Эшли (джен)

Есть три правила, которые следует знать, когда идешь выпить с Уолденом Макнейром. Во-первых, в промежутке между двумя и десятью рюмками огневиски это будет по-лепреконски веселый вечер. Во-вторых, уйти после десятой у вас не выйдет. В-третьих, Уолден Макнейр — больная спятившая скотина. Эдриан Эйвери прекрасно знал все эти правила, более того, он же их однажды и сформулировал, что не мешало ему из раза в раз совершать одну и ту же ошибку. В оправдание можно было заметить, что поганый Лондон даже в приятнейшее время — в середине июля — умудряется быть настолько отвратным городишкой, что иного развлечения, кроме как выпить и забыться, не остается. Окажись Эд в Эдинбурге, все было бы иначе, но последнее время он сторонился Шотландии и особенно задержался в старушке Англии, где алкоголь необходим примерно как воздух.

Признаться, вечер начинался крайне многообещающе, что уже ни в какое сравнение не шло с прошлыми похождениями в компании Макнейра. То ли Уолден соскучился и старался произвести на старого приятеля хорошее впечатление, то ли сама Скульд завлекала в своей девичьей игривой манере. Одним словом, вопреки обычаям, господа Макнейр и Эйвери выбрали для своей прогулки этим вечером заведения крайне приличные. Приличные настолько, насколько вообще могли бы оказаться приличными бары и бордели в магической Британии.

Лепреконский паб «Удача», с которого и началось нынешнее ночное приключение, по мнению Эдриана, был образцом благотворнейшего влияния ирландцев на культуру южной Англии. Уолден, как любитель виски, разрекомендовал это место в лучших традициях выборочного алкоголика, но и Эдриану, предпочитающему начинать с пива, тут было где разойтись. Лепреконские полукровки, что разносили напитки, так и вовсе приятно приправили впечатление о заведении. Кто бы мог подумать, что плодами похоти этих рыжеволосых бородатых засранцев могут оказаться до того привлекательные миниатюрные дамочки? Эдриан даже присмотрелся к одной, едва достигшей совершеннолетия, прелестнице Мэренн, с ее нескромным вырезом, россыпью веснушек и задорными кудряшками. Девчонка была не выше пяти футов, но формами обладала воистину головокружительными. Чаевых Эйвери оставил столько, что хватило бы и на ночь с этой красоткой, но вот беда: пока сам Эдриан неспешно потягивал одну за другой пинты эля, Уолден набирался виски.

— Имп бы тебя побрал, сраный ты гуляка! — ругался Эд на приятеля по дороге в следующий бар. — Не мог подождать часок? Я почти уболтал ее папашу. Если бы ты не затеял спор с его братом, я бы уже наслаждался теплотой и радушием Ирландии!

— Эд, да я тебе одолжение сделал, — парировал подвыпивший Уолден. — Сношения с полукровками тебе на пользу не пойдут, поверь.

— Уж ты последний, кому меня поучать в этом вопросе, — укоризненно отозвался Эдриан.

— Да если бы ты, как я, просто трахал, я бы и слова не сказал, — развел руками Макнейр. — Но ты же у нас ранимая душа, любитель привязаться к каждой дырке, — он сплюнул и сошел с тротуара на дорогу. — Поганые маглы! Что ж вас дергает с дорогами делать? — разъярился Уолд на старенькую Хонду, в которую чуть не врезался.

— Признаться, на этой красотке я бы прокатился, — усмехнулся Эд, поглядывая на припаркованную рядом с простенькой Хондой элегантную Бентли.

Ему, конечно, в марках магловских автомобилей разбираться было не положено, но он разбирался. Мистер Эйвери вообще частенько делал то, что было не положено, и порой отхватывал за это сполна, но все равно продолжал. Сообразительностью он никогда не отличался.

— О чем я и говорю, — покачал головой Макнейр. — Тебе надо выработать чувство вкуса, мужик. Или перестать проникаться всяким дерьмом, что трахаешь.

— Не ты ли мне заливал про то, что стоит расширить границы дозволенного? — хохотнул Эдриан. — Это я про ту ночку, когда нас чуть не прикончил разводчик домовиков, если ты вдруг забыл.

— Ну и что? — беззаботно фыркнул Уолден. — Тех малявок на один раз ушло штук семь, уж очень скоро дохли. Вот так я к ним и отношусь, в отличие от тебя, — выразительно посмотрел мужчина на скривившегося от его слов друга. — А ты бы убивался над каждой тушкой, смекаешь?

— Пошел ты, — отмахнулся Эд, вспоминая, как обчищал в тот вечер скудный артефакторий разводчика, стараясь не думать о том, чем в это время занимался его приятель.

С Уолденом и его наклонностями всегда было непросто, но в остальном Макнейр был отличным другом, коих у Эдриана было не много. С кем бы еще можно было просто беззаботно напиться? Северус даже в своих поганых книжках о пьянках не читал, а если и удавалось его напоить, то он становился совершенно невыносимым занудой. Люциус остепенился, Нарцисса его держит в ежовых рукавицах. Да и хорошо, что держит. Нечего папаше такого замечательного мальца надираться до свинского состояния. Выпивши, Люц обычно переходит все разумные рамки. Амикус казался неплохой компанией, но с ним всегда комплектом прилагалась уже откровенно не здоровая на голову Алекто, да и сам Ами все чаще вспоминал о покойных сестрах, что Эд точно не вынес бы, особенно сегодня. На том список, в общем-то, и кончался. Больше никого не осталось. Эв мертв, малыш Барти мертв, малыш Регги мертв. Остался Уолд, за что уже стоило благодарить и Урд, и Верданди.

Вторым местом вечера стало «Питейное заведение сестер Селвин», что открылось всего несколько недель назад, но уже успело наделать шума в магическом сообществе южной Англии. Во-первых, наливали там исключительно зелья. Во-вторых, зелья те шли на грани разрешенного, а если договориться, за грань заступали. В-третьих, что и было самым примечательным, сестрички не считали стриптиз дурным влиянием маглов на магическое сообщество. Обратный отклик волшебников на это интересное развлечение и был главным поводом шумихи — магический мир предлагал куда большее разнообразие привлекательных обнаженных тел. Эдриан, разумеется, об этом месте прознал еще до того, как выбрался на прогулку с Уолденом. Его запасы гоблинской пыли кончались, так что он очень надеялся встретить в этом баре нужного поставщика. Если конкретно Англия была невыносима без алкоголя, то мир в целом был невыносим без пыли.

Сестры Селвин, не совсем заслуженно носящие эту древнюю фамилию, так как все же шли от ветви бастардов, имели своеобразное представление о развлечениях. Это понятно становилось еще на входе в их бар, который был ничем иным, как канализационным люком посреди оживленной улицы в центре города. У Эдриана каждый раз эти уловки волшебников, направленные на соблюдение Статута о секретности, вызывали в лучшем случае отвращение. Но сегодня, преодолев первые рвотные позывы, он махнул в люк довольно резво — уж очень хотелось поглядеть, что там так расхваливают в высших кругах. Голос Селины Качмарек, что эхом разносился по канализационному тоннелю, помогал поначалу преодолеть этот малоприятный путь. Что бы там ни говорил Люциус о полукровках, а немного вейловской крови очевидно шло певичкам только на пользу: слушая это пленительное пение, Эдриан уже припоминал саму Селину, с ее шелковистой светлой шевелюрой, до неприличия изысканными изгибами тонкого тела и чарующими изумрудными глазами.

Канализационный тоннель был низкий, вонючий и темный, что положительных оценок месту не добавляло, зато у входа парочку друзей встретили две приятного вида волшебницы, облаченные, однако, в мантии прямо-таки боевого кроя. Обе красавицы привлекали даже не своей внешностью, а уверенностью и властностью во взгляде, что заранее говорило о не дюжих магических способностях. Эдриан за годы прошедшей войны хорошо научился отличать людей хорохорящихся от тех, кого действительно стоит опасаться: первые вечно норовили свою удаль проявить и на конфликты нарывались сами, вторые же прекрасно понимали, что конфликт решится в их пользу, и просто не спешили прибавлять лишних трупов в свою копилку. Эд скорее принадлежал ко вторым, а потому, встречая себе подобных, вел себя до крайности осторожно. Мягкий обыск перед входом он воспринял скорее как что-то приятное, ведь дамы и правда были весьма привлекательны.

Уолден, хотя и был уже прилично пьян, осмотру также покорно подчинился. Может он и был больным ублюдком, но чувство самосохранения имел повыше, чем у всех бедных существ, что успел поиметь. В конце концов, он был тут, на свободе, а не как истинные фанатики, загнивающие в Азкабане. Припоминая всех тех фанатиков, Уолда и вовсе можно было если и не причислить к лику святых, то уж хотя бы записать в ряды людей относительно безобидных. На фоне совершенно свихнувшегося Рабастана Лестрейнджа Макнейр был приятнейшим парнем. Его нездоровый интерес хотя бы лежал в сторону условно разумных тварей, что значительно обеляло придурка, а вот тот же Рабастан, который творил с маленькими детьми такое… Ну да не стоит поминать подобное в этот приятный вечер.

Внутри «Питейное заведение сестер Селвин» представляло собой то самое, чего опасались все маглолюбцы и сторонники толерантного отношения к обделенным магией существам. Канализационный коллектор, коим когда-то являлось это место, был трансфигурирован в гигантский готический собор. Каждая из фресок тут демонстрировала истинное нелестное отношение волшебников к католической церкви: бедняги священники и монахини на изображениях по большей части подвергались не пыткам даже, а скорее смехотворным унижениям, вроде срощенных в рыбий хвост ног, россыпи фурункулов или вываливающегося изо рта гигантского позеленевшего языка. Казалось бы, времена инквизиции давно минули, а волшебники обиды все еще помнят. Маги вообще любители обиду затаить надолго — на века — как хорошо знал Эйвери, а вот подвиги и благие деяния забывали быстро, подобно тем же маглам.

Ниши собора занимали всевозможные прекрасные создания, щедро показывающие в танце все, чем наградила их природа. Дивиться оставалось тому, откуда сестрицы достали таких привлекательных домових, вампирш, русалок и садовых гномок. У них даже собственный сфинкс имелся, на которого Уолд очень недобро поглядывал. На кой имп столь разумной твари — не Макнейру, а сфинксу — пребывание в подобном месте, было той еще загадкой Мерлина. В довершении эффекта, под сводами раскатисто разливалось бархатистое пение прекрасной Селины, чей голос возбуждал сильнее любых непристойных плясок.

Бар, разумеется, размещался на алтаре, и заправляли там три главных демона. Хотя правильнее было бы назвать сестер Селвин суккубами, особенно поминая их родовые предрасположенности к очарованию и знаменитые истории о «Селвиновских речах». К бару-алтарю Эд и направился с Уолдом в первую очередь. Пока Макнейр заказывал то, что должно было привнести в этот вечер истинное волшебство, Эйвери обратился к одному из демонов по своим делам. Демон был высоким, с длинными темными вьющимися волосами, алой помадой на губах и в облачении, едва прикрывавшем все демоническое. Да, когда-то Селвины были утонченными и непревзойдёнными менталистами, а ныне только и могли, что брать наскоком и, по милости Морганы, сохранившейся еще красотой.

— Мне нагло врали насчет вашего заведения, — изобразил возмущение Эд. — Сказали, что это лучший бар Британии, но, по-моему, это лучшее заведение в мире.

— Какой изобретательный комплимент, — промурлыкала одна из сестер. — За сегодня я слышала это не больше двадцати раз.

— Красноречие не мой конек, — виновато пожал плечами мужчина и склонился над стойкой. — По правде говоря, я надеялся, что вы мне поможете. Уверен, в вашем прекрасном заведении водятся те, у кого можно разжиться интересными ингредиентами.

— Все, что тебе нужно, уже собрано, сварено и предложено, — кивнула Селвин на меню, что светящимися чернилами нанесено было прямо поверх изображения горящей на костре монахини.

— Не волнуйтесь, мой приятель уже выкладывает за ваши старания приличную сумму, — кивнул в ответ Эдриан на Уолдена, который как раз собирал со стойки все заказанные склянки с зельями.

Так, еще пара обязывающих приличиями фраз, и мистер Эйвери узнал, где просиживает мистер Гамп. Опрокинув с Уолдом первую порцию собранного на вечер набора селвинского варева, он направился к торгашу. К моменту, когда Эд поднялся на верхнюю аркаду, уставленную обитыми бархатом скамьями, зелье принялось действовать. Перед глазами засуетились приятные веселящие огоньки, что вкупе с предвкушением объятий пыли не могло не радовать. С Винни «Красавчиком» Гампом Эдриан был знаком давно, еще с войны, во время которой торгаш сумел подняться в финансовом положении до уровня своих постоянных клиентов, хотя начинал с самых низов Лютного. Так бывает, когда идет война, а ты один можешь достать редчайшие вещества и не гнушаешься продавать их обеим сторонам конфликта. За это Винни и нравился Эду — за непредвзятость.

— И надолго ты в Лондоне? — громко втянув носом золотую горстку, поинтересовался Гамп у Эйвери.

Сделка уже была завершена, теперь по своеобразным правилам этикета следовало немного поболтать, употребив предмет сделки. В качестве толкаемой Красавчиком пыли сомневаться не приходилось, но этикет есть этикет, даже в таких местах и с такими людьми.

— Еще пару дней, а потом, наверное, назад в Шотландию, — отозвался Эд, приятно подмечая, как хорошо ложилась пыль на выпитое до того зелье.

Он, конечно, предпочитал ее курить, но даже в подобном заведении за такое можно было нарваться на проблемы, да и Винни воспринял бы за личное оскорбление — курителей пыли мало кто понимал, даже среди поставщиков этой самой пыли. Так что пока приходилось довольствоваться только легким эффектом, что мог дать холодный порошок. Но даже этого достаточно было, чтобы натолкнуть Эдриана на мысль о том, что Винни не просто так прозвали «Красавчиком». Парень и правда демонстрировал наилучшее сочетание черт своих родовитых, но давно обнищавших предков. Гампы по большей части приятной внешностью не отличались, а вот у Винни все сошлось в гармоничных пропорциях: и пепельные волосы, и точеное лицо аристократа, и бледно-серые, словно стеклянные, глаза.

— С Кэрроу тут? — деловито оглянулся Гамп на веселящуюся внизу толпу волшебников.

— С Макнейром, — нехотя отозвался Эд, зная, что Винни Уолда недолюбливает. — Сам знаешь, Амикус тоже не отказался бы с тобой поболтать.

— Да ну его, — хмуро, несмотря на только что употреблённую пыль, отмахнулся Красавчик. — Его поехавшая сестра совсем мужику мозги проела. Я его уже больше получаса терпеть не способен. Начинает ныть про прошлое… — Винни вовремя сообразил, что зря начал такой разговор и поутих. — Ну, ты сам знаешь.

— Потому-то я с Макнейром, — Эдриан откинулся на спинку скамьи и старательно убедил себя, что там, в толпе, не Тисифона Кэрроу танцует и, улыбаясь, поглядывает в его сторону.

— Кончал бы ты вязаться с Уолденом, — скривился Винни, насыпая себе вторую горстку. — Это я тебе как человек, знающий всю паскудную падаль Лондона, советую.

— У меня с выбором туго, знаешь ли, — ухмыльнулся Эд, найдя взглядом в толпе приятеля, рьяно отплясывающего под новый хит Селины.

— Да брось, — фыркнул торгаш и втянул носом еще немного золотого порошка, — ты же не Малфой, у которого в компании грязнокровок приступ бешенства начинается.

— В том то и дело, Винни, — кивнул Эйвери. — Я не Малфой. С моей фамилией, спасибо Каркарову и прочим, новых друзей завести в Лондоне непросто, — честнее было бы сказать «невозможно», но порой приятно приврать даже самому себе.

— Семь лет прошло, кому теперь сдалась твоя фамилия? — рассеянно протянул Гамп, так как внимание его все больше приковывала одна из полуэльфиек, демонстрирующая чудеса пластики в нише напротив аркады. — Папашу твоего и того дольше не видно.

— Может, сменим тему? — недовольно цокнул Эд, которого упоминание отца в этот вечер напрягло заметно сильнее обычного.

— Прости, мужик, — понятливо кивнул Винни. — Кстати, я тут раздобыл одни интересные грибочки, — оживился Красавчик, как всегда с ним бывало при рассказах о новой дури, что он планировал начинать толкать. — Не поверишь — впервые опробованы и оценены маглами! Действуют сильнее сушёной мандрагоры. Как же их там… — задумался он, но тут оживление в его глазах разыгралось не на шутку. — Ох, пошло, — Гамп с наслаждением втянул воздух и запрокинул голову. — Погоди, не теряй мысль, — успел бросить он собеседнику до того, как пыль полностью замкнула его сознание.

Эдриан усмехнулся, глядя на растекающегося в наслаждении приятеля, поднялся и побрел вниз. Как бы там ни говорил Красавчик, Эд знал, что торгаш мысль теперь потеряет, да и продолжать разговор ему не хотелось. Какая-то ностальгическая грусть поднималась от созерцания таких простых радостей гоблинского порошка, которые Эдриану давно уже были недоступны. Стоит разок подогреть пыль и ее холодные объятья перестают приносить удовольствие. На лестнице, однако, приятный отголосок горстки накатил и на Эдриана, заставив его замереть на месте и уставиться на искусный витраж. Огоньки от зелья весело поблескивали на разноцветных стеклышках, раскрывая помимо основного орнамента скрытый замысловатый узор. Добрые мысли одна за другой цепочкой поползли в сознание. Хорошее было время — средневековье. Живи Эд тогда, все было бы иначе. В то время он был бы героем, одним из тех самых магов-воинов Эйвери, о которых писали в легендах. В то время нынешние испытания и испытаниями бы не казались. В то время все было просто. В сознании, словно из глубин прошлого, раздался гневный рев Аддедодамара, напоминая об испытаниях тех времен.

— А вот и наш герой! — хлопнул по плечу завороженного мужчину его грузный приятель.

— Что? — встрепенулся Эдриан и окинул друга рассеянным взглядом.

— Это Ирен и Талиссия, — представил Уолден двух сопровождавших его девушек. — Дамы несколько заскучали, и я рассказал им о своем друге, у которого есть кое-что, способное их развлечь, — выдал он до невероятия связную речь.

Эд посмотрел на девушек, и в нем всколыхнулось здоровое опасение, так как выглядели они совершенно нормально. Ирен, та, что выше, была с короткой игривой стрижкой и чувственными пухлыми губами. Талиссия и вовсе являла собой сосредоточение изысканной красоты восточной женщины. Словом, это была совершенно ненормальная для Уолдена компания. То ли пыль у Винни в этот раз оказалась на редкость хороша, то ли Эдриан за время пребывания в Англии уж очень настрадался, но свое опасение он засунул куда подальше, погрузившись в объятья прекрасного вечера и прекрасной Талиссии с головой. Наряду с алкоголем и гоблинской пылью, красивые женщины были тем немногим, что возвращало для мистера Эйвери краски в этот серый мир. Те самые прекрасные женщины, с которыми повеселиться вечером было приятно, провести ночь было волшебно, а встречать утро — не обязательно.

Дальше пошли зелья. Много зелий, много пыли в зельях, много пыли в носу и много объятий. Это была радость не детская и невинная, конечно, но столь же светлая и добрая. Радость наслаждения уже происходящего и наслаждения, определенно наметившегося на горизонте — Ирен приглашала компанию к себе. Пожалуй, Эд в эти часы простил другу все его былые прегрешения и вознес его в ряд величайших благодетелей. Когда же он остался с Талиссией наедине, в комнате, любезно предоставленной ее подругой, и роскошное черное платье, не дававшее Эдриану покоя весь вечер, опустилось на пол вместе с другими элементами одежды девушки, Эд готов был молиться на Уолдена. Но это, возможно, позже, так как теперь перед ним было только одно божество.

Бронзово-смуглая кожа Талиссии оказалась нежнее шелка. Ее темные раскосые глаза гипнотизировали, а мускусный аромат тела кружил голову. Ее черные длинные волосы были прямыми и жесткими. Она была полной противоположностью Тисифоны, о которой так старался не вспоминать Эдриан. С Талиссией не вспоминать получалось. С Талиссией получилось бы все, если бы Уолден Макнейр не был бы собой.

Крик из соседней комнаты раздался настолько пронзительный, что инстинкт Эдриана сработал скорее, чем замутнённый алкоголем, зельями и пылью разум вообще начал шевелиться. В коридор мужчина выскочил с палочкой наготове, подбежал к двери, но не успел даже потянуться к ручке, как под визгливое Редукто дверь слетела с петель, и из нее вылетело нечто. Поначалу опаленную, волосатую, здоровенную тушу можно было бы принять за медведя, но тут же в глаза бросались торчащие на голове рога и колотящие по полу копыта.

— Это что за тварь?! — воскликнула подбежавшая Талиссия и направила палочку на брыкающееся в попытках себя потушить существо.

— Этот ублюдок что-то выпил! — завопила Ирен, воинственно выходя в коридор и наставляя, как и подруга, палочку на дымящуюся тушу. — Выпил, стал этим чудищем и полез на меня!

Вот в этот момент и пробудилось сознание Эдриана. В момент, когда он понял, что волосатая рогатая здоровенная тварь на полу, ублюдок, которого поджарила Ирен, был тем самым ублюдком. Третье и главное правило. Уолден Макнейр — больная спятившая скотина.

— Так, — Эд примирительно поднял обе руки и оглянулся на взбешенных дам, — давайте успокоимся, — говорить с его заплетающимся языком было трудно, а выдумать план действий еще труднее.

— Успокоимся? — взвизгнула Ирен и угрожающе перевела палочку на Эдриана. — Предлагаешь мне успокоиться?! Да эта тварь меня только что чуть не поимела!

Уолден что-то невразумительно проблеял с пола, за что тут же получил от Талиссии такой Фурункулюс, от которого даже Эд поморщился. Между тем, палочка Ирен все еще была направлена на Эдриана, что ему очень не нравилось, хотя понять женщину можно было. Это во всей ситуации было самым паршивым: Эд определенно был на стороне дам и рад был бы наградить сейчас Уолдена чем-то посерьезнее гнойников. Беда в том, что Уолд был его другом. Одним из немногих оставшихся друзей.

— Не стану говорить, что понимаю вас, — медленно и уважительно заговорил Эдриан, пока его разум потомка магов-воинов уже выстраивал цепочку необходимых действий. — Меня, к счастью, эта скотина трахнуть не пыталась. Клянусь — я понятия не имел, что он сотворит что-то подобное, — он говорил убедительно, ведь то была чистая правда. — Как на счет того, чтобы мы с ним сейчас же убрались отсюда?

— Что? — рассвирепела уже Талиссия. — Да его за такое надо в Азкабан!

— Да бросьте, — невинно усмехнулся Эд, чуть отступая так, словно обернулся к девушке, а на деле выбирая наиболее удобную позицию. — Разве вам нужен такой скандал?

— Мне нужно, чтобы это животное поплатилось за все! — Ирен в своей ярости походила сейчас на воинственную валькирию, что могло бы даже привлечь Эдриана, не будь он ее очевидным противником.

— Пожалуйста, давайте разойдемся мирно, — просить Эду было не стыдно.

Стыдно было огреть двух привлекательных приятных дамочек оглушающим заклятием после такого восхитительного вечера в их компании, да только что оставалось? Ирен, как более рассерженной, прилетело первое невербальное. Бедняжка повалилась на пол и неприятно стукнулась о косяк дверного проема. С Талиссией вышло сложнее: от первого заклинания она ловко отскочила, послав в ответ произнесенное Инкарцеро, от которого Эдриан, конечно же, увернулся. Произнести связывающее заклинание стало для девушки ошибкой, которая ко всему прочему выдала в ней неопытного бойца. Следующее же невербальное оглушение пришлось прямиком в прикрытую пеньюаром грудь, и красавица опала рядом с подругой.

Вот он, герой рода Эйвери — нападает на двух едва одетых женщин. Не то время он выбрал для жизни, совсем не то. Друзей он, конечно, выбрал еще хуже. Хотя, вопреки расхожему мнению, друзей, в общем-то, тоже не выбирают, как и родственников, как и время рождения. Шлюхи норны, конечно, умели развлечь своим изощренным чувством юмора. Эдриан подошел к все еще обнимающему пол Уолду, брезгливо пнул его, переворачивая на спину дымящуюся волосатую тушу, и спросил:

— Ну и что делать теперь, дубина?

— Не знааааю, — проблеяло отвратительного вида создание.

— Что ты с собой сделал, придурок? — навис над другом Эдриан.

— Об-б-боротное зеееелье, — выдавил из себя Уолден, которому слова явно давались с трудом.

— Ты что, выпил оборотное с волосом козла? — изумился Эд.

— Дааа — с явными козлиными нотками ответил Макнейр.

Эдриан сделал то единственное, что возможно было сделать в ситуации, когда твой друг попытался обратиться козлом и поиметь женщину — он раскатисто расхохотался. Этот нервный истеричный смех вмещал в себя и ненависть к другу, и злость на собственную наивность, и все презрение к паскудной Англии. Ну что же его дернуло уехать из Шотландии? Воспоминание о Шотландии, Эдинбурге и всем том, от чего пришлось бежать в Англию, тут же подстегнуло, заставило собрать раскисший от алкоголя, зелий и пыли разум и пошевелить тем, что удалось собрать.

Если причиной проблемы было зелье, нужен был тот, кто разбирается в зельях. Представив лицо Северуса, лицезреющего последствия экспериментов Уолдена, Эдриан едва не зашелся истеричным хохотом снова. Удержав этот порыв, он заботливо уложил дамочек на кровать и наградил каждую спасительным Обливиэйтом, лишая прекрасных созданий воспоминаний о знакомстве со своим спятившим приятелем. Затем Эд поманил свои вещи из соседней комнаты, оделся, собрал добро друга, что попалось на глаза, и аппарировал с волосатой тушей на улицы Паучьего тупика.

Ночью Коукворт выглядел лучше, чем при свете дня, потому лишь только, что темнота скрывала большинство прелестей паршивого городка. Коукворт был сосредоточением мерзости южной Англии, зато Уолден, в теперешнем своем виде, смотрелся тут вполне органично. Эдриан частенько задумывался, отчего Северус выбрал для жизни эту клоаку, но ничем, кроме как скрытыми мазохистскими наклонностями друга, объяснить это не мог. Сев ведь еще и у Дамблдора до сих пор работал, хотя с его-то навыками можно было на зельях обогатится. Мазохист, определённо. Остатки опьянения всколыхнулись в Эдриане, и он хохотнул, поднимая на ноги приятеля и оглядывая эту невыносимую тварь.

Макнейр был козлом. Двухметровым, здоровенным, вонючим козлом с опаленной грязно-коричневой шерстью. Его бороденка трепыхалась так же, как и неприкрытые мужские принадлежности — жалко, хлипко и омерзительно. Помимо жесткой щетины лицо козла покрывали гнойные язвы и нарывы, демонстрирующие явную предрасположенность Талиссии к проклятьям. На своих копытах Макнейр еле держался не потому только, что был чудовищно пьян, но и потому, что ходить на копытах человеку вообще не свойственно. Эд накинул на Уолда дезиллюминационные чары, взял его подмышку и потащил по склизкой грязной улочке.

— Хоть немного постарайся, сатир ты проклятый! — прикрикнул он на Макнейра, который в очередном неловком шаге совершил ошибку и повалился в лужу.

Какая-то светловолосая женщина высунулась из окна ближайшего дома и уставилась на парочку округлившимися глазенками. В темноте видела-то она, к счастью, одного только Эдриана, который наверняка в ее воображении предстал законченным буйным алкоголиком, допившимся до галлюцинаций. Ну и пусть. Нынешнего вида Уолдена психика праведной маглы могла бы и не перенести. Эд и сам подумывал, что ему придется немало выпить, чтобы забыть это кошмарное чудо.

На пороге дома Снейпа герой рода Эйвери остановился и страдальчески скривился. Есть поступки, которые не стал бы делать даже самый отъявленный мазохист. Заявляться к Северусу Снейпу посреди ночи с пьяным Уолденом Макнейром, обращенным в козла, с просьбой о помощи было одним из таких поступков. Сев был отличным другом, понимал Эда с полуслова, был умнее его в сотню раз, но каким же он был временами чопорным, нудным и злобным! Уже предвкушая тот поток язвительных оскорблений, который польется на него через минуту, Эд тихонько постучал в дверь. Ответом ему была тишина.

— Уолд, ты мне должен будешь за это до гроба, понял? — рявкнул Эдриан едва стоявшему на ногах другу.

— Пооонял, — проблеял в ответ здоровенный козел.

Эйвери глубоко вздохнул, о чем тут же пожалел, так как невыносимая вонь, витавшая в воздухе, вызвала приступ тошноты. Воняло ли так от близлежащей реки, которая чистотой никогда не отличалась, или от Макнейра, было не ясно. Эд постучал в дверь сильнее и настойчивее. В щели под дверью показался свет, вслед за которым послышались приглушенные шаги. Спустя мгновение дверь отворилась, и во тьму отвратного городка вгляделись черные утомленные глаза.

— Надеюсь, в такое-то время, это вопрос жизни и смерти? — прошипел Северус вместо приветствия, глядя на прислонившегося к стене друга.

— И я рад тебя видеть, Сев, — устало улыбнулся Эдриан. — Вопрос смерти — это точно, — нетрезво усмехнулся он. — Ты меня убьешь, — он взмахнул палочкой и снял дезиллюм с Уолда.

Спустя полчаса, за которые Эд узнал о себе столько, что и нескольких дней не хватило бы, чтоб разобрать каждое из обвинений, они с зельеваром устроили Макнейра в бедно обставленной спальне, влили в него несколько отваров, коих в доме было даже больше, чем книг, и вернулись в крохотную гостиную. Казалось, от убийства друга Северуса удерживала лишь невероятная усталость, что отчетливо видна была на его желтоватом лице.

— Знаешь, Эдриан, обучаемость одно из удивительнейших свойств человеческого мозга. Оно доступно некоторым животным, но куда в меньшей степени, разумеется, — Снейп, по своему обыкновению, уже перешел от резких и экспрессивных оскорблений к оскорблениям тонким и продуманным, которые, казалось, выдумывал долгими темными вечерами. — Так вот объясни мне, отчего раз из раза ты предпочитаешь этим свойством пренебрегать?

— Говорю же, о подобном я бы в жизни не подумал, — покачал головой Эд и опустился в поеденное молью кресло.

— Я бы предложил выпить, — тяжело вздохнул Северус, наливая себе бокал вина, — но хватит и одной пьяной твари в моем доме.

— Твое разбавленное пойло мне не сильно помогло бы, — честно ответил Эдриан.

— Ты ведь сам говорил, что Уолден больной на голову идиот! — всплеснул руками Снейп, чудом не пролив вино. — Ты же говорил, что уже как год завязал с этими похождениями!

— Завязал, — беспомощно кивнул Эд. — Но ты же меня знаешь, — пожал он плечами. — Не могу устоять перед уговорами.

— Знаю, — чопорно ответил Северус, напомнив о том, что работает учителем, а с недавних пор еще и деканом. — А еще знаю, что Макнейр не из тех, кто будет уговаривать. Особенно тебя.

— Уж очень много ты знаешь, — буркнул Эйвери.

— Что случилось, Эдриан? — Снейп сменил интонацию, и стало совсем паршиво. — Почему ты опять увязался к Макнейру? — теперь он говорил мягко, как с ребенком, словно понимал, что за всей этой историей было что-то неприятнее пьяного извращенца.

Эдриан поглядел на свои покрытые шрамами от Флагелло руки и подумал о том, до чего же он тупой засранец. Он, конечно, никогда не считал себя умником. Эван и вовсе всегда шутил, что по тупости Эд уступает только горным троллям. Мерлин, как же давно это было… То, что нынче навалилось, не смог бы осмыслить и Эв. Наверное, малыш Барти бы сообразил, что теперь делать. Барти был умнее их всех вместе взятых. Эдриан разумно одернул себя, заставляя кончать вспоминать о мертвых, ведь это совсем не способствовало и без того скудной мыслительной деятельности. Сев вон тоже на тупость ругается… Северус-то умный. И тут Эдриан Эйвери с надеждой посмотрел на своего умного лучшего друга.

— Если я тебе скажу, ты ведь никому не расскажешь? — зачем-то спросил он, хотя в друге не сомневался.

— Разумеется, — кивнул Северус и подался вперед.

— Недавно из аврората опять приезжали на счет отца, — начал Эдриан, уставившись в истёртый пыльный ковер на полу. — Ну, ты знаешь, они каждые полгода заглядывают со стандартным списком вопросов. А этот мужик, Питер, уже седьмой раз приезжает. Мы с ним почти приятели, — пьяно усмехнулся он, поднял взгляд и приметил стоявший на полке графин с вином, которое не поможет, конечно, но уже просится в руки. — И вот сидим мы с Питом, я ему джина предложил, он не отказался. Сидим, заполняем этот сраный опросник. «Когда вы в последний раз видели Аурелия Энея Эйвери»? Я эти вопросы уже наизусть знаю, а он — мои ответы. Мне скучно, ему скучно. И тут он между делом говорит: «А представляете, мы тут по вашему делу очень всполошились»! По делу отца, — зачем-то пояснил Эйвери. — У них, оказывается, по особо опасным раз в несколько лет можно проводить проверку через Отдел Тайн. Питти не знает, чем там невыразимцы ищут, но я подозреваю, что запрещенными кровными ритуалами. В общем, они в этом году из всего списка непойманных беглецов выбрали отца. И тут Питер мне с восторгом объявляет, что они нашли в Британии двух Эйвери!

— Твой отец… — охнул Снейп.

— Нет, конечно, — фыркнул Эд, поднялся с места и направился к алой призывающей жидкости в графине. — Мой отец в такой дыре, где его так и не нашел сам Темный Лорд. О чем ты? Они нашли двух Эйвери. Меня и еще кого-то. Еще кого-то в Шотландии. Рядом с Эдинбургом.

Северус молча наблюдал за тем, как без его разрешения пили его вино. Паршивое вино, как и ожидал Эдриан, но второй бокал он все же наполнил. Алкоголь нужен был как воздух.

— Питти сказал, что они туда с боевым отрядом заявились, — нервно рассмеялся Эд, возвращаясь на место с неприлично заполненным винным бокалом. — Заявились с боевым отрядом аврората в магловский трейлерный парк на окраине города. Знаешь, что такое трейлерный парк?

— Место, где стоят дома на колесах, — Сев сдвинул брови так, словно ему неизвестный сложный рецепт зелья в заумном талмуде попался.

— Ага, но они не ездят, — Эдриан отпил из бокала и задумался, зачем вообще объясняет такие незначительные мелочи. — В смысле, эти дома на колесах должны ездить, но они просто стоят там, в этом парке. Я немного разузнал: в таких живут бедные маглы, такие, у которых нет денег на нормальное жилье, — он зачем-то продолжал объяснять, и ему становилось очень неприятно от собственных слов, так что пришлось сделать внушительный глоток.

— И они нашли там кого-то из Эйвери? — не выдержал Снейп и мягко спросил после затянувшейся паузы.

— Да, нашли, — хрипло отозвался Эд, снова серьезно отпивая вина. — Отряд, конечно, пришлось сворачивать. Это оказался совсем не тот Эйвери, которого стоило брать с боем. Ублюдок Питти заливался, как сраная пикси, когда рассказывал. Десять авроров и еще парочка из Департамента Магического Правопорядка против девятилетней девочки.

— Что?

— Девочка, — прошептал Эдриан. — Девятилетняя девочка.

— Я не понимаю, — всегда такой разумный, серьезный и вдумчивый Северус выглядел совершенно растерянно.

— Я тоже не понял, — кивнул Эйвери и залпом осушил бокал. — Но Питер все смеялся и объяснил, что ошибки точно быть не может: девочка — Эйвери. Ее Мать, как они выяснили, магла. А девочка — волшебница. Полукровка. И точно Эйвери. Пит ржал гиппогрифом на выгоне и говорил, что она даже внешне точно Эйвери. Волосы, глаза — все как у меня.

— Подожди, ты хочешь сказать…

— У меня есть дочь, Сев, — сказал Эдриан, склонившись над зажатым в грубых руках пустым бокалом. — Она по возрасту не может быть дочерью отца — он сбежал из страны раньше. И она Эйвери. Я… — он кашлянул и продолжил заметно дрожащим голосом, — я видел. Я узнал адрес у Питера и видел ее. Я словно Эвелину увидел…

Установилась тишина, нарушаемая едва слышимым сверху постаныванием Макнейра. Снейп молча сосредоточенно смотрел на друга. Эйвери молча сосредоточенно смотрел на пустой бокал в руках. Нужно было выпить еще. На самом деле нужно было покурить гоблинскую пыль — она помогает. На самом деле только она и помогает.

— Ее мать, — первым нарушил молчание Северус. — Ты помнишь ее мать?

— Ей девять, — покачал головой Эд. — Семьдесят восьмой или семьдесят девятый. Я вообще те года не помню.

— И что ты будешь делать?

— Пока я напиваюсь с Макнейром, как видишь, — беспомощно пожал плечами Эйвери, встал с места и вернулся к графину. — Мой типичный способ решать проблемы, — сквозь зубы процедил он.

— Ты говорил с ними? С девочкой и матерью? — спросил Снейп, глядя, как Эдриан наливает в бокал еще вина.

— Мерлин упаси! — поежился Эйвери и пролил немного алой жидкости на ковер, но этому истертому куску пыли было уже не навредить. — Как ты себе это представляешь? Здравствуй Эшли — ее так зовут, я узнал — я твой папаша! — пьяно попытался он изобразить эту сценку. — Я, кстати, волшебник. Да, волшебники и магия существуют, и ты, к слову, тоже волшебница. Только вот не чистокровная. Я, кстати, таких, как ты, лет десять назад убивал… убивал даже детей твоего возраста, — Эдриан поставил пустой графин на полку и уставился в темноту за окном. — Я не знаю, что мне делать, Северус.