Времена иные (гет)

«Интересно, сколько тайн увёз Сеттит?» — Алиса уставилась в окно электрички. Ей самой — и её гулю — предстояло узнать один небольшой, но печальный секрет: где похоронен Томас. Второй парень, приехавший из Вильнюса, тот, который внёс на свой мобильный ритуал из книги.

У вампиров было своё кладбище. Раньше оно располагалось далеко за городом, но со временем Минск разросся, и граница владений князя лизнула подступы к заповеднику. Лет сто назад Николаю пришлось очень постараться, чтобы кладбище получило статус охраняемого природного объекта, но оно того стоило — теперь закон защищал тысячелетние тайны бессмертных этого места.

Дубрава под свежевыпавшим снегом была похожа на иллюстрацию к старой сказке — тихой и немного печальной. Снег пушистым покрывалом лежал на могучих ветвях вековых дубов, поглощая все звуки и превращая мир в застывшее, прекрасное полотно. Воздух был чистым и колким.

Алиса шла по заснеженной тропе, чувствуя, как Витольд нервно следует за ней в двух шагах. Это было первое появление её гуля на столь официальном вампирском мероприятии, и сородичи встречали его сдержанными, оценивающими взглядами. Она поймала на себе взгляд Софии и направилась к ней.

Воинственную вентру было не узнать. Она была полностью здорова, а её яростный огонь в глазах сменился усталым спокойствием. Они поздоровались, и между ними на мгновение повисло неловкое молчание.

— Князь, конечно, не оставил мою выходку без последствий, — тихо, с лёгкой усмешкой сказала София, отвечая на немой вопрос Алисы. — Вручил мне все обязанности Серафима. Теперь отвечаю и за его бывший домен, и за всё то, что там творилось.

Зла на Казимира в её голосе не было — лишь горькое принятие. Справедливость была удовлетворена, насколько это возможно, и теперь наступала пора расплаты в виде груза ответственности.

Завидев Алису, Виктор Костерёв вручил ей пакет, в котором лежали какие-то холщовые мешки. Таких пакетов у него было много.

— Это прах. Раньше так закапывали, сейчас, если есть возможность, сжигаем. Меньше потом проблем, если что.

В голом лесу не было никого. Только группа вампиров во главе с князем и несколько смертных гулей, как туристы, шли по заснеженным дорожкам туда, где были выкопаны десять глубоких ям. Слева от них покачивался на ветру небольшой саженец дуба. Мимо него они прошли молча — говорить ничего не требовалось. Надо будет как-нибудь приехать сюда.

«Стоп, о чём это я?» — Алиса нахмурилась и ковырнула носком сапога мерзлую землю. Какое ей дело до мёртвого шабашита — она же не епископ. Вот Витольд пускай ходит, его же товарищ. Если вообще захочет. Какие уж у них там отношения в шабаше, с учётом того, что при обращении потенциально пришлось бы убивать друг друга, даже представлять не хотелось.

Впрочем, гуля пришлось отправить домой раньше времени: в глубине леса Алиса заметила Роланда и, опасаясь, что шабашит что-нибудь учудит, отослала Витольда проверить завод со смертными.

Застучали лопаты, перемешивая землю с грязными комьями снега. Могилы начали заполняться землёй, а потом сверху поставили двух-трёхлетние саженцы дубков.

Когда последний прах был опущен в землю, а священные слова отца Самуила отзвучали под сенью древ, большинство сородичей начали расходиться. Летописец же медленно, почти с нежностью, положил ладонь на шершавую кору векового дуба и замер, уставившись в одну точку перед собой. Казалось, он не просто стоял, а слушал что-то — тихий шёпот времени, доносящийся из-под толщи земли и льда.

Алиса замедлила шаг, наблюдая за ним. Кто мог покоиться под этим деревом? Союзник? Враг? Кто-то, кого он любил восемь столетий назад? Или, может, тот, чью смерть он так и не смог простить себе? В этом жесте древнего вампира было столько недосказанной истории, что у неонатки перехватило дыхание. В этот момент он казался не всемогущим старейшиной, а просто очень старым, очень уставшим человеком, пришедшим навестить старого друга.

— Здравствуй, Алиса, — сказал Роланд, увидев, что она смотрит, сразу очнувшись от своей задумчивости. Он оторвал ладонь от коры, словно прощаясь, и медленно направился к ней. — Искала меня?

Девушке оставалось только гадать, не намеренно ли летописец позволил ей увидеть то, что она видела.

— Да нет, скорее, просто увидела, подошла поздороваться. Вы пришли на похороны?

— Ещё одна книга вернулась в лоно Камарильи, — произнёс он, остановившись перед ней. Его голос был ровным, но в глазах плескалась тень чего-то сложного. — Не из Вильнюса.

У Алисы перехватило дыхание — не только из-за новости, а из-за наглой, бросающей вызов откровенности. Она собралась с духом.

— Ранее вы утверждали, что все восемь книг уже находятся в надёжных хранилищах Европы, — осторожно заметила она, впиваясь в него взглядом. — Вы солгали тогда? Или сейчас?

Роланд не смутился. Он лишь слегка пожал плечами, и уголок его губ дрогнул в чём-то, отдалённо напоминающем улыбку.

— Не только я из лучших побуждений, бывало, скрывал истину за удобной полуправдой, — произнёс он мягко, и его взгляд на мгновение скользнул в сторону удаляющейся фигуры Казимира. Намёк был настолько прозрачным, что его невозможно было игнорировать. Он знал. Знает ли он всё? Или только догадывается? Но он не смеялся над ней, не тыкал носом в её наивность. В его тоне была странная снисходительность, почти солидарность.

Алиса хотела что-то сказать, спросить, но он опередил её, тихо вздохнув. Дыхание его превратилось в маленькое облачко пара в холодном воздухе.

— Делегация из Вильнюса, — сменил он тему, став снова собранным и деловым, — прибудет через три ночи. Будь готова. Встречать их придётся тебе.

Он кивнул ей на прощание, развернулся и пошёл прочь по заснеженной тропе, оставив Алису одну — в компании призраков, тишины и тяжёлых мыслей.