Ветер с Севера (гет)

— Ну что, Ретта, сегодня у вас смотрины? — спросил Аудмунд, надевая кольчугу и пристегивая к поясу меч.

Это была его первая тренировка после ранения, и она твердо для себя решила при первой же возможности сходить во двор на площадку и посмотреть.

Погода с утра радовала солнышком и даже как будто обещала тепло, поэтому она от души надеялась, что ее скромным планам ничто не помешает. Интересно же увидеть, в конце концов, как будет биться муж! Перед глазами Ретты вновь встало воспоминание об Аудмунде на той поляне в лесу, и хотя сегодня подобное зрелище ввиду наличия доспехов ей не светит, видение упорно не желало ее покидать. Она почувствовала, что розовеет от смущения, и украдкой вздохнула.

Пока что они просто собирались к завтраку, после которого как раз и должна была состояться первая из назначенных ею на сегодня встреч.

— Да, — подтвердила Ретта. — Сначала с леди Хельвекой и ее дочкой, потом с Орнильд, невестой Бёрди.

Аудмунд не удержался и в голос фыркнул. Она заинтересованно приподняла брови:

— Что случилось?

Тот, закончив возиться с перевязью, одернул котту и, заметив ее взгляд, с видимой охотой принялся пояснять:

— Понимаете, это была одна из самых веселых историй любви при дворе. О ней говорили много и с удовольствием даже после моего появления в Вотростене. Почти тридцать лет назад Хельвека впервые вышла в свет, но даже в столь юном возрасте ее никто не рискнул бы назвать красавицей. Поклонников у нее, мягко выражаясь, не было. Хотя приглашения на балах она все же получала, но было ясно, что на серьезные намерения со стороны хоть кого-нибудь рассчитывать совершенно не стоит. Родители девушки надеялись лишь на громкое имя и богатое приданое. Казалось бы, все определено и просчитано. И тут возвращается из похода Весгард — всеми признанный красавец и наследник весьма солидного состояния. В общем, кумир столичных дам и желанная добыча для матушек взрослых дочерей.

Тут Аудмунд сделал многозначительную паузу, и Ретта в нетерпении подалась вперед, сцепив пальцы:

— И что же было?

Муж усмехнулся, по-видимому, вспоминая, и, покачав головой, продолжал:

— Бедняга втрескался в Хельвеку с первого взгляда, но вот незадача — он сам был совершенно не в ее вкусе. Голубоглазые блондины ей не нравились никогда, она не стесняясь ему об этом говорила. К тому же он был скорее солдат, чем кто-либо еще и, соответственно, умом и начитанностью отнюдь не блистал, тогда как она была девушка образованная. Казалось бы, совершенно безнадежный вариант, но Весгард не сдавался.

На этом месте даже Ретта не утерпела и тихонько фыркнула. Она уже догадывалась, что последует дальше, и всем сердцем предвкушала развязку.

— За ними с нетерпением следил весь высший свет, как за лошадьми на скачках. Он не давал Хельвеке никакого прохода — караулил под окнами, осыпал подарками, отгонял всех потенциальных партнеров по танцам на балах. Слова «нет» он не признавал, и даже ее родители сдались и положились на волю богов. В конце концов, девица не выдержала и заявила ему, что рассмотрит предложение о замужестве, но только в том случае, если он сдаст ей экзамен. И сама лично составила список предметов и вопросов. Скажу вам честно, Ретта, я, когда увидел перечень, был впечатлен. Там значились экономика и поэзия, риторика и естествознание, политика, сельское хозяйство и боги знают что еще. Дело происходило летом. Почти год Весгард не появлялся, и Хельвека решила было, что отделалась от него. Однако, когда прошла зима и в лесах стаял снег, назойливый ухажер явился и сообщил, что готов отвечать.

Ретта покачала головой. Подобная настойчивость сама по себе, конечно, была похвальна, но бедная леди Хельвека! Аудмунд тем временем подал жене руку, распахнул дверь, и оба они направились в столовую. Князь на ходу продолжал рассказ:

— Она сама потом рассказывала, что была потрясена. Весгард подробно и вдумчиво отвечал на все ее вопросы, и она никак не могла его подловить. К концу экзамена Хельвека не устояла и сдалась-таки, о чем и сообщила, заявив, что тот может назначать день свадьбы. Праздники шли целых три дня. И знаете что, Ретта?

Аудмунд остановился и, весело прищурившись, посмотрел на жену.

— Что? — с нетерпением переспросила она.

— Теперь более любящей и верной пары во всем Вотростене не найти. Вы видели их — леди Хельвека до сих пор светится счастьем, когда смотрит на мужа. Хотя и говорит частенько, что он ее взял измором.

Тут Ретта не выдержала и в голос расхохоталась. Аудмунд добавил:

— Теперь у них пятеро детей, и почти все так или иначе удались в отца. Кто-то взял от него чуть больше, кто-то чуть меньше. А вот дочь всего одна.

— Почти как в сказке, — заметила Ретта.

— Верно, — согласился Аудмунд. — Вам решать, брать леди Адэрун к себе в свиту или нет, но должен заметить, что если возьмете, то обретете при дворе сильного, влиятельного и, главное, верного союзника в лице ее маменьки. Подумайте об этом.

— Непременно подумаю, обещаю вам, — ответила Ретта.

И они вошли в столовую.

Трапезы в компании советников и придворных стали для нее уже привычными. Беседа за столом, как правило, текла неспешно и касалась повседневных, рядовых, ничего не значащих дел. Беседы о политике Аудмунд быстро и решительно пресекал.

Когда с завтраком было покончено, а князь с советниками, попрощавшись с ней, удалились, Ретта позвала Берису и направилась вместе с ней в золотую гостиную.

— Ну как, — между делом поинтересовалась няня, когда они шли по коридору, — решила уже, берешь девочку?

Княгиня в ответ выразительно пожала плечами:

— Ты же знаешь про мой несчастный дар. Я сама должна прежде на нее взглянуть. Но искренне надеюсь, что Адэрун подойдет.

Помимо обычных умений читать и писать, играть на музыкальных инструментах, петь, вышивать и тому подобного от претендентки непременно требовалось, чтобы самой Ретте было комфортно рядом с ней находиться. Именно для этого и нужны были личные встречи, ведь она не могла полагаться ни на чье мнение, кроме собственного.

Стражи, увидев ее, распахнули двери, и Ретта заметила:

— Присмотр за фрейлинами потом ляжет на твои плечи.

— Разумеется, — с готовностью отозвалась Бериса.

Княгиня переступила порог, и две леди, ожидавшие ее, одновременно присели в глубоком поклоне.

— Рада видеть вас, — приветствовала их та, слегка склонив голову в знак благоволения, и принялась разглядывать дочку Весгарда.

Приятна в обхождении, образована — вот то, что значилось о ней в докладе, приготовленном секретарями князя. Образование родители дали Адэрун хорошее, она знала несколько языков, была начитана, как ее мать, и могла поддержать практически любую беседу.

Теперь девушка с нескрываемым любопытством смотрела на госпожу, и Ретта ясно видела, что зла она не держит ни в мыслях, ни в сердце. Хорошая дочь любящих, заботливых родителей.

— Вы приняты, леди Адэрун, — сказала наконец Ретта, и обе дамы вновь присели в поклоне.

— Благодарю вас, госпожа, — ответила жена Весгарда.

«Что ж, начало положено», — подумала княгиня.

Скоро у нее будет собственный двор. Но, странное дело, именно он теперь меньше всего занимал ее мысли. Гораздо сильнее ее интересовало, что же происходит на тренировочной площадке.

Она улыбнулась, вспомнив, какой вчера у них разгорелся спор. Первый после свадьбы. Увидев, как Аудмунд осматривает меч, Ретта поинтересовалась зачем. Тот объяснил, однако мысль о тренировке с использованием боевого оружия никак не вдохновляла. Она очень хорошо помнила, что воины дрались всерьез, и перед глазами то и дело вставала едва зажившая рана мужа. Заверения Аудмунда, что его никто на этот раз не собирается убивать, звучали для жены крайне неубедительно, ведь всегда возможны случайности! В конце концов они сошлись на том, что он наденет кольчугу.

Распрощавшись с женой и дочерью лорда Весгарда, Ретта вышла из гостиной и направилась туда, откуда доносился звон оружия. Аудмунд дрался в паре с Бёрдбрандтом.

В общем, ничего другого она и не ждала. Никто больше не был близок ему настолько, чтобы рискнуть, в случае необходимости, накостылять князю. Если только еще Айтольв? Или сам Аудмунд отдаст прямой приказ. О том, чтоб драться вполсилы или играть в поддавки, конечно, для него не могло быть и речи, тут уж Ретта была уверена. Однако только Бёрди, как друг, навешает ему от всей души.

Приятный теплый ветерок ласкал лицо, и она с удовольствием расправила плечи. Заметил ее супруг или нет, было не вполне ясно, однако кое-кто из воинов уже обратил внимание, а потому следил теперь за тренировкой князя с гораздо большим интересом, чем за собственным мечом.

С противоположной стороны площадки стояла молодая темноволосая женщина в белом лет девятнадцати на вид и столь же пристально наблюдала за Бёрди.

«Должно быть, Орнильд», — догадалась Ретта.

Ибо кем же еще она могла быть?

Бой становился все ожесточеннее, а движения быстрее и резче. И если сама Ретта немного волновалась, не подведет ли Аудмунда недавно зажившая рана, то Орнильд больше переживала о душевном состоянии жениха. Тут ее, безусловно, можно было понять, хотя сам Бёрди на первый взгляд поводов для беспокойства не давал.

«Но когда это любящей женщине был нужен этот самый повод?» — напомнила себе княгиня, любуясь красивыми, уверенными движениями Аудмунда.

Меч молодого советника скользнул по плечу князя, оцарапав кольчугу, и тот, с силой толкнув его, сделал неуловимое для глаза человека движение и приставил острие к горлу Бёрдбрандта. Бой был закончен.

— Что скажете, княгиня? — крикнул явно довольный Бёрди, и Аудмунд обернулся, похоже только сейчас заметив ее.

Воины закричали, а муж подошел и, сунув меч в ножны, склонился и коснулся ее губ своими. Ретта с удовольствием ответила, положив руки ему на плечи.

— Вы были великолепны, — прошептала она.

— Благодарю вас, — ответил князь с улыбкой и приобнял ее, прижав к себе.

Сердце Ретты забилось, по коже словно пробежала волна озноба, а внутри как будто стали лопаться пузырьки. Прикосновение мужа, ощущение его силы взволновали ее. Ноздри его чутко вздрогнули, и она задала себе вопрос, что же он ощутил. Хотелось стоять так, и чтобы он ни в коем случае ее не отпускал, но его ждали, и поэтому она спросила просто, взглядом указав на даму:

— Это невеста Бёрди?

— Да, она, — подтвердил Аудмунд. — Как раз после тренировки он ее собирался вести к вам.

Ретта покачала головой:

— Полагаю, это не понадобится — я уже узнала все, что хотела. Я беру ее.

— А дочка Весгарда? Она вам подошла?

— Да.

Аудмунд улыбнулся:

— Что ж, очень рад за вас и от души поздравляю.

В глазах его мелькнуло и сразу исчезло лукавство. Он наклонился и осторожно коснулся губами ее шеи. Усы защекотали нежную кожу, и Ретта с трудом удержалась, чтобы не застонать.

«Это изощренная кошачья месть за то, что пришла на площадку и оторвала его от тренировки?» — полусерьезно-полушутя подумала она.

А Аудмунд тоном провокатора прошептал:

— Кажется, самое время сообщить Орнильд о вашем решении?

И лизнул ее кожу языком. Ретта с силой сжала его плечи.

* * *

До самой темноты Бенвальд и Текамья прятались на острове посреди валунов. Позади остались птичьи базары, а перед глазами их возвышался Фатраин. Неприступный и мрачный, словно древнее узилище. Или им так лишь казалось в свете их настроения?

Небеса постепенно темнели, последние отблески зари прогорали, а солдат гадал, как много колдунов сейчас охраняет границу. Единицы? Десятки? Скольких глаз им теперь предстоит избежать?

За несколько дней почти непрерывного пути они одолели половину расстояния от Вотростена до обиталища некромантов. Мышцы ломило от усталости, грудь тяжело вздымалась, но об отдыхе пока не приходилось и думать. Оборотень тоже дышал часто, вывалив язык.

— Теперь по-настоящему трудное, — сказал он вслух. — По моему сигналу ныряем и уходим к самому дну. Я знаю, куда нам плыть.

— Уверен? — отрывисто пролаял Текамья.

— Да. Там есть в толще скал, почти у самого дна, проход — узкий лаз. Он ведет на дно озера. Придется плыть очень быстро, но почти четверть часа, а может быть, и больше, мы не сможем дышать.

— Понял, — ответил оборотень и по-человечески серьезно кивнул звериной башкой.

Бенвальд помолчал, обдумывая, и наконец закончил:

— Надо суметь.

На этом разговор завершился. На всем протяжении их пути они едва ли сказали друг другу сотню слов. Да и о чем было говорить? Мысли обоих стремились вперед, к той миссии, что ждала их на Фатраине. А пустую болтовню Бенвальд не любил. Оборотень, должно быть, тоже.

Скоро солнце окончательно утонуло в море, и человек подал сигнал:

— Пора.

Подобравшись к воде, он сделал пять глубоких быстрых вдохов и выдохов, затем набрал в грудь побольше воздуха и нырнул. Оборотень с коротким тихим плеском последовал за ним.

Сразу стало темно. Бенвальд плыл, выискивая скудные ориентиры, указанные ему лордом Кьярбьерном, и выглядывал впереди тот единственный узкий лаз, что мог спасти и их жизни, и миссию.

Позади остался характерной формы валун, чем-то отдаленно напоминающий птицу, и солдат подумал, сколь много чудес можно встретить в мире в самых обычных с виду вещах. Жаль, рассмотреть его подробнее они не смогли.

Он плыл, проворно работая руками и ногами. Вскоре над головой на поверхности воды стали появляться скудные блики, и Бенвальд понял, что они подплывают к берегу.

Они опустились еще ниже и миновали короткую низкую подводную гряду. До лаза оставалось рукой подать, однако начинала постепенно сказываться нехватка воздуха. Грудь распирало, перед глазами плыли круги, невыносимо хотелось вынырнуть и вдохнуть поглубже, но никто из них подобного позволить себе не мог — ведь там маги охраны.

Бенвальд до боли, до рези в глазах приглядывался, боясь пропустить тот самый проход. Наконец ему показалось, что впереди темнеет нечто продолговато-овальное, и сделал знак оборотню. Тот еще проворнее заработал лапами.

Ладони коснулись осклизлого камня. Это в самом деле оказался залитый водой природный тоннель. Он круто взбирался, и человек с оборотнем следовали за его изгибами, подчас крутыми.

Кровь гулкими толчками билась в ушах. За всполохами, мелькающими перед глазами, он давно уже ничего не видел и плыл на ощупь. Хотелось выпустить изо рта последние остатки воздуха и закричать, раздирая легкие, но он только еще крепче стискивал зубы.

Вот скалы кончились, и рука коснулась мягкой земли. Бенвальд быстро поплыл вверх, стараясь не выпускать ее, и скоро почувствовал, как руки коснулись стеблей камыша. Он сделал еще один, последний рывок и вдруг ощутил, что воды вокруг больше нет. И, вдохнув наконец глубоко, беззвучно закричал.

* * *

Траур по Горгриду еще не закончился, поэтому пышные церемонии категорически исключались, однако представить нового советника двору было необходимо. Это то, что не могло ждать.

Ретта находилась в гардеробной, выбирая наряд. Задача перед ней сегодня стояла сложная. Требовалось показать, что княгиня поддерживает новое назначение, и одновременно быть сдержанной, под стать всеобщему настроению. Аудмунду оказалось в данном случае куда как проще — он сказал, что облачится в парадный доспех. В конце концов, Бёрди теперь отвечает именно за оборону страны. Самой Ретте, увы, таких лазеек этикет не оставил, а все, что у нее имелось подходящего, она уже надевала.

Она удрученно вздохнула и велела стоящим в стороне служанкам:

— Унесите это пока.

Те подхватили возложенные для оценки наряды и поспешили убрать их назад в сундуки. Проблема состояла в том, что они все выражали своим видом радость и счастье, и их час еще придет, только чуть позже. Пока же цель княгини была немного иная.

Время постепенно приближалось к полудню и, по совести говоря, стоило поторопиться. Оказаться непунктуальной и тем самым уронить себя в глазах Аудмунда было решительно невозможно! Он ведь ее буквально недавно хвалил!

Выглянув в окно, Ретта увидела, что на площадке перед главным входом в замок выстраивается гвардия. Вот-вот прибудет Бёрдбрандт!

Всплеснув в волнении руками, она поспешила вернуться к помощницам:

— У меня еще что-нибудь есть?

Девушки послушно задумались. Наконец, одна из них сказала:

— Буквально час назад доставили еще три наряда, мы пока не успели их распаковать.

— Несите скорее! — нетерпеливо велела княгиня.

Служанки убежали и вскоре вернулись с новыми платьями. Когда их развернули, Ретта поняла, что требуемое наконец найдено. Опалово-зеленый наряд с ненавязчивым черным рисунком был строгим, сдержанным и элегантным, а значит, для торжества подходил идеально.

— Это оставьте, а другие пока уберите, — приказала она.

Волосы помощницы подобрали, уложив косы корзинкой, на голову надели диадему с тремя небольшими бриллиантами. Еще раз тщательно осмотрев себя, Ретта осталась наконец довольна собственным внешним видом.

— Благодарю вас, — кивнула она девушкам и поспешила в спальню.

Аудмунд уже ожидал ее. Ретта окинула его с ног до головы оценивающим взглядом и проговорила, не скрывая восхищения:

— Вы прекрасны!

Муж улыбнулся и, преодолев в два шага разделявшее их расстояние, ответил, коснувшись губами ее шеи:

— То же самое я хотел сказать вам.

И это самое «вы» вдруг показалось ей удивительно нелепым и неуместным и сильно резануло по ушам. В конце концов, ведь он ей муж!

«А раз так…» — подумала она и, решившись, уже вслух продолжила:

— Спасибо тебе.

Глаза князя вдруг засияли от рвущихся из глубины души света и нежности. Он медленно, словно не торопясь, положил ладонь ей на шею и наклонился, осторожно коснувшись губами плеча. Это невинное прикосновение вызвало ощущения внутри у нее столь острые, что Ретта вздрогнула. Захотелось почему-то прижаться к нему как можно плотнее, но их уже ждали внизу, поэтому она ограничилась тем, что запустила пальцы мужу в волосы и осторожно их поворошила.

— Ну что, идем? — спросил ее Аудмунд, улыбнувшись, и подал руку.

— Идем, — откликнулась она, и глаза ее засветились под стать его собственным столь же ярко.

Стражи предупредительно распахнули двери, и князь с княгиней переступили порог покоев.

Светильники горели не столь ослепительно, как в день похорон, скорее, таинственно мерцали, создавая загадочный полумрак. Тени чуть колебались, следуя за язычками пламени, и можно было подумать, что они танцуют таинственный ритуальный танец.

Аудмунд и Ретта спустились из донжона и направились в бальный зал. Стражи ударили копьями о пол, глашатай возвестил, и князь с супругой вошли, сразу же встретив взволнованные взгляды собравшихся.

Советники, гвардия, знать. Напряженные, серьезные, немного растерянные. Пришли все, кто так или иначе имел на это право, и равнодушных лиц среди них не было.

«Должно быть, гадают, чего им теперь ждать», — предположила Ретта, ведь новый советник отнюдь не умудренный годами и опытом старец, но молодой и энергичный командир. Не означает ли подобное назначение весьма скорую войну? Ретта украдкой вздохнула: на этот вопрос ей бы и самой хотелось узнать ответ.

Украшен зал был не столь пышно, как во время прощания. Помимо ковровой дорожки, делившей пространство надвое, в самом центре стоял высокий круглый деревянный постамент. На нем, слегка поблескивая начищенной плоскостью, лежал на красной бархатной подушке меч, по виду старый, с весьма затертой рукоятью, выщербинами и крупным потускневшим рубином.

«Должно быть, меч Асгволда», — догадалась она, и еще раз с невольным уважением окинула взглядом древнее оружие.

Аудмунд коротко кивнул, отвечая на приветствия подданных, и княгиня последовала его примеру.

Затрубил горн, противоположная дверь в зал распахнулась, и на дорожку ступил Бёрдбрандт.

Присутствующие все как один затаили дыхание. Вошедший чуть заметно нахмурился, оглядывая гостей, а в глазах его легко читалась застывшая, ставшая уже привычной печаль.

Еще раз пропел горн, и Бёрди направился твердым, чеканным шагом прямо к княжеской чете. Не доходя пяти шагов, он остановился, опустился на одно колено и замер неподвижно, склонив голову. Ретта посмотрела на мужа и отпустила его руку. Князь кивнул ей едва заметно, затем взял меч в руки и приблизился к Бёрдбрандту.

— Готов ли ты исполнить свой долг? — спросил он будущего советника.

— Готов, — ответил тот решительно и твердо.

— Клянешься ли?

— Клянусь служить верой и правдой Вотростену до самого конца и сделать все, что от меня зависит, для его безопасности и процветания.

Аудмунд протянул меч, и Бёрди, приняв его, поцеловал лезвие. Гости чуть слышно выдохнули и загудели, не в силах сдержать волнения, а князь спокойно, размеренно обернулся, вернул меч назад на подушку и взял у подошедшего Весгарда толстую золотую цепь со звездой. Совсем такая же красовалась на парусе боевого корабля, что вез не так давно саму Ретту в Вотростен.

Бердбрандт поцеловал перстень с государственной печатью на руке князя, и Аудмунд поднял нового советника с колен.

— Поздравляю вас, — приветствовала Бёрди княгиня, и тот с благодарностью кивнул в ответ.

Толпа разразилась рукоплесканиями.

* * *

Открыв непромокаемую сумку, Бенвальд переоделся в местную фатраинскую одежду: прямые узкие брюки и прямую же, до середины бедер рубаху, которая, однако, не застегивалась спереди, как было привычно вотростенцу, а надевалась через голову. То и другое было густого черного цвета. Текамья критически оглядел спутника.

— Ничего, пойдет, — резюмировал в конце концов он, изменив звериное горло на человеческое. — С виду ты вполне похож на колдуна, если, конечно, не подходить к местным. Вблизи-то они сразу раскусят в тебе «неполноценного», но для подобных случаев у тебя есть я.

Оборотень бодро ударил о землю хвостом и вернул себе рысье горло.

Ночь сгущалась, тени от деревьев наползали на берег, вызывая к жизни воспоминания о сказочных демонах, в которых верили на востоке.

— Пора, — сказал Бенвальд, вставая и закидывая сумку на плечи.

Текамья вскочил и отрывисто пролаял:

— Главный — я!

И побежал, принюхиваясь к невидимому следу и время от времени оглядываясь по сторонам. Бенвальд припустил за ним.

Они двигались вперед размеренным, в меру быстрым темпом. Человек сверял маршрут со звездами и встречавшимися на пути приметными строениями, оборотень следил, чтобы на их пути не попадались маги.

— Как этот происходит? — спросил Бенвальд на одном из привалов.

Текамья задумчиво почесал нос.

— Понимаешь, — ответил он, — на нас не действует магия, и то, что мы чувствуем этих тварей, всего лишь обратная сторона процесса. Никаких чудес, только грубая физиология.

Солдат едва заметно покачал головой. С тех пор, как пару лет назад лорд Кьярбьерн предложил ему служить в разведке, он увидел многое, и все же то, о чем только рассказал рысь, тянуло назвать именно волшебством.

Они с удовольствием перекусили яблоками и вяленым мясом из сумок и, поспав немного, побежали дальше.

Наступал рассвет, и Бенвальд начинал заметно волноваться. Теперь, всего лишь за шаг до цели, попасться фатраинцам и провалить миссию хотелось еще менее, чем в начале.

До сих пор спокойно бежавший оборотень вдруг резко свернул, и Текамья поспешил за ним. Они спрятались за деревьями и уже оттуда наблюдали, как мимо едет на лошади маг. Пропустив его, они продолжили путь.

Подобным образом оборотень сворачивал за день еще несколько раз. Во второй половине дня они ступили на лесную тропу и бежали по ней уже вплоть до самого вечера, а после заката остановились передохнуть.

Рагос становился все ближе и ближе.

* * *

— У меня есть для тебя кое-что, — с загадочной улыбкой сказал Аудмунд и встал с кресла.

Ретта с любопытством подалась вперед.

На Асгволд уже успела спуститься ночь, на ясном звездном небе взошла луна, а они все сидели перед уютно потрескивающим камином и разговаривали. Аудмунд почти весь день провел на совещании с советниками, и князь с княгиней за день успели порядком друг по другу соскучиться.

Выдвинув один из ящиков стола, он достал из его недр небольшой темный мешочек и развязал. Сердце Ретты забилось быстрее. Неужели сюрприз? Первый дар от супруга!

— Я забрал это у мастера только сегодня утром, — пояснил Аудмунд, не отрывая от фигуры жены внимательного, откровенно оценивающего взгляда.

Подойдя ближе, он протянул ей руку, и Ретта с готовностью вложила в нее слегка подрагивающую от волнения ладонь. Он осторожно сжал её и поднес к губам. Усы приятно защекотали кожу. Ретте нестерпимо захотелось запустить пальцы в волосы Аудмунда, но усилием воли она сдержалась.

— Пойдемте, — прошептал муж чуть хриплым голосом, и она встала, повинуясь его призыву.

Они подошли к зеркалу, и он, развернув ее к себе спиной, слегка отвел ее длинные волосы в сторону и… надел на шею ожерелье.

Ретта с восхищением вскрикнула и подалась вперед. Аудмунд довольно улыбнулся и, встретив в зеркале ее взгляд, наклонился и поцеловал пульсирующую жилку за ухом.

Тонкая, грациозно изогнутая золотая веточка, подвешенная на цепочку с двух сторон, несла на себе три группы листиков, выполненных из сапфиров, и была украшена тонкой ниточкой бриллиантов.

— Прости, что задержался с подарком, — продолжал тем временем Аудмунд. — Я не хотел дарить нечто, купленное заранее по случаю, поэтому пошел к ювелиру. Мы почти полдня просидели, подбирая рисунок, который подошел бы именно тебе и не утяжелил, а, наоборот, подчеркнул твою красоту.

— Оно прекрасно, Аудмунд! — воскликнула Ретта, еще раз проведя по ожерелью пальцем.

Грани загадочно поблескивали в свете камина, и ей казалось, что сапфиры мерцают сами по себе.

— Оно прекрасно, — снова выдохнула она и, обернувшись, коснулась губами щеки супруга.

Глаза его блеснули, он улыбнулся и, нарочито церемонно поклонившись, подал руку.

— Потанцуешь со мной? — спросил он.

«Но у нас же нет музыки!» — подумала она.

А впрочем, не все ли равно?

— С радостью, — ответила Ретта и вложила пальцы.

Аудмунд привлек ее к себе, и она с удовольствием окунулась в ощущение силы, мощной волной исходящее от него и окружавшее ее теперь со всех сторон. Голова слегка закружилась, сердце взволнованно забилось в груди, а дыхания вдруг перестало хватать, и все же Ретте до боли хотелось, чтобы эти ощущения, эти волшебные мгновения не заканчивались никогда.

Музыки не было, но Аудмунд вдруг принялся чуть слышно напевать, и Ретте почудилось, что звуки и в самом деле полились ей в уши. Супруг повел ее в танце, а она все смотрела на него, не в силах отвести восхищенного взгляда от его лица, его глаз и губ, а когда он прошептал, склонившись к самому уху: «Я люблю тебя, Ретта», захотелось закричать от невыносимо острого счастья, грозившего разорвать грудь.

Наверно, он прочел ответ в ее глазах, потому что вдруг весь оживился и переменился в лице, буквально засветившись радостью, но она все же произнесла, решив не полагаться в столь важном деле на случай:

— Я тоже тебя люблю, Аудмунд.

* * *

Бенвальд лежал, спрятавшись за камнем, и разглядывал Рагос во все глаза.

— Цитадель колдунов, оплот магии, чтоб его, — пробормотал он сквозь зубы, злобно сощурившись. — А по мне так конюшня конюшней.

Текамья над ухом сдавленно зашипел, сдерживая хохот.

— Клевещешь, — пролаял он отрывисто. — Злишься.

На самом деле, конечно, кто-то и мог назвать город красивым, такую мысль солдат допускал. Но для себя не находил в нем ничего привлекательного. И круглые высокие купола, поблескивающие в лучах заходящего солнца, и пышные розовые кусты с вьющимися вдоль стен растениями вызывали лишь брезгливость и гнев.

— Отдыхаем до темноты, а потом ищем вход в подземелья, — прошептал он оборотню.

— Согласен, — ответил тот.

Бенвальд прикрыл глаза, вызывая в памяти схему лабиринта. До цели им оставалось около мили пути. Потом, когда они войдут, нужно будет смешать компоненты зелья.

«Интересно, прибыли уже некроманты-неудачники на Фатраин или нет?» — подумал он.

Выяснить достоверно у них пока возможности не было, однако никаких следов приближающегося к столице отряда они не заметили. Конечно, всегда оставалась вероятность, что те просто сразу с позором расползлись по домам, однако самому Бенвальду она все же казалась сомнительной.

«Ничего, на месте разберемся», — снова подумал он.

Усилием воли расслабившись, он погрузился в короткий, глубокий сон.

Проснувшись от толчка оборотня, в свою очередь заступил на дежурство и караулил до тех пор, пока окончательно не прогорела заря.

— Пора, — прошептал он, разбудив Текамью.

Оборотень потянулся, от души зевнул, распустив когти и вывалив язык, и припустил, сорвавшись с места.

Теперь задача не попадаться магам стала в разы более сложной. Они петляли гораздо чаще, чем в предместьях, а пару раз кружили каким-то сложным маршрутом, прижавшись к каменным стенам домов. Наконец они вышли к холму, на котором росла приметная рощица.

— Здесь, — объявил Бенвальд.

Встав лицом к северу, он отсчитал сто шагов и нашарил в траве тяжелое металлическое кольцо. Хорошо смазанный механизм легко поддался. Текамья сунул нос в образовавшуюся щель и кивнул:

— Давай.

Бенвальд распахнул широко люк, и оборотень первым проскользнул внутрь. Человек проворно последовал за ним, плотно закрыв за собой проем.

Сняв со стены факел, он разжег его и сделал несколько шагов.

Подземелье как подземелье. Выложенные грубо обработанным камнем стены и пол, тонкий извилистый проход, убегающий вдаль.

— Как-то слишком легко мы прошли, — задумчиво пробормотал Бенвальд.

— Несколько магических ловушек мы уже миновали, — ответил рысь человеческим горлом, — но я бы не расслаблялся. Должны быть еще засады. А ты пока давай, готовь свою отраву. Я покараулю.

Сдержанно кивнув, солдат снял с плеча сумку и достал пузырьки. Смешал содержимое и, убедившись, что реакция пошла, убрал флакон с готовым зельем. Теперь это все надо было подлить в напиток магистру. А для этого найти кухню и убедиться, что ужин готовят именно Джарааку.

Еще раз вызвав в памяти план лабиринта, Бенвальд поправил на плечах сумку и скомандовал, указав налево:

— Туда.

Шли они долго. Гораздо дольше, чем требовалось времени на то, чтоб преодолеть расстояние в пару миль. Сначала человек осматривал тщательно участок маршрута, потом, убедившись, что ловушек нет, делал знак оборотню. Один раз тот остановил его, сказав, что чувствует магическую западню. Пришлось искать обходной путь и потратить еще половину дня. Наконец они смогли вернуться после долгих блужданий на прежний маршрут.

Один раз им попалась на пути замаскированная яма, и это препятствие человек одолел на спине кошака. Потом они обходили еще одну магическую ловушку. Потом рысь сообщил, что чувствует мага, и обоим пришлось прятаться, чтобы пропустить его.

Бенвальд стоял, скрывшись в одном из боковых ответвлений, и старался вычислить и высчитать по звуку шагов путь колдуна. Скорее всего, тот двигался безопасным маршрутом. Текамья, судя по сосредоточенному выражению его морды, делал то же самое.

— Ну что, ушел? — спросил Бенвальд одними губами.

Оборотень ощерился и кивнул. Солдат мотнул головой, приглашая следовать за ним. Напарник грозно вздыбил хвост и припустил с ним бок о бок.

* * *

— Зачем ты мне все рассказал? — спросила Ретта, откидывая одеяло.

Нырнув в постель, она прижалась к мужу и положила голову ему на плечо. Тот обнял ее и поцеловал в макушку:

— О чем ты?

— О том, что наши дети будут помнить вообще все, — вздохнула она. — Если б не это…

Она не закончила фразы, но муж, должно быть, и сам понял. Рассмеявшись чуть слышно, он ласково провел рукой по ее плечу и совсем по-кошачьи фыркнул:

— Чтобы потом, узнав обо всем случайно, ты меня сочла предателем? Благодарю, не хочется. Не волнуйся, мы справимся. Ты не первая человеческая женщина, которая выходит замуж за оборотня. Пусть и не часто, но такое все же случается. И не один род еще не прервался, так что некоторый опыт у нас есть. Я убежден, что мне осталось ждать недолго. А теперь спи, любовь моя.

Ретта подняла лицо, заглянула мужу в глаза и прочла там понимание и нежность. Аудмунд потянулся и осторожно коснулся губами губ.

— У нас все будет хорошо, родная, — прошептал он.

Ретта улыбнулась и, запустив руку ему в волосы, повторила:

— Я люблю тебя.

* * *

«Может, лучше подлить Джарааку зелье прямо в покоях?» — подумал Бенвальд, но сам же по зрелом размышлении отмел мысль. Что, если старый хрыч не будет ждать, а сразу выпьет принесенный ему с кухни напиток, и они не успеют сделать дело?

Дождавшись, пока оборотень минует нужный им участок коридора, он нашарил камень в стене и нажал его. Ловушка встала на место. В спальню магистра придется идти уже другим путем.

Они кружили по лабиринтам уже второй день. Некоторые сюрпризы им удавалось обойти, другие приходилось долго обезвреживать, а потом возвращать все, как было. Допускать, чтобы после кто-нибудь догадался об их визите, было нельзя.

Запасы еды постепенно иссякали, но на обратную дорогу при должной экономии должно было хватить.

Поправив сумку на плече, Бенвальд припустил бок о бок с оборотнем по коридору. Цель наконец была близка — чуткое обоняние зверя улавливало ароматы мяса и трав, о чем он и сообщил человеку, плотоядно облизнувшись при этом.

Отыскав в двери потайной глазок, Бенвальд припал к нему и увидел залитую дневным светом кухню. Не прерывая наблюдения, он продемонстрировал Текамье большой палец, и тот тихонько ударил о пол хвостом.

Повара суетились, раскладывая на столе готовые блюда и отправляя в печи новые. Вот только что из этого кому предназначено? Ошибиться было невозможно.

Вбежали поварята, подхватили большую часть подносов и торопливо унесли. Должно быть, где-то намечается общая трапеза. Но ведь если персонально Джараак пожелает чаю, повару об этом сообщат вслух? Решив ждать, Бенвальд достал заветный флакон и сел поближе к двери так, чтоб было слышно происходящее на кухне.

Время шло, свет постепенно тускнел, а тени удлинялись. Время от времени кто-нибудь входил, брал со стола одно из блюд и уходил. Но никаких намеков на то, кому это все предназначено, по-прежнему не было.

Бенвальд задремал, а оборотень остался на страже. Проснулся солдат оттого, что напарник его легонько толкал в плечо лапой. Распахнув глаза, он огляделся по сторонам и заметил, как рысь указывает башкой на дверь. Поглядев в глазок, он увидел, что повар суетится, наливая в чайник воду.

«Должно быть, то, что нам надо», — подумал он и приподнял вопросительно брови. Текамья кивнул.

Дождавшись, пока повар отвернется, Бенвальд неслышно приоткрыл дверь и проскользнул в кухню, сразу спрятавшись за одним из столов. Узкая щель мгновенно закрылась.

Бенвальд затаил дыхание. Слышались негромкие звуки какой-то фатраинской песни и торопливые шаги. Осторожно выглянув, он заметил, как повар что-то ищет в стенном шкафу. Достав небольшую глиняную баночку, он поставил ее на поднос и отвернулся к печке. Бенвальд сгруппировался и проворно перебежал к нужному ему столу и спрятался за занавеской. Теперь оставалось подгадать момент и подлить.

Постепенно к чаю присоединились хлеб и варенье, и все как будто было готово, но случай никак не представлялся. Бенвальд уже было решил, что придется ждать до следующего раза, когда в соседней комнате вдруг раздался грохот, словно что-то упало. Повар заметно напрягся, а потом неодобрительно покачал головой и вышел, должно быть, намереваясь проверить. Солдат мгновенно выскочил из-за занавески и, приподняв крышку чайника, вылил внутрь содержимое пузырька.

За дверью раздались шаги, и стало ясно, что в лабиринт вернуться он уже не успеет. Вновь скрывшись за шторкой, он затаился и увидел, как все тот же повар вошел в сопровождении слуги и кивнул ему на поднос:

— Забирайте.

Тот подхватил ношу и потащил, а повар, покачав головой, уселся за стол у окна и долгое время сидел, о чем-то сосредоточенно размышляя.

Сгущались сумерки, и скоро стало ясно, что наступает ночь.

«Удалась наша миссия или нет?» — размышлял Бенвальд.

Но все, что ему сейчас оставалось, это только ждать.

Наконец на дворе послышался грохот, и повар, встрепенувшись, одернул фартук и торопливо вышел. Бенвальд метнулся в мгновенно открывшийся проем.

— Это ты шумел? — спросил он рыся.

Тот кивнул:

— Уронил кастрюлю.

— Теперь бегом! — скомандовал солдат.

Оставалось надеяться, что на пути от кухни до покоев магистра ловушек им не встретится. Текамья бежал на полкорпуса впереди, проверяя дорогу. Один раз им попался участок с вылетающими из стены копьями, и его они преодолели ползком. Больше сюрпризов не оказалось.

Солдат вел их указанным на карте лорда Кьярбьерна маршрутом, и вскоре они застыли перед узкой и низкой дверью, за которой слышались голоса.

Бенвальд прислушался:

— Ты хочешь сказать, что Бардульв погиб, к власти пришел этот кошачий ублюдок, а все наши усилия на протяжении последних двадцати пяти лет пошли прахом?

Старческий голос скрежетал, вызывая в памяти сравнения с горным обвалом. Бенвальд припал к крохотному глазку и увидел, что магистр Джараак нетерпеливо расхаживает по комнате, заложив руки за спину, а один из некромантов, тех самых, что были на свадьбе среди гостей, стоит, виновато опустив голову.

— Вы все ответите за это, — продолжал старый паук. — Все до единого. Убирайся с глаз моих, пока я не приказал тебя арестовать!

Маг, с которым он разговаривал, подобрался и, торопливо пятясь задом, покинул комнату. Джараак вздохнул и, подойдя к столу, залпом выпил остатки напитка.

Сердце Бенвальда гулко застучало. Теперь у них было ровно полчаса на то, чтоб заставить магистра совершить любое колдовство. После зелье разложится на составляющие и перестанет действовать.

Джараак тяжело оперся о стол руками. Бенвальд и Текамья переглянулись, и солдат распахнул дверь.

Тишина, заполнившая покои, казалась абсолютной. С их позиции в лабиринте была видна лишь незначительная часть покоев, в основном шелковая обивка стен, стол и пара стульев у стены. Но в комнате, судя по всему, больше никого не было.

Текамья вышел, и магистр гневно сверкнул глазами, выпрямляясь:

— Оборотень.

— Он самый, — хладнокровно подтвердил рысь.

Все остальное заняло считанные мгновения. Джараак вскинул руки, явно намереваясь сделать какой-то пасс, и оборотень метнулся вперед, не давая начавшему оседать телу завершить падение. Бенвальд распахнул широко входную дверь в лабиринт. Текамья развернул магистра лицом к двери, ведущей в покои, и отпустил ношу, стрелой метнувшись в потайной ход. Солдат закрыл проем. Джараак с грохотом упал на пол.

— Зараза, — прошептал возмущенно Текамья и почесал грудь. — Все-таки успел пальнуть. Теперь вся шкура чесаться будет.

И, чуть подумав, лаконично добавил:

— Он сдох.

— Тогда уходим! — отрывисто и решительно приказал Бенвальд.

В покоях раздался топот сапог. Человек и оборотень кинулись к выходу из лабиринта.

* * *

— Сыграешь мне, милый? — спросила Ретта у мужа спустя некоторое время после того, как они вернулись обратно в покои.

Очередной долгий, наполненный хлопотами день остался позади. Женский двор был практически отобран, и теперь можно было никуда не спешить, а просто посидеть рядышком у камина, наслаждаясь близостью друг друга и мирно, неспешно разговаривая.

— Конечно, родная, — улыбнулся Аудмунд.

Поцеловав жену в висок, он встал с дивана и взял лежащую на каминной полке свирель. Погладил ее, словно живое близкое существо, и поднес к губам. Ретта уселась поудобнее и завороженно уставилась на него, затаив дыхание.

Сколь многогранная натура оказалась в самом деле у ее супруга! Она восхищалась им и не уставала удивляться. И даже то, что все это было результатом его оборотнической памяти, ничего не меняло. Воин, политик, историк, музыкант. А сколь многого она пока наверняка узнать не успела? И как много удивительных, волшебных открытий ей еще предстоит!

Аудмунд посмотрел ей в глаза, улыбнулся столь многообещающе, что у нее мурашки побежали по коже, и свирель запела.

Наверное, Ретте за всю ее недолгую жизнь не приходилось слышать более пленительных, чарующих звуков. Перед мысленным взором вставали поля, широкие и бескрайние, словно море, слышался тягучий напев пастуха.

Свирель пела, зовя за собой, маня и обещая раскрыть неведомую, но незабываемую и чудесную тайну. Слышалось журчание ручья и голоса птиц. И все это было результатом соприкосновения кусочка дерева и губ ее воинственного, сурового супруга. Но странно, она вовсе не замечала противоречия. Наоборот, образ Аудмунда теперь стал гармоничным и цельным.

— Ты прекрасен, любимый, — прошептала она.

И тогда оборотень, приблизившись, встал на одно колено, не прекращая играть, и Ретта запустила пальцы в его золотисто-рыжие, такие жесткие и приятные на ощупь волосы.

Душа ее потянулась ему навстречу, и княгиня подумала, так ли уж важно, кто там их потом увидит в воспоминаниях?

Тихонько вздохнув, она прикрыла глаза, отдаваясь во власть музыке, и Аудмунд сменил мотив и заиграл с новой силой.

* * *

— Прыгай на спину! — скомандовал Текамья, когда лабиринт остался позади.

Бенвальд проворно забрался верхом на огромного рыся, и они полетели через спящий Рагос, через леса и поля в сторону моря.

За спиной бурлил, словно котел на огне, дворец магистра. Поверили колдуны или нет, что старик погиб своей смертью? Пока им этого не суждено узнать. Такие подробности станут известны уже в Вотростене. Однако все, что было в их силах, они сделали.

Столица Фатраина быстро таяла позади. На своих двоих он ни за что бы не смог покрыть столь значительное расстояние за короткий срок, даже несмотря на все свои достижения. Такое под силу только оборотню. Тем не менее двойная ноша была тяжела даже ему. Рысь надсадно дышал, вывалив язык, и чем больше приближалось море, тем меньше становилась его скорость.

Минула ночь, за ним утро. Они устроили короткий привал, чтобы немного передохнуть, а через полчаса вновь продолжили путь. Зашумел прибой, и Текамья свернул в сторону озера. Там, у самых камышей, Бенвальд спешился, и оба, задержав дыхание, ушли под воду.

Кровь стремительно стучала в ушах. Перед глазами плыли круги, и обоим на этот раз было куда тяжелее, чем в начале. Одежда неприятно липла к телу — он просто-напросто не успел ее снять.

Птичий базар, первый в цепочке, становился все ближе, а на другом конце, на расстоянии нескольких дней пути, маячил призрак «Счастливого». Корабля, который доставит их обоих в Вотростен. И мысль эта прибавляла сил.

Основание острова все приближалось. Они выбрались на берег и упали на камни, не имея сил даже не то, чтоб просто пошевелиться.

— Полчаса, — прошептал Бенвальд. — На втором острове отдохнем дольше.

— Понял, — пролаял рысь и, сменив горло на человеческое, добавил: — Ну и здоров же ты.

И оба натужно, срывая дыхание, но вполне искренне рассмеялись.