Времена иные (гет)

— Вот фотография пропавшего сородича, — шериф Николай насмешливо посмотрел на Алису. В глазах шефа таились весёлые чертинки.

Вампирша взяла пухлый конверт, открыла, взглянула на фото. Мужчина среднего возраста как будто оказался в кадре сам того не желая. Волосы тёмные, растрёпанные, отросшие до шеи, с сильной сединой. Глаза карие. Одет в клетчатую рубашку с закатанными рукавами и потертые мешковатые джинсы. На одежде и руках виднелись пятна краски.

— Павел Вежновец. Что сказать о нём? — шериф вздохнул и забарабанил по столу. — Тореадор, что очевидно. Дитя примогена нашего, Ольги. Совсем не похож на своего сира и на единокровную. Обращение получил посмертно, погиб в результате нападения на Ольгу бандитов, дело было в девяностых. Талантливый художник и реставратор. В Минске отвечал за работу с архивами. Нареканий не имел. Убийств за ним не числилось. Со смертными всегда держал дистанцию. Гулей на данный момент нет. Пропал незадолго до твоего обращения.

Князь хочет, чтобы ты попробовала узнать о нём. Дело в том, что в город приезжает сородич, с которым Павел вёл дела.

Алиса поняла, почему задание поручили именно ей. Она встречала и провожала тех, кто прибывал в Минск, представляла их князю, следила за выполнением пятой традиции. Для новообращённой задача и посильная, и почётная.

Кроме фотографии в конверте лежала внушительная пачка денег.

— Приезжает необычный сородич. Зовут его Роланд Унген, но от Прибалтики и до Урала он известен как Летописец. Ему восемьсот лет, и наверняка он дотянет и до тысячи. При этом репутация его безупречна: он никогда, в отличие от своих ровесников, не впадал в торпор — во всяком случае, надолго. Приятен в общении, имеет рыцарское звание. С князем нашим у него отношения сложные. Одна неприятная история, которая случилась полтора века назад, тогда Казимир ещё не носил корону — правителем был его сир. В конверте десять тысяч долларов. Нужно будет больше — обращайся.

Твоя задача: встретить Летописца как обычно — по высшему разряду. Это ты и так умеешь. Задача номер два — спросить про Павла. И напоследок, лично от князя — узнать, зачем он приехал в город. Не в обиду тебе будет сказано, но вряд ли для того, чтобы записать тебя. В таком случае уж очень неоправданная спешка.

Алиса кивнула, взяла конверт и деньги. Вышла из кабинета шерифа и спустилась на первый этаж скромного здания гаражного кооператива, из-за своей неприметности облюбованного вампирами. Внизу двое потомков Николая играли в бильярд. Они приветливо окликнули её, но девушка не задержалась — спешила на работу.

На улице было совсем темно. Ранний ноябрь, с его холодной сыростью и запахом дыма — где-то недалеко был частный сектор. Тусклый свет фонаря ложился пятнами на мокрый асфальт узкой дорожки, ведущей от гаражей. Алиса поправила ворот пальто и пошла быстрым шагом к проспекту.

На остановке, под моросящим дождём, Алиса дождалась автобуса — одного из последних, почти пустого. Зайдя внутрь, вампирша устроилась у окна и смотрела, как пролетают тёмные витрины и вывески, как ночной город мерцает огнями.

Вскоре шум машин дополнился музыкой из баров, света стало больше — впереди засияло казино. Нарядная башня гостиницы, которая для Алисы никогда не засыпала. В неспящем городе кипела жизнь посреди ночи.

Она вошла внутрь, привычным движением кивнула охраннику, направилась к стойке администрации. В гостинице было тепло, пахло хорошим кофе, кто-то даже посреди ночи разговаривал по телефону, явно подстраиваясь под иные часовые пояса. Алиса приняла смену, решила пару рабочих вопросов, а потом, надев маску вежливого равнодушия, скользнула в фойе — изящная и незаметная, как тень.

Охота началась.

Иностранец в картотеке нашёлся быстро, как и предлог зайти к нему в комнату: ему передали почту. Найдя нужный номер, Алиса извиняющимся голосом произнесла о срочности. И застыла с конвертом в руке, готовая резко войти внутрь, скрываясь от камер.

Вонзить клыки, восполнить запас крови, затворить ранку языком — и, пользуясь замешательством и лёгкой амнезией, неизбежно вызываемой Поцелуем, покинуть комнату. Проверенная схема, за три месяца ни разу не давшая сбоя. Алиса охотилась каждую ночь, пила понемногу — словом, своим поведением не угрожала здоровью смертных.

Однако в этот раз просто осуществить задуманное не удалось: открывший ей иностранец был не один. С ним в номере находилась девушка, по-видимому, проститутка. Алиса досадливо поморщилась — придётся импровизировать. Запах алкоголя в комнате давал некоторую свободу действий.

— Извините, у вас кровь, — девушка затащила покачивающегося мужчину в ванную и вонзила клыки ему в шею, забрав совсем чуть-чуть — всё, что было ей нужно. Лёгким привкусом спирта можно пренебречь: скоро рассвет, а к вечеру она будет в норме. Вампиры не мучаются похмельем.

Вдруг из комнаты раздался дикий вопль. Алиса выскочила из ванной, едва успев затворить ранку на шее турка. Оставленная в комнате девушка неосмотрительно заглянула в конверт: там были фотографии. Теперь они валялись по полу — на снимках виднелось что-то бежево-красное, и Алиса поняла, что не хочет их разглядывать. Путана застыла в ужасе.

— Что ты наделала? — Алиса быстро собрала фотографии, упаковала их назад в конверт и положила на полку. — Испортила клиенту вечер, давай-ка быстро выметайся отсюда, — она приобняла застывшую девушку за плечи и чуть ли не силой потащила её к выходу. Главное — вывести её, пока этот умник не додумался о ненужных свидетелях. Проблемы в отеле ей были совсем ни к чему.

— Э-э-э, пусть она останется, — пьяным голосом замычало тело. — Да и вам, медсестра, или как вас там…

Договорить он не успел. Алиса воззвала к силе крови и вскинула на него взгляд — очаровательный, властный, вызывающий непреодолимое желание угодить, понравиться, выполнить просьбу прекрасной незнакомки. Быть сородичем значит уметь контролировать некоторые вещи. Однако и бандит оказался не так прост: магический отклик дал ей понять, что в её распоряжении всего лишь час.

Этого хватило, чтобы громила начал мямлить что-то извинительное, а путана, опомнившись, бросилась бежать по коридору, потеряв туфлю.

— Что ж, в полицию она точно не пойдёт. Но как так получилось, что конверт с каким-то секретным содержимым, о котором знать не следует, оказался в общем доступе? Я не знаю, что там и знать не хочу, но вам нужно срочно покинуть страну.

— Вот да, сволочи, почему они доставили конверт в отель! — охотно согласился с ней мужчина. Магия и алкоголь заставляли его видеть в Алисе приятное создание, с которым хотелось согласиться во всём. Особенно в том, что не слишком противоречило здравому смыслу.

Быстренько заказав гостю билет до родины, Алиса помогла ему собраться и спровадила из «Виктории». Уложилась в пятьдесят минут, не забыв укусить ещё раз — ничего, с него не убудет. Хорошо, что не пришлось тратить кровь дополнительно: из-за применения магии она и так вышла в ноль. Да ещё теперь и голова кружилась.

Хорошо, что скоро рассвет.

Алиса вернулась домой перед самым восходом солнца, голова гудела. Раньше ей не приходилось пользоваться вампирскими дисциплинами в экстренной ситуации. Она закрыла плотные шторы и рухнула на постель, но сон не шёл. В памяти всплывали фотографии: та, что дал ей шериф, и выпавшие из конверта. А ещё — имя, которое прозвучало из уст шерифа: Роланд Унген. Князь желал знать, зачем он приехал.

Казимир Вишневецкий был тем правителем, которого Алиса выбрала сама. За ним она пошла в мир ночи и за ним была готова следовать куда угодно. Как утёнок, доверяя судьбу незнакомому человеку. Она лишь полагалась на его репутацию того, кто сумел закончить кровавую войну между двумя вампирскими городами.

Однако то, что он не в ладах с каким-то Роландом, Алису напрягало. В итоге Алиса решила, что сама не справится. И потому вечером, едва наступили сумерки, она поспешила обратно к Николаю.

Шериф встретил её у себя в кабинете, усмехнулся в усы, выслушал её стенания и в конце концов решил поехать на встречу с Летописцем вместе с ней. Николай был ей вместо сира — с тех пор, как князь поручил ему заботу о новообращённой. Почему этим не занимался сам Серафим, Алиса не знала и знать не хотела. Сир вызывал у неё непонятное чувство страха. Он обратил её по приказу князя — быть может, поэтому.

— Что случилось между Роландом и паном Вишневецким на самом деле? — спросила Алиса, когда они выехали из офиса. — Мне, полагаю, нужно знать это?

Николай хмыкнул, переключил передачу.

— Казимир получил от своего сира, князя Яна, одно самоубийственное по сложности задание — убить вильнюсского суверена. Задание это он выполнил, но при этом от рук вильнюсского убийцы, с разницей в одну ночь, погиб и Ян. Короны сменили головы, и нынешние князья закончили войну, заключив хрупкий мир. Ходят слухи, что Роланд приложил руку к этим событиям, хотя доказательств не сыщешь.

Алиса невольно вздрогнула.

Ночной Минск остался позади. У обочины вспыхнули огни очередной заправки, и Николай свернул туда. В этот час здесь было пустынно. Ярким белым светом горели фонари с рефлекторами. Пахло бензином.

Они не успели выйти из машины, как следом, шурша протекторами по асфальту, въехала иномарка с литовскими номерами. Дверь открылась. Высокий мужчина в тёмном пальто неторопливо вышел. Водитель помог ему выгрузить два предмета: потёртый чемодан и длинный свёрток, явно скрывавший что-то вроде оружия. Несколько слов на литовском — и машина уехала. Роланд засунул руки в карманы, втянул носом воздух, будто принюхиваясь к осенней сырости.

— Господин Унген, — Николай вышел первым, протягивая руку для приветствия. — С прибытием в Минск.

Роланд вежливо поздоровался с ним и с Алисой, задержав цепкий взгляд на вампирше, будто просвечивая девушку насквозь. Разглядывал её, пока она разглядывала его.

Внешне молодой — моложе всех вампиров, кого видела девушка. Над левой бровью и над губой — два шрама, возможно, полученных ещё в смертной жизни. На лице застыло внимательное, чуть недоверчивое выражение. Маска безобидного и порядочного человека. Вот только Летописцу было восемьсот лет. Порядочные так долго не живут.

И ещё её поразила одна деталь: внешне он был неожиданно сильно похож на саму Алису. Она удивлённо посмотрела на Николая, будто ища объяснения. Тот лишь чуть заметно кивнул: мол, всё в порядке.

— Алиса, — мягко произнёс Летописец, словно пробуя её имя на вкус. — И сел в машину на заднее сиденье, больше ничего не добавив.

В машине по пути к Элизиуму Роланд спросил у шерифа о Павле. Значит, он тоже искал сородича. Алиса не на шутку встревожилась за тореадора.

— Если у вас есть информация, можете поделиться. Мы не занимались его прицельными поисками — если ему вздумалось уехать, то скатертью дорожка.

В этот момент Алиса порадовалась, что Николай с ними. Спроси Роланд у неё — она могла бы только путано мямлить что-то невразумительное.

Её первая серьёзная работа. И как знать, может, не единственный пропавший, которого ей предстоит искать.

Машина, гудя мотором, пересекла несколько лежачих полицейских и замерла у ярко освещённого фасада ночного клуба. Над входом светилась нарочито скромная вывеска.

— Приехали, — коротко бросил Николай. Алиса догадалась, что в прошлый раз Элизиум располагался в другом месте.

Внутри уже ждали. Проверка оружия была строгой: Алиса с неохотой рассталась со своим зонтом, в котором вампирша носила рапиру. Оружие при себе полагалось иметь каждому представителю клана Вентру, и девушка почувствовала себя уязвимой.

Зал встретил их мелодией полонеза. Алиса знала этот мотив: за фортепиано сидел сам князь. Казимир играл с нарочитой небрежностью. Звуки плавно переливались в воздухе, и несколько пар кружились в медленном танце. Бессмертных было чуть больше, чем смертных, но люди тоже присутствовали — звон бокалов, запах вина и дорогого табака вплетались в общий праздничный шум.

Сегодняшний вечер не был обычным. В честь памятной даты князь устроил маскарад. Так уж случилось, что Казимир стал князем седьмого ноября. Слуга поднёс шкатулки с масками — белыми и чёрными, самых разных форм: от простых, едва прикрывающих глаза, до затейливых, обильно украшенных кружевами и бисером.

Вампирша выбрала тонкую белую маску, едва закрывающую область вокруг глаз. Формальность, дань уважения празднику. Роланд же, казалось, колебался, будто присматривался к каждой. Наконец он взял белую классическую маску — строгую и лишённую украшений.

Когда Казимир поднял голову от клавиш, Алиса едва не задержала дыхание. На лице князя сверкала зеркальная маска, закрывавшая половину лица. От её холодного блеска веяло чем-то потусторонним. Белая маска Роланда в этом отражении смотрелась особенно странно.

— Господин Унген, — музыка стихла, и в наступившей тишине голос Казимира звучал очень, нет, слишком торжественно. — Рад видеть вас в Минске.

— Взаимно, — Роланд склонил голову, и на лице его промелькнула самая учтивая улыбка. Алиса заметила, что князь словно играет роль. Он разрешил Летописцу появляться в Элизиуме, пользоваться покровительством города, охотиться и решать свои дела. И еще потребовал клятву: «Показать князю всё написанное, что заберёт из Минска».

— Вы ведь тоже патриций, — добавил он холодно.

Роланд чуть приподнял брови.

— Но у меня нет оружия, — спокойно ответил он.

Казимир, будто только этого и ждал, кивнул и без промедления направился к выходу. Алиса, Николай и ещё несколько сородичей потянулись следом. Роланд достал из багажника свёрток, развернул его — там оказался полуторный меч явно не сувенирной ковки.

Роланд положил ладонь на клинок и произнёс обет. Голос его был ровен, но в глазах мелькнуло нечто — усталость, быть может, или скрытая ирония.

Алиса, наблюдавшая за этим, вдруг ясно почувствовала: при всей странной театральности происходящее имело вес. Клятва на мече не была красивым жестом или насмешкой правителя. Казимиру зачем-то нужно было, чтобы Летописец проговорил это. Вот только…

— И передай это письмо вильнюсскому князю, — Казимир вынул из-за пазухи конверт и отдал его Летописцу.

Зачем письмо, когда есть интернет… И эта клятва… — Алиса почувствовала, как в груди ворочается нехорошее чувство, похожее на жалость. Древний конфликт из прошлого князя и неприятие технологий будущего зажали его между жерновами времени. Она не имела права так думать о нём. Не должна сомневаться. Её князь — настоящий герой, он справится. С интернетом во всяком случае.

— Не поможете мне найти место для дневного пребывания? Я слышал, вы работаете в гостинице, — оставшись втроём с Николаем, как ни в чём не бывало, обратился к Алисе Роланд.

— А, да, это отель для вампиров, — Алиса с удовольствием отметила удивление Летописца. — Два из трёх номеров сейчас свободны.

— Подбросите нас с панной? — Шериф издал утвердительное ворчание.

Нужно будет всё же получить права. Алиса представила в голове картину, как она отчаянно пытается припарковаться передом возле «Виктории», задевает BMW директора, на том срабатывает сигнализация, а Роланд, сидящий справа от неё, задумчиво теребит ремень безопасности. Нет, никогда! Девушка тряхнула головой, отгоняя смущающие мысли.

«Виктория» располагалась в самом центре домена Алисы, включавшего в себя весь обширный проспект Победы с его многочисленными прилегающими улицами. Впрочем, все вампиры Минска имели огромные охотничьи угодья, ведь их было совсем немного. Алиса и Роланд прибыли в гостиницу глубокой ночью, в тот самый тихий час, когда даже в казино остаются лишь несколько самых заядлых игроков, а в самой гостинице и вовсе пусто.

Алиса невольно ловила себя на том, что старается выглядеть старше и опытнее, чем она есть на самом деле. Вампирша зарегистрировала гостя и проводила его в номер.

— Вот, мой проект, — сказала она с гордостью, проводя карточкой-ключом по замку. — Тут всё предусмотрено для вампиров.

Девушка торопливо щёлкнула пультом, заставив кровать с матрасом отъехать вверх и обнажить то, что должно было служить отсеком для постельного белья, но на деле являлось аналогом гроба.

— Плюс тонированные окна, плюс занавески, отсекающие солнечные лучи. Горничные не зайдут сюда в дневное время.

— Никаких случайностей, никаких сюрпризов. Всё безопасно, — протянул Роланд, и Алиса почувствовала себя школьницей, провалившей экзамен. Однако девушка взяла себя в руки.

— Разумеется, гостиница не защитит от намеренного покушения, лишь предоставляет комфортный дневной отдых. Если эти меры кажутся вам недостаточными, я могу подыскать что-то другое — у меня большая база отелей, квартир и домов, которые владельцы готовы сдавать посуточно и на длительный срок.

— Не стоит. Здесь довольно комфортно. Уверен, многим сородичам понравится ваша задумка. Такого ещё не было. — Роланд поставил чемодан на столик, отщёлкнул замки и достал ноутбук. — А теперь вернёмся к главному.

Алиса, всё ещё под впечатлением от собственной презентации, не сразу поняла, о чём идёт речь. Она оказалась немного не готова к тому, что летопись окажется таблицей Excel. Туда он занёс её данные: имя сира, клан, дату обращения. Алиса обратила внимание, что самый молодой вампир из списка старше её на три года.

— Твой клановый изъян? — спросил Роланд, не отрываясь от экрана.

— Вентру, — осторожно ответила Алиса. — Могу пить только определённую кровь.

Летописец чуть поднял бровь, давая понять, что хочет уточнений. Девушка вздохнула.

— В моём случае — кровь иностранцев на чужой земле.

Алиса запнулась: слова прозвучали так, будто она жаловалась. Это ещё хорошо, что он не потребовал показать клыки. С точки зрения Алисы, они были слишком маленькие и едва годились для охоты.

— И ещё пару слов о себе, — сказал Роланд, закрывая таблицу на экране и разворачивая ноутбук так, чтобы Алиса больше не могла подглядывать. — Высказывание, которое могло бы тебя охарактеризовать.

Алиса растерялась.

— Я не совершила ничего значимого, чтобы это стоило упоминания в вашей летописи, — пробормотала она, упрямо отводя взгляд.

— И всё-таки, — Роланд чуть смягчил голос. — Не относись к этому слишком серьёзно. Для многих это лишь первая проба пера. Слепок смертной жизни, если хочешь.

Девушка задумалась. Слова застряли в горле. Она хотела сказать что-то весомое, что-то, что останется в памяти, но ничего подходящего не приходило. В итоге выдохнула:

— Жить нужно достойно.

Пальцы летописца уже застучали по клавишам. Ей показалось, что он всё равно запишет по-своему, и от этого стало обидно.

— Статьи в «Википедии», — мстительно добавила она, уверенная в том, что Роланд не в курсе, о чём речь, — но только так, чтобы об этом не узнал YouTube.

Летописец негромко рассмеялся.

— Ты напомнила мне одного сородича из Гродно, — сказал он. — Он тоже любил упоминать эти сайты.

Окончание фразы он в летопись не внёс. И это показалось Алисе даже справедливым.

— Тогда, если я могу вам чем-то помочь… — начала она, собираясь уходить.

— Можешь, — перебил её Роланд. Он впервые перешёл на «ты», и это слегка озадачило. — Присядь.

Она подчинилась, выбрав одно из ярко-голубых кресел возле журнального столика. Чуть поёжилась: слишком резкий переход от формальности к почти начальственному тону.

— Прежде чем вы меня о чём-либо попросите, уточняю, что я — сородич Минска, и без ведома князя…

Позже Алиса не раз спрашивала себя, почему сказала эту фразу именно тогда, давая Роланду возможность отступить или вовсе ничего не говорить… Ведь князь сам поручил ей…

Роланд отщёлкнул свой чемодан ещё раз и достал оттуда книгу в кожаной обложке.

— Тебе решать, кому говорить, а кому нет. Я бы не стал слишком распространяться — может быть опасно для тебя. Что до просьбы — эта книжка «Сказания о странствиях сородичей» датирована XVII веком, отпечатана в Новогрудском уезде. Вопиющее нарушение Маскарада, тебе не кажется?

Алиса осторожно перелистнула страницы. Написана на старославянском, с обильным вкраплением других языков, включая клинопись.

— Какое это имеет значение? Прошло столько лет. В интернете сейчас полно фейков, которые пишут то же самое. Вы уверены, что это не новодел?

— Многие из тех «фейков», как ты их называешь, были запущены Камарильей специально, чтобы скрыть правду. Все восемь известных экземпляров книги находятся в надёжных хранилищах Европы. Кроме этого.

Он сделал паузу, и голос его стал холоднее.

— Незадолго до твоего обращения я отправил этот экземпляр минскому сородичу Павлу. Он должен был провести радиоуглеродный анализ и подтвердить подлинность. Но Павел исчез. Исчез и вместе с книгой. Спустя время она всплыла на одном из аукционов. Мне удалось вернуть её. Целую, кроме того фрагмента, что он успел вырезать для анализа.

— Значит, поэтому вы хотите, чтобы я нашла Павла? — Алиса чуть нахмурилась.

— Я хочу, чтобы ты попробовала найти этого сородича или провела это исследование самостоятельно на базе того бюро, где работал Павел. Что до награды — одна любая просьба. Возможности у меня большие.

— Почему вы сами не проведёте это исследование? Оно довольно рутинное, и многие лаборатории его делают.

— Не хочу, чтобы данные попали не в те руки, — тихо сказал Роланд и на мгновение поднял глаза к потолку. Взгляд его стал странным, нечеловеческим, и Алисе показалось, что он воспользовался какой-то дисциплиной. — Внимание некоторых сородичей… особенно докучает.

С этими словами он открыл дверь и явил взору Алисы носферату с занесённой для стука рукой.

Фома Кузьмин. Новгородский купец, прибывший в Минск несколько дней назад. Экстравагантность в одежде только подчёркивала клановое уродство: будто обожжённое и заросшее неровными мясными лоскутами лицо, на котором красовались рваные раковины ушей, перетекавшее в такую же шею, свитер с оленями, явно не первой свежести, как удавкой повязанный модным галстуком со старинной алмазной запонкой.

— Фома! — Сородичи тепло обнялись. И прыткий купец тут же стал говорить о поставках товарах и сделках. Этими разговорами он уже, признаться, успел утомить добрую половину сородичей Минска, включая Алису. Так же из рук в руки перекочевали несколько пачек долларов — примерно на сто тысяч, Роланд «на глазок» посчитал их с точностью до купюры. Тут Козьма вспомнил про Алису.

— Сударыня, если хотите оперировать такими суммами, то найдите время. У меня для вас есть предложение! — и исчез так же внезапно, как и появился. Из коридора раздалась деловая трель телефона.

— Шут, — беззлобно прокомментировал Роланд.

— Он очаровывает своей искренностью, — вступилась за новгородского сородича Алиса. — Что до вашего предложения, попробую помочь. В первую очередь ради Павла. Я была уверена, что он просто уехал из города.

Ночь заканчивалась, когда Алиса вышла из номера. Предрассветные сумерки уже наполнили небо яркой синевой. Оставалось совсем немного времени для охоты.

Брат исчез за три месяца до того, как Алиса получила обращение. Сказал, что уезжает, предупредил, что не будет выходить на связь, но девушка всё равно беспокоилась. Отчасти поэтому её так заинтересовало поручение Роланда и исчезновение Павла. Как будто, ища сородича она заботилась о Вадиме.

Алиса провела день в подсобном помещении гостиницы. Маленькая комната без окон служила ей надёжным убежищем, вместо гроба. Вмещались только кровать и шкаф, но для спящей мертвенным сном вампирши этого было вполне достаточно. Намного важнее было то, что наглухо запертое помещение находилось в её личном пользовании, и никто не осмеливался заглянуть сюда днём.

Сразу после пробуждения, попросив подменить её, девушка отправилась в Элизиум. Казимиру следовало рассказать о том, зачем в Минск прибыл Летописец. И ещё Алиса собиралась расспросить сородичей о тореадоре.

В вампирском сообществе сегодня царил небольшой переполох, вызванный визитом Роланда. Выяснилось, что, как только Летописец уехал, сородичи стали просить у князя возможность поупражняться с острым железом. Так что запрет в Элизиуме был временно снят, и в просторном зале звенела сталь.

Князя не было, и Алиса задумалась. В городе трое сородичей имели статус старейшин — шериф Николай, примоген Ольга Румянцева, сир Павла и гарпия Вера Попова. Тореадор дралась на тренировочных шпагах с сиром Алисы. Девушке хотелось подойти к Ольге, поговорить, задать вопросы о Павле, но сейчас это было невозможно. Примоген была полностью поглощена боем. Рядом стояла Вера и пальцем, как метрономом, водила между Серафимом и Ольгой.

Выбор казался очевидным.

Алиса неуверенно двинулась в сторону Веры. Чудовищный изъян малкавиан, безумие, обрёк Веру слышать голоса мёртвых. Ещё сильнее пугало то, что ей являлись призраки живых, которым предстояло вскоре умереть. Однажды Николай обмолвился, что если явишься в видении Вере, можешь считать себя покойником. Слухи ходили и другие: мёртвые звали старейшину к себе, и с каждым годом ей становилось всё труднее сопротивляться их зову.

Гарпия стояла неподвижно, как статуя, лишь пальцы неторопливо перебирали невидимые струны в воздухе. Когда Алиса подошла к ней, Вера улыбнулась и, ответив на приветствие, прокомментировала дуэль на помосте.

— Вот, веселимся.

Сказано это было таким мрачным тоном, словно речь шла о похоронах. Алиса собралась с духом и спросила о Павле. Малкавиан наклонила голову, словно прислушиваясь к далёким эхо. В её глазах на миг отразилось что-то холодное, чужое, как подземная река.

— Его голоса я не слышала, — тихо произнесла она. — Но если найдёшь его, что ты будешь делать?

Алиса постаралась ответить честно, но при этом так, чтобы не пришлось рассказывать про Летописца.

— Если ему не нужна будет помощь, то ничего. Разве не такое поручение я получила от князя?

Про себя она подумала, что если Павла удастся найти, то она использует награду Роланда, чтобы Летописец не тронул его. Ради спокойствия города стоило рискнуть.

В этот момент зашёл князь Казимир, сопровождаемый своими потомками: дородным Павлом Шнайдером, войтом центральных кварталов, отвечающим за финансовые дела, и воительницей Софией — войтом Новой Боровой. Идти сразу к пану Вишневецкому, наверное, не стоило. Тем более Казимир выглядел так, словно весь день ему снился рояль. Пальцы вновь коснулись клавиш, и над Элизиумом разлились звуки полонеза. Алиса не посмела отвлечь князя. Да и что могла бы сказать? Его внимание было полностью поглощено музыкой.

Тем временем на помосте Ольга Румянцева завершила поединок и, тяжело дыша, оглянулась в поисках нового соперника. Алиса шагнула вперёд — это было удобным способом элегантно закончить разговор с Верой, пока та не спросила ничего лишнего.

— Я, — сказала она громко.

Ольга подняла бровь. В её взгляде мелькнуло удивление и лёгкая насмешка.

— Разумеется. — Ольга растянула пухлые губы в сексуальной улыбке. — Но, дорогая, у тебя нет тренировочного костюма. Не страшно, что одежда порвётся?

Алиса пожала плечами. Нет, этого она точно не боялась. Тряпки — просто тряпки. Она сняла обувь, взяла тренировочную шпагу и поднялась на помост. В зале стихли разговоры: всем было любопытно, что покажет юная вентру.

Первый раунд был даже не «туше». Алиса не успевала атаковать — только пятилась к краю помоста и отчаянно старалась отбивать выпады. Три месяца тренировок были жалкой подготовкой против веков опыта.

— Ты слишком прячешься за рапирой, попробуй нападать, — подбадривала Ольга. — Не зажимайся, двигайся легче.

Алиса вцепилась в шпагу так, что костяшки побелели. Она сможет, ведь, в сущности, задача перед ней совсем простая. Отбив пару уколов, она скользнула влево и неожиданным выпадом заставила Ольгу отступить на полшага.

Послышались хлопки, и примоген раскланялась с изяществом, достойным придворной сцены, и грациозно приняла аплодисменты, которые, как Алиса ясно понимала, принадлежали вовсе не ей, а её неумелой, но отважной противнице. Девушка, чувствуя, как жар смущения поднимается к щекам, неловко изобразила полупоклон — скорее знак благодарности за терпение Ольги, чем за аплодисменты.

Вдруг Алиса поняла, что звуки полонеза стихли. Она освободила площадку, которую немедленно заняла другая пара фехтовальщиков, и обратилась к Казимиру, пользуясь удачно возникшей паузой. Казимир встретил её с лёгкой усмешкой:

— Дело твоё ко мне личное или об этом можно говорить при всех?

Алиса растерялась. Она и сама не знала, как ответить. И в это мгновение князь, поднявшись от инструмента, сказал достаточно громко, чтобы его услышали:

— Пани Румянцева, на ваше ратное мастерство мы уже имели удовольствие полюбоваться. Теперь хочу отдать должное музыкальным талантам, сыграйте-ка нам.

Ольга, не смутившись, легко скользнула к фортепиано, и новая мелодия, лёгкая и игривая, наполнила зал. Казимир же выбрал диван в тени и расположился так, что кроме Алисы никто не мог к нему присоединиться. Девушка приняла его молчаливое приглашение и смущённо села рядом.

— Ну что ж, панночка, — князь слегка повернулся к ней. — Что такого стряслось?

И Алиса заговорила, сначала робко, потом увереннее. Она рассказала всё: и про Павла, и про внезапное появление Роланда, и про таинственную книгу, которую Летописец просил исследовать.

С каждым словом беззаботное выражение исчезало с лица князя. Когда она закончила, Казимир тихо сказал:

— Задание, значит, ты выполнила. И даже несложным оно оказалось. Что хочешь в награду?

Окончательно растерявшись, Алиса промямлила что-то невразумительное и переключилась на волновавший её вопрос.

— Так уж вышло, — продолжил князь, — что мне всё это уже известно.

Он на миг прикрыл глаза, будто что-то решал внутри себя, а затем добавил:

— Ищи Павла, коль желаешь, а я подумаю, рассказывать тебе что-то или нет. И будь осторожнее, когда выслуживаешься перед Роландом.

— Я не выслуживаюсь, — обиженно зашипела Алиса спине князя.

Но князь уже встал, давая понять, что разговор окончен, и, не оборачиваясь, направился к стоящим в стороне своим потомкам.

Алиса покидала Элизиум, с трудом сдерживая гнев. С одной стороны, князь не стал вставать на пути и разрешил ей поступать по-своему. С другой — сделал это так, что вампирша чувствовала, будто её идею обесценили и выставили на посмешище. Слова его звучали в голове обидно и резко.

Накручивая себя, девушка чуть не врезалась в цимисха, который просил у охранника закурить. Алиса даже остановилась, моргнула несколько раз, не веря своим глазам. Вампиры и огонь — вещи несовместимые. Одна искра способна вызвать приступ древнего страха. Никотин не действует на мёртвое тело, сигарета не принесёт ни облегчения, ни удовольствия.

Поколебавшись, Алиса решила спросить, что и зачем Мирослав делает. Тот выдохнул облачко дыма в сторону.

— Панна, что я делаю — думаю пояснять не нужно. Зачем? А зачем сородичи в десятке метров от нас упражняются сейчас с острым железом? Как говорил мой сир, ужас перед огнем можно победить, и станешь самым страшным чудовищем в безлунные ночи. Хорошие тогда были времена — костров и кольев. Хотя кто знает, история любит повторять сама себя…

Вампирша, подстегиваемая любопытством, повернулась к охраннику.

— Можно мне тоже?

Охранник удивился, но послушно достал ещё одну сигарету. Когда зажигалка щёлкнула снова, Алиса едва не дёрнулась назад. Всё нутро вопило, что нельзя, нельзя тянуться к этому пламени. Казалось, ещё секунда — и тело само отшатнётся, спасаясь от древнего проклятия.

Но Алиса стиснула зубы, удержала себя на месте и позволила пламени коснуться кончика сигареты. Руки дрожали, но она сделала затяжку. Дым обжёг горло, горечь показалась отвратительной.

Мирослав скосил на неё взгляд.

— Смелая, — похвалил он негромко, чуть насмешливо.

Алиса не ответила. Они докурили молча, будто исполняя странный ритуал. Потом вампирша выбросила окурок в урну и кивнула Мирославу, чувствуя, что этого короткого опыта на сегодня достаточно. Но только на сегодня.

Николай согласился показать квартиру Павла только через день. Впрочем, Алиса не теряла времени впустую, и наведалась в Белреставрацию.

Вампирша вышла из такси и на несколько секунд замешкалась у входа. Здание, словно привет из семидесятых: бетонная коробка, квадратные окна, облупившаяся краска на металлических дверях. Над входом ещё держалась вывеска — пластиковые темно-синие буквы, слегка выцветшие. Внутри угадывался характерный запах старых госучреждений: смесь побелки, пыли и чего-то чуть сладковатого, возможно прелой бумаги.

Вестибюль встретил её гулким эхом шагов.

— Девушка, вы куда? — вахтёрша подняла взгляд поверх очков.

— В лабораторию, — коротко ответила Алиса, стараясь держаться уверенно. Она заранее выяснила, что отдел, занимающийся анализом, находится на третьем этаже.

— Запишитесь, — сухо бросила та, протянув пухлую тетрадь с разлинованными колонками: фамилия, время, цель визита. Алиса машинально вывела своё имя и добавила: «по исследовательскому вопросу». Бюрократия вызывала у неё раздражение, но возражать было бессмысленно.

Пройдя внутрь, она ощутила, как воздух потяжелел. Алиса поднялась по лестнице, перила которой были отполированы тысячами рук. На третьем этаже указатели вели к «Лаборатории физико-химических методов исследования». Дверь с выбитым стеклом была заклеена скотчем. Алиса постучала и, не дождавшись ответа, вошла.

Помещение оказалось большим, заставленным шкафами и приборами. Около окна сидел мужчина в белом халате, склонившийся над микроскопом.

— Вам кого? — голос работника был хриплым, явно прокуренным.

— Я хотела бы провести радиоуглеродный анализ книги. — Алиса осторожно достала из сумки небольшой образец.

Учёный прищурился.

— Это по направлению?

— Нет, я частным образом. Готова оплатить.

Он вздохнул, подался вперёд.

— Частным образом у нас не бывает. Но, — он скользнул взглядом по Алисе, видимо, оценив её решимость. — Если чисто для научного интереса, можно оформить как консультацию.

— Хм. Интересный экземпляр. Бумага, судя по всему, дореволюционная. Но точно сказать можно только после анализа. — Он кивнул на соседний аппарат — громоздкий ящик с проводами и дисплеем, будто сошедший с экрана старого советского фильма про науку. — Долго ждать придётся. Недели две-три.

— Меня устроит, — ответила Алиса. — Важно, чтобы всё было конфиденциально.

Он усмехнулся.

— У нас всё конфиденциально, девица. Людям ваши книги до лампочки.

Пока он записывал её данные в потрёпанный журнал, Алиса окинула взглядом лабораторию. На полках стояли стеклянные банки с этикетками, часть которых выцвела. На стене висел календарь десятилетней давности. Ощущение времени было размытым: здесь словно застыли в иной эпохе, где жизнь шла по инерции.

— Вы, случаем, не из музея? — поинтересовался учёный, возвращая конверт с распиской. — У нас в последнее время много заказов от музеев. Всё подряд тянут на экспертизу: холсты, рукописи, монеты…

— Нет, я занимаюсь исследованиями для себя, — осторожно уклонилась от ответа Алиса.

Он пожал плечами, снова вернувшись к микроскопу.

У выхода вахтёрша снова подняла взгляд:

— Записались?

— Да, конечно, — Алиса показала расписку, хотя та и не собиралась проверять.

На улице воздух оказался свежим, с привкусом осенней сырости. Алиса глубоко вздохнула, поправила сумку на плече и зашагала к проспекту, решив: пусть всё идет бюрократически медленно, и, если к моменту получения результатов, у неё не останется других зацепок, она спросит о Павле и здесь.

На следующий вечер она встретилась с Николаем.

— Надеюсь, ты любишь ужастики. — Шериф выглядел предельно загруженным.

— Не сказала бы, что это мой любимый жанр. — Алиса пробралась между густо заставленной машинами стоянкой и юркнула в автомобиль Николая.

Дом Павла оказался в районе старой застройки, а его квартира — обычной непримечательной двушкой. Шериф, покопавшись в замке простой отмычкой, окрыл дверь, и Алиса зашла внутрь.

Несмотря на небольшой творческий беспорядок, здесь не было никаких следов борьбы, крови, записок или попыток поспешного сбора вещей. Одна комната представляла собой спальню, другая — рабочий кабинет. На стенах висели репродукции Гюстава Доре и Франсиско Гойи, в коричневом шкафу без дверец стояло собрание книг по околооккультным темам, а на мольберте осталась неоконченная гравюра.

В холодильнике — набор долгохранящихся продуктов. Ощущение, будто живший здесь вампир изо всех сил имитировал смертную жизнь. Даже замороженное мясо лежало в морозилке. В шкафу нашлось немного одежды. На полке с обувью не хватало одной пары.

— Такое чувство, что сородич вышел вечером на работу и не вернулся.

— Именно так. Только денег нет, но, в принципе, с современными технологиями это и не удивительно.

Кстати о современных технологиях. Алиса включила компьютер. Запаролен. Варианты «admin-admin» и набор единиц ничего не дали. Это было странно: Павел, работавший в Белреставрации и превративший квартиру в мастерскую, имел секреты, требующие владения компьютером?

— Заберу домой винчестер, покопаюсь там. — Алиса с некоторым стыдом спрятала устройство в сумку: «Только одолжу. Ради Павловой же безопасности. Это не воровство».

Николай глянул на неё с уважением. Выходя из дома, она самостоятельно вскрыла почтовый ящик, и Шериф забрал оттуда ворох квитанций от ЖКХ.

— Мы присматриваем за такими квартирами, чтобы не привлекали внимания. Потом сбываем с баланса.

— Будем надеяться, что сородич найдётся раньше.

Николай пригладил волосы, расправил несуществующие складки на пиджаке. Вздохнул, с шумом втянув воздух в лёгкие.

— Алиса, я не думаю, что он найдётся. Откровенно говоря, я бы не советовал тебе лезть в это дело. Я в своё время расследовал его пропажу — продвинулся ненамного дальше тебя. Князь остановил меня.

— Я просто думала сообщать вам о ходе расследования. На случай, если со мной что-то случится.

— Не стоит. — Шериф не стал продолжать нотации. Алиса услышала предостережение — и не послушалась. Она, хоть и новорождённый вампир, давно не ребёнок, а значит, и ответственность нести должна сама. — Подвезти тебя?

— Мне нужно на работу, но я хотела бы прогуляться пешком. Тут недалеко. Спасибо.

Попрощавшись, Алиса скользнула во дворы. Она не сыщик и не полицейская, как она может найти Павла? Тем более, в этом замешан князь. Завершить прогулку не удалось. Позвонили с незнакомого номера. Голос в трубке принадлежал Роланду.

— Не могла бы ты подъехать? Не телефонный разговор. Буду ждать тебя в фойе гостиницы.

Алиса вызвала такси. Что такого срочного могло случиться?

— Кто-то пытался прослушивать меня с помощью лазерного микрофона с крыши соседнего здания. Не вижу смысла менять местоположение, но прошу разобраться.

— Почему вы просите об этом меня?

Роланд не понял или сделал вид, что не понял вопроса. Для Алисы же всё было предельно просто: за безопасность в городе отвечает шериф и его подручные. Впрочем, как и в любом другом камарильском городе.

— А разве такое проявление гостеприимства...

— Вы хотите, чтобы я поднялась туда и выяснила, кто вас прослушивает?

— Нет, конечно нет. — Морщины на лице Летописца разгладились.

— Я сообщу Шерифу. Немедленно.

Алиса позвонила Николаю и обрисовала ситуацию. Тот обещал среагировать и повесил трубку.

— Кто, вы думаете, мог бы быть?

— Ммм… я не знаю. У меня нет подозреваемых на примете. А князь не мог...

— На него это не похоже. Он бы скорее приставил тебя.

Алиса фыркнула. Вообще-то Князь, который не далее как вчера объяснил ей концепцию чемодана, точно не мог, а вот какой-нибудь придурок-смертный — легко. В качестве самодеятельности. Хотя тогда бы шериф знал.

— Нашли что-нибудь по Павлу?

— Пока только то, что из дома его не похитили. И он имитировал жизнь смертного. Хотя я совсем не подхожу для тех задач, которые вы мне ставите.

— Ты новообращённая. У тебя нет своего интереса в этой истории.

Алиса приехала домой около полуночи. Нужно вскрыть винчестер. Подбор пароля занял некоторое время, но в конце концов это ей удалось. Файлов оказалось совсем немного. Личных — практически нет.

Из интересного только какая-то научная работа, будто похожая на диссертацию по магии. Невольно вспоминался клан Тремер. Про чернокнижников Алиса только слышала: в городе их не было и они никогда не приезжали. Но кроме них никто...

Почему бы не проверить? Девушка нашла какой-то простенький ритуал, требовавший нескольких капель крови и предмета, который было бы не жалко уничтожить. Им стала старая тарелка, которая соприкоснувшись с кровью, треснула. Алиса, в качестве контрольного эксперимента, капнула на другую тарелку. Та осталась целой.

Вдруг зазвонил телефон. Румянцева. Алиса сняла трубку.

— Привет, Алиса. До меня дошли сведения, что ты ищешь моё дитя. Нашла какие-нибудь зацепки?

— Пока ничего стоящего.

— Но ты ведь расскажешь мне, правда?

— Если это не будет угрожать вашей безопасности.

— Чтож, спасибо за заботу, — хмыкнула она и отключилась.

Алиса не сомневалась с ответом. Да, на винчестере было что-то странное — но она и сама не могла сказать, что именно нашла. Похоже, какое-то колдовство. Павел обучался у Тремеров? Был магом? Об этом знает его сир? Должна знать? И самое главное: угрожает ли сейчас опасность этому неизвестному Павлу?

Алиса решила придержать найденную информацию при себе до разговора с князем.

Незадолго до рассвета от шерифа пришла смска: «Проблема решена. Если не будет пропущенных звонков — приезжай завтра, как проснёшься». Ниже был указан адрес: Шабаны. Ну и райончик.

День освежил Алису магическим сном. На закате, едва солнце село, девушка вызвала такси и оказалась в Шабанах — самом неблагополучном районе города. Навигатор привёл к заброшенной стройке. У въезда она увидела пустую машину шерифа и минивэн. Неприятное предчувствие сжало Алисе горло. Покрепче ухватив сумочку, она начала пробираться между бытовками, пока не услышала знакомые голоса.

Подкравшись к облупленному вагончику, девушка резко дёрнула на себя ручку двери и вошла, готовая... Нет, как оказалось — не ко всему. Приглушённый свет выделял из темноты искалеченного человека в углу, подвешенного вниз головой, с завязанными глазами, ушами и ртом, лицо шерифа и нескольких его подручных, расположившихся под лампой за столиком.

Алиса выскочила за дверь, с трудом уняв приступ дурноты, потом зашла снова. К сожалению, ей не привиделось. Однако, если её позвали, значит, она здесь нужна. Вот только зачем? Она слышала, что шериф использует жёсткие методы допроса и даже своими глазами видела сородича с колом в груди. Но одно дело — знать, совсем другое — участвовать в подобном. Нужно немедленно разобраться в ситуации. Встав боком, чтобы не видеть истязаемого, Алиса вскинула голову на шерифа:

— Николай, что здесь происходит? — её голос дрогнул.

Шериф устало повернулся к Алисе.

— Поймали вчера двоих шпионов. Была заварушка. Одного из них мои ребята сейчас прикапывают. Этот, — он кивнул в сторону дёрнувшейся фигуры, — общаться не желает.

Алису затрясло. Такой ужас она видела только в кино и не собиралась с этим мириться. Что можно сделать? Если нужно, чтобы смертный заговорил, что ж, Алиса сделает всё, чтобы это произошло как можно менее болезненно. Что будет потом — об этом она подумает после. А сейчас:

— Я могу попробовать пообщаться с ним, используя магию Вентру. Нужно только придумать, как снизить его осознанность. Наркотики подойдут. У вас есть наркотики?

— Нет, такого с собой не носим, — усмехнулся один из гулей, составлявших молчаливую свиту шерифа.

— Мы в самом неблагополучном районе города. Пойду, найду, кто продаст. Дайте мне полчаса. Только не нужно мучить его — это может повлиять на результат.

Гули понимающе заухмылялись, но подчеркнутая почтительность шерифа укоротила их веселье.

— Сделаем проще. — Откуда-то на столе появились две непочатые бутылки водки.

Смертного сняли — он тут же начал дёргать кулаками, хотя его ситуация выглядела довольно безнадёжной. Снова скрутив ему руки, они устроили что-то похожее на пытку водой, только вместо воды был алкоголь. Когда несчастный начал захлёбываться, Алиса не выдержала.

— Можно поделикатнее? Я же говорила!

Наконец смертный начал демонстрировать признаки сильнейшего опьянения, и повязки с головы сняли. Преодолев чувство брезгливости, Алиса подошла вплотную, и в ноздри ей ударил аромат его крови — чужой крови, причём единственной, ей подходящей. Голова закружилась от голода. Всё-таки она перенервничала и нуждалась в пище, чтобы успокоиться.

— Он иностранец на чужой земле, — медленно проговорила девушка, с трудом удерживая себя в узде.

Она постаралась сосредоточиться на наблюдениях.

Одет в гражданскую одежду, как обычно одеваются грибники или охотники. Много шрамов, татуировок не видно. Избит, ранен. Долго не протянет, если не подлечить.

Хватит наблюдать. Алиса надрезала когтем своё предплечье и выдавила несколько капель густой крови в открытый рот. Отвратительно. В виски стрельнуло болью, словно сама её сущность не желала делиться силой.

— Каин, что это была за драка? — Алиса редко поминала первого вампира, но обращение к его имени помогло ей успокоиться. Взгляд расфокусированных глаз остановился на ней, и стало очень неуютно. Теперь он её гуль. Первый уровень кровных уз — не слишком много.

Алиса применила Очарование, и магический отклик показал, что теперь у неё есть неделя.

— Ты...

— Я хочу помочь тебе, — Алиса вложила в эти слова всю искренность, на какую была способна. В тот момент она действительно хотела этого. — Пожалуйста, ответь на мои вопросы.

— Спрашивай. — Его голос звучал довольно неразборчиво. Но угадать было несложно.

— Чей ты?

— Из Чёрной Руки.

Судя по немедленной реакции шерифа и его гулей, это что-то значило.

— Это Шабаш, — подсказал шериф, видя, что девушка оглядывается. — Узнай мне, из какого он города, когда приехал в Минск, сколько их здесь и что ему нужно от Летописца. Пока достаточно.

— Откуда ты? — Алиса чувствовала, что её ведёт. Как будто она сама опьянела, то ли от использования новой магии, то ли от стресса.

Её гуль поморщился, будто хотел промолчать, но потом всё же проговорил:

— Вильнюс.

Неохотно, спотыкаясь, но всё больше воодушевляясь с каждым вопросом, парень рассказал, что в Минске он уже четыре месяца, что вампиры из секты общались с ним, не открывая своих лиц. Судя по виду Николая, этот факт его не удивил.

Алиса повторила вопросы.

— Летописец — цепной пёс. Верный охранник... Для покрытой трещинами от основания башни слоновой кости... Нас было двое, но придут другие... Когда его книга попадёт к нам, а это случится рано или поздно... Тогда мы призовём Каина... И наступит Геенна.

Узнав всё, что хотел, шериф кивнул. Один из его людей попытался поднять смертного на ноги, другой вынул из кобуры пистолет.

— Стойте! — Алиса не могла позволить, чтобы всё так закончилось. — Я хочу задать тебе ещё один вопрос. Только один. Зачем тебе это? Лично тебе.

— Лично мне было обещано бессмертие, когда этот мир сгорит. А он должен гореть.

— Теперь ты подчиняешься мне и будешь делать, как я скажу. Этот мир достоин того, чтобы беречь его — в малом и в большом!

Шабашит ухмыльнулся — на окровавленном, распухшем лице это смотрелось дико.

— Кровь на меня не работает. Уж об этом в Чёрной Руке позаботились. Этому миру придёт конец, хочешь ты этого или нет.

Это странно. Гуль не должен так себя вести. Алиса видела, как работает её дисциплина. Люди, особенно с ослабленной волей, как сейчас, не могли спорить с ней. Даже тот бандит в отеле. А этот парень... Но сейчас это совершенно неважно.

— Пожалуйста, сохраните ему жизнь.

Николай с недоумением глянул на неё.

— Для чего? А хотя... Его жизнь в руках князя. Как он решит, так и будет. Теперь нужно поговорить. А вы, ребята, упакуйте пока этого шабашита. — Глянув на девушку, добавил: — Аккуратно.

Хмурые подручные принялись исполнять приказ. Алиса, не оглядываясь, выскочила вслед за Николаем.

Шериф стоял, облокотившись на жестяную дверь.

— Ты понимаешь, что в Вильнюсе действует террористическая ячейка. Нужно срочно ехать к князю, уговаривать его, чтобы забыл старые обиды. Это будет нелегко. Или сразу к Роланду, как думаешь?

— И к князю, и к Роланду, но с небольшим промежутком. Нас же двое. Как вы считаете, кто может лучше уговорить князя?

— Скорее я, чем ты. — Николай задумчиво поскреб когтем металл. — Ты права. Дай мне минут двадцать, и, если не поступит звонка, рассказывай всё как есть Летописцу — он кровно заинтересован. Позже попробуешь вскрыть для меня два смартфона.

Сейчас главное то, чтобы мы смогли быстро узнать, где остальные. Дай Каин, не успеют разбежаться. Подкинуть тебя?

— Да, спасибо. Подбросите меня до Эллизиума, дальше я сама.

— Ещё одно, — шериф протянул Алисе пистолет. — Понимаю, если случайно остановят и обыщут на улице, это может быть опасно. Но в любом случае лучше, чтобы у тебя было оружие.

— Боюсь, если достану, отстрелю себе что-нибудь, — замялась неонатка.

— Даже если выстрелишь в воздух, от этого может быть толк.

К пистолету прилагались две кассеты патронов. Шериф сел за руль. Алиса с трудом разместила ствол и заряды в своей женской сумочке, от чего она совершенно потеряла форму. Во что она только ввязалась?

— Если хочешь спасти жизнь своему гулю, придумай аргументы получше, чем «я жалею всё жалкое». Князь таких не уважает, — предупредил Николай, высаживая вампиршу.

Роланд встретил её, едва она поднялась на этаж. Это точно вампирская дисциплина — что-то вроде радара.

— Что случилось?

— Мы нашли тех, кто вас прослушивал. Один из них выжил. Сейчас это мой гуль, я ему говорю, что мир хороший, а он мне — что он должен гореть.

— Как трогательно.

Сарказмом в голосе Летописца можно было затопить весь этаж.

— По теме: это шабашиты из Вильнюса. Говорят, что ваша книга — ключ к уничтожению мира. Что с её помощью можно призвать Каина.

Удивление в глазах Роланда было неподдельным. Он тут же достал телефон.

— Дай мне, пожалуйста, десять минут.

— Да хоть двадцать, я пока поохочусь. — Алиса, удивляясь своей наглости, выскочила за дверь.

Но ведь ей действительно нужна была кровь — и на завтра тоже. И не только ей, если князь будет милостив.

В этот раз девушка не стала даже тратить время на ритуалы — тихо зашла к спящей девушке-мулатке, которую заприметила ещё пару дней назад: привлёк сияющий здоровьем вид. Та даже не проснулась. Алиса засекла время. Пять минут. Может, сходить в аптеку? Уверена, этому шабашиту нужна будет какая-то медицинская помощь.

В круглосуточной аптеке она закупила бинты, пластырь, перекись водорода, ибупрофен, влажные салфетки и две гематогенки. Дрожащими руками сложила добро в пакет и только потом вспомнила, что вампирская кровь — панацея от всего. Зашла в круглосуточный магазин рядом, взяла пачку сигарет и зажигалку для себя и вернулась к Роланду.

Летописец выглядел значительно более вымотанным, чем когда она оставила его десять минут назад.

— Помнишь, я говорил тебе о награде за анализ книги и информацию о Павле? Так вот, она увеличена в десять раз. Связи у меня большие.

— Мёртвым награда не нужна, — покачала головой Алиса, — но я попробую выполнить ваше поручение.

— Рад, что ты осознаёшь риски.

Павел. Чёрт, он ведь может быть связан с Шабашом. Что, если его похитили? Что, если его пытают?! Но расскажет ли мне об этом гуль, если моя дисциплина не работает, как надо?

Алиса решила расспросить Роланда:

— Можно уточнить? Вы ведь вентру. Почему моё Очарование не выполнило свою задачу? Гуль должен был согласиться со мной или, по крайней мере, на словах постараться мне угодить. — Алиса передала слова гуля.

— Я думаю, как раз дело в магии крови. Похоже, ему провели обряд, вроде шабашитского братания, и теперь он нечувствителен к узам. Будь иначе, он был бы связан узами крови третьей ступени с каинитом, а так ты всё ещё можешь что-то с ним сделать.

— Мне показалось, его отправили на самоубийственную миссию. Хотя и обещали обращение в случае успеха.

— Одно другому не мешает. Ты когда-нибудь слышала термин «лопатоголовый»?

Новая информация не добавила Алисе радости. Если в Камарилье к неонатам относились свысока, а гулей считали слугами, то Шабаш и тех и других приравнивал к грязи. Тем более странно, что кто-то мог проникнуться идеями этой секты.

И если книга была у Павла и всплыла на аукционе, вероятно, тореадор мертв, если не хуже. Алиса с трудом уняла подступающую к горлу панику: если она устроит истерику Казимиру, дело не сдвинется.

В Элизиуме, когда она приехала, было почти пусто — похоже, после визита шерифа всех вампиров отослали. Охранник на входе лишь кивнул ей, даже не пытаясь обыскать. Вампирша собрала волю в кулак и ступила под молчаливые своды вампирской твердыни. Её каблуки слишком громко стучали по мраморному полу.

Её ждали двое: князь и Вера, похожая на чёрную тень.

— Вижу, ты и сама понимаешь, панночка. Времена нынче интересные, — Казимир склонил голову чуть набок. — Ну что же, рассказывай с самого начала. С осмотра квартиры Вежновца.

Алиса изложила подробности: про ритуал, найденный на винчестере, и про свои эксперименты. Кому, как не князю? Добавила, что не знает, автор ли Павел — почему-то больше всего она боялась оговорить тореадора. Казимир слушал внимательно, но вампирше казалось, что от неё не ждут новостей, а скорее оценивают, что и как она рассказывает. Подозрения подтвердились: когда она дошла до сцены в бытовке, Вера жестом показала, что достаточно.

— Ты сказала, и мне есть что ответить, — князь глядел на неё оценивающе. — Но знания могут быть опасными. Только тебе решать, запомнишь ты сегодняшний вечер или с помощью Веры удалишь воспоминания. Сразу предупрежу, что Николай предпочёл забыть обо всём, что здесь услышал.

Один раз пан Вишневецкий уже мог стереть ей память — когда раскрыл тайны Маскарада и предложил стать сородичем или забыть обо всём. Тогда Алиса сделала свой выбор. И с тех пор менять его не собиралась. О чём и заявила князю. Чтобы ни происходило, в этой войне она на его стороне.

— Начнём с того, что книжка Роланда — копия. Талантливо, даже гениально воссозданная, но копия. Дело в том, что летописец обманул тебя. Восемь книг не находятся в руках Камарильи — все они были утеряны сравнительно недавно. Все, кроме одной, последней. И когда она оказалась в Минске, я, посоветовавшись кое с кем из внутреннего круга, принял решение: оставить её здесь.

Алиса почувствовала, как бешено колотится сердце: значит, Роланд солгал, и они действительно в шаге от апокалипсиса.

— Но где тогда Павел?! — поиски сородича были последней ниточкой, помогающей Алисе держать себя в руках.

— Хороший вопрос, — кивнул князь. — Мирослав, зайди, пожалуйста. И покажи нам своё мастерство.

Одна из боковых невидимых дверей открылась, впуская в зал цимисха. Подойдя к собеседникам, тот застыл как вкопанный, взывая к силе крови, а затем начал перемешивать своё лицо, будто пластилиновое, пока на нём не начали проступать черты Вежновца.

— Я слышала, что цимисхи владеют силой преображения. Но это не объясняет, где Павел, — Алиса окончательно запуталась.

— Я и есть Павел, тореадор, — закатив глаза, бросил сородич. — А магия, которую я использую, из книги. Не знаю насчёт Каина, но фолиант обладает ценностью сам по себе.

Вера с явным неудовольствием наблюдала за спектаклем: похоже, пани не одобряла происходящее здесь. А вот князь наслаждался зрелищем.

— Да, если все книги соберутся вместе, одному богу известно, что будет. Может статься, что и геенна, — протянул он наконец, без особого, впрочем, опасения в голосе. — Удивительная сила, не так ли? Почему бы мне отдавать её в руки самым молодым сородичам в городе? От такого могущества никто бы не отказался.

— Нас не жалко в случае чего? — предположила неонатка.

— Вам легко стереть память, если у внутреннего круга или у Роланда, интересы которого в этой истории туманны, возникнут к вам неудобные вопросы. Самое важное: теперь, когда ты знаешь правду, могу ли я рассчитывать на тебя, панночка?

Князь смотрел на неё насмешливо — он знал ответ. Знал, что Алиса жизнь готова отдать ради своего князя. Справедливо было и то, что в такой момент присягу требовалось подтвердить.

— Я согласна. Только попрошу дать мне один материальный предмет, лучше небольшой. Могу пояснить зачем.

— Потрудись уж, панночка.

— Меня пугает бездна, в которую я заглядываю. И может настать момент, когда я захочу вернуться сюда, в эту комнату, в эту ночь, когда все живы, и Павел нашёлся, и всё если не хорошо, то по крайней мере не ужасно.

Князь кивнул, в кои-то веки серьёзно, задумался на секунду, когда Павел, слегка нагнувшись к нему, зашептал чего-то на ухо. Лицо Вишневецкого приняло удивлённое выражение. Затем Вежновец что-то передал ему.

— Сородич говорит, что тебе подойдёт вот это, — князь протянул ей серебряную зажигалку.

— Да, это то, что нужно. Спасибо. — Теперь всё было решено, и оставалась только одна маленькая проблема. Сейчас. Алиса набрала в грудь воздуха.

— А да, ещё кое-что. Тот шабашитский пленник — его ведь ещё не убили? — словно предугадал её мысли Казимир.

— Нет. И я просила не делать этого. Он мой гуль, и... — Алиса старалась тщательно подбирать слова, но всё равно получалась нелепица.

— Он не твой гуль, но и не гуль Шабаша, по словам Николая. И я хочу знать, почему. Только поэтому я готов сыграть в твою игру. Как ты собираешься его держать?

— Я?!

— Ты хочешь сказать, просишь у меня за этого смертного, но у тебя нет никакого плана?! — казалось, пана Вишневецкого вот-вот охватит приступ ярости.

— Но я не могла знать, что шериф сотрёт себе память. Он ведь сейчас у него.

Князь, которого, казалось, вот-вот охватит приступ ярости, успокоился.

— Придумай, как обеспечишь безопасное содержание шабашита с учётом того, что будешь изучать книгу. Времени тебе до завтрашнего утра. Если не справишься — значит, не сильно было нужно.

Алиса откланялась, вышла за дверь, достала сигарету, нервно затянулась. Это становилось дурной привычкой, хотя… почему бы и нет, проблем с лёгкими у неё теперь не будет.

— Дашь прикурить?

Сзади в своей обычной жутковатой манере подкрался Мирослав-Павел.

— Извини, отжала у тебя зажигалку. Заберёшь мою? Конечно, не такая красивая, но хоть что-то, — вдруг Алиса смутилась. Зажигалка и винчестер. Она расхищала имущество тореадора.

— Нет нужды, — Вежновец глубоко и со вкусом затянулся. Потом его прорвало:

— Конечно, клан патрициев может и величественен, и прекрасен, но и тореадоры кое-что могут. И моё обращение было не напрасным. Ведь в городе до сих пор судачат о том, почему светлейший князь дал приют прославленному воеводе-каиниту вроде меня. Ты бы видела своё лицо, когда… — Павел демонстративно дёрнул себя за нос, показывая.

— Ты! Я думала, тебя похитили шабашиты. А ты стоишь тут, куришь… — Алиса шутливо постучала по груди воеводы.

— Я тронут. Серьёзно, — Павел, усмехаясь, отошёл на пару шагов.

— Твоя сир ищет тебя. Звонила сегодня. Я сказала, что сообщу ей новости, если это не повредит её безопасности, — Алиса печально опустила голову. — Сказать нечего.

— Да уж… Она ведь совсем не такая, какой кажется. И для неё это большое потрясение, особенно учитывая, с каким трудом ей даются лицензии на обращение. Но сама понимаешь, знания о "сказаниях" слишком опасны. Так что «потерян и никогда не найден» — лучший выход.

Павел протянул Алисе руку на прощание, и она от души пожала её — и вдруг почувствовала дрожь, но не своих пальцев, а его.

Мирослав ведь не знал, что будет, если собрать книги, — догадалась Алиса.

Ночь была на исходе. На востоке розовела заря. Алисе пора было ехать домой. Девушка в очередной раз стиснула зубы. Ничего, она ещё поборется.

Алиса вернулась домой, в скромную однушку в одной из жилых стен возле Ждановичей. Место было серое, безликое. То, что нужно для вампира.

Подойдя к подъезду, она заметила фигуру в чёрном. Сердце ухнуло вниз. Это был не дядя Сёма, привычный связной Николая, а кто-то незнакомый.

Алиса выпустила когти, готовая в любой момент атаковать. Незваный гость лишь сдержанно поприветствовал её и протянул конверт.

Только тогда Алиса поняла, что перед ней — гуль. Паника рассеялась, сменившись лёгким раздражением. Очередной подчинённый шерифа. Логично: если Семён не пришёл, значит, его заняли чем-то другим. Скорее всего, он караулит пленного шабашита, чтобы тот не сбежал.

Алиса поднялась в квартиру и вскрыла конверт. Оказалось, завтра на рассвете приезжает последователь Сета. Короткая информация о нём давалась в письме. У сеттитов была дурная слава: торговцы тайнами и запретными удовольствиями. Впрочем, репутация независимого клана позволяла им вести дела в любых городах. От Алисы требовалось встретить вампира и доставить к Князю, как обычно.

Как обычно...

Девушка выронила письмо из рук и расхохоталась в дикой истерике. Она рыдала кровавыми слезами, выла в подушку, разорвав её затем клыками на мелкие кусочки. Пробовала пить валерьянку, как будто это должно помочь. В конце концов, когда она, вытащив очередную сигарету, потянулась к окну, неведомая сила пригвоздила её к месту. Как будто слишком громко тикнули часы. Она не отдёрнула штору — потому что за окном день. И в этот день объятия колдовского сна отступили для неё.

Растерянность сменилась решимостью. Если ей дан этот странный шанс, нельзя терять время. Алиса попыталась собраться и продумать хоть какой-то план. В голову приходило лишь одно: упечь пленного культиста в психушку. Пусть врачи держат его до тех пор, пока не станет ясно, удастся ли сломить пропаганду Шабаша узами крови. А когда связь станет крепкой — тогда можно будет достать. Идея не выглядела блестящей, но зато была безопасной. Для неё, для города, для всех.

Только для того чтобы план сработал, пленник должен хотеть остаться в живых. Без этого Алиса решила даже не браться за задачу, и так практически невыполнимую.

Когда наконец спустился вечер, Алису накрыла слабость. Последствия дневного бодрствования отразились на всём облике: кожа стала мертвенно-бледной, под глазами легли тёмные круги. Чтобы восстановить силы, она отправилась на охоту в своём районе. Несколько торопливых глотков чужой крови — и она почти в норме.

После этого Алиса набрала номер Николая. Шериф продиктовал адрес и пообещал сам вскоре подъехать. Вампирша оказалась на очередной заброшенной стройке, ничем не привлекательной, если не считать необычного оживления. Возле одного из грузовиков она увидела дядю Сёму и радостно взмахнула, приветствуя гуля.

— Алиса, вот и ты. Как справляешься? — он приклеивал пластырь на руку.

— Раз пришла сюда, как-то справляюсь. На самом деле никак. Потом придётся заедать стресс. — Она поймала себя на желании поболтать и тянуть время. Ждать Николая? Внутри кольнула обида: как будто шериф бросил её.

— Дядь Сём, к чему мне быть готовой? — спросила она, решившись.

— Без дисциплин он, скорее всего, даже разговаривать с тобой не будет. Подойдёшь близко — бросится. Но на это есть охрана, к тому же он связан.

Убранство импровизированного узилища ограничивалось прикрученным к полу стулом, к которому был прикован гуль, да ведром в углу. Связной шерифа зашёл вслед за ней.

— Панна хочет поговорить. Развяжите ему пасть, — приказал Сёма.

Один из гулей развязал бечёвку, шабашит выплюнул изо рта тряпку. Поднял на неё взгляд: не испуганный или умоляющий, а спокойный, оценивающий, даже насмешливый. Алиса с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть. Ну и как с ним разговаривать? Чем его вообще пронять можно?

— Помнишь, что вчера было? Расскажи. Я хочу знать, как ты сам это оцениваешь, — девушка решила начать издалека.

— Я провалил миссию. Ничего, за мной придут другие, — голос шабашита был сиплым, и от этого его слова звучали страшнее. — Скажи, тебе действительно нравится служить своим камарильским хозяевам?

— Да, — Алиса пожала плечами. Её князь — герой, который останавливает апокалипсис. Её шериф хранит этот город от безумия шабашитов.

— Досадно, что вас так много. Одураченных. Слепо идущих на бойню вслед за лживыми пастырями.

— То же самое могу сказать и о тебе, — парировала Алиса. — Но не об этом сейчас речь. Ты жить хочешь?

— Я буду жив в любом случае — на этом свете или на том. Каин спасёт меня, — он говорил как фанатик. Алиса тяжело вздохнула: смертный каинит — оксюморон. Но он был здесь.

— Ты нормально можешь ответить — да или нет? Ты ведь понимаешь, что я тебя спрашивала не о загробном мире.

— Моя жизнь могла бы послужить Каину. Но что ты мне можешь предложить?

Под его удивлённым взглядом Алиса вскрыла себе запястье и пролила несколько капель крови в бутылку с водой.

— Можешь согласиться или отказаться. Но только сам. Насильно узы крови тебе навязывать не стану.

— Ты ведь понимаешь, что это не сработает. Какой смысл?

— Тебе же лучше, разве нет? Можешь подлечиться. Или твои хозяева тебя не научили?

— На этот вопрос я отвечать не буду.

— Со связанными руками особо не попьёшь, — Семён стоял рядом со скучающим выражением лица.

— Не проблема, — не укусит же он её в самом деле. Алиса поднесла бутылку с витэ к губам шабашита, и тот сделал несколько жадных глотков. Больше вопросов у неё не было.

Алиса вышла из кузова. «Моя жизнь может послужить Каину» — это, конечно, не «да». Но совершенно точно она готова была попробовать его вытащить. Что до кровных уз — когда она поймёт, как это работает, будет уже вторая ступень. А больше вряд ли, потому что, она видела: парень не тратил кровь. Не мог или не хотел. И мало-помалу ему становилось хуже.

— Спросила бы хоть имя у него, — заметил Семён.

— Не хочу привязываться, — буркнула Алиса. — Ведь князь мне ничего не обещал.

— Могу себе представить, что его интересует, — наконец подошёл шериф. — Думаю, мы можем подержать его ещё какое-то время таким образом.

Алиса взглянула на Николая с благодарностью. Он только что решил одну из главных проблем Алисы — как физически удержать гуля до момента, пока с ним не станет возможно договариваться.

— Я вот что хотел спросить: когда ты получишь шабашита в своё распоряжение, что ты с ним собираешься делать? Отправишь в Литву? — спросил он.

— Не загадывала. В Литву точно не отправлю. Если он пану Вишневецкому не понадобится и для него не найдётся иного применения, оставлю себе. Мне нужен водитель.

Николай фыркнул.

— Это всё, что тебе от него нужно?

— Ещё он умеет драться и знает про Маскарад.

— Если тебе нужны солдаты — можешь обратиться ко мне, если шофёры, то в такси, а если бандиты, то к своему сиру, — Николай посмеивался над ней.

— Хотите, чтобы я сказала, что мне нужен именно этот гуль? — не поддержала шутку Алиса. — Считайте, что я сказала. Вы знаете почему. А теперь дайте мне его мобильник и телефон его мёртвого дружка — я посмотрю, что внутри. Я, конечно, не хакер, но...

— Всё равно у нас сейчас нет доступа к более высококвалифицированному специалисту. Что тебе требуется?

Ноутбук нашёлся у дяди Сёмы, а безопасное место — в машине у шерифа. Алиса достала телефоны из фольгированного пакета. Смартфоны — не слишком навороченные, хотя и не самые дешёвые и не новые, что вселяло надежду: на них можно было что-то обнаружить. Первым она взялась за тот, что выглядел хуже. Корпус был побит, экран — в трещинах. Алиса даже удивилась: как можно было так издеваться над вещью, если в ней хранились важные данные? Защищён он оказался крепко. Переписка и журнал звонков удалились мгновенно. Правда, Алиса вынула сим-карты, и теперь можно было сделать распечатку звонков с них.

После долгих попыток удалось вытащить досье на всех сородичей. Всех, кроме неё.

Шабаш не знал, что она вампир. Новообращённая. Вот почему Роланд обратился к ней — догадалась Алиса. Вызови он в «Викторию» Николая — рейд бы не состоялся. Ценность полученных данных была спорной: часть Алиса и так знала, часть легко добыть.

Второй телефон оказался полной противоположностью. Корпус целый, экран будто новый. И защита почти отсутствовала. Алиса вскрыла систему за считанные минуты. На первый взгляд там не было ничего особенного: переписка с доставкой, фотографии природы, музыка. Но в отдельной папке она обнаружила текстовый файл.

Открыв его, Алиса замерла. Символы, знаки, указания — всё это напоминало ей то, что она уже видела на винчестере Павла. Ритуал. Сложный, чуждый, явно не для смертных глаз. И, похоже, именно он давал защиту от уз крови. Ну, вот теперь точно можно к Князю. Пазл сложился. Оставив все данные, кроме ритуала, в распоряжении Семёна, вампирша отправилась в Элизиум. Там из посвящённых в тайну была только Вера.

— Что-то ты сегодня быстро, — осторожно высказалась старейшина малкавиан, намекая, что до срока, обозначенного князем, была почти целая ночь. Вот только у Алисы, учитывая приезд сеттита, времени совсем не было. Тут Алиса вспомнила, что Вера умела работать с воспоминаниями. Может, можно было решить проблему просто?

— Тороплю события. Скажите, вы могли бы удалить память смертному? По собственному желанию. Я про шабашита.

— Из прихоти — нет, для дела — да, — скривилась Вера. — Но предупреждаю сразу: уничтожение пласта воспоминаний более чем за две недели оставляет психическое расстройство. Ты не сможешь заставить его забыть о том, что он был в Чёрной руке.

— Спасибо. Ещё я хочу знать, кто из сородичей или смертных сможет проконсультировать меня по поводу лекарств. Возможно, понадобится рецепт.

— Я могу замолвить за тебя словечко, но будь готова, что за помощь придётся заплатить. Деньгами. — Малкавиан возвела глаза к потолку, показывая, что она думает о подобных расчётах. — Если ищешь князя, он охотится. Можешь проверить ближайшие бары.

Иногда Алисе казалось, что Вера умела смеяться. Где-то глубоко внутри. Что до князя, его изъян заключался в том, что он мог пить только кровь, разбавленную хорошим алкоголем. Но искать пана Вишневецкого где-то в городе... Раньше она видела его только в Элизиуме или в отеле. С другой стороны, где гарантия, что после охоты с ним можно будет обсуждать важные вещи? Опять ждать?

Казимир нашёлся в третьем по счёту баре с громким названием «Хохочущая Гиена» — сидел возле стойки с бандитского вида типом. Алиса показалась на виду и, убедившись, что князь её заметил, быстро вышла.

— Панночка, полкувшина пенного… — Казимир с досадой махнул рукой.

— Простите, не хотела мешать вашей охоте, я... — начала оправдываться Алиса.

— Твоё дело важнее. Выкладывай.

Алиса рассказала ему, что шериф согласился временно приглядеть за пленным, а потом показала князю текст на телефоне. Он пробежался взглядом по строкам, и его лицо стало как у кота, объевшегося сметаны.

— Это ритуал из книги. Из другого издания. Славненько. Свяжись с Павлом или воспользуйся его записями, и найди контрритуал — вот и всё. Если сдохнет в процессе — ничего страшного. Если нужно больше времени, организуем и это.

— Тогда у меня всё. — Алиса не верила, что получить одобрение пана Вишневецкого оказалось так просто. Похоже, ситуация с книгой меняла всё.

— До встречи, панночка! Интересно, этот бурдюк...

И, не договорив, князь исчез в дверях паба.

Павел настоял встретиться немедленно и поискать вместе, и Алиса не спорила: после случая на стройке ей не хотелось оставаться одной. Они добрались до её квартиры, где в воздухе всё ещё витал запах валерьянки. Павел ни слова не сказал, только скользнул взглядом по разбросанным клочкам ткани и перышкам, а потом сел к компьютеру. Алиса принесла телефон, и они снова открыли винчестер. А Павел, кроме того, раскрыл на коленях свой экземпляр «Сказаний».

Вместе они начали разбирать текст.

Нужный ритуал нашёлся почти сразу, только вот выглядел он как смесь средневековой алхимии и откровенного садизма. В основе лежал процесс, напоминающий медицинскую процедуру, но детали были такими зловещими, что у Алисы возникло чувство дурноты.

— Может, подойдёт полное переливание крови? — с надеждой на современные технологии уточнила неонатка.

— По капле крови каждого из Великих кланов. Я думаю, можно и не только Великих — любых. Но боюсь, выглядеть это будет слегка неэтично: кровь начнёт хлестать из всех естественных отверстий, — предложил свою версию Павел. Она выглядела более правдоподобной.

— Даже если так, где взять кровь ласомбра? Да и насчёт крови цимисхов, — Алиса задумалась, — у меня есть только догадки, где её искать. Но гуль живым точно этого момента не дождётся.

— Поясни? — Павел явно намекал на то, что за кровью цимисхов — не к нему.

— Когда я взламывала телефоны, на них стояла защита. И я подумала... Просто подумала, ведь мой брат-айтишник сказал «цимисх» перед тем как уехать, и исчез с радаров. Я вчера думала... — Алиса поднесла руку к глазам, тщетно маскируя подступавшие слёзы. — Что в лучшем случае это случайность, а в худшем — ему ударили по голове лопатой, и он теперь мёртв.

Но теперь я понимаю, что он мог стать вампиром. Цимисхом.

— Давай суммируем: твой брат сказал «цимисх», через некоторое время уехал, предупредив тебя, и вы не связываетесь. Это всё? Если так, не плоди сущностей. Он мог услышать это слово от любого сородича или гуля Минска, когда обсуждали мой приезд. Просто странное слово — вот и всё.

Давай попробуем твой вариант с переливанием крови — он звучит просто. Надеюсь, это делается под наркозом?

Рассвет подбирался незаметно. В окне небо светлело, и Алиса почувствовала знакомую тяжесть в голове. Ей пора было отправляться — сеттит должен был приехать к этому часу. Павел собрался вместе с ней до двери, но там задержался.

— Береги себя, — сказал он и осторожно коснулся её руки. — Я займусь поисками.

— Хорошо. Тогда я кое-что проверю. Будь на связи.

Сеттит приезжал незадолго до рассвета — и этот факт немного беспокоил Алису. Что будет, если самолет задержат? Конечно, можно было бы снять гостиницу прямо у аэропорта, но до неё еще нужно было добраться, а последователи Сета куда более чувствительны к свету, чем другие вампиры. Даже отблески зари могли стать проблемой.

Наконец, в глубине аэропорта показался Гурам, и Алиса с облегчением помахала ему рукой.

Еще несколько минут мужчина препирался с таможенниками, потом, устав спорить, применил дисциплину и решительно прошёл по зеленому коридору с небольшим чемоданом в руках.

— Добро пожаловать в Минск, — экспрессивно, даже чересчур, произнесла Алиса.

— Здрас-ствуйте, панна Гурова. — Голос у Сеттита был глубоким, приятным, с отчетливым шипящим акцентом. — Увидеть новорожденного сородича в другом городе — редкость, пусть будет к удаче. К сожалению, скоро взойдет ненавистное светило. Как мне передали, у вас есть место, где можно переждать день.

— Да, мой отель, «Виктория». До рассвета совсем немного, так что даже не буду предлагать что-то другое. Пойдемте, такси уже ждет.

К радости Алисы, водитель оказался глухонемым — девушка тут же взяла его контакт. Пока у неё не было прав, невозможность вести разговор в пути в Элизиум казалась серьезной проблемой. Грузин, прочитав объявление в машине, довольно хмыкнул.

— Скажите, вас называют коллекционером тайн. Почему? — спросила неонатка. Она и не ждала ответа, но Сеттит с готовностью поддержал беседу. Было видно, что он гордится собой, и она понимала причину: Гурам был самым молодым вампиром из всех, кого ей доводилось видеть. Его обратили всего десять лет назад, и он уже овладел пятым уровнем своей дисциплины.

— Тайны — интересный товар. Нужно уметь с ним обращаться. Тайна, которую знают все, почти ничего не стоит. Некоторые тайн бесценны. Но и те, о которых никто не знает, могут обойтись слишком дорого.

— Тайны есть у всех, — пожала плечами Алиса. Интересно, как бы этот змей смог получить тайну вроде её? Не за деньги же купить.

— Есть и кое-что ещё, кроме тайн, с чем проклятые иногда хотят расстаться. Полагаю, вы знаете, о какой операции я говорю.

Алиса читала о ней в письме, но спокойный тон Гурама заставлял её нервничать. Она непроизвольно приложила руку к груди, словно защищаясь.

— Да. Хотя я не понимаю, кто по доброй воле мог бы это сделать. Несмотря на то, что сердце у нас бьётся редко, его стук меня не раздражает.

— А если бы ваше сердце хранил сам князь? — тихо спросил Гурам. — Вы бы отказались?

Мысль заставила Алису вздрогнуть. Образ Казимира с её сердцем в руках был одновременно отвратителен и пугающе эффектен. Она почувствовала, как внутри всё сжалось, и не нашла, что ответить.

Сеттит лишь пожал плечами и перевёл разговор на более светские темы. Его интересовал торговый партнер Фома, проездом в Минске. Раз уж все останавливались в «Виктории», он вежливо поинтересовался, не подскажет ли Алиса номер комнаты.

— В этом нет нужды — вы соседи, — улыбнулась она и постучала в дверь, назвав своё имя.

Фома тут же открыл, но радость быстро сменилась раздражением при виде Гурама.

— Сударыня, о таких соседях следовало бы предупреждать, но уж показывать их — ни к чему, — проворчал купец, злобно косясь на гостя. — Что ты тут забыл, змей?

— Как говорят, долг платежом красен, — усмехнулся Сеттит.

— Ладно, — буркнул носферату, скрывшись за дверью и вернувшись с пачкой долларов, которую грубо сунул Гураму. — А теперь проваливай и не показывайся под мои ясные очи!

— Я всё понимаю, Фома. Но «ясные очи» — это сильно, — хмыкнул грузин. Однако, обернувшись к Алисе, он уже серьёзно добавил: — В одном Кузмину отказать нельзя — слово он держит.

На этом сюрпризы Сеттита не закончились. Проникнув в номер, он тщательно осмотрел все углы, потом отправился в ванную. Алиса едва успела крикнуть про кровать-трансформер, как оттуда выползла огромная чёрная кобра и скользнула под матрас.

— Прелестно. Это именно то, что нужно.

Змея показалась Алисе красивее и естественнее человека.

— Хоть сюда никто и не должен заходить, возьмите на всякий случай пульт.

— Если кто-то войдёт, ему не поздоровится. — Хвост змеи высунулся из-под матраса, зацепил пульт и втянул его обратно.

Выйдя за дверь, Алиса выдохнула. Непростой гость. А ведь вечером ещё вести его к Князю, ночью снова звонить Николаю, встречаться с пленным и, если Павел будет доступен, искать ритуал…

Она спустилась в подсобку и заперлась на ключ. «Всё, что ты хочешь, лежит по ту сторону страха». Алиса бездумно уставилась на надпись на плакате и погрузилась в сон.

Князь воспринял приезд Сеттита как неизбежное зло. Когда Алиса вместе с ним вошла в Элизиум, Казимир как раз заканчивал слушать отчёт Серафима о смертном стаде. Гурам представился как положенно, и туманно намекнул на некий секрет, который якобы хотел обсудить, но князь оборвал его:

— Помни, змей, на чьей ты земле. Не болтай о том, о чём не знаешь. А ты не знаешь, иначе бы не явился ко мне с такой наглостью. Впрочем, Минск гостеприимен. Можешь охотиться вне доменов других сородичей и вести свою практику. А теперь — вон. И больше не вздумай показываться в Элизиуме до отъезда.

Алиса проводила Гурама к выходу. Казалось, сеттита ничуть не встревожил гнев князя.

— Вынужден спросить вас, панна, может, вы знаете место, где я мог бы проводить медицинские манипуляции. Заброшенная больница, медицинский центр или морг?

— Я поспрашиваю — как раз встречаюсь с нашим сородичем-медиком.

Вампирша вздохнула: приезд Гурама отвлек её, но пора было возвращаться к насущной проблеме.

Алиса встретилась с врачом. Иван Крестьянинов, малкавиан, потомок Веры, был ответственным в Минске за всё, что касалось медицины. Поддельные справки и медосмотры, ложные заключения о смерти и, самое главное — донорская кровь. Раньше она никогда не обращалась на этот счёт, иностранцы-доноры были очень редки. Всё, что Алиса знала, — доктор был параноиком, а за его услуги было принято платить наличными.

— Это добровольно или пациент будет вырываться? — Иван, выслушав вампиршу, прищурил глаза, и девушка испугалась, что он откажет: ведь то, что она предлагала, с точки зрения врача выглядело ужасно.

— Я не хочу знать, зачем тебе это. Я не хочу знать, откуда у тебя на это деньги. В конце концов, я не хочу знать, знает ли об этом твой сир. Я называю цену и срок, ты платишь всю сумму вперёд и получаешь своё, мы оба держим язык за зубами — вот и всё.

Алиса быстро закивала, радуясь, что всё разрешилось так быстро. Цена вопроса — три с половиной тысячи долларов — выглядела пустяком. Тем более что у неё было десять. Когда деньги есть, они просто фантики, за которые можно решать проблемы.

Доктор пообещал определить группу крови, предупредил, что процедура может быть рискованной. Объяснил, что боли не будет, а вместо неё будет седация, так что пациент вряд ли что-то запомнит. Когда Алиса попросила сделать как можно быстрее, назначил время через три часа.

Руки вампирши дрожали — неужели её беды решатся так быстро? Она позвонила Николаю.

Через несколько часов она уже подъехала к назначенному месту, к списанной машине скорой помощи, где всё уже было подготовлено. Туда же привезли и шабашита. Он пытался вырываться, мычал и бешено вращал глазами, но один против четырёх боевых гулей — шансов не было. Его прижали к носилкам, вставили иглу в вену, и вскоре седация сделала своё дело: крики стихли, тело обмякло.

Малкавиан проверил кровь, недовольно пробурчал себе под нос: группа оказалась не самой распространённой, но всё же нужное количество гемаконов было найдено. Подключив систему и рассказав, как менять пакеты, когда кровь закончится, он ушёл, заявив, что дальше это его не касается. Алиса наблюдала за этим с ужасом, но что она могла сделать? Поговорить с шабашитом было нельзя, он не должен был сорвать ритуал или, наоборот, сымитировать его успех. Сказать, что всё будет хорошо? Не будет. Просто быть рядом? Вот она и была.

Сперва всё шло как планировалось, но через некоторое время стало заметно: что-то не так. Пленник был в глубокой отключке, дыхание его становилось всё реже, а кожа приобрела пугающе серый оттенок. Не только Алиса это видела — Семён подошёл, проверил пульс и недовольно покачал головой.

— Слабый. Очень слабый. Если так пойдёт, к утру его не будет, — произнёс он негромко.

Алиса ощутила, как внутри всё похолодело. Гули-охранники молчаливо смотрели на неё, ожидая, чем это закончится. Наконец, она решилась. Схватила шприц, с помощью Семёна сделала укол себе в вену и ввела в донорскую систему несколько миллилитров собственной крови.

На мгновение ей показалось, что мир застыл. Как поведёт себя её кровь, смешавшись с человеческой? Капли густой, багровой витэ протянулись в прозрачной трубке, вливаясь в алую реку живой крови. В месте слияния оттенки будто спорили друг с другом — вязкая тьма и яркая краснота.

Это сработало. Дыхание пленника стало ровнее, серый оттенок начал уходить, он перестал умирать у них на глазах.

Но облегчение длилось недолго. Алиса понимала: теперь ход ритуала нарушен окончательно. Никто не мог предсказать, что получится в итоге. Полное переливание было закончено, и Семён, следуя указаниям врача, отключил систему. Несколько литров крови шабашита пришлось просто вылить — для употребления она вряд ли годилась. Пленник не спешил приходить в себя.

— Подождём ещё немного. И развяжите ему рот наконец. Он же не кусается.

— Не хочу вас огорчать, панна, но этому... ох, вы не знаете, что он творил. Ему нос приходилось зажимать, даже чтобы покормить. — Семён печально усмехнулся, и Алиса поняла, почему он заклеивал руку пластырем.

Тем не менее, кляп изо рта у пленника вынули, похлопали его по щекам. Смертный мотнул головой, просыпаясь. Его глаза были мутными, будто застекленевшими, но, встретившись с Алисой, взгляд ожил.

— Вернулся? Что-то наше знакомство немного затянулось. Назови своё имя. — Девушка решила проверить, есть ли узы крови.

— Витольд Адомайтис, госпожа епископ. Как видите, камарильские шавки всё же добрались до меня.

Что ж, больше не безымянный пленник, но почему он называет её епископом?

— Так, погоди. — Алиса опешила. — Я же и есть камарильская шавка, разве ты не помнишь?

— Епископ — хорошая актриса, но я узнаю вас в любом облике, — смертный закашлялся. — Прошу прощения, последствия плена. Слава Каину, вы пришли. Я готов выполнять ваши приказы, если нужно, я буду оставаться здесь столько, сколько потребуется.

Похоже, из-за ритуала в нём что-то смешалось, запуталось. Узы работают, в его взгляде слепая верность, но лицо Алисы стало для него отражением прошлого. У него поехала крыша. И ещё он едва жив… Девушка даже не знала, радоваться ли ей такому исходу, но в любом случае сейчас требовалось, чтобы гуль исцелился, как они это умеют.

— Пусть так, я хочу, чтобы ты подлечился. — До рассвета оставалось совсем немного времени, и Алиса не стала спорить с тем, что она епископ.

— Простите, но я не умею, — он дёрнулся, будто хотел упасть к её ногам, но наручники не позволили.

Ага, так всё-таки не научили. Одной загадкой меньше. Алиса тоскливо взглянула на часы: до рассвета совсем немного времени. Если она хоть немного задержится — не успеет доехать до дома.

— Думаю, тут я могу помочь с технической частью, если уж он не делает это интуитивно, — вставил слово Семён. — Но может понадобиться ещё витэ. И, боюсь, придётся заночевать в нашем бусике — я постою на карауле.

— Госпожа епископ, не стоит ради меня связываться с этим…

— Я согласна. — Оборвала его Алиса, не желая слушать излияния про камарильских прихвостней.

Через некоторое время у Витольда получилось — выглядеть он стал лучше. Семён постучал по часам, показывая, что Алисе пора. Девушка попросила связного присмотреть за пленником, а тому приказала вести себя прилично. И в этот раз она была уверена, что шабашит послушает её.

Жаль только, что его верность по-прежнему принадлежала призраку прошлого.

Алиса поднялась со своего импровизированного ложа на заднем сиденье фургончика сразу после заката. Днём ей снились кошмары: трубки, донорская кровь — почему-то гнилая, её собственная витэ, перемешанная с чужой. Первым делом она набрала номер шерифа и отчиталась, что шабашит жив и даже относительно вменяем.

— Вижу, начинаешь осваиваться, — голос шерифа звучал удовлетворённо. — Молодец. Как появится время — зайди в офис. Надо будет обсудить детали. И запомни, Алиса: после таких трюков будь внимательна к проявлениям Зверя. Он может вырваться, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

— Я и сама чувствую, — вздохнув, призналась вампирша. — Спасибо.

Повесив трубку, она набрала другой номер. Павел ответил быстро.

— Слушай. Всё пошло немного не так, как планировалось.

— Тебе нужна лопата? — сухо поинтересовался тореадор.

— Не совсем. Скорее спектакль, — Алиса прикрыла глаза. — Епископ — это же что-то из шабашитских титулов. Вот он меня им называет.

— Это точно ко мне. Погоди... — в голосе Павла мелькнула искра энтузиазма. — Если ты епископ, а я воевода, получается отличная партия. Давай расспросим его о книге. Уверен, что-то он видел. Заодно проверим, правильно ли прошёл ритуал.

Два камарильских охранника сидели у двери скорой, играя в карты — похоже, день прошёл без происшествий. Витольда снова привязали к стулу, на этот раз не так крепко. Когда вампиры вошли, шабашит был абсолютно спокоен и смотрел на Алису с безмятежной уверенностью, что всё идёт так, как должно.

Неонатка смешалась. Павел перехватил инициативу, шагнул вперёд и, не терпя возражений, бросил охранникам:

— Вон. Мы поговорим наедине.

Те замялись, но под его взглядом подчинились. Дверь захлопнулась. Тореадор обернулся к пленнику.

— Знаешь меня? — и тон, и манера разговора Павла резко изменились. Если бы Алиса не знала, никогда бы не поверила, что Мирослав — это всего лишь маска.

— Конечно, — Витольд чуть склонил голову. — Лично мы не встречались. Но вы — прославленный воевода. Кроме того, вы же обратили брата госпожи епископа.

Сердце Алисы глухо забилось. Она застыла, не веря, что слышит. Павел даже глазом не моргнул, услышав про своего «потомка».

— Значит, всё-таки слышал, — произнёс он и резко повысил голос. — Ты хоть знаешь, что из-за тебя и таких же недоумков ячейка уничтожена! В старые времена с таких, как ты, кожу сдирали и на кол сажали. Только её милостью, — Павел кивнул на Алису, — ты ещё жив!

Витольд съёжился, вжал плечи в спинку стула. На лице его боролись недоумение и мучительное осознание. Алиса шагнула вперёд и резко оборвала воеводу:

— Хватит. Не запугивай его ещё больше.

Павел, скривившись, сделал вид, что уступает.

— Как прикажешь. Но он бесполезен. Если бы хоть ритуалы какие-то знал…

Витольд поднял глаза на Алису. В его взгляде читалась готовность подчиниться. Она кивнула.

— Расскажи.

— Я был свидетелем трёх ритуалов, — начал он, медленно припоминая детали. Из рассказанного выяснилось, что можно сделать косу из крови — оружие, смертельное для вампиров, получить неуязвимость к огню на короткое время, а также провести нечто вроде пытки, когда у человека отовсюду вытекает кровь — возможно как раз тот вариант переливания, про который они читали.

Алиса слушала, затаив дыхание. Павел не перебивал, лишь скрестил руки на груди. Когда Витольд умолк, он сказал:

— Отлично. Теперь мы отправимся к князю. И будем просить за твою жалкую жизнь. А ты не смей ничего выкинуть. Подставишь госпожу — и пожалеешь, что родился.

Шабашит кивнул. Было видно: он не боится, скорее, переживает новость об уничтожении ячейки.

Алиса сидела в машине, нахмурившись. Ночь только начиналась, а новости были одна мрачнее другой.

— Моего брата всё же обратили… — проговорила она тихо, уставившись в окно. — А ещё ты соврал этому Витольду. Когда он поймёт, даже узы не удержат его от того, чтобы броситься на нас.

Павел, лениво откинувшийся в кресле, хмыкнул:

— Я? Ни единым словом. Я лишь позволил ему заблуждаться. Иногда правда хуже лжи, Алиса. — Он повернулся к ней и улыбнулся чуть хищно. — Что же до уз… Ты просто не понимаешь, насколько они крепки. Можешь ради смеха приказать ему стоять на одной ноге — он сделает это. И кстати, не забудь расспросить про своего брата — нужно ещё будет убедиться, что это действительно Вадим. Алиса уцепилась за эту надежду, запретив себе пока что думать о брате.

Князь ждал их не в Элизиуме, как обычно, а в старом католическом костёле, давно переоборудованном в камерную галерею. В алтарной нише вместо распятия висела тёмная картина с изображением охоты на чудовище.

— Ты не пришла бы ко мне просто так. Выглядишь уставшей, но скорее довольной. Значит, у тебя получилось. Рассказывай, — Казимир сидел на массивной скамье, положив руки на спинку, словно хозяин не только зала, но и всего города.

Алиса, заикаясь и краснея, рассказала историю про контрритуал, про епископа, предоставив Павлу отчитаться по сведениям из книги.

Хорошо, что князь лично присутствовал при её обращении — иначе могли бы быть вопросы. Да, у гуля поехала крыша, это слышно, её образ двоится, но если посмотреть со стороны — кто она такая? Почему помогает врагу, и притом в ускоренном темпе? Три дня — даже испугаться не успел, как она его выдернула.

— «Епископ»… Ну надо же, — произнёс Казимир, усмехаясь. — Итак, законы для всех в моём городе равны. Мне нужно имя — и имя у меня есть. Шабашит твой, за его действия отвечаешь тоже ты. Как надоест с ним возиться — обращайся. Если он вдруг погибнет, никто тебя не осудит.

— Да, князь, — выдохнула неонатка.

Казимир кивнул, а затем продолжил:

— Благодаря своевременной связи с Вильнюсом и ещё одному проколу в их рядах ячейка пала. Книга — вторая из восьми — возвращена. Скоро её доставят в Минск.

Его глаза на мгновение сверкнули.

— Обязанность твоя, как ответственной за гостеприимство, встретить делегацию. Но это позже. А пока — радуйся маленькой победе. И не забудь про радиоуглеродный анализ.

Когда они вышли из костёла, Павел первым нарушил тишину:

— Подбросить тебя домой? Или, может, есть у тебя какое-нибудь труднодоступное местечко на примете… — он усмехнулся краешком губ. — Знаешь, такое, откуда не слышны крики.

Алиса вздрогнула и вдруг осознала простую вещь: ей некуда деть Витольда. Совсем некуда. У него нет документов, он нестабилен, он — шабашит, и об этом все знают. По сути он даже не перевербован.

— Домой, — выдохнула она и, чуть помедлив, добавила: — Спасибо за помощь.

— Сочтёмся, — улыбнулся Павел.

Вместе они забрали Витольда из машины скорой помощи. Семён, уходя, пробормотал себе под нос, но достаточно громко, чтобы Алиса услышала:

— Вот это «подарочек» вам достался бедовый.

Павел, поддерживая Витольда за плечо, усадил его на заднее сиденье. Сам сел за руль и молча завёл мотор. В дороге царила тишина. Гуль полусонно откинулся на спинку, дышал часто и неглубоко, но время от времени его взгляд останавливался на Алисе, словно он проверял — действительно ли она рядом.

Алиса смотрела в окно, будто ища там ответы. Её пальцы нервно теребили край пальто. Теперь у неё был гость: без адреса, без прошлого и, судя по всему, с очень долгим будущим.

Час ушёл на дорогу; ещё час — на то, чтобы собрать мысли и выдать гулю набор простейших инструкций — «правил выживания»: не связываться с Шабашом, ни с кем без её ведома не контактировать, не вредить людям, слушаться приказов, защищать себя.

Незадолго до рассвета Павел, убедившись, что шабашит не пытается нападать и не проявляет агрессии, уехал. Алиса осталась в квартире с соляным столбом, в который превратился Витольд. Он следил за ней одними глазами, и это немного нервировало.

— Госпожа епископ… — невысказанный вопрос повис в воздухе.

— Ну чего тебе? — устало отзвалась вампирша.

— Вы стерли себе воспоминания, или кто-то сделал это? Вы не помните, кто вы?

Утреннюю сонливость как рукой сняло. Алиса с огромным трудом удержалась, чтобы ничем не выдать охватившую её панику.

— А с чего ты вообще взял, что я епископ? — спросила она, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Я узнал вас. Это было просто. Я думал над вашими словами всю ночь, над тем, что вы говорили мне до этого, про то, что говорил ваш брат. Всё сходится. Если вы позволите, я мог бы попробовать разбудить вашу память, если это безопасно. Рассказать то, что помню я.

То есть он собрался читать ей «её же проповеди»? Хотя эти сведения могли оказаться внезапно важными.

— Это имеет смысл. Но чуть позже. А сейчас подумай о себе. Ты едва жив. Кажется, на кухне была еда, подходящая смертным, вроде бы… И мне уже пора спать. Днём не буди меня — это бесполезно и опасно для здоровья.

— Я не посмел бы, — ответил Витольд.

— Вот и славно. Кстати, ты же знаешь моё имя.

— Да, разумеется. Вас зовут Алиса... Простите, епископ Алиса.

Дурдом. Каким-то образом в его голове умещалось всё это? Но почему Вадим рассказал о ней такому, как он — у Витольда буквально на лбу написано, что он культист Каина. Что он мог бы с ней сделать, будь она смертной? Может, она слишком плохо думает о гуле?

Алиса достала несколько одеял, чтобы устроить гулю спальное место, пока не организует что-то получше — всё лучше, чем спать привязанным к стулу. Затем написала и подготовила к отсроченной отправке сообщение на случай, если узы не сработают.

Ведь в таком случае смертному достаточно будет отдернуть занавеску — и она превратится в кучку пепла. А с его знаниями ему нельзя позволить уйти живым.

Солнце село. Алиса проснулась и удалила СМС. Витольд нашёлся на кухне в полуобморочном состоянии. От гуля исходили волны жара, как от раскалённой печи.

Алиса прищурилась. Она знала, сколько витэ влила в него за последние дни. В норме он должен был сиять здоровьем, а вместо этого у него была лихорадка.

— Это пустяки, — отстранился он, снова пытаясь изобразить улыбку. — Вашей крови достаточно, я поправляюсь. Просто не привык отдыхать.

— Вит, — тихо сказала она, — это не пустяки. — Она поняла, что Витольд будет терпеть, и со вздохом в который раз за эти три дня вскрыла запястье. Похоже, у него проблема с регенерацией: ему нужно больше крови, чем другим гулям.

Остаток ночи Алиса, в очередной раз отпросившись с работы, провела рядом с Витольдом — на всякий случай, чтобы тот ничего не учудил. Всё же его ячейка была уничтожена, а сам он еле пережил плен. Гуль, на удивление, держался неплохо, наверное, сказывались узы крови, которые, как знала Алиса, притупляли важность всего, кроме сюзерена.

Он жил в своём мире грёз: с епископом Алисой, мудрым правителем Каином, который вот-вот придёт, и с самим собой — каинитом. Ещё вопрос, какое утверждение нелепее. Уже под утро шабашит задумался, что будет дальше, и решил обсудить это с Алисой.

Вампирша села за стол, скрестив руки перед собой.

— Дайте мне шанс, — выпалил он, решившись.

— Свое обращение можешь запить водичкой, — меланхолично ответила Алиса.

— Я не об этом. Я же вижу: вы в этом городе не случайно. Что-то происходит. И книга по-прежнему у Роланда…

— И что? — Алиса подавила приступ гнева. Только что вырвался из жуткой передряги, получил новость об уничтожении ячейки — и он ещё интересуется, почему его не зовут на приключения. Орать на него бесполезно — можно спровоцировать раболепный фанатизм.

— Я буду делать то, что вы скажете. Буду вести себя так, как прикажете. Если надо притвориться сородичем — сделаю. Если нужно ходить, улыбаться и топить за мир во всём мире, во имя Каина — буду. Я не верю, что этот мир заслуживает спасения, как вы говорили, но готов отдать жизнь ради вас. Только не списывайте. Не сражайтесь против Камарильи в одиночку без меня.

Чёрт. Как же сложно. Алиса уперла подбородок в кулаки. Он ещё и запомнил их спор в бытовке. Вампирша была уверена, что забыл после водки-то.

— Хорошо. Тогда слушай. Вадим не связывается со мной уже давно. Никто из «Чёрной руки» тоже. Воевода не в счёт — он сам местный. Похоже, это меня списали. Или забыли, что я существую, не без помощи магии. Вполне вероятно, я сама в этом поучаствовала. Сейчас я намерена оставаться в Минске как камарильский сородич. Потому что мне нравится этот город. Мне нравятся эти вампиры.

— Они верят в Каина? — переспросил Витольд.

— Все сородичи так или иначе считают себя потомками, — спокойно ответила Алиса. — И считают свои поколения от первого вампира.

— Тогда у них есть шанс на спасение. Кажется, я понял. Вы поэтому решили нести миссию здесь.

— Витольд, слушай меня, если не хочешь сидеть на кухне. Ты не будешь никому читать проповеди и распространять веру в Каина. Ты не будешь трепаться о книге и тем более пытаться забрать её у Роланда.

— И не буду пытаться связываться с «Чёрной рукой», потому что это опасно для вас.

— Именно. Что ты будешь делать: находиться рядом со мной и выполнять мои указания. Только не ищи двойного смысла, не проявляй инициативу и, упаси Каин, не нападай на кого-то без моего приказа.

— То есть вести себя так, как будто на меня действуют узы крови, — заявил Витольд, истолковав ошарашенное лицо Алисы по-своему. — В смысле, да, они на меня действуют, а вы — обычный камарильский сородич, и, конечно, не епископ.

— Ага, — коротко подтвердила Алиса.

— Постараюсь не подвести, госпожа епископ... В смысле го.. В смысле Алиса, — Адомайтис вытер пот со лба и выглядел абсолютно измотанным.

— Ну почти. Главное — без запинок при сородичах. И да: ты не вампир. Помни это уже, ради собственной безопасности.

Алиса зевнула. С этим вроде разобрались. Теперь осталось подготовить приезд вильнюсской делегации. Перед дневным сном она удалила своё предупреждающее сообщение. Шабашит не опасен — похоже, это она обеспечила.

Следующие три дня прошли как в тумане: Алиса съездила к Николаю — обсудить события, прошедшие в Минске за последнее время. С учетом того, что шериф стер себе память, разговор получился немного скомканным. Часть мозаики мира была безвозвратно утеряна для Николая. Через шерифа князь передал нелепый приказ прекратить поиски Павла. Информация о Алисином постояльце вывела на подпольных торговцев оружием — эту информацию теперь аккуратно сливали органам правопорядка.

Алиса спросила про её нового гуля — и его фанатичную веру. Николай напомнил вампирше, что смертные не выбирают, какой фракции вампирского сообщества будут служить.

— Пообвыкнется, тогда посмотрим, что он из себя представляет. Тем более, епископ в ходе рейда была убита — а значит, да здравствует новая. Насчет документов найди время, пересекись с Артёмом.

На обустройство жизни Витольда ушло много времени. Выяснилось, что у Алисы дома, кроме нескольких пачек с крупами даже еды никакой нет, не говоря об одежде и спальном месте. Пришлось немного побегать по магазинам.

Посещение торговых центров оказалось отдельным испытанием. Каждый раз, когда девушка слышала иностранную речь или чуяла чужую кровь, Зверь царапался внутри, грозя вырваться на свободу. Алиса хотела есть! И, насытившись, забыть о своих страхах.

Все эти дни она старалась не думать о брате. Но, в конце-концов задала вопрос. Дело в том, что, по рассказам Витольда, получалось, что епископ создала маленький эсхатологический культ прямо в центре Вильнюса, причудливо перемешав легенды о Каине с католическими мотивами, и дополнив крайне эклектичными легендами. И если Вадим наслушался всего этого бреда, и собирается уничтожить мир, призвав первого вампира, Алиса должна помешать брату.

Вадим, по словам гуля, лишь установил защиту ему на телефон, и, насколько Алиса знала, на момент зачистки, в Вильнюсе его не было. Черты брата мерещились ей повсюду: на остановке, в случайно прохожем, просившем прикурить. Может быть, она могла бы переубедить его при встрече? Рассказать, что Камарилья совсем не такая, как её представляет эта епископ.

В конце-концов она доверила свои тревоги Павлу. Тореадор задумался. И наконец выдал решение, которое показалось Алисе жестоким, но разумным. Просить за Вадима сейчас — бесполезно, и даже опасно, лишь вызовет гнев князя.

Сказать Казимиру необходимо. Князь думал, что Мирослав воевода уже не ходит по этой земле, поэтому Павел и надел его лицо. Выходит, он не только жив, но и завел себе потомка. Есть над чем подумать.

Что же касается Алисы — она лишь неонатка, но из-за истории с книгами через сравнительно небольшое время может получить более мощные рычаги, чем те, которые у неё есть сейчас. И, когда разговор будет более предментным, кто знает, что она сможет предложить Казимиру — и кто знает, что князь ей ответит.

— И это всё в том случае, если вообще придется разговаривать. Возможно, Вадим уже давно уехал за Урал, на территорию подконтрольную Черной руке, и вы даже не увидитесь.

Вхлипнув, Алисе пришлось признать, что это лучший выход.

Князь же остался доволен её докладом, хотя, казалось, Казимир читает её мысли насквозь. И на дне серых глаз князя плещется усмешка.

— Со временем именно такие поступки формируют настоящего сородича, панночка. — И Алисе оставалось только гадать, что же он имеет в виду.

Последним, хотя и не столь важным в череде нескончаемых событий стал отъезд Фомы. Смоленского купца.

Вампир, естественно, приняв облик обвчного смертного, сидел возле стойки администрации.

— Сударыня! Рад вас видеть. Что же, я уезжаю. Дела все свои поделал, долги собрал, долги раздал. Пора и домой. Понравилось мне тут, и вы как-нибудь к нам приезжайте. Обещаю замолвить за Вас словечко перед Смоленской княжной.

— Однажды обязательно. — Тепло улыбнулась Алиса. Этот сородич ей положительно нравился.

— Давайте обменяемся контактами напоследок. Я, правда, несколько старомоден. У вас есть вайбер?

— Вайбер, вацапп, телеграмм, скайп, почта электронная и обычная. В крайнем случае можно голубями или на глиняных табличках. Главное, не теряйтесь.

— А глаза у вас грустные, сударыня. — Заметил Кузьмин — За меня не волнуйтесь, я точно не пропаду. И помните, у меня всегда есть деловое предложение.

Через час подъехала машина по перевозке холодильников и Фома со своим багажом отбыл.

Неожиданно Павел позвал Алису позаниматься с книгой. С учётом княжеского плана отказ даже не рассматривался. Алиса удивилась, вампирше казалось, что её роль заключается лишь в «обслуживании» технических моментов миссии: радиоуглеродный анализ, встречи гостей, помощь Николаю в нейтрализации шпионов.

Павел, выслушав её сомнения, лишь усмехнулся:— Казимир не стал бы доверять книгу даже самому гостеприимному сородичу. Его план глубже. Ты — новое лицо, о тебе ничего не известно. Кто заподозрит неопытную неонатку в том, что она постигает основы древней магии? Я должен изучить книгу «вынуть» из неё знания. Твоя задача — освоить азы для повседневного пользования. Книга должна представлять не только научный, но и практический интерес для нашего города. И этот интерес нужно уметь защищать.

Алиса, разумеется, согласилась без колебаний. Павел позвал её к себе — не в старую квартиру, конечно, а в «берлогу цимисха», где он теперь скрывался. Место оказалось полуразвалившимся домом в частном секторе, на самой окраине Минска. Хозяин умер, наследники жили за границей и охотно сдали дом Павлу за бесценок, лишь бы не следить за ним. Идеальное место для экспериментов: тихое, удалённое от любопытных глаз, с толстыми стенами, способными удержать внутри даже обезумевшего от траты крови сородича.

Внутри пахло пылью, старой штукатуркой, а ещё — слабым ароматом краски. Павел оборудовал что-то, что напоминало кукольную мастерскую, и выглядело бы жутко, но Алиса знала контекст. Поэтому легко отмахнулась и от безглазых голых пупсов, и от свалки ржавого оружия вместо садовых инструментов. В одной из двух комнат не было мебели, зато посреди пола лежал огромный ковёр, испещрённый странными геометрическими фигурами, нарисованными мелом.

Павел начал с того, что заставил Алису заново перечитать тот самый первый ритуал, который она нашла на его винчестере.

— Ты воспользовалась моими черновиками, — он разложил прямо на полу перед ней распечатанные страницы. — Но я выдвинул гипотезу: чтобы магия работала стабильно, изучать её нужно напрямую по источнику. По книге. Причём я уверен, что не обязательно быть её владельцем — строго говоря, мне она тоже не принадлежит.

Он развернул перед ней лист ватмана, на котором была нарисована схема.— Само заклинание имеет небольшое значение. Старославянский — не язык Первого Города и даже не латынь, кроме того, в книге очень много вкраплений других языков: от иероглифов до клинописи. Слово это оболочка, мнемоническое правило. Суть в другом. Магия из «Сказаний» идёт одним из двух путей, — Павел ткнул пальцем в первую схему, треугольник. — Первый: «Волеизъявление — Активация крови — Результат». Просто и прямолинейно. Ты хочешь чего-то, подкрепляешь желание силой витэ, и это происходит. Но так работают большинство заклинаний, которыми ты должна будешь освоить.

Его палец переместился ко второй схеме, квадрату.— Второй, менее распространённый но мощный путь: «Сбор компонентов — Волеизъявление — Активация крови — Результат». Здесь задействуются сторонние материи, сила стихий, символы. Обрати внимание, — Павел посмотрел на Алису, — активация крови, в отличие от стандартных вампирских дисциплин, действие которых я, кстати, сравнил бы с кругом, происходит строго после волеизъявления. То есть, произнеся заклинание или совершив нужный жест, ты будешь вынуждена потратить ровно столько пунктов крови, сколько положено. Что произойдёт, если витэ окажется недостаточно, я не знаю. Но вряд ли что-то хорошее для заклинателя.

Алиса молча кивнула, распечатанные листочки выглядели жалко и нелепо на фоне мистических диаграмм.

— Я уверен, что эта книга изменит мир, — тихо произнёс Павел. — Начало её изучения — самое серьёзное событие в мире вампиров с момента основания Камарильи. А может, и более важное. Некоторые ритуалы в ней требуют больше крови, чем за раз физически может выпить сородич. Я не уверен, как их творить. Возможно, подразумеваются массовые жертвоприношения. Нам же пока что нужно освоить азы. Начнём с того, с чего начала ты. С тарелки.

Он внес несколько дешевых тарелочек из фикспрайса, открыл книгу и заставил Алису прочитать ритуал в оригинале.

— Не стоит колоть пальцы понапрасну. Кровь — это проводник. Её количество важно, но важнее — чистота намерения. Попробуй снова. Сосредоточься на образе: ты не просто царапаешь руку. Ты высвобождаешь часть своей сущности, чтобы изменить реальность в конкретной, малой точке. Заклинание проговаривать тоже не обязательно — привыкай произносить про себя.

— Разорвись, связь сути и формы… — мысленно повторила Алиса слова заклинания. На этот раз всё было иначе. Она не просто говорила слова. Она чувствовала, как сила струится из пальцев, впитывается в керамику, находит мельчайшие трещинки, невидимые глазу. Она не приказывала тарелке — она просила её изменить своё состояние.

Раздался тихий, сухой щелчок. Тарелка не треснула — она рассыпалась на десятки мелких, ровных фрагментов, будто её разрезали лазером.Алиса застыла, глядя на результат. Тихая, безвозвратная трансформация. Павел присвистнул.

— Видишь? Вот она разница между изучением по книге и по черновикам. Поэтому она интересует не только культиствов — и скорее всего, лишь из за интриг клана Тремер она была причислена к безделушкам. Она требует понимания. Цена ошибки может быть чудовищной. Но тот, кто овладеет ею, сможет изменить всё. Возможно, даже наше проклятие.

Алиса смотрела на Павла. В его глазах горел тот же огонь, что и при их встрече в образе Мирослава — огонь артиста, одержимого своей работой. Только теперь холстом была сама реальность. Следующим этапом, к которому приступил Павел, стало искусство изменения внешности. Для начала он взял в руки смартфон.

— Прежде чем менять, нужно досконально зафиксировать исходный материал, — пояснил он, наводя камеру на смущённую Алису. — Стань сюда, к свету. Повернись. Голову чуть выше.

Алиса, покорно поворачиваясь, чувствуя себя лабораторной мышью.

— Теперь покажи мне клыки и когти, — Павел опустил телефон — Их фотографировать не буду, чтобы не нарушать маскарад, просто запомню.

Внутри у Алисы всё сжалось. Это было её самым большим дефектом, почти комплексом. Клыки... Слишком маленькие. Она всегда боялась, что они выдают в ней слабого, несостоявшегося хищника.— Это действительно необходимо? — попыталась она увильнуть, чувствуя, как по щекам разливается краска. — Абсолютно, — тон Павла не допускал возражений. Стиснув зубы, Алиса медленно обнажила клыки, а затем выпустила когти. Она смотрела в пол, избегая встречи с его взглядом, ожидая насмешки или, что было бы ещё хуже, снисходительного хмыкания.

Но тореадор лишь внимательно рассмотрел их, и кивнул.

— Хорошо. Искусство изменения облика, — продолжил он лекцию, — это не грубая лепка из глины, хотя при серьезных изменениях удобнее помочь магии руками. Это тончайшее плетение. Ты должна почувствовать свою кровь не просто как источник силы, а как нити, из которых соткана твоя плоть. Ты должна научиться тянуть за эти нити.

Он встал перед ней и закрыл глаза, его собственные черты поплыли, на мгновение превратившись в размытое пятно, а затем снова обретя чёткость, но уже с едва уловимыми изменениями — скулы стали ниже линия подбородка мягче.

— Видишь? Теперь попробуй ты. Не стремись изменить всё сразу. Выбери что-то одно. Самую простую, самую изменчивую часть тебя. Волосы.

Алиса закрыла глаза, пытаясь сделать так, как он говорил. Она представила себе витэ, текущую по её венам, не просто жидкостью, а миллиардом сверкающих нитей. Она искала среди них те, что отвечали за волосы. Минуты шли. Она чувствовала, как сила уходит, но волосы оставались прежними.

— Не заставляй, — тихо подсказал Павел. — Управляй. Ты не раб своей крови, ты её дирижёр.

Алиса вздохнула, сменила тактику. Вместо того чтобы приказывать, она вспомнила ощущение, когда волосы растут. Едва уловимое, фантомное ощущение, знакомое ещё со смертных времён. Она просто позволила этому ощущению усилиться, подпитывая его крошечной искрой витэ.

И вдруг почувствовала легчайшее, почти невесомое движение на уровне лопаток. Она открыла глаза и потянулась рукой к волосам. Они, и правда, стали длиннее. Всего на пару сантиметров, но это был не обман зрения.

— Получилось! — выдохнула она, и в её голосе прозвучало детское изумление.

— Отлично, — одобрительно кивнул Павел. — Теперь ногти. Тот же принцип. Они — часть тебя, просто более статичная, чем волосы. Но и ими можно управлять.

С ногтями вышло проще. Ощутив однажды этот механизм, Алиса смогла повторить его снова. Она смотрела, как её ногти на руках медленно, почти незаметно для глаза, начинают удлиняться, становясь чуть больше. Во время обащения они были подстрижены довольно коротко. Вновь иметь возможность менять маникюр было восхитительно.

— Хватит на сегодня, — остановил её Павел, видя, как она бледнеет от затраченной крови. — Ты сделала главное — нашла способ. Скорость и масштаб придут с практикой. Теперь верни всё как было. Твоя настоящая форма будет ощущаться немного иначе, чем маска, но это различие столь незаметно, что на него легко не обращать внимания.

Алиса опустила руки, с трудом вернув ногтям обычный вид. Она была измотана, но довольна. Впервые книга не казалась ей жутким проклятием, свалившимся на город.

Результат анализа был готов, и Алиса неловко замерла возле двери Роланда, не решаясь войти. Летописец впустил её, и девушка, запинаясь, выдала заранее подготовленную фразу: ей очень жаль, но книга — искусная копия.

Роланд слушал, кивая скорее своим мыслям, чем её словам. Результат был ему, конечно, известен. Казимир Вишневецкий если и не знал всю правду о книгах, то определённо что-то подозревал и не желал, чтобы эти знания уплыли к старейшинам Камарильи. Он слишком долго жил среди вампиров, чтобы поверить, что князь позволит своему сородичу кануть в Лету. И уж тем более неправдоподобным было то, что древний, столь важный для вампирского сообщества фолиант просто всплыл на каком-то замшелом аукционе. Для Роланда не составило труда его «достать» — фактически ему его просто подбросили.

Интересно было другое — обращение Алисы. Девушка даже гулем не была ни дня. Такая поспешность объяснялась только одним — приглашением. Завуалированным, неспешным. Мол, посмотри, что у нас происходит. Роланд приглашение принял. В конце концов, все предыдущие действия Камарильи привели к тому, что к книгам сначала ограничили доступ, а потом и вовсе их потеряли. Возможно, следовало действовать иначе.

И вот Алиса вошла и сказала, что книга — подделка. Если бы соврала, даже по приказу Казимира, разговаривать было бы не о чем. Но она сказала правду, пусть и не всю. Роланд кивнул. Если он не ошибался, две книги теперь в Камарилье, и одна скоро будет у него лично. Но эта информация пока не для обсуждения.

Вместо этого можно было поговорить о другом. Алиса, девушка занятная. Во-первых, это неожиданное внешнее сходство. Роланд уже поручил своему гулю в Риге проверить возможное родство. У Летописца в своё время было много смертных родственников, так что, в целом, это было неудивительно.

Ещё неонатка вступилась за шабашита и, насколько Роланд знал, выклянчила у князя себе в гули. Это было бы забавно, если бы речь не шла о столь мрачных событиях. Впрочем, Роланд мог посмотреть. Судьба сыграла с ним интересную шутку — его изъян заключался в том, что он мог пить только кровь людей со строгим моральным компасом. Это не обязательно были хорошие люди или союзники, но сам факт, что Летописец мог их чуять, не раз спасал ему жизнь.

Он спросил Алису, что она думает об этой истории с книгами.

— Всё это вечная борьба. С кучей напрасных жертв. И нужно остановить её, пока она не пожрала нас всех.

Роланд нахмурился. Мысли, которые он привык держать глубоко внутри, вдруг прозвучали чужими устами

— Интересно, — сказал он. — Пожалуй, я соглашусь с твоей формулировкой.

Алиса подняла на него взгляд, и в её глазах он увидел то самое редкое качество, которое искал: Цельность. Пусть наивная, неотшлифованная, но настоящая. Та самая искренность, которой так не хватало сородичам, вечно разрывающимся между Зверем и рассудком.

— Знаешь, — он посмотрел прямо ей в глаза, отбросив маску безобидного учёного, — я буду отрицать сам факт этой беседы.

— Почему? — спросила Алиса, застигнутая врасплох сменой его тона.

Он усмехнулся, поймав себя на том, что смертельно устал за эти восемьсот лет.

— Потому что в наших кругах подобные мысли считаются ересью. Но если отбросить всю эту мишуру — короны, традиции, вечную войну с Шабашем, — то мы все, в конечном счёте, просто люди, случайно ставшие сильнее. И каиниты, и смертные. И было бы куда разумнее, если бы мы нашли способ сосуществовать, а не бесконечно точить друг на друга клыки.

Реакция Алисы была мгновенной и красноречивой. Её глаза расширились, губы приоткрылись от изумления. Похоже, тот образ, что она успела ему приписать, только что рассыпался в прах. Чтобы хоть как-то сохранить свою маску и не выдать полнейшей внутренней растерянности, она скомканно пробормотала: «Мне пора. Спасибо за беседу». И, почти не глядя на него, развернулась и буквально выбежала из номера, оставив дверь приоткрытой.

Роланд не стал её останавливать. Забавный сородич. Юная, наивная, она еще может позволить себе быть шокированной простой откровенностью. Он давно уже забыл, каково это. Но иногда, глядя на таких, как она, он ловил себя на мысли, что, возможно, не всё ещё потеряно. И что эта странная девочка может оказаться куда полезнее, чем он предполагал вначале.

Ночь после разговора с Роландом тянулась для Алисы мучительно долго. Его слова, столь неожиданные и откровенные, звенели в ушах, смешиваясь с обрывками других воспоминаний. Она сидела в углу Элизиума, стараясь быть незаметной, и мысленно возвращалась к началу этого безумного пути.

Всего несколько недель назад шериф Николай вручил ей конверт с фотографией невзрачного мужчины — Павла Вежновца. Тогда это казалось простым, почти почётным поручением для новообращённой: встретить важного гостя и деликатно всё выяснить. Эта ниточка потянула за собой клубок интриг, тайн и опасностей, к которому неонатка оказалась совершенно не готова.

Её размышления прервал громкий, срывающийся голос. В центре зала, у самого рояля, стояла София. Воительница, войт Новой Боровой, потомок Казимира. Её стройная фигура была напряжена до предела, а взгляд, устремлённый на Серафима, испепелял.

— Я требую ответа! — её голос резал торжественную тишину, заставляя замолчать приглушённые разговоры. — Где смертный?

Серафим, сир Алисы, стоял неподвижно, его аристократичное лицо выражало лишь лёгкую скуку.

— Я не обязан отчитываться перед тобой о местонахождении каждого сосуда в этом городе, — парировал он, и его тихий, ровный голос контрастировал с яростью Софии.

— Он жених моей валькирии! — вспыхнула София. Алиса видела, как сжимаются её кулаки. Казалось, ещё секунда — и она бросится на сородича. — Я вытащила её из онкологии, дала ей шанс! А ты, зная, что её жених работает на твоём домене, похитил его! Я пришла на этот вечер только ради того, чтобы потребовать от тебя: отпусти его!

В зале повисла гробовая тишина. Похищение чужого гуля в вампирском сообществе считалось вызовом, личным оскорблением… Правда, здесь речь формально шла не о гуле, а лишь о случайном человеке. И значит, под вопросом стояло нарушение Маскарада уже со стороны Софии.

— Не блажи. Что я делаю со смертными в своём домене, не твоего ума дело, — холодно произнёс Серафим, не сводя глаз с Софии, но обращаясь скорее к князю. — Я со своими обязанностями справляюсь хорошо. А вот за тебя приходится отдуваться моему потомку.

Алиса почувствовала, как по спине пробежали мурашки, когда толстый палец Серафима, похожий на сосиску, указал в её сторону.

— Бери, кстати, с неё пример — делает, что сказано, и не хнычет.

Вся накипевшая за последние дни ярость — от пыток шабашита, от высокомерия старших, от собственного бессилия — подступила к горлу. Увидев этот палец, тычущий в неё, Алиса не выдержала. Она сделала шаг вперёд, готовая высказать всё, что думает о «делании, что сказано», и о том, во что это выливается для смертных.

Но резкая боль в ноге заставила её вздрогнуть. Михаил Шнайдер, дородный войт центральных кварталов, другой потомок князя, с невозмутимым видом наступил ей на носок каблуком своей начищенной до блеска туфли. Алиса удивлённо посмотрела на него.

— Не лезь, — тихо, но чётко проговорил он, не меняя выражения лица. — По крайней мере, сейчас.

Тем временем София, доведённая до предела, окончательно впала в ярость.

— Трус! — прошипела она, её голос дрожал от ненависти. — И ты ещё смеешь тыкать в меня своим отродьем!? Я вызываю тебя...

— Замолчи, София.

Голос Казимира прозвучал негромко, но с такой силой, что стёкла в высоких окнах, казалось, задрожали. Алиса никогда не видела князя в таком бешенстве. Его лицо было бледным и абсолютно неподвижным, а в глазах бушевала буря.

— Или ты забыла, где находишься? Жизнь и смерть всех присутствующих находится в моих руках. Сородич Серафим не нарушал Традиций. И мне не за что судить его.

Последняя фраза повисла в воздухе тяжёлым приговором. Вампирский кодекс был на стороне Серафима. Личная трагедия, мораль — всё это не имело значения перед буквой закона.

София застыла на месте. Она зло посмотрела на князя, потом на Серафима.

— Надеюсь, Вы не пожалеете о своём решении, светлейший князь, — прошептала она с напускной вежливостью и, резко развернувшись, выбежала из Элизиума.

Серафим, не говоря ни слова, тут же двинулся за ней. Михаил Шнайдер наклонился к Алисе.

— А ну, бегом за ними, — тихо, но повелительно бросил он. — Проследи, чтобы не подрались.

Алиса, всё ещё оправляясь от нахлынувших эмоций, кивнула и, подобно тени, ринулась вслед за двумя разгневанными сородичами.

Неонатка выскочила на холодный ночной воздух. София и Серафим стояли друг напротив друга, разделенные парой метров асфальта. Напряжение между ними было таким плотным, что его, казалось, можно было потрогать руками. Ещё мгновение — и они сцепятся.

Внезапно из тёмного переулка, выскользнула фигура. И произошло необъяснимое: оба вампира, будто облитые ледяной водой, дёрнулись и рванули в разные стороны, как испуганные животные. Инстинкт, древний и непреодолимый, оказался сильнее их гнева. Алиса присмотрелась. Это был мужчина в тёмном плаще, рукой он придерживал серебряный крест на груди. Черты его лица... она видела их на фотографии в досье. Но он же сородич!

— Отец Самуил? — неуверенно произнесла Алиса. — Но я думала, вы не придёте.

Священник повернулся к ней, и вампирша почувствовала исходящую от него силу.

— Когда я вижу зло, я его запоминаю, — произнёс он и, не добавляя больше ни слова, отступил обратно в тень переулка, растворившись в ней за секунду.

Ошеломлённая, Алиса опомнилась и припустила к стоянке байков, где знала, что София обычно оставляет свой мотоцикл. Ей повезло. Воительница яростно тыкала ключом в замочную скважину, дрожащие от гнева пальцы не могли попасть в цель.

— Да, извини за «отродье», — бросила София, не глядя на неё, её голос был хриплым от сдерживаемых эмоций. — Конечно, тебя всё это не касается.

Рыжая бестия снова попыталась вставить ключ, но Алиса поймала её за запястье.

— Меня касается, — твёрдо сказала Алиса. — Я — не мой сир. Я хочу помочь. Скажи, как я могу помочь?

София наконец подняла на неё взгляд. В её глазах бушевала смесь гнева, боли и недоверия.

— Не место, чтобы обсуждать такие вещи, — прошипела она, но уже без прежней злобы. — Запиши мой номер. Встретимся завтра. В пять утра подойдёт?

— Как скажешь, — кивнула Алиса, доставая телефон.

Вернувшись в Элизиум, Алиса почувствовала, как воздух внутри стал тяжёлым и спёртым. Ей так и хотелось сказать «осквернённый». И, хотя морально она всецело поддерживала Софию, не могла согласиться с её методами. Публичный скандал, вызов на дуэль чего она хотела добиться этой демонстративной истерикой.

Вампиры не любят, когда их тыкают носом в их звериную натуру. И сейчас, хоть несколько оставшихся сородичей и старались делать вид, что ничего не произошло, болтая на отвлечённые темы, общее настроение упало ниже плинтуса. Элизиум перестал быть убежищем, он стал клеткой, где каждый чувствовал себя уязвимым.

Вскоре все разошлись, и в зале остались лишь Алиса и князь. Казимир сидел у рояля, положив руки на клавиши.

— Чего тебе, — произнёс он, не глядя на неё. Его голос был безжизненным.

Алиса, подгоняемая адреналином и сочувствием к Софии, пылко начала оправдывать воительницу и просить князя вмешаться.

— Неужели вы не можете просто приказать ему отпустить этого мужчину? Серафим же ваш подданый!

Князь задумался, тщательно взвешивая, что собирается сказать. Когда он повернулся к Алисе, в его глазах не было ни гнева, ни снисхождения.

— Я могу, — наконец сказал он. — Но не хочу. Потому что он не нарушает Маскарад. И если я уберу его, используя лишь личную власть, без формального повода, это даст моим врагам в Камарилье рычаг против меня. Они ждут любого промаха.

Он откинулся на спинку стула, и его маска расчетливого правителя на мгновение треснула, выпустив наружу накопившееся раздражение.

— Меня злит, что София, моя дочь, воительница, позволяет себе такие вольности в напряжённый момент! Она благородна, а потому знать не хочет, какие игры сейчас ведутся в Башне Слоновой Кости! Именно из-за её несдержанности я не посвятил её в тайну с книгами! А Серафим... — Казимир с силой ударил кулаком по клавише, раздался оглушительный, диссонирующий звук. — Он тоже перешёл все рамки. Да, его неукоснительное соблюдение Маскарада формально защищает его. Но на этот раз этого недостаточно.

Он посмотрел прямо на Алису, и в его взгляде было нечто новое: приказ, обозначение намерения.

— Я не говорю тебе, что делать. Но я и не говорю тебе остаться в стороне. К приезду делегации из Вильнюса этот конфликт должен быть улажен естественным образом.

С этими словами он отпустил её.

Она поедет в домен Серафима и дальше будет действовать по ситуации: поговорит, попросит — может, что-нибудь получится. В конце концов Серафим — её сир, пусть с момента её обращения они и не встречались лично. От Элизиума до Комаровки — десять минут на такси. Не так уж и много.

Выйдя из машины, девушка будто попала в другую вселенную. Обильный снегопад сменился ледяным ливнем, тусклые фонари почти не давали света. Над улицей нависало заброшенное здание завода, ветер завывал в разбитых окнах.

Здесь было бесполезно искать. Алиса набрала номер сира и тут же пожалела об этом: Серафим, едва уточнив, где она, сбросил трубку. Ожидание затянулось. Девушка теребила края светлого пальто, мокрой тряпкой прилипшего к телу, и вглядывалась в тёмные провалы арок внутреннего двора.

Правый выход — левый выход — улица. Ожидание становилось всё более нервным. Раньше ей даже в больной фантазии не пришло бы в голову сунуться сюда ночью. Надо было взять с собой Мирослава. Хотя тогда о мирных переговорах можно было забыть. Алиса чувствовала себя травоядным животным, невесть зачем решившим встретиться с хищником, и продолжала озираться, едва осознавая, что её метания никак не упрощают задачу.

Серафим появился позади неё — в майке-борцовке и полинялых брюках, разительно отличавшийся от того, каким она его видела в Элизиуме. Казалось, погода ему не доставляла никакого неудобства. В руке он нёс спортивную сумку, в которой что-то то ли бренчало, то ли хлюпало, и Алиса совсем не хотела знать, что там.

— Ты сделала ошибку, придя сюда без моего разрешения, — Серафим говорил хладно. — Больше так не делай.

Он явно наслаждался её испугом, но стоило ему заговорить, как страх в душе Алисы парадоксально сменился спокойной злобной ненавистью. Зверь, замученный бесчисленными рамками ограничений, оскалил зубы.

— Прошу простить мою несдержанность. Будучи вашим потомком, нужно было отреагировать на угрозу незамедлительно. Ворончук наносит урон вашей репутации, а значит и моей, — сказала Алиса ровно.

— Да-да. Рыжая сучка, — Серафим оскалился. — Я знал, что если похищу одного из её птенчиков, это сработает, но с гулями нельзя — о них знает князь. Кто бы мог подумать, что она начнёт визжать в Элизиуме… Досада, неудача. Я уж двадцать лет во сне вижу, как сдираю с неё кожу, отрезаю тонкими ломтями...

Монолог затягивался, и методика активного слушания предписывала Алисе вставить реплику.

— И съедаете? — сухо спросила она.

— Нееет, малышка, — Серафим довольно усмехнулся. — Плоть сородичей, в отличие от человеческой, есть нельзя: она имеет привкус пепла и привязывает магией. Зато при их бешеной регенерации резать можно почти вечно. Поможешь мне поймать её — дам нож в руки первой.

— А тот смертный? — вопрос Алисы звучал почти безнадёжно, с учётом того, что она слышала.

— Не даст рыжей сорваться с крючка. Я бы высылал ей его по частям, но маскарад — маскарад. Нельзя нарушать маскарад. Если они поймут, кто мы… хехе. Нам не дадут жить.

Домой Алиса добиралась на первом попавшемся транспорте, молясь, чтобы водитель не показался подозрительным. Тот, похоже, принял её за обычную тусовщицу.

Она зашла в дом и только тогда вспомнила, что не одна. Каин, а ведь так хотелось позволить себе немного побыть слабой, немного поплакать над несправедливостью мира, свернувшись калачиком на кровати. Но нет — она же...

— Госпожа епископ? — Витольд настороженно уставился на неё, пытаясь понять, что произошло. Алиса могла лишь представить, как жалко она выглядела после нескольких часов под ледяным ливнем. Всё это было слишком, и девушка оперлась о дверь.

— Серафим. Поймал какого-то смертного, мучает на потеху и сожрать хочет. А я и не знала, что он каннибал, мой сир, — Алиса глупо хихикнула. — Но да, он же соблюдает маскарад. С точки зрения Башни к нему нет вопросов.

— И что делает минский князь? Разве он не должен поддерживать порядок? Или так же, как в Вильнюсе, смертные для камарильи просто источник развлечений? Сломать как спички и посмотреть, кто дольше продержится? — процедил Витольд сквозь зубы. В его тоне прозвучала взрывная смесь жалости и злости. Странно было слышать подобное от того, кто на полном серьезе жаждал прихода Геенны.

Алиса задумалась. Да, та настоящая епископ из Вильнюса, судя по рассказам гуля, была весьма эмоциональна на проповедях — но то, что она говорила и вдалбливала в головы своих последователей, было скорее пропагандой, чем простым пафосом. Это частично объясняло некоторые суждения Витольда: князь Минска не походил на «прогнившую Башню» и мог быть полезен для «общего дела». Собственно, поэтому шабашита и заслали в этот город: на приезд Роланда четыре месяца назад никто не рассчитывал — Алиса ведь даже не была обращена. Скорее всего епископ надеялась сыграть на застарелом конфликте двух князей...

С одной стороны это объясняло, почему Казимир был так осторожен в соблюдении Традиций. С другой — если взять пример с епископом и перестать рвать на себе волосы, князь не выгораживал Серафима. Они ничем не ограничивали Алису, поручив ей решить проблему любым доступным способом.

— Князь весьма иносказательно велел мне «закопать» этого ублюдка, — почти пропела она, и вдруг услышала, как изменился её голос. Это напугало Алису.

— Вы хотите, чтобы я пошёл и убил этого, так называемого вашего сира, прямо сейчас, госпожа епископ? — Витольд тут же воспылал нездоровым энтузиазмом.

— Нет, конечно, — фыркнула вампирша. — Это трудная задача даже для меня. Но у меня есть кое-какие возможности.

Ведь она выполнила тот дурацкий анализ. И Роланд обещал награду — вот она и воспользуется.

Адреналин, подпитывавший Алису в домене её сира, сменился леденящим ужасом. Она сидела напротив Роланда в его номере, и её руки всё ещё мелко дрожали. Запах крови, пыли и безумия, казалось, въелся в неё. Она видела мёртвого парня на крюке. Слышала планы Серафима о сдирании кожи с Софии. Понимала, что этот монстр не остановится.

— Я не справлюсь, — выдохнула она, сжимая пальцами край стула. Голос её срывался. — Он… он сильнее. Он древнее. У него гули, ловушки. Я не могу просто так прийти и… — она не договорила, но смысл был ясен: «и победить его».

Роланд сидел напротив, его лицо было невозмутимым. Он не предлагал утешений, не кивал с пониманием. Он просто ждал.

— Вы обещали помощь, — напомнила Алиса, почти умоляюще. Она чувствовала себя ребёнком, бегущим к взрослому за защитой.

— И я своё слово сдержу, — спокойно ответил Роланд. — Но помощь бывает разной. Я могу пойти и разобраться с ним сам. Это быстро. Но что это даст тебе? Кроме нового, ещё более могущественного покровителя, перед которым ты будешь в долгу?

Алиса молчала. Он был прав. Это не решало её проблему, а лишь меняла диктатора.

— Или, — продолжил Летописец, его голос приобрёл оттенок холодной педагогичности, — мы можем подумать, как тебе решить эту проблему. Что является его самой большой слабостью? Не как бойца, а как существа?

Алиса задумалась, прокручивая в памяти их встречу. — Ярость. Ненависть к Софии. Он помешан на ней. Это ослепляет его.

— Хорошо. А что является его силой в глазах общества? Почему князь до сих пор терпит его?

— Статус. Старейшина. Его… положение. — ей стало ясно, куда он клонит.

— Значит, нужно лишить его этого положения. Легитимно. Сделать так, чтобы его сила стала его слабостью. Как можно спровоцировать старейшину, чтобы он сам отказался от защиты своего статуса?

Идея родилась медленно, как будто Роланд своими вопросами вытягивал её из самой глубины её сознания.

— Если бы София… напала на его домен… — начала она неуверенно. — Это было бы нарушением Традиции. Но она ранена, она не сможет…

— А если бы она выглядела достаточно сильной, чтобы бросить ему вызов? — мягко подсказал Роланд. — Если бы он был уверен в своей победе? Если бы ему предложили не просто месть, а публичное унижение противника на законных основаниях?

— Дуэль, — прошептала Алиса. Глаза её загорелись. — Он её ненавидит. Он жаждет не просто убить её, а унизить перед всеми. Если бы князь разрешил дуэль… а София была бы готова… Он согласится! Он слишком arrogant, чтобы отказаться!

Она смотрела на Роланда, ожидая одобрения. Но он лишь спросил:

— А что нужно, чтобы София была готова? И чтобы князь дал согласие?

И снова, вопрос за вопросом, он заставлял её достраивать план. Ритуал с сердцем, чтобы подавить эмоции и дать Софии шанс. Разговор с князем, где правда о нападении на домен станет козырем. Всё это складывалось в единую картину.

— Вы хотите, чтобы я всё это сделала сама? — наконец спросила она, осознавая масштаб замысла.

— Я хочу, чтобы ты перестала быть пешкой, — поправил он. — Мой долг — помочь тебе. Лучшая помощь — научить тебя играть. Теперь у тебя есть план. Осталось найти в себе силы его исполнить.

В тот вечер Алиса ушла от него не с ощущением спасения, а с грузом ответственности. Но это был знакомый, твёрдый груз. Он был её собственным выбором. И впервые она почувствовала не страх перед Серафимом, а холодную, расчётливую уверенность охотника. Роланд не дал ей рыбу. Он вручил ей удочку и научил, как забрасывать крючок.

Ночь после встречи с Серафимом тянулась мучительно долго. Алиса металась по квартире, не в силах найти покой. Образ жениха, томящегося в застенках её сира, преследовал её. Она пыталась придумать способ договориться с Серафимом — предложить ему другую игрушку, откупиться, пригрозить. Но каждый раз в памяти всплывало его довольное лицо, смакующее подробности будущих пыток Софии. С этим чудовищем нельзя было договориться. Его можно было только остановить.

И тогда она вспомнила слова Роланда. «И в каждом из нас сидит свой собственный Зверь. Вопрос лишь в том, кто кого держит на поводке». Зверь Серафима сорвался с цепи. Её собственный — рычал в глубине души, требуя вмешаться. Но как? Лобовая атака была самоубийством.

Мысль пришла внезапно, как вспышка молнии. Роланд. Летописец. Восьмисотлетний воин, закованный в доспехи традиций и долга. Он стал участником вечной борьбы не потому, что жаждал её, а потому, что обстоятельства не оставили выбора. «София — воин», — подумала Алиса. Её ярость была стихией, подобной урагану. Но неконтролируемый шторм ломает мачты и топит корабли. Её нужно было направить. Облечь в форму. Сделать оружием, а не слепой разрухой.

План начал обретать черты. Он был безумным, отчаянным, пахнущим серой и кровью. Но другого у неё не было.

Встреча была назначена на пять утра на пустынной просёлочной дороге за городом. Если домен Серафима олицетворял ледяной, пронизывающий до костей дождь, то здесь властвовал ветер. Он был яростным, неукротимым, срывал с берёз последние жёлтые листья и трепал волосы девушек, словно пытаясь унести их прочь от надвигающейся беды.

Практически собственное маленькое княжество — формально эта деревня была отделена от Минска. Она и её гули, которых остальные сородичи называли валькириями, были одним из рубежей защиты города от сверхъестественных угроз. Изъян под стать — могла пить кровь только войнов.

София ждала её, прислонившись к байку. Её поза была напряжённой, взгляд — горящим изнутри.

— Ну? Какие гениальные идеи? — бросила она, не здороваясь. — Говори быстро. У меня мало времени. Каждую секунду тот ублюдок может…

— Штурмовать его домен — самоубийство, — холодно парировала Алиса, пересиливая порыв ветра. — Он ждёт этого. У него там ловушки, гули. Даже если ты прорвешься, князь за такое самолично отправит тебя в торпор. Ты нарушишь Маскарад и поднимешь руку на сородича.

— А что предлагаешь ты, дитя? — язвительно спросила София. — Сидеть сложа руки и ждать, пока он по кусочкам пришлёт мне того парня? Или, может, молиться твоему Камарильскому порядку? Он уже показал свою эффективность!

Ветер выл, подхватывая её слова, усиливая их горечью и бессилием.

— Я предлагаю не штурм, а дуэль, — твёрдо сказала Алиса. — Вызвать его на поединок. По всем правилам. В Элизиуме, перед лицом князя.

София фыркнула, но в её глазах мелькнул интерес.

— Он никогда не согласится. Он трус. Он предпочтёт прятаться за спинами своих жертв.

— Он согласится, если мы правильно преподнесём это, — Алиса сделала шаг вперёд, ветер бил ей в лицо. — Мы обратим его же оружие против него. Его трусость. Его жажду унизить тебя. Мы выставим это как вопрос чести. Если он откажется, он публично признает себя подлецом, недостойным звания старейшины. А если согласится… у тебя будет шанс сразиться с ним на равных.

— На равных? — София горько рассмеялась. — Он древнее меня. Сильнее. Его дисциплины…

— Именно поэтому ты не можешь идти на дуэль такой, какая ты есть сейчас, — перебила её Алиса. Её голос прозвучал неестественно спокойно, будто она сама испугалась собственной смелости. — Твоя ярость ослепляет тебя. Она же сделает тебя предсказуемой. Тебе нужно стать… холоднее. Расчётливее. Не воином-берсерком, а клинком без рукояти. Острым и смертоносным, но не чувствующим боли.

— И как же я это сделаю? Медитацией? — съязвила София.

— Нет. Хирургией, — выдохнула Алиса. Ветер на мгновение стих, будто прислушиваясь. — Ты должна пойти к сеттиту. Гураму. Пусть он вырежет тебе сердце.

София отшатнулась, будто её ударили.

— Ты спятила? Это же…

— Это лишит тебя эмоций? Нет. Но это символично. Это станет актом. Ты literally отрежешь часть своей жалости, своей боли, всего, что мешает тебе быть идеальным оружием. Ты отдашь его на хранение князю — в знак доверия и как залог твоего возвращения. И когда ты выйдешь на дуэль, ты будешь помнить: твоё сердце в безопасности. Тебе нечего терять. Только победа. Только его смерть.

Алиса говорила быстро, горячо, сама поражаясь чудовищности и гениальности этого плана. Она видела, как в глазах Софии борются шок, недоверие и проблеск безумной надежды.

— Ты предлагаешь мне стать монстром, чтобы убить монстра, — тихо прошептала София.

— Я предлагаю тебе использовать ту самую природу, что делает тебя воином, — поправила её Алиса. — Не отрицать её, а обуздать. Превратить слабость в силу. Серафим играет грязно. Значит, и нам нужно изменить правила. Не нарушая их.

Ветер снова завыл, но теперь его рёв звучал не как угроза, а как боевой клич. София долго смотрела на Алису, изучая её лицо, ища подвоха или страха. Но находила лишь решимость.

— Ты либо гениальна, либо совершенно безумна, вентру, — наконец произнесла она. — И, чёрт побери, возможно, и то, и другое. Хорошо. Я согласна. Договорись с этим змеем. Но если это ловушка…

— Это не ловушка, — твёрдо сказала Алиса. — Это шанс. Для тебя. И для того парня.

Они стояли друг напротив друга, две вампирши в предрассветной тьме, а ветер трепал их волосы, унося в ночь семена заговора, который мог либо спасти жизнь, либо погубить их обеих. Но бездействие было хуже смерти.

Если жизнь — театр, то Ольга Румянцева без сомнения претендовала на роль главной актрисы.

Алиса, стараясь избегать резких порывов ветра, трепавших её зимнее пальто, добралась до неприметного здания, где, по уверениям примогенши, находился частный фехтовальный зал, и нетерпеливо взглянула на часы. Как же невовремя. Уж кому-кому, а ей на предстоящей дуэли рассчитывать было не на что, да и времени учиться фехтованию с нуля — тоже.

Изящный тёмный седан бесшумно подкатил к тротуару.

— Красивый вечер, — прозвучал бархатный голос.

Ольга выскользнула из машины со стороны пассажира, и приятного вида мужчина-водитель подал ей небольшой чёрный футляр.

— У них можно арендовать шкафчик — и это, согласись, преимущество, — продолжала она, словно ведя светскую беседу, и направилась ко входу, жестом приглашая Алису следовать за собой. — Не ходить же по городу со спортивными сумками, словно бомжи или челночники. По правде говоря, могли бы и химчистку поставить — было бы весьма удобно.

Алисе оставалось только кивать и соглашаться, чувствуя себя на репетиции чужого спектакля. Румянцева была поглощена собой, своими проблемами и достижениями — но ведь не для хвастовства же она позвала её сюда и не ради демонстрации зала. Когда же, наконец, приступит к главному?

Внутри их встретил просторный зал с дубовым полом и зеркалами во всю стену. Воздух пах деревом, металлом и лёгким ароматом дорогого парфюма Ольги. Тореадорша открыла футляр и достала две тренировочные рапиры, одну протянула Алисе.

Они встали друг напротив друга и начали — нет, не поединок — тренировку. Ольга показала несколько простых выпадов и защитных движений, и Алиса вынуждена была повторять их снова и снова. Мышцы горели от непривычного напряжения. Хуже всего было то, что Ольга не умолкала ни на секунду: отбиваясь от её размеренных, но точных атак, Алисе приходилось отвечать — нравится ли ей быть вампиром, правда ли, что она живёт с гулем, сильно ли гоняет шериф и не слишком ли князь строг к новичкам.

Вопросы сыпались градом, перемежаясь с замечаниями о технике. Алиса отвечала скупо, пытаясь сосредоточиться на движениях, но постоянное давление — физическое и психологическое — делало своё дело. Она чувствовала, как защитные барьеры трещат по швам.

— Локоть выше! — с улыбкой напомнила Ольга. — И скажи, как продвигаются поиски Павла?

Алиса отложила рапиру, понимая, что такими темпами действительно может выболтать что-нибудь лишнее. Её дыхание сбилось — и не только от усталости.

— Ольга, я...

Тореадорша остановила её изящным жестом руки.

— Не стоит. На самом деле ты уже всё сказала. Всё, что могла.

Алиса закусила губу, но спорить не стала. Она не произнесла ничего конкретного, и если Ольга решила читать её по взгляду, по дрожи в руках и сбитому дыханию — что ж, удачи ей.

Позже той же ночью, придя к Павлу, Алиса рассказала обо всём — просто на всякий случай. Он должен был знать.

Павел выслушал её и невесело рассмеялся:

— Ах, это. Я должен был сказать тебе раньше — извини. Тогда, когда вытаскивали твоего гуля, совсем вылетело из головы. Моя сир — единственная, кто может вести полноценную беседу во время поединка. И дело не в опыте фехтовальщицы. Её истинная специализация — ритуальные поединки. Она читает язык тела, улавливает малейшие изменения в голосе под нагрузкой. Это её дар и её оружие.

Он помолчал, давая Алисе осознать сказанное.

— Но не волнуйся. Все её догадки — лишь догадки. Реальных улик у неё нет. — Павел взглянул на Алису, и голос его стал мягче. — А знаешь, что самое хорошее во всей этой истории?

Алиса вопросительно посмотрела на него.

— Приятно, когда тебя ищут, — тихо сказал он, и в глазах его мелькнула глубокая, неподдельная грусть. — Впрочем, это смотря кто…

Павел спросил, зачем Алиса пришла, явно желая сменить тему.

Новолуние, необходимое для операции сеттита, приближалось, и тревога становилась почти невыносимой. Чтобы отвлечься, Алиса попросила тореадора научить её магии, но Павел только покачал головой.

Он работал над закладкой — магической меткой в документах, позволяющей предъявлять их где угодно и кому угодно.

— Смертный взглянет — и увидит то, что хочет видеть: обычные, не подозрительные бумаги. Хороший отвод глаз для официальных контактов.

— Этот ритуал сложный? — спросила Алиса, уловив в его голосе тень беспокойства.

— Достаточно. Требует места, полного боли. Не обязательно физической. Страха, отчаяния, любых сильных эмоций. Они служат катализатором.

— Больница? — предположила Алиса, вспомнив визит к доктору-малкавиан.

— Подошло бы, — кивнул Павел. — Но есть места и похуже.

Их взгляды встретились, и в воздухе повисло невысказанное имя — Серафим.

Но она точно не выдержит, если заговорить об этом. Лучше заняться чем-то практичным: например, документами Витольда. Он жил у неё уже месяц, но всё ещё не мог свободно передвигаться по городу. Шериф запретил пользоваться его литовским паспортом: оказалось, он пересёк границу нелегалом. Теперь Алисе предстояло решить и этот вопрос.

Холодный декабрьский вечер давно вступил в свои права, когда Алиса вышла на почти пустую площадку перед парком. Основной поток спешащих домой людей уже схлынул, и в опустевшем транспорте, и на улицах было тихо и безлюдно. Без четверти восемь — идеальное время для их встречи.

Артем ждал ее, как и договаривались, в тени у входа. Он не растворялся в ней вампирской «невидимостью», а скорее обладал качеством обычности — взгляд скользил по нему, не цепляясь, и отыскать его было трудно. Интересно, как он охотится? — мелькнула у Алисы мысль.

Она знала много способов. Николай, ее наставник, пользуясь служебным положением, пил кровь своих подчиненных, правда, и своей тоже был вынужден делиться с ними. Маргарита-торреадор, единокровная Павла, дарила свой поцелуй, а порой, если смертный был хорош, и не только его, на закрытых квартирниках и в гостиничных номерах. Сир охотился, как он сказал, «по старинке», и Алиса не решилась расспрашивать дальше.

— Давно не виделись, вентру, — прокомментировал Артем, с силой выдыхая облачко пара, которого, по идее, у него быть не должно. Призрачное дыхание вечности. — Тебя носит по каким-то высшим сферам. Летописцы, князья… Мы уж думали, ты забыла дорогу к простым смертным.

— Не забыла, — вздохнула Алиса, чувствуя знакомую тяжесть ответственности. — Просто закрутилась. Кстати, о смертных. У меня проблема. Моему новому гулю нужны документы. Легальные, чтобы он мог существовать в городе без лишних вопросов.

— Шериф уже ввел меня в курс дела, — тихий голос Артема вывел ее из задумчивости. — Жаль, конечно, что недоступен его литовский паспорт. Это упростило бы задачу. Хотя для него лучше оставаться мертвым или пропавшим без вести. Да, сейчас он, в некоторой степени, знаменитость — сородичи относятся к твоей деятельности, как к своеобразному эксперименту. Но в дальнейшем, когда слухи утихнут, с ним действительно лучше начать с чистого листа. Особенно если однажды планируешь сделать его сородичем.

Алиса нервно фыркнула. Она, конечно, думала об этом исходе. Витольд был, хоть и непростым, но удивительным человеком, и его характер проявлялся даже там, где от любого смертного уже давно бы осталась лишь пустая оболочка. Но после всего произошедшего она вряд ли когда-нибудь сможет даже просто ослабить кровные узы. Он сильно досадил князю, городу и даже вильнюсским сородичам. И наладить между ним и Камарильей контакт могло разве что чудо.

Они вошли в парк. Декабрьский снег еще не успел укрыть землю сплошным покровом, но холодный студеный воздух уже прогнал сырую хмарь поздней осени. От былой сырости и запаха преющих листьев не осталось и следа. Кое-где виднелись небольшие лужицы, подернутые тонкой, почти хрустальной пленкой льда. Вампиры, выбирая дорогу, инстинктивно обходили их, чтобы не разрушить приятную тишину парка громким треском осколков.

— Хочешь знать, почему Николай так лояльно отнёсся к твоей затее с этим шабашитом? Почему не списал его в утиль, как мусор? — Артем нарушил молчание, глядя куда-то вглубь аллеи. — Твои слова тогда, на стройке напомнили ему кое-что:

Он отвел взгляд, будто вглядываясь в давнюю историю.

— Было это давно. Николай по каким-то вопросам был в больнице — и привезли парня после неудачной попытки самоубийства. Война, так и не смог вернутся. Было очевидно, что без вампирской крови не обойтись. Когда, позже, сир объяснялся перед паном Вишневецким, тот попросил его объяснить, почему он так поступил. Ты ведь знаешь, шериф должен быть хладнокровным. Николай не мог просто сказать, что пожалел, по сути, пацана, который оказался не в том месте, не в то время и видел то, чего, на самом деле, видеть был не должен. Так что он сделал предсказание.

— Предсказание? — удивленно переспросила Алиса, со вкусом затянувшись сигаретой. Она могла легко представить Веру, делающую пророчество, но никак не своего сурового наставника.

— О том, что выходцы из армии займут значимые посты в политике. И оно сбылось. Хотя, думаю, еще лет десять, и надо будет дяде Семе уходить на покой, пока не стал выглядеть совсем уж молодо. Уверен, после всего, что он сделал для нас, пан Вишневецкий не поскупится на становление для него... Смертные с течением времени меняются куда больше, чем сородичи. — Артем потер щетину, вместе с которой он так опрометчиво ушел в вечность. — Если бы этот шабашит не был заслуживающим внимания, ни Сир, ни ты не стали бы в него вкладываться.

— Дядя Сёма — самый жизнерадостный человек, которого я знаю, — В голосе Алисы прозвучала теплота. — Все в курсе, что он без пяти минут сородич. И что шериф доверит ему свою жизнь без раздумий. Не могу поверить, что с ним случилась такая трагедия...

Артем кивнул и, резко сменив тему, вернулся к сути дела.

— Итак, в нашем случае речь пойдет о классической замене паспорта, через которую проходят все сородичи и некоторые гули каждые двадцать-тридцать лет.

Он изложил схему: сначала находится смертный подходящего возраста, без судимостей и обязательств. Затем его свидетельство о смерти аннулируется — для этого Витольду нужно будет пройти соответствующую процедуру.

— У нас есть люди, занимающиеся этим вопросом. Иногда, когда времени мало и документы нужны срочно, смертного могут поторопить с отправкой на тот свет. — Артем сделал паузу, давая Алисе возможность осознать сказанное. — Но такие решения принимает лично Князь, и он этого очень не любит.

— Жизнь Витольда не дороже жизни любого другого смертного, — резковато сказала Алиса. — Я не буду убивать невинного человека ради удобства.

— Честно. Я так и думал. Альтернативный вариант — за деньги сделать фальшивый паспорт. Его вносят в базу данных МВД. Но это новая схема, пока только для сородичей из вашего клана — и стоимость около 50к.

— Дорого, — сразу отрезала Алиса, мысленно прикидывая свои скудные ресурсы. — Остановимся на первом варианте. Что по срокам?

— Год-два. Скорее всего, по весне, как поедут байкеры. Правда, сложность в том, что у них теперь иногда изымают органы — сложно будет доказывать, что человек жив, если его почка или сердечно-легочный комплекс находятся в ком-то другом. — Шкраба позволил себе коротко улыбнуться уголком рта.

Они еще какое-то время бродили по парку, молча любуясь неприметными лужайками, припорошенными первым девственным снегом, и деревьями, чьи черные силуэты были обведены белым контуром. Затем Артем протянул ей тонкую папку.

— Данные человека, с которым нужно поговорить. Начни с него.

Внезапно в тишине зазвонил ее телефон. На ослепительно ярком экране горело имя — «София».

Сердце Алисы ёкнуло. Она посмотрела на Артема. Тот понимающе кивнул, его лицо снова стало невозмутимой маской детектива.

— Иди. Похоже, твои «высшие сферы» снова требуют внимания.

В трубке послышалось сиплое, сдавленное дыхание.

— Я выжила, — прохрипела София, по звуку её голоса было ясно, что каждое слово даётся ей невероятной ценой.

— Говори адрес сира. Уверена, сейчас Серафим попытается штурмовать твой домен. Попробую задержать его. На всякий случай будь готова к битве.

— Алиса… Он мне кол в грудь забил. Если бы там было сердце… — в голосе Софии слышалась не только боль, но и леденящая душу горечь.

— То мы бы доставали тебя всем городом. Но это было бы неприятно, — с деланным спокойствием парировала Алиса, хотя её собственное нутро сжалось в комок.

— Не ходи туда, он чудовище.

— Мы все чудовища. Но он зашёл слишком далеко. Если услышишь мой вызов, подними трубку и ничего не говори. Я попробую спровоцировать Серафима на дуэль. Исцелись. Пусть твои валькирии помогут тебе.

Узнав адрес, Алиса вызвала такси. Не прямо к дому — поблизости, чтобы не нарушать Маскарад.

— Держи ухо востро, вентру, — только и сказал ей Шкраба. Алиса не решилась просить его вмешиваться — потомок шерифа мог только всё испортить.

Город, погружённый в сон, проносился за окном тёмным пятном. Если бы Алиса была епископом — предвкушала бы удачно разыгранную шахматную партию. Но ей, как неонатке, оставалось только собрать всё свое мужество. Указанное место оказалось заброшенным заводом — тем самым, возле которого она встречалась с сиром. Найти его было легко: в грязных, выбитых окнах нижнего этажа мерцал тусклый свет, и оттуда доносился приглушённый шум.

Дверь в цех висела на одной петле, будто её вырвали с мясом. Стоило Алисе толкнуть её, как из темноты ударила очередь из автомата.

— Ссволочь! — Плечо обожгло острой, незнакомой прежде болью. Адреналин и ярость ударили в голову. Вампирша выпустила когти и клыки, инстинктивно пригнувшись и используя сорванную дверь из листового железа как щит. Она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула — и только тогда смогла немного успокоиться. Рана была небольшая: огнестрельное оружие не слишком вредит вампирам.

— А, это ты, — раздался из глубины помещения нетерпеливый, почти радушный голос Серафима. — Заходи скорее, не топчись на входе.

Алиса вошла, окинув взглядом поле боя. Здание завода было похоже на арену, где сошлись два титана. Станок весом в несколько тонн был свален на бок и отброшен к стене, на его металле остались глубокие борозды от когтей. На бетонном полу, в луже тёмной, почти чёрной крови, валялся сломанный пополам деревянный кол. Кровь капала с потолка. Алиса подняла голову.

— Он упустил рыжую, — констатировал Серафим, следуя за её взглядом.

Под потолком, подвешенное на крюке для подъёма тяжёлых деталей, болталось тело человека с вывороченными наружу рёбрами. Создавалось жуткое ощущение, что грудную клетку ему просто разорвали изнутри. Без сомнения, мёртвый. У стен, дрожа от ужаса, жались трое смертных, сжимая в белых от напряжения пальцах оружие. Они готовились к бою, но вид у них был такой, словно они только что побывали в аду.

Серафим жестом хлебосольного хозяина обвёл комнату.— Возьми что хочешь и выдвигаемся скорее. Эта сука вынула себе сердце — только поэтому ушла. Скорее всего, уползла в свой домен. Найдём и добьём её там.

Алиса, игнорируя его, осмотрела разбросанное оружие. Её выбор пал на длинный и острый нож, похожий на кортик. Лезвие с лёгким шипением разрезало кожу на её пальце, и на мгновение показалась кровь, прежде чем рана мгновенно затянулась.

— Серафим, князь нам головы снесёт, если устроим охоту на Ворончук в её домене, — холодно заметила она, стараясь не выдавать свой ужас перед ситуацией.

— Она была здесь! — прошипел он. — Скажу, что напала на меня. Пусть доказывают обратное.

— Так скажите это сразу пану Вишневецкому. Поехали на Октябрьскую. Князь назначит дуэль. Рыжая ранена — сейчас, скорее всего, она отлеживается и думает, как спрятаться. Она никак не ожидает, что её вызовут в Эллизиум, официально предъявят обвинения. Если она уклонится — охота на неё будет объявлена официально. Если нет — добьёте её по всем правилам, и дело с концом.

Серафим задумался. Его глаза бешено вращались, выдавая бурлящий внутри хаос мыслей и ярости.— Изъян Софии — может пить только кровь воинов. Так что либо она серьёзно ранена, либо запас крови близок к нулю. Своих гулей потрошить она не станет, с оглядкой на день. А ты права. Хорошо, что я обратил тебя.

Накинув висевшую на станке заляпанную мазутом куртку, Серафим направился к выходу, но на пороге обернулся. Его тяжёлый взгляд упал на троих смертных.— Эй, вы! А ну смирно! Стоять здесь и ждать моего возвращения. Я ещё с вами не закончил.

Смертные, будто марионетки, выстроились в неровную, дрожащую шеренгу. Алиса тоже внутренне содрогнулась, лишь мысленно посочувствовав им.

— В отличие от Ворончук, мне плевать на энергетиков, — уже в машине бурчал Серафим, заводя мотор. — Они все мне подходят, и никто их не хватится. Поэтому я легко одержу победу. Чего я не понимаю, так это как у этой дуры хватило мозгов вырезать себе сердце. Неужто кто-то посоветовал…

Алиса лишь пожала плечами, глядя в тёмное окно. Если сир догадается — ей конец. К счастью, Серафим быстро переключился на обсуждение того, какое оружие может выбрать София на дуэли.

В Эллизиуме, несмотря на ночной час, уже хватало народу. Алиса мельком увидела Ольгу, Маргариту и, кажется, Роланда. Серафим, не снижая темпа, двинулся к князю и изложил ему требования. И тогда Казимир, выслушав его гневную, требовательную тираду, усмехнулся. Холодная, тонкая улыбка скользнула по его губам, и в воздухе повисло напряжённое молчание.

— Ну что ж, Серафим. Раз ты настаиваешь на соблюдении всех формальностей, я не стану тебе мешать. Твоя смелость похвальна. Дуэль утверждаю.

Воздух в котловане заброшенной стройки был влажным, пах сырой землёй, ржавым металлом и болотиной. Луна пробивалась сквозь разрывы в облаках, её бледный свет выхватывал из темноты остовы бетонных конструкций и скрюченную арматуру. Алиса, притаившись за громадной бетонной трубой на краю котлована, впивалась пальцами в шершавую поверхность. Она чувствовала себя одновременно и режиссёром, и зрителем на собственном спектакле и развязка могла стать для неё фатальной.

Внизу, на утоптанном дне котлована, под пристальными взглядами немногих собравшихся сородичей, стояли София и Серафим. На фоне индустриальных развалин их оружие смотрелось архаично, но пугающе естественно. На небольшом возвышении торжественно стоял князь, исполняя роль арбитра.

София казалась бледным призраком. Темные круги под глазами контрастировали с мертвенной белизной кожи, но двигалась она легко и свободно. Вопреки ожиданиям своего врага она сделала ставку на кровь своих валькирий — и гулей у нее было достаточно, чтобы помочь ей исцелиться. Её ярость сменилась леденящей, сосредоточенной решимостью. Она собиралась сражаться двуручным мечом.

Серафим, напротив, был воплощением необузданной мощи. В его руке был палаш — тяжелый, с длинным широким клинком, идеальный для рубящих атак. Он сжимал рукоять так, будто хотел раздавить её, его дыхание было хриплым, а взгляд — мутным от одержимости.

Ни у кого из них не было сердец и биться сородичи собирались до торпора. Двое вентру… Какой позор для клана, если судить со стороны. Казимир не стал тратить слов. Он дал знак, и дуэль началась.

Первой атаковала София. Её меч взметнулся вверх, описывая короткую, сокрушительную дугу. Движение было выверенным и мощным — наследие веков тренировок. Но Серафим не отступал. Он встретил удар своим палашом, обрушив его сверху с силой кузнечного молота.

Раздался оглушительный, разрывающий тишину лязг. Искры, яркие в лунной тьме, посыпались на землю. София едва удержала клинок в руках, её мускулы не выдержали прямого столкновения. Это был не поединок фехтовальщиков, а столкновение двух боевых машин: отточенного тарана против слепого, разрушительного катка.

Серафим, рыча, перешел в наступление. Он не фехтовал — он рубил, молотил, крушил. Его палаш гудел в воздухе, описывая широкие, размашистые дуги, заставляя Софию отступать к ржавой стене котлована. Она парировала, встречая его удары под правильными углами, но каждый раз её меч отскакивал, вибрируя от чудовищной силы.

— Стой же, сука! — проревел Серафим, игнорируя глубокий порез на плече, который София успела нанести ему в короткой контратаке. — Иди сюда!

Он сделал мощный, горизонтальный взмах. София успела подставить клинок, но не смогла полностью погасить инерцию. Палаш, соскользнув, с страшной силой вонзился ей в бок, с хрустом ломая ребра. Алиса невольно ахнула, прикусив губу. Из раны хлынула темная кровь, чёрная в лунном свете, но София даже не вкрикнула. Она использовала свой промах, сделав короткий, мощный выпад. Её меч, как таран, вонзился Серафиму в бедро, рассекая мышцы и задевая кость.

Поединок превратился в кровавую бойню среди бетона и ржавчины. Они наносили друг другу страшные рубящие раны, полагаясь на свою вампирскую регенерацию. Рассечённые плечи, глубокие раны на торсе — всё это затягивалось на глазах, но медленнее, чем наносились новые удары, превращая их тела в кровавое месиво.

Внезапно София, сделав вид, что споткнулась о торчащий прут арматуры, пропустила очередной бешеный удар. Палаш Серафима с размаху вонзился в деревянную опалубку, застряв на мгновение. Этого мгновения ей хватило. Собрав остатки сил, она сделала решающий удар. Её меч, описав короткую дугу, со всей силы обрушился на руку Серафима, почти отсекая её. Палаш с грохотом полетел на землю.

Не останавливаясь, София тут же сделала новый выпад. Клинок, не встречая сопротивления, вошёл Серафиму в горло и вышел сзади, с ужасным хрустом. Серафим захрипел, из его рта хлынула алая пена. Он попытался ухватиться за клинок оставшейся рукой, но София, с лицом, искаженным гримасой нечеловеческого усилия, вдавила его глубже.

— Теперь твоя очередь страдать… — прошипела она. София была готова добить его, отрубив голову. Зверь в ней требовал окончательной расплаты. Алиса замерла.

— Достаточно.

Голос Казимира прозвучал негромко, но с абсолютной властью. София застыла, дрожа от напряжения.

— Дуэль окончена, — произнес князь. — Честь удовлетворена.

Он сделал шаг вперёд по сырой земле.

— Он и так погрузится в торпор. На десятилетия, вероятно, на века. Это будет его карой.

София медленно, с трудом вытащила окровавленный меч из горла Серафима. Его тело безвольно рухнуло в грязь. Глаза закатились, конечности дёрнулись в последнем судорожном спазме, а затем замерли. Он не был мёртв. Он был в торпоре.

Тишину нарушили приглушённые разговоры. Шоу закончилось. Алиса выдохнула, не понимая, что чувствует — облегчение или опустошение. Она увидела, как Казимир встретился с ней взглядом и едва заметно кивнул. План сработал. Серафим был повержен, не нарушив Маскарада, «естественным образом».

Но цена этой победы, отлитая в крови и боли, стояла в воздухе, и Алиса понимала — этот образ, образ двух безсердечных чудовищ, кромсающих друг друга на дне индустриальной могилы, будет преследовать её очень долго.

София, утирая ладонью кровавый пот со лба, тяжело оперлась о вывороченный бетонный блок. Её фигура, всегда собранная и готовая к бою, сейчас выглядела поникшей, почти разбитой.

— Ебанутая ночка, — хрипло выдохнула она, переводя на Алису взгляд, в котором читалась невыносимая усталость. — Сейчас ещё осталось найти смертного. Даже думать не хочу, что Серафим с ним сделал и как всё это разгребать.

— Разгребать, это уж точно... Иди спать, — голос Алисы прозвучал твёрже, чем она ожидала. — Я обо всём позабочусь.

Она сделала шаг вперёд, отсекая возможные возражения.

— Уверена, гули Серафима знают, где он держит этого смертного. Без тебя мне будет значительно проще договориться. Да и Маскарад прибрать нужно, ты там здорово разворотила всё.

Тень благодарности мелькнула в глазах Софии.

— Спасибо за всё. — Она кивнула на плечо Алисы. — Как твоя рана? Кстати, кто тебя так?

— Сир, — коротко ответила Алиса, и в тот же миг пуля у лопатки отозвалась тупой, ноющей болью. Ещё один сувенир на память. Коллекция пополняется.

— Ничего страшного, я даже не чувствую, — солгала она, отводя взгляд.

Вдруг она увидела Павла. Тореадор, изображая Мирослава, стоял с таким невозмутимым видом, будто присутствовал на занимательной экскурсии.