В конце останется только один (джен)

Ветерок легко развевал длинные полы легкого свободного платья, покрывая кожу мелкими мурашками. Непривычные тонкие чулки заставляли нервничать: ноги казались голыми и на вид, и на ощупь. Давно забытое ощущение… Сколько времени я уже не носила платьев и чулок?

Из зеркала на меня смотрела фея: золотисто-рыжеватые локоны свободно рассыпались по плечам, огромные серо-голубые глаза смотрели наивно и чуть испуганно, платье, словно сшитое из лепестков белых роз, обнимало талию и грудь и скрывало ноги почти до пола — ровно до тех пор, пока я стояла на месте в закрытой от ветра комнате. Каждый шаг, движение, даже дуновение ветерка открывали длинные, почти до бедра, разрезы.

Я закончила образ маленькой перламутрово переливающейся чешуйкой на цепочке и, наконец, вышла из комнаты.

На талию тут же легла широкая теплая рука, и уха коснулось дыхание:

— Волнуешься?

Я, чуть повернув голову, поймала взгляд светло-карих, ореховых глаз, в которых плескалась нежность, и призналась:

— Ужасно. Каллен, зачем нам нужно было ехать в Хайевер? Что такого могло произойти? Да еще и… — по коридору пролетел легкий сквознячок и легкая юбка взметнулась вверх, открывая колени. Я смущенно прижала непослушную ткань к бедрам. Мой командор рассмеялся:

— Это сюрприз. Идем, — и тихо шепнул, губами касаясь кончика уха: — Ты очень красивая.

Замок старшего брата — родовое гнездо Кусландов — не изменился за те годы, что я провела вдали от него. Те же каменные коридоры, гобелены, переходы под открытым небом, только слуг стало меньше — эльфы Хайевера исчезли точно так же, как и остальные остроухие жители Тедаса. Практически в одночасье, незаметно для окружающих и бесследно — их не смогли выследить ни шпионы Лелианы, ни…

— Ты снова думаешь о делах, — укоризненно произнес Каллен, едва заметно дергая меня за ухо. Этот жест он подцепил у Зеврана, но я не была против.

Мне повезло, вдруг подумалось мне. Мои друзья никуда не исчезли. Мерриль так и не смогла оставить Хоука, Зевран и Фенрис не пожелали менять образ жизни ради призрачных обещаний внезапно вылезшего эльфийского божка, Сэра отказывалась от “этой унылой эльфячести”, Веланна, как и Серанни, уже стала в большей степени порождением тьмы, чем эльфом. Но как много людей потеряли близких?

— Ай! — я дернулась и прикрыла ухо рукой. — Ты меня укусил!

— Зато эта морщинка наконец разгладилась, — муж ласково провел между бровями пальцем. — Отпусти мысли хотя бы сегодня. Никаких дел, никакой политики, никаких поисков.

— Но…

— Завтра, — пообещал он. — Мы сможем все продолжить завтра. А сегодня у тебя день рождения. Двадцать пять, помнишь?

Я вздохнула и попыталась улыбнуться:

— Хорошо.

В последний раз мой день рождения праздновали еще в Скайхолде. До победы над Корифеем, когда мы даже не знали, доживем ли мы до завтра, — это был пир во время чумы. А до этого — несколько раз в Киркволле, когда Хоук притаскивал кучу необычных сладостей и всегда отказывался говорить, где он их нашел. Мерриль пела эльфийские нежные баллады, а Изабелла — похабные пиратские куплеты. Фенрис доставал из заначки “последнюю бутылку” Агреджио Павали — она каждый раз была последней, Андерс устраивал фейерверки, а Варрик рассказывал разные истории. Авелин никогда не приходила — все эти праздники, как и любые другие, заканчивались пьянкой и картами, и леди Лиандра уже заполночь уводила меня из поместья Фенриса к себе, чтобы уложить спать. Зевран всегда присылал мне шоколадные конфеты и какую-нибудь безделушку: серебряную сережку, необычную бусину для волос или браслет, но никогда не приезжал сам. Айдан обижался, что я не возвращаюсь в Амарантайн, но тоже присылал подарки, в основном, книги.

Все это было так давно, что я успела позабыть, что это за день такой — день рождения.

Внезапно двери в главный зал оказались прямо перед нами. Я так увлеклась своими невеселыми мыслями, что пропустила весь путь. Возле створок стоял Марден, бессменный дворецкий Кусландов — он служил в замке все пятнадцать лет, что я помнила.

— Хорошего дня, ваша светлость, — улыбнулся мне мужчина. — С днем рождения!

— Спасибо! — едва успела ответить, как двери распахнулись. Я сделала шаг вперед, цепляясь за руку Каллена, и ахнула. Зал больше напоминал о вызывающей роскоши Халамширала, нежели о суровой, аскетичной красоте ферелденских замков. Нежно-голубые стены и белая лепнина, изящные кресла и оттоманки у стен, и свет, много яркого солнечного света, от которого воздух словно засиял нежным золотом. Иллюзии, конечно, но мастерские.

— Наконец-то мою работу оценили так, как она того заслуживает, — услышала я восхитительно-высокомерный, самодовольный голос. Голос, который я уже и не чаяла услышать кроме как из магического кристалла.

— И вновь вы приписываете себе все заслуги, мой дорогой, — осадил его другой, холодный голос, который я, как раз, надеялась никогда не услышать, но все же была рада.

— Дориан? Вивьен? — я наконец опустила глаза от лепнины и замерла, наверняка глупо распахнув глаза.

— Неужели эта красавица — моя младшая сестра, суровый Инквизитор и гроза всего Тедаса? — это Фергюс. В ответ послышались смешки.

Практически в шаге от двери стояли мои братья с бокалами в руках. Рядом были Лелиана — не Верховная Жрица, а просто наша Лелиана, — и Джоселин, и маленькая Хильда Элеонора по-взрослому держала бокал с компотом.

Слева у окна замерла делегация Серых Стражей: Натаниэль, Андерс, Огрен и Сигрун, и даже Ренн, с которым я сдружилась за время своих редких приездов в Башню Бдения. Они выделялись на фоне других — выправкой, и формой в сине-стальную полоску, и грифоном на груди. И те, кого я никак не ожидала увидеть: Веланна, даже теперь презрительно кривящая тронутые скверной губы, и Архитектор в привычной маске. Рядом с ними замер Алистер, кажется, они что-то обсуждали с Натаниэлем, но повернулись ко входу, чтобы поприветствовать… меня? Чуть в стороне, возле стола, улыбался Блэкволл, то есть Том Ренье — никак не привыкну, что в Орден он вступил под своим настоящим именем. Тоже в форме, и она шла ему необычайно. Мимоходом отметила, что в глазах у Стража наконец поселилось спокойствие. А в руках — маленькая темноволосая женщина в привычно золотистом платье, которую уважали и слегка опасались все дипломаты этого мира.

У дальней стены прятались мои близнецы, Брайан и Дэррек. Они сняли доспехи и оставили где-то мечи, но все равно в них угадывалась привычка сражаться. Так же, как и в стоявшем рядом с ними мужчине — дядя Грегор невольно, явно по привычке, занял позицию между всеми имеющимися магами, внимательно наблюдая за ними.

В соседнем углу на диванчике сидели Мия и Розали Резерфорд, мои золовки, а на подлокотнике возле них — Оливер, мой племянник. Девушки чувствовали себя неуверенно, а вот мальчишка, наоборот, крутил головой, разглядывая остальных гостей. Мужчин семьи Резерфорд не было, видимо, они не смогли покинуть Денерим…

Рядом расположились Шартер, Нитка Хардинг, Дагна и Солона Амелл. На лице эльфийки застыла маска невозмутимости, а гномки и магичка живо обсуждали что-то, черкая на листочке, периодически дергая сурового тайного канцлера за рукав.

Сильно выделялись кунари. Кажется, мои глаза уже вылезли на лоб, но увидеть Аришока и немного загулявшего в чужих странах агента Бен-Хазрат в замке ферелденского дворянина было сродни чуду. За широкой спиной Железного Быка нерешительно переминались с ноги на ногу его наемники, а рядом замерли Дориан, как всегда одетый с иголочки в какие-то умопомрачительные бело-синие струящиеся одежды, и Мэйварис Тилани, самая скандальная магистресса Минратоуса. Возле них в кресле сидел магистр Красс, на мой взгляд ответивший привычной высокомерно приподнятой бровью и непривычной, почти незаметной улыбкой, а рядом с ним сидела заметно смущенная Кассандра.

Вивьен и здесь предпочла остаться в стороне от других групп и сидела напротив, через стол, с ленивым любопытством поглядывая на Искательницу.

В дальнем углу о чем-то шептались Варрик, Сэра и Коул — последнего я опознала только по шляпе. Рядом с ним присела Мариден со своей немного нездешней улыбкой и перебирала струны лютни. Там же оказались и Зевран с Фенрисом, оба загорелые и с улыбками на лице. Представить себе Зева с другим выражением я бы и не решилась, но улыбающийся Фенрис произвел на меня едва ли не более сокрушительное впечатление, чем Маркус. На ближайшем кресле развалилась Изабелла. Она тоже прислушивалась к этой беседе… или, скорее, небольшому заговору, судя по ехидной улыбке, покачивала ногой и иногда, словно бы случайно, задевала то одного эльфа, то другого.

Справа сбились в небольшую группу Хоук с Мерриль, Бетани с Себастьяном и Авелин с Донником. Три парочки оживленно что-то обсуждали, но на звук открывающейся двери повернулись, прерывая беседу.

Впрочем, как и все в зале.

— Chika, ну наконец-то! Я уж решил, что ты перетрусила и сбежала через окно.

— Было бы чего бояться, — автоматически ответила я Зеврану, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Пришлось приложить усилия, чтобы затолкать его обратно: в такой момент лить слезы было бы откровенно грешно, даже если это слезы радости.

— Точно, чего тебе бояться, босс, — насмешливо пробасил Бык, выразительно потирая руки. Те самые, которыми он легко, как пушинку, забросил меня на плечо пять лет назад и вытащил из-под ударов красных храмовников. С губ сорвался смешок. Затем еще один. И еще. И я рассмеялась:

— Как я рада вас всех видеть!

— Ну наконец-то, — улыбнулся Айдан, впихнул нам с Калленом по бокалу в руки и провозгласил: — С днем рождения, леди Инквизитор!

— С днем рождения! — поддержали нестройным хором остальные. Я снова засмеялась и пригубила вино, и поперхнулась после первого же глотка — Агреджио Павали, то самое, что всегда доставал Фенрис в Киркволле! Очередная “последняя бутылка” доехала аж до Ферелдена! Я бросила взгляд на беловолосого эльфа и наткнулась на усмешку. Он явно заметил мою реакцию и отсалютовал мне бокалом.

Я ошарашенно сделала еще один глоток и по привычке поискала стол со сладостями…

Он был. И рядом лежал знакомый бумажный пакет, в котором — я точно знала — лежали десяток шоколадных конфет и какая-нибудь ривейнская безделушка. И еще небольшая коробка, похожая на те, в которых Айдан присылал подарки. И еще одна. И… целый стол подарков.

Было много разговоров и смеха, я обнималась с каждым и с трудом удерживала слезы радости. После исчезновения Веры мое настроение так и не стабилизировалось, и я легко плакала и легко смеялась, но сегодня решила, что в этом доме слезам точно не место.

— Однажды, — шепот возле уха шевельнул волосы, и я расслабленно откинулась назад, зная, что сильные руки бывшего храмовника не позволят мне упасть. — Однажды расстроенная, потерявшая друга девушка сказала мне, что все друзья рано или поздно уходят. И мне захотелось тогда доказать, что настоящие друзья всегда рядом.

— И у тебя получилось, — шепнула я, благодарно потершись виском о его плечо.

— Леди Инквизитор? — возле нас остановился слуга, невзрачного вида мужчина из тех, чья внешность забывается сразу, как отведешь глаза.

— Да? — я смущенно отпрянула от мужа. Три года прошло с нашей тайной свадьбы, а я до сих пор смущалась прилюдного проявления чувств. Обычно Каллен тоже держался чуть отстраненно, но сегодня явно решил махнуть рукой на правила.

— Это вам, — слуга протянул мне небольшую коробочку и письмо. Едва я взяла их в руки, как мужчина ретировался, но я уже не обращала на него внимания.

“Da`len, жаль, что поздравить тебя я могу лишь таким образом. Хотелось бы мне остаться в числе тех, кого ты готова видеть всегда, но увы — жизнь поставила нас по разные стороны барьера. Иногда я скучаю по нашим беседам о Тени и духах… Впрочем, мы сами выбираем свой путь. Жаль лишь, что наши пути разошлись.”

Я перечитала письмо дважды, а подпись под ним — трижды:

“Uth falon, Solas. Bellasa telfalon, Fen`Harel⁽¹⁾.”

— Он здесь, — пораженно прошептала я, а затем подняла глаза на мужа. — Где тот слуга? Ты не видел, куда он пошел?!

Полчаса спустя стало понятно, что, как бы ни попал сюда тот незаметный мужчина, в замке его больше не было.

— Да сдался он тебе, Перчинка? — хмыкнул Варрик. Я по-прежнему прижимала к груди письмо и коробочку, и теперь протянула листок ему:

— Это был Солас, Варрик. Древний эльфийский бог пришел поздравить меня с днем рождения!

Меня пробило на смех, и я, хихикая, обессиленно повисла на плече Зеврана, который оказался ближе других. Он погладил меня по спине и лукаво спросил:

— А что подарил-то?

Я оторвалась от него и взглянула на коробочку. Открывать было немного страшно, но…

— Это Солас. Убивать противников таким образом не в его стиле…

Мантра помогла немного взять себя в руки, и я наконец сняла крышку. Внутри лежал золотой амулет тонкой работы, на длинной цепочке, с прозрачным камнем…

— Изящная вещица, — задумчиво прокомментировала Вивьен. — Кто бы мог подумать, что у этого отступника такой вкус.

— Вы даже не представляете, какой, — почти шепотом отозвалась я, протягивая руку, чтобы коснуться камня.

— Алиена! — Айдан, судя по всему, тоже узнал форму амулета. — Стоит ли тянуть руки к тому, в чем не уверена?

— Я уверена, — по губам сама собой расползлась улыбка. — Я почти вижу вокруг камня эту изящную вязь заклинаний. И ей не хватает толики… завершенности.

Легкое касание — и камень наполняется красным, а на пальце проступает алая капелька.

— Это… магия крови? — Дориан чуть отступает назад, и я выхватываю взглядом нахмуренные брови дяди Грегора. И честно отвечаю:

— Да. Та самая магия, при помощи которой храмовники создают филактерии магов. Только чуть более сложная. Это и есть... Древняя эльфийская филактерия, — я почти зачарованно смотрю на алеющий камень, и потом начинаю смеяться. — Не самое изящное признание, но поразительно искреннее…

— О чем ты? — хмурится Каллен, и я с улыбкой надеваю филактерию на шею. Она чуть холодит кожу и прячется под платье.

— Эта вещица нужна не для того, чтобы отыскивать беглых магов. Она захватывает душу умирающего, и настоящий мастер может потом спасти владельца филактерии. Почти воскресить. Красивое признание — я не хочу, чтобы ты умирала.

— Аль, — зовет Лелиана, и мне почему-то нравится ее неуверенный голос. Словно я снова стала десятилетней девочкой, которая ждет чудес за каждым поворотом судьбы. И сегодня судьба оправдывает это доверие. С подоконника моя рыжая подруга снимает потертую коричневую книгу с кожаной обложкой, и внезапно я понимаю, каким знаком она отмечена.

— Иссохшее древо, да? — я улыбаюсь, кажется, улыбка скоро перестанет вмещаться в комнату. Но на книгу демонстративно не смотрю, не порчу сюрприз. Лелиана все так же неуверенно отзывается:

— Да, — и голос ее похож на голос молоденькой церковной послушницы, которая вдруг отправилась спасать мир в компании с Серыми Стражами. Айдан начинает смеяться. Я наконец опускаю глаза, принимаю книгу и ловлю на лету ускользнувший из-под обложки листок. Шесть слов. Двадцать восемь букв. “Учить всему, на что сама способна”. Я говорила, что улыбка перестает вмещаться в комнату? Ерунда, я улыбаюсь так, что видит, кажется, весь мир. Лелиана хмурится: — Что это?

— “Учить всему, на что сама способна”, — вслух читаю я. — Это обещала мне Морриган пятнадцать лет назад, на берегу озера Каленхад, когда я, злющая и заплаканная после ссоры с Айданом, ночью прибежала к ней в шатер. Просила научить меня оборотничеству.

— Это ведь ее гримуар? — Айдан тоже явно узнает книгу.

Присаживаюсь на ближайший стул, чтобы посмотреть, что написано в книге. Каллен улыбается:

— Теперь тебя поздравили все твои друзья?

Я открываю рот, чтобы согласиться, и тут перед носом проскакивает изумрудная вспышка, и мне на колени падает странно-знакомый узкий ошейник из потертой кожи с едва различимым узором. В пряжке застрял клочок рыжей шерсти и два кудрявых волоска, черный и белый; сама пряжка отблескивает золотистым светом. Можно счесть, что это отсвет свечей, но я-то знаю… Стоит застегнуть ошейник на своем запястье, как шепот через Завесу становится чуть громче, и, кажется, я различаю знакомые голоса…

И снова начинаю смеяться.

1) Всегда твой друг, Солас. Вечный твой враг, Фен`Харел

Вернуться к тексту