Охотник и Лиса (гет)

…Десятый этаж Ада. Резиденция Жадности…

Место напоминало пещеру дракона, на старости лет сошедшего с ума и принявшегося собирать все подряд. Тут можно было увидеть «разношёрстные» гобелены, статуи, картины, мелкие украшения и прочие вещи. Разные эпохи, разная цветовая гамма, даже ценность у этих предметов была разной. Больше всего этот небольшой особняк походил на барахолку или чей-то сарай, в который сложили все, что копилось поколениями и не влезло в дом.

В таком стиле был обставлен коридор и, по меньшей мере, тридцать комнат. И лишь одна комната — просторная зала с камином, длинными диванами, оббитыми бархатом, и утончённой мебелью из благородной древесины, выбивалась из общего образа здания. Здесь царил идеальный порядок. Все картины были тщательно подобраны, а украшения соответствовали остальному интерьеру.

На каминной полке стояла стеклянная банка, покрытая узорами, с рифлёной золотой крышкой и инкрустацией из белых камней. Но вот содержимое её немного пугало. В ней плавало глазное яблоко. Радужка переливалась ярким синим цветом в свете люстры и настенных ламп.

Хозяин всего этого «великолепия» вальяжно сидел в роскошном кресле, попивая горький кофе из фарфоровой кружки с ярко-алыми цветами. Его фрак был в идеальном состоянии, рубашка накрахмалена до жесткости. Две верхние пуговицы были расстёгнуты. Брюки отглажены, что казалось, стрелки на них способны спокойно разрезать бумагу. Причёска же пребывала в совершеннейшем беспорядке, чёрные волосы были растрёпаны и торчали в разные стороны. В копне волос были видны рога, чёрные с бугристыми прожилками и кольцами, уходящие назад и закручивающиеся, как у баранчика.

Рядом играла с тряпичными куклами девочка на вид лет десяти-двенадцати. Одета она была в розовое платье в стиле Лолита со множеством рюш. Кучерявые волосы собраны двумя заколками-бантиками в высокие хвостики. Несмотря на причёску, волосы всё равно настойчиво лезли в лицо. Множество мелких кудряшек проявляли своеволие, неподвластные желаниям девочки. Её рожки были небольшие прямые, цвет имели красный, темнеющий ближе к голове до коричневого.

Зелёные глаза развалившегося в кресле мужчины холодно следили за увлечённой игрой девочкой.

Напротив него на диване сидели ещё двое. Азазель, его рана была тщательно перебинтована, и второй, скрывавший свой облик за плотным плащом серого цвета с капюшоном.

— В чём была проблема разобраться с ней? С какой-то недоучкой? А тебя ранили! — возмущался мужчина в плаще.

— Сам-то попробуй выйти против сына Лачина. Его так-то Бахамут обучал. Кому как не тебе знать, на что она была способна? Вот и ему передала свои умения, — парировал Азазель. — И я подумал… Может, ну её, пусть попробует? Она, конечно, ещё глупа, но так похожа на него.

— Не неси ересь! — рявкнул скрывающий личность.

— Успокойтесь оба. Что значит похожа на него? — наконец заговорил зеленоглазый демон.

— Она говорила, как и он когда-то. Не особо верю в перерождение. Но, признаться, после этой встречи немного задумался.

Зеленоглазый демон нахмурился. Отвечать он не спешил, изучал собеседника пристальным взглядом, словно пытаясь прочитать его мысли. Азазель же смотрел перед собой, погружённый в раздумья.

— А может, мы не будем тянуть? — звонкий голосок девочки разнёсся по комнате, нарушая повисшую тишину. — Какой смысл? Просто перережем их, и дело с концом? — она оторвала своей тряпичной кукле голову, вырвала из её волос единственную голубую прядь. — Леанора мертва, Мэрил тоже. Осталось всего два Бахамута. Меамора — просто букашка, мозолящая нам глаза. — Она подошла к столу, бросив голову без глаза и пряди на стол. — Вы хотели ею воспользоваться и, мягко говоря, обо…

— Не стоит выражаться, — попенял ей зеленоглазый, но она в ответ лишь с раздражением хмыкнула. — Просто убить? Разве это будет равноценно всему случившемуся? Ты ведь и сама знаешь, дорогая Беззаконие, она, как и её мать, будет отвечать сполна за все грехи своей семьи.

— Любишь же ты усложнять, Жадность.

— Главное, чтобы план сработал, как и полагается, — отмахнулся тот, что был в капюшоне.

— Продолжай следить за действиями младшей, но постарайся больше не попадаться на глаза Дайеру, — велел Азазелю Жадность. — От него нужно бы избавиться. Он мешает. Мелкая свой нос продолжает совать везде. Уж больно она оживилась. Нам стоит отвлечь её внимание. Этим и займись, Азазель. К слову, Люци ещё не в курсе о нашем взаимодействии?

— Займусь. Если и узнает, то ничего не сделает. По крайней мере, ничего, что могло бы как-то повлиять на план.

Жадность лишь улыбнулся в ответ.

Азазель поднялся с дивана и откланялся, поспешив покинуть территорию Жадности. Задерживаться здесь он не любил. Обстановка демону приходилась не по душе. Да и дерзость и жестокость Беззакония ему никогда не нравилась. Пускай он и согласился следить за Бахамутом, в его подсознании всё вертелись мысли о схожести этой глуповатой девчонки и того, кем он так восхищался.

Ноги сами несли его по этажу Ада. На дорогах, усыпанных пеплом то ли тел демонов, то ли погоревших растений, которые когда-то тут росли, оставались глубокие следы его ботинок. Пепел периодически попадал в ботинки, но демон не обращал внимания.

Первым делом он собирался посетить свою резиденцию и уладить несколько вопросов со своими подчиненными. Благо переход на одиннадцатый этаж был рядом. Так что он относительно быстро оказался в месте, где ему приходилось жить. Домом он это место никогда не называл. Его настоящий дом был уничтожен и оставлен в глубоком прошлом.

Отдав приказы своим воинам, Азазель закрылся в кабинете. Достал из ящика в столе рюмку, из шкафа графин с яркой медовой жидкостью и налил до краёв. Его ноздрей коснулся отчетливый запах спирта с нотками клёна и шоколада. Он осушил рюмку залпом и откинулся на спинку кресла. Алые глаза бросили короткий взгляд на небольшую фотографию, затёртую от времени. Его взгляд стал ещё более мрачным и пустым, словно остатки жизни его покинули.

Азазель повернул кресло так, чтобы стал виден серый и пустой пейзаж за окном. Его пальцы дробно застучали по подлокотнику. «Когда-то я так же смотрел на густо посаженные клёны, которые осенью становились кроваво-красными. А затем всё это великолепие сменялось заснеженными просторами… Теперь же — пепел и скелеты деревьев, которые скоро тоже станут пеплом», — пронеслось в голове.

Он сидел бы так и дальше, если бы в дверь не ударили со всей силы, а писклявый голосок одного из его слуг не разрезал тишину: «Князь, наш Господин очень устал…»

— Пошёл прочь! — звук грозного голоса, хорошо знакомого Азазелю, заставил его улыбнуться, подняться с кресла, налить ещё одну рюмку и, под раздавшийся за дверью грохот, также залпом её опустошить.

— Не горячись так, — с этими словами он открыл дверь Люциферу.

Князь Ада стоял перед ним во всей красе: чёрные доспехи, плащ с эмблемой Бахамута, меч на поясе, как и полагается верному воину самого властителя Ада и Рая.

— Ты лучше объясни своим слугам, что не стоит мне говорить о том, что меня тут не желают видеть! И почему же, интересно?

Азазель взглянул на мелкого демона, потирающего ушибленное место. Похоже, его неслабо впечатали в стену. Тяжело вздохнул и жестом приказал тому убираться отсюда.

— Накажу, не переживай. Он не так понял мои слова. Видишь ли…

Люцифер толкнул его в плечо, проходя в кабинет, занял кресло Азазеля. Его меч был поставлен рядом. Он сложил руки в замок и положил на них подбородок. Глаза с золотистой радужкой внимательно изучали застывшего перед ним верного помощника. Только прежнего доверия в них не было.

— А я ведь знаю всё, — коротко бросил Люцифер.

Азазель улыбнулся, глядя куда-то в окно, и кивнул. Он знал, что это должно было случиться. Рано или поздно, но Люцифер обо всём бы узнал.

— Видишь ли, одна птичка мне поведала нечто интересное. Оказывается, ты имеешь что-то против новоиспечённого Бахамута? А не имеешь ли ты отношения к смерти её высочества Мэрил? Или, может, к смерти её величества Леаноры? Подумать только, мои же змеи решили кусать меня. Ты, может, забыл, чьи руки тебя и всю твою свору кормят?

Азазель стоял перед ним, словно ребёнок в кабинете директора, и безмолвно улыбался пейзажу за окном. Он понимал, что не выстоит против своего начальника раненым. Мысленно он давно смирился с тем, что его раскроют, и объяснять ничего не собирался.

Люцифер же ждал ответа. Взглянул на потёртое фото, стоявшее на столе, и взял его в руки. Азазель перевёл на него взгляд, и его улыбка исчезла.

— Ты же был так предан Бахамуту, что произошло? Хотя… Я, наверное, понимаю тебя. Может быть, будь я на твоём месте, то поступил так же. Мы оба понимаем — наказание неизбежно для тебя. Но так как ты мне хорошо служил, я смилуюсь и позволю тебе жить. Изгоем.

Люцифер поднялся с места и опустил фотографию на стол.

Азазель инстинктивно сделал шаг назад, чувствуя, как замирает сердце. Золотые глаза оказались прямо перед ним. Грудь обожгла рука, вытягивающая жизненные силы. Всё тело свело, словно медленно перерезали нервы. Он согнулся, потеряв сознание. Всё произошло быстро.

Когда Азазель пришёл в себя, то обнаружил себя в пустоши. Огляделся, понял, что находится на восьмом этаже. Пустующие земли Ада, наполовину погружённые в пески, наполовину заросшие различными кустами и деревьями. Опустившись обратно на землю, он рассмеялся настолько громко, насколько это было возможно. В руке он сжимал фото. То самое фото со стола. Только рамки у него уже не было.

Так добродушно, так благородно было оставить ему фото, отобрав всё.

— Глупо было поверить им. И ещё глупее ничего не сказать в свое оправдание. Впрочем... Теперь я буду действовать иначе. Поиграем?