Моя семья и другие волшебники (джен)

Прошло всего две недели, как Лили вернулась в Хогвартс, но она уже нестерпимо хочет домой. Ну, или повидаться с родителями. И даже Туни. Только это невозможно: ведь магглам в Хогсмид не попасть. Это вам не Мамблз. А было бы здорово встретиться с ними на выходных хотя бы на пару часов. Она и раньше тосковала по родителям и сестре, но быстро переключалась на происходящее вокруг неё волшебство, и со временем воспоминания о доме меркли. Как и образы близких.

Но в этом году всё было не так. Для начала Лили прям очень сильно скучала. Новые предметы быстро перестали вызывать ужас, старые уже не так интересны. Все летние новости давным-давно обсуждены, а школьных происшествий так мало, и они такие скучные, что их едва хватает на один час. Даже сенсационная статья о грядущей помолвке Люциуса Малфоя и Нарциссы Блэк (кто бы мог подумать, какая неожиданность!) привлекла всеобщее внимание только из-за картинок шикарных вечерних нарядов, которые, возможно, наденут на раут приглашённые волшебницы.

Хорошо, что Лили уже дважды получила письма из дома, причём и папа, и мама, и Туни писали ей по отдельности. И временами выходило невероятно забавно, когда они по-разному описывали одно и то же.

Например, о том, что у Эвансов появилась почти личная почтовая сова, Туни сообщила так: «Тот филин, которого ты прислала в последний раз, оказался очень наглым. Представляешь, он отказался улетать и устроился в сарайчике во дворе, где папа быстренько соорудил ему насест. Мама потом очень ругалась на папу, а Кас едва не подрался с филином, когда обнаружил его в сарае. Они так забавно пошипели друг на друга. Просто умора».

Папа же признавался, что сразу заприметил эту птицу. «Дочка, поверь мне. У него на морде лица всё было написано. И как ему надоело постоянно летать, куда пошлют, и как он мечтает об отдельном месте для отдыха и нормальной еде, а не об этих ваших совиных сухарях. Это же хищная птица, и ей нужно охотиться. А у нас для него все подходящие условия: поля кругом и отвлекающее заклинание над домом. Да просто курорт. Я честно озвучил наши условия, и он их принял».

А мама жаловалась: «Я даже боюсь думать, какого он о нас теперь мнения мистер Бэддо. Ведь я попросила его разузнать, не придётся ли платить штраф за то, что мы фактически присвоили школьную собственность. И вообще, твой папа иногда такое отчебучит, что я и не знаю, как реагировать. Но не выгонять же птицу, к тому же она оказалась очень воспитанной. Днём спит, ночью летает по округе, не шумит и не раскидывает по двору погадки».

Лили уже несколько раз порывалась написать им ответ, но стоило ей только взять в руки перо, как мысли разбегались. Поэтому дальше: «Здравствуйте, папа, мама и Туни», — она не продвинулась. Хоть мама и уверяла, что делиться новостями легко. Но на деле это прям очень сложно.

Вот о чём стоит рассказать в первую очередь? Наверное, о том, что девочкам понравились сладости, которые привезла Лили. Молисент, хоть и скривилась при виде маггловских конфет, распробовав, что это за прелесть, с восторженным писком рылась в шуршащей массе Quality street, пытаясь отгадать, какая начинка скрывается за приглянувшейся обёрткой, а Пимеде очень понравились солёные ириски от сеньора Контини. Надо бы попросить прислать карамельных бобов, что продаются только в Мамблз. Но мама и так догадается это сделать.

Наверняка родителей интересуют её успехи в новых предметах, да только Лили пока нечем было хвастаться. А жаловаться не хотелось. Она так ждала первого урока прорицания, но профессор Гейп⁽¹⁾ оправдывал свою фамилию на триста шестьдесят процентов. У него был заунывный голос и мерзкая привычка повторять одно и то же по нескольку раз. А потом негодовать, если на его вопрос ты отвечаешь не слово в слово. А ещё он разливал настолько жидкий чай, что Лили не представляла, что можно нагадать по трём чаинками. Ну, ладно, иногда их было семь.

Остальные уроки шли как обычно, только Лили невольно всё чаще вспоминала рассказы Петси. Подруга была на полгода старше, но также училась на третьем курсе. И стоило признаться хотя бы самой себе, уроки в её школе проходят в разы интереснее. Впрочем, зная Петси, та могла и преувеличивать. Но зато она легко болтает с Туни об алгебре, и они однажды решали на скорость какие-то пропорции, которые придумывал им папа. И Петси выиграла, хотя Туни старше её на два класса! При этом Лили ничегошеньки не понимала и чувствовала себя очень глупо, а она не любила себя так чувствовать.

Но это ненадолго. Ведь Лили тайком от старшей сестры забрала её учебники по математике. И в следующий раз точно примет участие в их соревнованиях и даже непременно выиграет.

Пожалуй, можно похвастаться родителям, что благодаря урокам в школе Пенрид Ластра Лили стала лучше понимать разговоры старшекурсников. Да и Пимеда с Молисент оценили и её новые мантии, и личные вещи и поменяли своё отношение.

Но тогда придётся кое о чём умолчать. За что Лили было стыдно. Немного.

Началось всё на вокзале. И замечательно же началось. Хотя Лили до сих пор не могла понять, хорошо это закончилось или плохо, настолько всё запуталось.

Но тогда её волновало одно: лишь бы никто не вспомнил, что на самом деле она магглорождённая и не начал задаваться вопросом, с чего вдруг Эвансы надели мантии и притворяются волшебниками. Но вроде бы всё обошлось.

Больше всего Лили боялась, что родители с Туни начнут глазеть по сторонам, как в тот, первый раз, но они вели себя очень важно и солидно, не хуже дяди Эдгарда. Их компания без суеты вышла из камина, не задерживаясь, отошла в сторону, точь-в-точь на уроке мистера Книта. Лили сразу же украдкой начала сравнивать родных с окружающими, и не без гордости решила, что никто в этот раз не принял бы их за магглов. И, если прям совсем честно: мантии многих волшебников были го-о-ораздо хуже. Теперь-то она в этом разбиралась.

А какой радостью наполнилось сердце Лили, когда важный мужчина, вроде бы отец пуффендуйца-пятикурсника, уважительно, как с равными, раскланялся с мамой и папой, стоило Эвансам остановиться неподалёку от них на перроне. Потом очень красиво одетая важная волшебница спросила, из какого журнала мама взяла такую интересную выкройку. А на ответ, что это индивидуальный пошив, похвалила выбор швеи и завела разговор о моде. И по-доброму улыбнулась Туни, когда сестра что-то ей сказала.

Через несколько минут прощания дядя Эдгард магией погрузил её чемодан в вагон (между прочим — новенький, а не ту старую развалину). Жалко, что заметил это только Северус, и то потому, что дядя помог и с его сундуком. Остальные однокурсники Лили и её сопровождающих словно и не видели.

Родители с сестрой нашли окно её купе, помахали на прощание им с Северусом и ушли до того, как тронулся поезд. Всё по негласным правилам поведения, о которых до этого августа ни Лили, ни папа с мамой и знать не знали.

Оказаться в одном купе с Северусом было непривычно. Они с той первой поездки больше не садились вместе. Но что-то менять было уже поздно. К тому же Лили не придумала, как отвечать, если бы Северус спросил, почему она ему не писала. Хотя Лили точно помнила, что не обещала этого делать. Поэтому девочка решила, что непременно надо отвлечь его внимание на другое.

‒ Я видела, как ты разговаривал с мамой, и она тебе даже что-то дала. Расскажи о чём?

‒ Это наше с ней дело, Лили, — буркнул приятель и уставился в окно.

‒ Но она моя мама! — возмутилась девочка. — И я хочу знать, какие-такие у вас дела.

‒ Ты можешь спросить об этом у неё, а я не обязан отвечать, — отрезал Северус. И даже не взглянул на неё. И ничегошеньки не спросил.

‒ А тебе разве не интересно, кто помог занести наши вещи в купе? — попыталась зайти с другой стороны Лили.

‒ Это был друг вашей семьи, мистер Хэрриот. Он представился, когда предложил свои услуги, — процедил этот… надменный слизеринец.

‒ Почему ты так себя ведёшь, будто я что-то тебе сделала? — не выдержала Лили. Она и вправду не понимала, чем вызвано такое пренебрежение.

‒ Ничего. Ты мне сделала ничего, Лили.

Хорошо, что в этот момент к ним заглянула Молисент.

‒ У вас тут свободно? О, Эванс, молодец, что ты заняла нам купе. Пимеда, иди сюда! Здесь Эванс и… А… Это ты, — скривилась девочка при виде Северуса.

‒ Можете считать, что меня уже нет, — с кривой улыбкой обронил этот гадкий мальчишка и вышел из купе, невольно задев девочку, которая даже и не подумала уступить ему дорогу.

‒ Не понимаю, почему ты терпишь эту ремору⁽²⁾? — скривилась Молисент и нарочито громко произнесла: — Мало того, что слизеринец, так ещё вести себя не умеет. Видать, у него манеры его папаши-маггла.

‒ О ком вы? — поинтересовалась заходящая в купе Пимеда.

‒ О Снейпе. Сидел тут, а когда я вежливо попросила его уйти, оскорбил и едва не сбил меня с ног, — пожаловалась Молисент.

Лили была настолько обижена на Северуса, что и не подумала возразить. А Молисент всё равно не дала бы ей и словечка вставить. Потому что сразу же принялась болтать, как всегда, не обращая внимания, слушают её или нет.

‒ Если честно, я ожидала от Салема бо́льшего. Но это оказалась такая дыра. И там ничего не ремонтируют, якобы для сохранения исторического колорита. Хотя как по мне, это скорее ферма бундимунов⁽³⁾, а не дом, где жили ведьмы. Представляете, — картинно прижала руки к груди Молисент, — мы с мамой только переступили порог и сразу же испачкали дорогущие мантии, настолько там было грязно. А сколько пришлось заплатить за экскурсию!!! Папа сказал, что американцы думают только о деньгах, а не о волшебниках, которые к ним приехали. Но я считаю, раз мы столько заплатили за посещение этого места, то имеем право на комфорт. Вот когда мы были в лесу Броселианд, всё было совсем по-другому…

‒ А мы ничего не платили за посещение святилища друидов, — воспользовалась драматической паузой в монологе приятельницы Лили.

‒ Какое святилище? — оторопела Молисент.

‒ Друидов. В лесу Холи-Ллан. Мы ведь теперь живём на Англси. И пришли к святилищу, как и положено новым членам волшебной общины, — с гордостью пояснила Лили. Наконец-то и она может на равных говорить с приятельницами о магии. И даже рассказать им что-то новенькое.

‒ Вы же теперь живёте рядом с этими чудиками?!

Брезгливость на лице Молисент была настолько искренней, что Лили буквально онемела от удивления, а внутри неё неприятно ёкнуло.

‒ О чём ты? — осторожно спросила она.

‒ Ну, все же знают, что в Уэльсе живут эти… как их… А, не помню. Якобы умеющие колдовать якобы потомки друидов. А ещё там живут маги, у которых так мало сил, что в приличном обществе их примут за сквибов, — с воодушевлением просвещала однокурсниц Молисент.

‒ Я не знала, — пробормотала Лили, изо всех сил стараясь не расплакаться и улыбаться, как ни в чём не бывало. — Мистер Хэрриот ни о чём таком не рассказывал.

Ещё как рассказывал, и о том, почему волшебники традиционно не жалуют магическое сообщество Уэльса, и что Лили непременно следует быть осторожной и не признаваться, кем был её дедушка.

‒ Что за мистер Хэрриот? — насторожилась Молисент, точь-в-точь кошка в засаде. И Лили поняла, одно её неправильное слово, и всё… она превратится в любимую мишень для насмешек не только приятельницы, но и всех тех, с кем та поделится своим вариантом этой истории.

‒ Он колд… контролирует, как мы обживаемся на новом месте. В Уэльсе так принято, чтобы за магглорождёнными следил уважаемый маг. И объяснял им, как всё устроено. А мистер Хэрриот очень уважаемый. Его мастерская шьёт защитную форму для профессионального квиддича, в первую очередь для «Холихэдских Гарпий». У меня даже колдография есть с их автографами. Сделали на позапрошлой неделе, — затараторила Лили. — Она в чемодане. Я покажу, когда приедем.

‒ Хм, вот как… А чему же он тебя… обучил? — с недоверием процедила Молисент.

‒ Как правильно пользоваться летучим порохом и связываться с помощью камина. Показал несколько очищающих заклинаний, и защитных, и сигнальных, — старательно, как на экзамене перечисляла Лили, — и для уборки. Хотя нет, об этом я прочитала в книжке, а он проверил, правильно ли я поняла.

‒ И что это была за книжка? — промурлыкала Молисент и нехорошо так прищурилась.

‒ «Я буду ведьмой», — пролепетала Лили. И еле удержалась, чтобы не зажмуриться при этом.

‒ Обожаю Фиби Форчун!!! — пискнула Молисент и из суровой надзирательницы превратилась в милую девочку. — А ты читала «Красота одним взмахом?»

‒ Да-а-а. И даже взяла её с собой, — облегчённо улыбнулась Лили.

‒ У меня есть экземпляр с автографом автора, — похвасталась Молисент. — Когда мы в позапрошлом году были проездом в Италии, остановились в одном отеле с миссис Форчун, и я поболтала с ней. Она подписала мне книгу и потом сказала маме по секрету, что я очень милая.

В ответ на горделивый взгляд Молисент Лили восторженно ухтыкнула, а Пимеда выразительно хмыкнула, но промолчала. Она, в отличие от хвастушки Молисент, чаще всего помалкивала и говорила только по делу.

И Лили, вооружённая новыми знаниями, подумала, что дело не только в разных характерах однокурсниц. Всё же Абботы славятся и своей многочисленностью, и чистокровностью. Поэтому имеют очень большое влияние в магическом мире и древние семейные традиции. Так что Пимеде совсем и не нужно самоутверждаться. В отличие от Молисент Фрибот, волшебницы всего лишь в третьем поколении, чьи родственники ничем таким не прославились.

‒ Я всё пыталась понять, что в тебе не так, Эванс… — заинтересовано прищурилась Молисент. — И знаешь, ты стала выглядеть как настоящая волшебница. Давно пора.

‒ У тебя очень милая мантия, Лили. Явно не из мастерской миссис Малкин, — заметила Пимеда и украдкой ей подмигнула. Как потом она пояснила Лили, шить на заказ — это очень и очень престижно. И показатель класса.

‒ Спасибо, это индивидуальный пошив.

‒ Вот как… — протянула Молисент. — А что же ты раньше так не одевалась?

‒ Ну, — вернула ей улыбку Лили и с какой-то отчаянной храбростью произнесла то, о чём давно мечтала: — Наверное, из-за того, что только на Англси узнала, как правильно себя вести. От мистера Хэрриота.

‒ А что тебе мешало самой об этом спросить? Хотя бы нас с Пимедой… — победно усмехнулась однокурсница и, полюбовавшись, как Лили заливается краской, прощебетала: — Пойду-ка, прогуляюсь. Я обещала Гленде заглянуть к ней и рассказать, как мы путешествовали по Америке. Не скучайте без меня, девочки.

Было очень обидно, а оттого, что Молисент была кое в чём права, ещё и горько. Лили и правда не зацикливалась на внешнем виде своих однокурсниц: мантии и мантии, а что под ними — никто, кроме тебя не знает. И не обращала особого внимания ни аккуратные замечания Пимеды, ни фырканье или подколки Молисент, после которых о чём-то спрашивать не хотелось. Нет, она видела разницу и порою существенную даже между чистокровными студентами, но искренне полагала, что гораздо важнее прилежность в учёбе. А статус лучшей ученицы курса легко перекрывает тот факт, что она магглорождённая.

‒ Какое у тебя славное крепление для палочки, — с мягкой улыбкой произнесла Пимеда.

Она всегда вела себя с Лили приветливо, не навязывала своё мнение, легко и необидно признавалась, когда не нуждалась в чужой компании, иногда могла поболтать о чём-то волшебном. Не то, что Молисент, что прям любила делать замечания, после которых Лили нередко чувствовала себя полной глупышкой.

‒ Спасибо. Это подарок мистера Хэрриота, — призналась Лили.

‒ Вот как. Хорошо. Вот увидишь, так гораздо удобнее.

Лили молча улыбнулась. Пимеда, конечно, ни разу не сплетница, но откровенничать с нею не тянуло. Да и отличное настроение испарилось без следа.

‒ Вот интересно, как Молисент могла получить автограф, если миссис Форчун терпеть не может путешествовать и даже гордится, что ни разу не покидала Великобританию. Представляешь, она отмечает на карте места, в которых отказалась побывать, — спустя какое-то время с лёгкой иронической улыбкой произнесла Пимеда.

‒ А ты об этом знаешь потому… — неверяще усмехнулась Лили.

‒ Моя бабушка училась вместе в ней. Они не подруги, но очень близкие приятельницы. Так что такие вот подробности мне хорошо известны. И что в Уэльсе живут винейды. Один из них как раз работает у дедушки ведущим гербологом. Но это коммерческая тайна. Ты же понимаешь? — забавно пошевелила бровями Пимеда и раскрыла свежий номер «Ведьмополитена». — О! Надо же, песню Селестины Уорлок «Котёл, полный крепкой, горячей любви» в очередной раз признали лучшей романтической композицией.

‒ Как ты смотришь на то, чтобы перекусить? У меня есть термос с какао, — предложила Лили, решив на практике проверить мамину присказку, что доверительные отношения легче всего завязываются за поеданием вкусностей. — А ты когда-нибудь пробовала маггловские сладости?

И они очень мило поболтали. Никаких откровений, чисто девичьи секреты. Но это было так непривычно и приятно, что Лили не заметила, как стала оговариваться.

‒ А почему ты называешь мистера Хэрриот дядей? — удивилась Пимеда.

‒ Ну… Его крёстный… Может, ты слышала о нём — профессор Гриффитс? Так вот, его крёстный… хорошо знал одного мужчину… которого звали, как моего дедушку. Они раскапывали курганы под Суонси и даже служили вместе, — залепетала Лили. Кажется, она только что всё очень сильно испортила.

‒ Конечно, слышала. Так твой дедушка маг? — ахнула Пимеда.

‒ Ну… — протянула Лили, лихорадочно соображая, как поступить. Она словно опять шла по той узкой гряде в горах Пэрис. От страха захватывает дух, подгибаются ноги, а ты боишься сделать неверный шаг. — Мы ещё точно не знаем. Мама только подала документы на наследство. Но дедушка, как и знакомый профессора Гриффитса, из Суонси. Только давай, это пока останется между нами?..

‒ Да без проблем, — пообещала Пимеда. — Но ты мне непременно всё потом расскажи.

И как из этой невольной лжи выпутываться, Лили не знала. А написать об этом родителям и попросить совета — стыдно. Очень.

А вот то, как теперь к ней относились однофакультетники Лили прям нравилось. Нет, так-то она легко находила общий язык с кем угодно, но колдография с автографами “Гарпий”, продемонстрированная всем желающим, мигом прибавила ей популярности. Хорошо, что на снимке не было родителей с сестрой, а то пришлось бы отвечать на неприятные вопросы. Нет, Лили ни разу их не стыдилась, но с горечью признавала, что не готова рисковать новым положением.

Это было невероятно здорово, Лили, как и папа, очень любила большие компании и без чужого внимания буквально чахла, как цветок без солнца.

Её всё чаще приглашали в свой кружок чистокровные девочки и расспрашивали об Англси. Тут Лили невольно благодарила святую Лаурентию за болтливость Петси и Туни и как можно точнее вспоминала, о чём рассказывали подруга и сестра. И самое главное Молисент больше не ёрничала и не изводила её «дружескими» насмешками.

В общем, на первый взгляд, всё складывалось как нельзя лучше, есть о чём родителям написать, но отчего же тогда Лили всё никак не продвинется дальше приветствия?.. Чего ждёт? Кто бы знал…

Интересный повод подвернулся в пятницу 14 сентября. В тот день она задержалась после урока трансфигурации. Ничего серьёзного, просто спросила у профессора Макгонагалл, можно ли поменять прорицание на нумерологию. Ведь всего-то несколько уроков прошло, а Лили очень старательная и непременно нагонит. К тому же профессор Булеан не возражает, а профессор Гейп и не заметит, что у него станет на одну ученицу меньше. Лили была очень убедительна и ушла от своего декана с подписанным разрешением.

От радости, что всё так удачно сложилось, она решила прогуляться на ужин самой долгой дорогой и свернула к внутреннему дворику. Мурлыкая под нос незатейливую песенку (маггловскую, поэтому мурлыканье было очень неразборчивым), Лили неторопливо шла по крытой галерее и время от времени, когда её никто не видел, от избытка чувств перепрыгивала через тёмные плиты дорожки, как в игре в классики.

На тихие всхлипывания из-под ближайшего куста она сперва не обратила внимания. Подумаешь, птичка щебечет или кошка чья-то мурлычет. Но трубное сморкание ни с чем не спутаешь. Лили решила на цыпочках обойти этот куст, но рассмотрела, что под ним прямо на холодной земле сидит мелкий и какой-то взъерошенный гриффиндорец. А нет, гриффиндорка. Магглорождённая первокурсница Мэри Макдональд. Она походила на мальчишку не только короткой стрижкой на мышиных волосах, но и задиристым характером. Лили слышала, как этим утром девчонка ругалась с соседками по комнате. Чуть ли не до драки дело дошло.

‒ Эй, Мэри, ты как? — поинтересовалась Лили, надеясь, что получит положительный ответ и спокойно пойдёт себе дальше.

‒ Чё вылупилась, га́ла⁽⁴⁾? Иди, куда шла, — огрызнулась Мэри и пробормотала себе под нос что-то невнятное, но явно ругательное.

Охрипший голос и резкий шотландский акцент производили неизгладимое впечатление, как и площадная брань в исполнении одиннадцатилетней девочки. И самое время уйти, но Лили вспомнила, как старшекурсницы в гостиной за глаза обсуждали Мэри, эту никчёмную девчонку, которая только и способна, что позорить своим поведением их факультет. И очень выразительно замолкали, стоило первокурснице появиться. Прям знакомо так замолкали.

Лили внимательно оглядела Мэри, чтобы понять причину слёз: для новичков, пока они не приноровятся, замок был очень опасным местом. Если повезло не подвернуть ногу на исчезающей ступеньке и не попасть в подлые ловушки студентов, игнорирующих запрет на колдовство в коридорах, то ты непременно не избежишь внимания Пивза, на которого никто не может найти управу. “Надо бы спросить у Петси или дяди Эдгарда. Вдруг колдуны знают способ, как приструнить этого полтергейста…” — промелькнула у Лили невероятно интересная мысль. Почему она раньше об этом не подумала?

И тут глаз зацепился за огромную, просто безобразную дырку на мантии, словно кто-то схватил Мэри за плечо и вырвал рукав вместе с куском ткани. Исправить это практически невозможно. Если только домовому эльфу отдать, но как позвать именно школьного, Лили не знала.

‒ Да не плачь ты так. Вечером мантию заберут домовики и всё исправят. Вот увидишь.

‒ Ага, ты совсем хайд-ба́у? Мозгов как у божьей коровки. А до вечера мне чё, так ходить? — со злостью выкрикнула Мэри. — У меня другого-то балахона нет. А если я в своём пойду — чуки эти налетят и заклюют.

‒ Ладно, не злись, давай, я кое-что попробую. Но сразу предупреждаю, как получится — не знаю.

‒ С фига ли? Чё ты ко мне прицепилась? Знаю я вас, щас тряпки ваще исчезнут, и пойду я вся такая голая.

Испуганная Мэри запахнулась в мантию и отпрянула с настолько забавным видом, что Лили невольно засмеялась:

‒ Не боись шмакодявка, солдат ребёнка не обидит.

Девчонка замерла на месте, внимательно и зло рассматривая Лили, потом шмыгнула носом и осторожно подалась обратно. А Лили решила непременно сегодня же написать папе, как ей неожиданно помогла его странная присказка.

‒ Так, для начала сними мантию и разложи на плите, чтобы разрывы ткани совместить, — скомандовала Лили. — Молодец. Смотри внимательно. Палочкой делаешь вот так. Правильно, только не держи палочку, как нож. Это неудобно. Ага. Теперь слушай, но не повторяй за мной, а только слушай и запоминай. Ре́до фа́брикус⁽⁵⁾.

И у неё получилось! С первого раза! Уиии! Надо ещё похвастаться дяде Эдгарду, это ведь он отрабатывал с ней это заклинание.

‒ Круть!!! И чё? И всё? Могу напяливать? — восхитилась Мэри, внимательно разглядывая мантию с еле заметной отметиной на месте разрыва. Едва ли не на зуб ткань пробовала.

‒ Да, надевай, только это временная заплатка, всего на пару часов, максимум до вечера, — предупредила Лили. — А ночью дыркой домовики займутся.

‒ Кто?

‒ Домашние эльфы. Ты что, и этого не знаешь? — удивилась Лили. — Они следят за порядком в школе, готовят нам еду и стирают одежду.

‒ А, брауни… Естесно, знаю. Бабка вечно им на ночь молоко с хлебом выставляет. А ты ничё так, хоть и из этих… — состроила Мэри забавную рожицу, демонстрирующую, что именно она думает об этих “этих”.

‒ Спасибо, только я из тех. Маглорождённая, как и ты, — заверила девочку довольная Лили.

‒ Банан тебе в рот… — опешила первокурсница и неверяще принялась разглядывать сидящую рядом однофакультетницу. — Ты ж гладенькая, как и они.

‒ Видела бы ты меня на первом курсе, — горько усмехнулась Лили. — А уж как вела себя…

Отчего-то ей захотелось всем-всем поделиться с этой нелепой девчонкой. И тем, насколько на самом деле ей было сложно не обращать внимания на косые взгляды, что иногда хотелось плакать, но Лили держалась и не подавала виду, как ей обидно. Хорошо, что Северус был рядом, объяснял, помогал. Это потом он стал невыносимым, но поначалу Лили без него точно не справилась бы.

Но плакаться малознакомой первокурснице?.. Нет уж. Да и вряд ли Мэри её поймёт. Девчонка так упорно не признавалась, по чьей вине у неё дырка, грубо заявив, дескать, это не её, Лили, дело, что слезливые откровения она точно не оценит. Да…

А вот поделиться с ней знаниями — это мысль. К тому же Лили внезапно почувствовала прям невероятно сильное желание утереть нос всем “этим”. Которым жалко пару слов сказать, чтобы объяснить, как надо правильно себя вести. И ведь ничего такого сложного или таинственного во всём этом нет.

И тут таилась вторая заковыка, которая мучила Лили все эти дни: она всё чаще стала задумываться над происходящим. Что для её живой и отходчивой натуры раньше было несвойственно, а в настоящий момент пока ещё противопоказано. По крайней мере, в отсутствии кого-нибудь умного и рассудительного рядом, кто смог бы перевести невнятные тревоги и сомнения девочки на нормальный язык. Такого, как мама.

Но Лили и так многое поняла. Неудачная летняя попытка подружиться с амлушскими сверстниками раскрыла глаза: чужаков нигде не любят и им никогда не рады. Даже самые умные и милые будут не к месту и не по нраву. Хорошо, что в Амлухе Петси первой проявила инициативу, а за ней к сёстрами Эванс потянулись и другие. И кто знает, как в другом случае всё сложилось. Лили бы уехала, а вот Туни осталась со всем этим одна. Даже мама, хоть уже и взрослая, старалась найти подход к местным жительницам, чтобы её как можно скорее приняли за свою.

И так уж вышло, что большинство чистокровных студентов Гриффиндора не торопились принимать магглорождённых и полукровных однофакультетников за своих. Нет, плохого отношения не было, ни в коем случае — никаких обзывательств, чем грешили слизеринцы. Но вежливо-отстранённую дистанцию всё же держали.

И никакое старание в учёбе, ни принесённые факультету баллы не помогали. Лили часто ставили в пример, охотно хвалили за успехи, иногда что-то подсказывали, но в свою компанию не звали. Чего стоят вечера, когда соседки по комнате предпочитали болтать друг с другом, лишь изредка перебрасываясь с Лили парочкой слов. Если сравнивать с теперешним положением, тогда она частенько чувствовала себя ненужной. И совершенно не понимала, почему все её попытки быть хорошей ни к чему не приводят. Но стоило Лили надеть правильную мантию и поступать по негласным обычаям, она перестала быть невидимой.

Что ж, кем-кем, а глупой Лили Эванс себя не считала. И благодаря сестре знала, что, будучи в Риме, надо поступать как римляне. Поэтому девочка решила: раз на факультете царят такие негласные правила, будет их соблюдать. Ей не сложно, даже интересно и забавно. И непременно научит им Мэри. Всем “этим” назло.

Это предложение воинственной первокурснице пришлось по сердцу. Правда, она сначала упорно отказывалась, дескать, нечего её жалеть и так со всем справится. Но стоило Лили разъяснить, что это никакая не жалость, а самая что ни есть коварная месть факультетским снобам, сразу же согласилась присоединиться к маленькому заговору.

За оставшиеся полчаса до ужина они отработали заклинание заточки перьев, чары быстрого, но жутко щиплющего кожу выведения чернильных пятен с пальцев и лица. Также Лили показала, как правильно закреплять слишком широкие рукава на уроке зельеварения. И чуть не отдала Мэри старые армбенды⁽⁶⁾, но в последний момент передумала. Хотя первокурсница без возражений взяла бы эти невзрачные, все в царапинах и пятнах деревянные фиксаторы. Но их подарил Северус, и, хоть они и в ссоре, передаривать эти страшненькие обручи было бы очень невежливо. И неправильно. Поэтому Лили с лёгким сердцем поделилась новенькими блестящими браслетами из эластичных звеньев.

Самую большую проблему представляла короткая причёска Мэри. Правда, в памяти Лили крутилось что-то такое волшебное… Скорее всего из книги миссис Форчун, поэтому девочка решили вечером перечитать “Красоту одним взмахом”.

На ужине Лили расслабленно прислушивалась к всеобщей болтовне и планировала, чему ещё следует научить Мэри. Оказывается, быть чьей-то личной феей — это очень приятно. И повышает настроение. Аж захотелось вот прям сейчас написать домой. Тем более есть чем похвастаться. Завтра суббота, наверняка прилетит филин с очередным письмом и гостинцами. Вот она и передаст долгожданную весточку.

Присоединившись к весёлому потоку студентов, Лили не спеша шла в родную гостиную, наслаждаясь представлением, которое устроили Поттер и Блэк. Мальчишки очень забавно изображали, будто они играют в квиддич, и перекидывались невидимым квоффлом. Время от времени они бросали “мяч”своим друзьям. И если Питер с радостью включался в игру, Римус вёл себя отстранённо. Он вообще был странным мальчиком: каждый месяц уезжал домой на пару дней и возвращался в школу таким откровенно больным, что впору подумать о его родителях дурное. Вот и сегодня он еле шевелился и почти ничего не съел за ужином.

Но не успела Лили задуматься о возможных причинах недомогания однокурсника, как увидела знакомый профиль, что юркой рыбкой промелькнул по краешку толпы. И пойти бы дальше, но Лили была очень ответственной девочкой, и раз приняв решение, не позволяла себе от него отступать.

Нагнать приятеля получилось спустя два поворота, в малолюдном коридоре.

‒ Северус, подожди, — позвала Лили.

Но Снейп хоть и замер на полпути, не спешил поворачиваться. А Лили поняла, что это и к лучшему: она и так чувствовала, как тает её решимость.

‒ Спасибо тебе, — негромко произнесла она.

Снейп вздрогнул, но промолчал, лишь повернул слегка голову.

‒ Ты мне очень помог на первом курсе, а я тебя даже и не подумала поблагодарить. Прости меня, — продолжила Лили. — И ты прав — не моё это дело, о чём вы с мамой говорили.

Она помолчала, но Северус упорно притворялся, что никакой Лили тут нет, и смотрел куда угодно, но только не на неё.

‒ Ладно, я пойду. Спокойной тебе ночи, — не выдержала тишины девочка и решительно бросилась прочь.

Главное, не плакать. Она поступила, как хотела и как считала правильным, а что Северус ей не ответил — это не так уж и важно. Хоть и обидно. Немного.

Печальные мысли быстро выветрились, и спустя полчаса Лили, прикусив кончик языка, старательно выводила свежеочинённым пером: “Здравствуйте папа, мама и Туни. Извините, что так долго не отвечала, но мне совершенно не о чем было рассказать. А вот сегодня кое-что произошло…”

Слова легко ложились на бумагу, увлечённая девочка не обращала внимания на шум вокруг и летящее время. А наутро за завтраком, как она и думала, прилетел уже их почтовый филин и принёс ещё тёплые сконы с сыром и долгожданные леденцовые бобы. И забрал пухленький конверт. Лили вчера не удержалась и помимо письма родителям и сестре написала по маленькому посланию Петси и дяде Эдгарду.

Писать письма и в самом деле оказалось невероятно интересно.

1) Gape (англ.) — приступ зевоты.

Вернуться к тексту

2) Ремора — магическая рыба-прилипала.

Вернуться к тексту

3) Бундимун — волшебное существо, которое похоже на пятно плесени и питается грязью. Маги вместо “грязью заросли” говорят: “тут бундимунов разводят”.

Вернуться к тексту

4) Здесь и далее — шотландские сленговые ругательства. Грубые. Очень.

Вернуться к тексту

5) Редо фабрикус — заклинание восстановление ткани.

Вернуться к тексту

6) Армбенд — приспособление для фиксации рукавов.

Вернуться к тексту