Ошибка на 17 оборотов в минуту (гет)

Северус Снейп проснулся с первыми лучами солнца, которые бесцеремонно пробивались сквозь щель в занавесках, не меняющих вид с давних годов. Он не открывал глаз, прислушиваясь к монотонному скрежету за плинтусом. Мышь. Вероятно, единственная, кому этот дом был по-настоящему дорог.

Он медленно перевел взгляд на потолок, где узоры из трещин и отслоившейся штукатурки напоминали карту неведомых, безнадежно скучных земель. Комната, нет, весь этот обветшалый дом, доставшийся ему от отца, давил на него тяжестью воспоминаний. Мысль, внезапная и на удивление простая, пронеслась в голове: «Похоже, пора искать новое логово».

Самое забавное, что эта мысль не посещала его все эти годы. Он ненавидел это место, используя его лишь как перевалочный пункт между работой и сном, а последние два года и вовсе сбегая в приморский дом Дамблдора. Сбегая в ожидании призрака. Призрака по имени Гермиона Грейнджер.

И вчера призрак материализовался. И теперь в его груди, холодной и привыкшей к одиночеству, завязалась дуэль трех незваных чувств. Испытывать волнение — глупо и сентиментально. Испытывать тревогу и надежду — непростительная слабость.

Возможно, он слегка переборщил со своим маниакальным дежурством. Стоило ли два года, с упорством, достойным лучшего применения, ждать ее появления в доме, когда она покинула его без единого слова на прощание? Разум, этот занудный и непоколебимый страж, твердил, что это верх идиотизма. Но он был настолько ошарашен отгадкой ее исчезновения, что это не казалось ему чем то важным тогда.

И позже разум полностью отступил, перед навязчивым, почти животным страхом вновь ее упустить. И перед упрямым нежеланием признаться себе, что ее исчезновение оставило в его жизни зияющую пустоту, которую не могли заполнить ни самые сложные зелья, ни самые темные гримуары.

А теперь он знает что она не планировала долгого отсутствия и не игнорировала его намеренно.

И она….помнила. Помнила их переписку, их интеллектуальные дуэли, их совместные изыскания, оборванные ее бегством. Для его разбитого, израненного недоверием сердца это был бальзам, сладкий и горький одновременно.

Она была загадкой с самого начала, как сложный рецепт, не поддающийся логике. Он разгадал главную ее тайну — личность путешественницы во времени. Но теперь возникла новая, куда более сложная головоломка: сама Гермиона Грейнджер. Что за тени будущего прятались в глубине ее карих глаз? Какие битвы она видела, кто оставил ей шрамы? Он жаждал знать все, жаждал разложить ее прошлое по полочкам, как ингредиенты в своей лаборатории, чтобы понять состав ее души.

Но едва он вчера коснулся этого, ее взгляд стал твердым, как гранит, а плечи напряглись, будто под невидимой тяжестью веков. Он отступил. Ему казалось что настаивать было жестоко.

Вместо этого его мозг, привыкший к многозадачности, мысленно запустил процесс оценки: какой именно и когда будет ближайший магазин, где он сможет приобрести достаточно выдержанное и хорошее вино, чтобы оно соответствовало моменту.

Он принял душ — бодрый, почти ледяной, заставляющий кровь бежать быстрее. Оделся неспеша: классические черные брюки, белая рубашка, на которую легли пряди еще влажных волос. Последним аккордом — черная мантия, его вторая кожа.

Смотря на себя в зеркало, он с холодной отстраненностью констатировал факты: темные волосы, липкие от влаги, обрамляли бледное лицо. Чёрные глаза смотрели на него с привычной долей самокритики. Он знал, что не красавец. Но в последние годы, под неугомонные подначки Фабиана и Гидеона, он все-таки начал прилагать некоторые усилия, чтобы не выглядеть как оживший труп. Он вздрогнул, мысленно вызвав образы этих двух идиотов. Их советы были сомнительны, но, черт побери, в них было свое здравое зерно.

* * *

Через полчаса и одну кружку черного как деготь кофе он вышел из дома. Воздух в Паучьем тупике был прохладным и пыльным, пах остывшей ночью и влажным камнем. Улица, казалось, все еще спала, притворяясь мертвой. Но даже здесь, среди облупившейся штукатурки и заколоченных окон, летнее утро делало свое дело. Солнечные лучи, робкие и косые, цеплялись за верхушки чахлых деревьев, растущих кое-где у заборов, и шелест их листьев на слабом ветру был едва слышен, а в этом шелесте ему снова слышалась надежда— упрямая и глупая.

Вид вокруг вызывал тоскливое уныние, но сегодня... сегодня он был... вполне приемлемым. Он решил немного пройтись, чтобы упорядочить хаос в голове, прежде чем трансгрессировать к Министерству.

* * *

— В этот раз ты не сможешь отказаться от присутствия, дружище, потому что это МОЯ свадьба! — Гидеон бодро подбросил в воздух и поймал бумажный шар, который еще пятнадцать минут назад был срочной запиской из Департамента Транспорта.

— Где можно купить приличное вино? — не удостоив его взглядом и перебирая кипу корреспонденции на своем столе, протянул Северус. Этот назойливый треп о личной жизни был таким же ежедневным ритуалом, как утренний кофе.

— Ага! — Фабиан отвлекся от изучения какого-то дымящегося письма, которое он только что извлек из музыкальной шкатулки, пытавшейся его обратно засосать. — Ты все-таки кого-то пригласил на свидание? Гидеон, срочно отменяем операцию «Подбросить Северуса миссис Падлтон»! Наш затворник вышел в свет!

Снейп закатил глаза и легким движением палочки наслал на Гидеона заклинание, осыпавшее того мелким серебристым пеплом.

— Да ладно тебе, Снейп, — проворчал Гидеон, отряхивая пепел с мантии. — Лучшее вино, конечно же, в лавке «Бочонок и Феникс» в Косом переулке. И обязательно зайди в соседнюю, «Сахарные Гримуары»! За их шоколадный трюфель «Экстаз» тебе любая дама отдастся даже без вина, отвечаю!

Северус, не поворачиваясь, скинул его со стула легким заклинанием, Гидеон почти упал и на секунду завис над полом, затем быстро привёл себя в нормальное положение.

— Ты абсолютно не понимаешь шуток, Северус, — мрачно произнес он, но при этом пряча улыбку. — Я же желаю тебе добра.

— Именно поэтому я не бросил в тебя Заклинание Вечного Потения, — парировал Северус, наконец найдя нужный пергамент.

* * *

День тянулся мучительно медленно, как патока, залитая в песочные часы. Каждая бумажка, каждый отчет казались личной местью мира за его вчерашний проблеск чего-то отдаленно напоминающего счастье. Домой он попал только тогда, когда летний вечер начал окрашивать небо в цвета сирени и угасшего золота. Он планировал молниеносный бросок: пересечь порог, сменить мантию на что-то менее официальное и — сердце его на мгновение сжалось — трансгрессировать к Грейнджер, пока робкая решимость не испарилась под воздействием привычного цинизма.

Его планы были безжалостно растоптаны у самого порога. Вернее, тем, кто стоял на этом самом пороге, вживившись в его личное пространство с настойчивостью голодной кошки.

— Северус!

Хрупкая, но невероятно стремительная фигура сорвалась с крыльца и помчалась к нему, нарушая вечернюю тишину Паучьего тупика. Прежде чем его мозг успел перейти от режима «усталый работник» к режиму «бдительный научный сотрудник», Гермиона Грейнджер уже вцепилась в его руку выше локтя. Ее пальцы, холодные от вечернего воздуха, словно прожгли ткань мантии и кожу, оставив на ней невидимый, пылающий след.

— Это ты! Ты мне срочно нужен, я не знала, как с тобой связаться, а сова с ответом не вернулась!

Он замер, пораженный двойным ударом: ее внезапным появлением и этим простым, оглушительным заявлением. «Ты мне нужен». Слова отпечатались в сознании навязчивым, ярким курсивом, на мгновение вытеснив на второй план все — и усталость, и вечерние планы, и своё давнее опровержение идеи о том, что можно быть кому-то «нужным».

— Гермиона… — его голос прозвучал хриплее, чем он рассчитывал. Он всмотрелся в ее глаза, пытаясь понять не случилось ли чего то ужасного, но увидел лишь золотистые блики в карих глубинах. — Что-то случилось?

— Северус! — она торопливо мотнула головой, и ее непослушные волосы подпрыгнули в такт этому нервному движению. — Я проверяла браслет по тем параметрам, что ты указывал, потому что сегодня около обеда он ощутимо нагрелся, и у меня есть подозрение, что в стабилизирующем заклятье могла образоваться брешь… — она осеклась на полуслове, когда ее взгляд наткнулся на изящный пакет из «Бочонка и Феникса», откуда нагло и вызывающе торчало горлышко бутылки. Затем, будто магнит, ее взгляд переметнулся на маленькую, стильную коробочку из «Сахарных Гримуаров» в его другой руке.

Снейп буквально физически ощутил, как в воздухе что-то щелкает и меняется. Ее глаза округлились, брови поползли вверх.

— О... — этот звук был полным разочарования и внезапно нахлынувшей неловкости. — Ты собрался на свидание.

Это было не вопросом, а приговором. Она резко, как будто отдергивая руку от чего-то горячего, разжала пальцы и отступила на шаг. Яркий румянец залил ее щеки, и она скрестила руки на груди в классическом защитном жесте, прочищая горло с видом человека, попавшего не в свой вагон.

— Что? Я не... — он попытался совладать с нарастающей дезориентацией. Мозг пытался одновременно анализировать проблему с браслетом и абсурдность обвинения в свидании. Но она снова обрушила на него град слов, не дав опомниться.

— Ох, прости, Северус, я не вовремя, я все понимаю... Правда. Но, черт возьми, я боялась что снова прыгну надолго и поэтому торопилась… знаешь, наверное я просто... перенервничала из-за этого скачка. После всего, что... — она замявшись, махнула рукой, словно отмахиваясь от призраков прошлого. — Ооо... Ладно, ничего страшного. Когда освободишься, пожалуйста, загляни в... э-э... дом Дамблдора. Надеюсь, прыжки больше не повторятся... — на последних словах ее голос стал тише, и прозвучал так потерянно, что у Снейпа похолодело внутри.

Он дернулся, наконец-то собрав в кучу все обрывки информации. Ее паника была из-за браслета.

Напуганный перспективой ее нового исчезновения, он резко вытащил палочку и навел ее на ее запястье, бормоча заклинания сквозь стиснутые зубы и вставляя между ними оправдания, которые она похоже не слушала:

— Нет у меня никакого свидания!.. «Стабилус!» Это не для кого-то... «Интегрум!» Я не... Ты уверена, что он именно нагревался, а не просто был теплым?..

— О, определенно! — подтвердила она, глядя куда-то мимо его плеча, в сторону темнеющих деревьев, ее поза кричала о желании провалиться сквозь землю.

Он закончил диагностику, сжав палочку так, что костяшки пальцев побелели. Формулы, компоненты, последовательность наложений — все мысленно пронеслось перед его внутренним взором. Возможно ли что где то он допустил прокол?

Но Гермиона истолковала его напряженное молчание и сосредоточенный хмурый взгляд совершенно по своему.

— Ладно... Не буду тебя задерживать. — ее губы дрогнули в подобии улыбки, получившейся какой-то кривой. — Жду, как сможешь, Северус.

И, не дав ему возможности вставить хоть слово, она резко развернулась и исчезла с тихим, но оглушительным хлопком.

Он остался стоять посреди унылой улицы, с дурацкой бутылкой вина в одной руке и коробкой идиотских конфет в другой, в клубящемся облаке собственной растерянности. Закипающая злость — на ситуацию, на себя, на Гидеонов и их дурацкие советы — смешивалась с леденящей душу паникой. Он снова ее терял. И это было из-за какого-то фарсового, идиотского недоразумения, достойного дешевого ромкома.

Недолго думая, он сжал пакет с вином так, что стекло угрожающе хрустнуло, и тут же, не меняя позы, с силой, вырывающей из реальности, трансгрессировал вслед за ней. К черту приличия. К черту вино и эти проклятые «Сахарные Гримуары». К черту все, кроме одного — необходимости убедиться, что она никуда не денется. Что он не упустит ее снова.