Я - Вальбурга Блэк (джен)

На чествование нового лорда Блэк собрались представители всех виднейших родов Британии. Хотя ритуал принятия титула состоялся действительно 31 октября, сам приём проходил в пятницу 4 ноября, но по традиции именовался Самайновским.

"Новый лорд — новые правила", ‒ думала я, наблюдая, как отец общается с представителями сильных иностранных родов. Один из них выделялся сдержанной мощью, и, когда пришла пора танцев, я спросила Альфарда про незнакомца.

‒ Это Сергей Долохов, отец твоего нового однокурсника.

‒ Отец начал с ним общаться после того случая? ‒ спросила я, намекая на бой возле "Госпиталя подкидышей".

‒ Да. Мы тогда обменялись кое-какими сведениями.

Я поглядывала на заинтересовавшего меня русского, отметив то неожиданное уважение, с которым он поклонился бабушке Эфрусине. Отложив в памяти эту деталь, я спросила у брата:

‒ Ты знаешь подробности столкновения тёти Дореи с гриндевальдовцами?

‒ Тебя, очевидно, интересует, как Карлусу Поттеру удалось ранить Гриндевальда? ‒ усмехнувшись, спросил Альфард.

‒ Да, ‒ прямо ответила я.

‒ Всю Европу интересует. Только Поттеры умело делают невинный вид, уверяя, что сами удивлены: мол, не ожидали, что хвалёный немец — середнячок по силам.

‒ Тётя Дорея, наверно, в бешенстве, ‒ сказала я, наблюдая, как светские дамы крутятся вокруг пока ещё не женатого Карлуса.

‒ Её сдерживает безукоризненное поведение жениха и недавно проведённая помолвка. Больше достаётся Флимонту Поттеру. Хоть он из побочной ветви, его завалили предложениями породниться.

На следующий танец неожиданно записался Орион.

‒ Благодарю, кузина, ‒ начал он разговор. ‒ Мне не пристало вызывать на дуэль девушек за всего лишь проявленный интерес. Хотя ты и не знала о моих... затруднениях и защищала свою честь, всё равно прими благодарность.

‒ Поясни свои слова, кузен, очевидно, я не в курсе всей ситуации.

Оказалось, что Орион действительно повзрослел, а случай с Селией Бёрк выработал у него иммунитет к поведению "дамы в беде". Аполлин Клари опрометчиво решила разыграть с ним эту карту, потом тщетно опробовала свои чары на Мальсибере, а раздражение захотела выместить на мне. После дуэли Цветочное Трио утихло и было на грани распада: Клари злилась, хотя и не смела меня задевать, Лабом всячески демонстрировала дружелюбие, а Шуазёль разрывалась между ними.

‒ Скажи, кузен, ‒ словно невзначай спросила я, ‒ не кажется ли тебе мисс Лабом наиболее благоразумной из французского трио?

‒ Согласен, кузина, ‒ вроде бы равнодушно ответил Орион. — Мы пересекались на паре занятий, и я отметил её светлый ум.

«И неоспоримую привлекательность», ‒ подумала я, примечая легчайший румянец на лице Блэка. Теперь суть интриги мне стала более понятной, как и глупость Аполлин Клари. Очевидно, выбирая самых знатных и богатых англичан, она понадеялась на природные чары. И в её хорошенькую головку даже не приходила мысль, что с ними справляется вовсе не истинная любовь, а ментальная защита, коей обязаны владеть все наследники (если хотят таковыми оставаться). Но даже не будь защиты, ни Блэк, ни Мальсибер не женились бы на ней.

Сегодня звёзды сошлись таким образом, что во время танцев всем хотелось поговорить о чём-то серьёзном. И следующим стал Абраксас Малфой.

‒ Оставь Дамблдора мне, ‒ без экивоков сказал он, ловким разворотом выводя нашу пару из внешнего круга вальсирующих во внутренний.

‒ Я вполне довольна результатом последней встречи… с профессором. У Гонта к нему счёт длинней, ‒ невозмутимо ответила я. — Ты должен договариваться с ним, а не со мной.

Малфой отрывисто кивнул, и мы продолжили танцевать молча.

Я понимала, почему Абраксас завёл этот разговор.

Дамблдор явно не простил нам с Гонтом случившееся в Хогвартс-экспрессе. Постоянные придирки на занятиях и подчёркнуто-холодное отношение, очевидно, должны были нас задеть и заставить потерять концентрацию. Ни я, ни Гонт на это детское поведение не реагировали, совершенно не собираясь тратить и так драгоценное личное время на отработки. Но и спускать подобное с рук тоже не хотелось.

Узнав расписание работы факультативов, мы с Гонтом пришли на заседание «Клуба фениксов». Дамблдор был явно недоволен нашим присутствием, но и выгнать не мог: как старосты, мы имели право посещать любые внеурочные занятия.

Ярко-красное и блестяще-золотое убранство комнаты, очевидно, должно было имитировать интерьер гостиной Гриффиндора. Но по ошарашенным взглядам некоторых учеников мы догадались, что у них оформление факультета не так…вырвиглазно. Не менее пафосной была и тема собрания — «Необходимость реформ в магическом мире». Поводом для обсуждения стала статья в «Магическом вестнике», посвящённая необходимости правильного регулирования популяций магических существ.

‒ Поясните, профессор, ‒ сказал Гонт, когда Дамблдор разрешил высказаться. ‒ Что вам кажется неправильным в этой статье?

‒ Мистер Гонт, здесь между строк читается ксенофобия. Разве только волшебники имеют право на существование? Их популяцию кто будет контролировать?

‒ Здесь обсуждается случай с Валлийским заповедником. Хозяева отказались переносить его в магический мир, поэтому два вида прирученных драконов на грани уничтожения. Им слишком тесно в пространственной складке и не хватает магии для откладывания яиц.

‒ Здесь не только о драконах! В статье и оборотни, и русалки, и вампиры именуются существами!

‒ Они сами предпочитают так называться, подчёркивая своё отличие от людей, ‒ удивлённо сказала я. — В это слово не вкладывается оскорбительное значение.

‒ Может, вы их и равными себе признаете, мисс Блэк? — ядовито усмехнулся профессор. — Как и вейл?

‒ Поясните суть вопроса. Равными в чём? В магической силе? В некоторых областях магии волшебнику бесполезно соревноваться с вампирами. В физической? Есть, конечно, ряд эликсиров, дающих магу силу вампира или оборотня, но я бы не рекомендовала их употреблять на постоянной основе. Может, под водой некоторые маги сражаются лучше, чем русалки, но долго находиться там не могут. Да и не нашли мы общего языка с морскими тварями, в отличие от них. Если же говорить о регулировании популяции, речь идёт о соблюдении пактов, заключённых с этими существами.

‒ А вейлы? — с горящими глазами спросил какой-то гриффиндорец, явный поклонник Клари.

‒ У них особенная магия, неподвластная волшебникам.

‒ Магия огня? ‒ усмехнулся Дамблдор. — Вы сейчас напрасно вводите всех в заблуждение, сами прекрасно владея огненными чарами.

‒ Я ничего не сказала о магии огня, ‒ спокойно парировала я. — С кем бы вейла ни вступала в брак: с волшебником, с магглом или сквибом, у неё всегда рождается вейла. И если бы маги действительно были ксенофобами, всех вейл давно бы потрошили учёные в поисках ответа на наш больной вопрос: как добиться стопроцентного рождения мага в семье.

‒ Тогда почему Клари говорит, что британские снобы воротят от неё нос? ‒ спросил гриффиндорец.

‒ Мистер?..

‒ Моя фамилия Паркер, Сэм Паркер.

‒ Мистер Паркер, мисс Клари либо намеренно вводит вас в заблуждение, либо сама пребывает в незнании. Она совершенно напрасно пробует свои чары на наследниках старых родов. Эти господа не женятся на ней, и вовсе не из ксенофобии, как вы могли бы подумать. Что я только что сказала о магии вейл?

‒ От них всегда рождаются вейлы.

‒ Верно. Вейлы, которые не наследуют отцовскую магию. Девочки. Тогда как в большинстве родов наследником может быть только мужчина.

‒ Разве это справедливо, мисс Блэк? — спросил Дамблдор. — Возможно, вы были бы отличной наследницей, но у вас нет прав. Дискриминация по половому признаку, как сказали бы магглы.

‒ Разве у самих магглов её нет? Впрочем, суть не в этом. Женщина вполне может остаться в своём роде. Не все, правда, согласятся на ряд условий для этого, но выбор-то есть. А наследие… Становиться наследником или нет — каждый решает для себя. Здесь хватает своих сложностей. Мы маги, мистер Дамблдор, а не магглы.

‒ Значит, вы считаете, что в магическом мире дискриминации нет?

‒ Министр Магии — женщина, в Визенгамоте и других властных структурах много дам из разных родов, так что сами ответьте на ваш вопрос.

‒ А как же магглорождённые и полукровки? ‒ торжествующе спросил профессор.

‒ Всё зависит от них: готовы ли они играть по правилам магического мира, ‒ вступил в разговор Гонт. ‒ Готовы ли они на трудности бытия мага или им проще остаться магглами с палочками.

‒ И что вы предлагаете? Вышвыривать тех, кто не желает подчиняться, из магического мира?

‒ Мистер Дамблдор, ‒ сказала я, не давая оппоненту возможности давить на эмоции. — Сколько сейчас магглорождённых в Хогвартсе?

Опешивший профессор замолчал.

‒ Я поинтересовалась в Отделе образования. Официально сейчас в Хогвартсе семеро магглорождённых на разных курсах и факультетах. Четыре человека сомнительного происхождения. Двенадцать полукровок. Итого двадцать три человека. И триста восемнадцать чистокровных.

‒ И все они из старых родов? Богачи? — наивно спросил Паркер.

‒ Нет, конечно. По делению Министерства чистокровным считается тот, у кого оба родителя маги, полукровкой — тот, у кого один родитель маг или магическое существо, а второй сквиб или маггл, магглорождённым — тот, у кого родители оба магглы или сквибы.

‒ А если сквиб из старого рода? — задумчиво спросила светловолосая девочка в форме Равенкло.

‒ Мисс?..

‒ Персефона Лавгуд.

‒ Это зависит от рода и отношений с родными, мисс Лавгуд. Некоторые сквибы рождаются с непереносимостью магии и вынуждены жить в маггловском мире.

‒ Или родные выбрасывают их в этот мир, ‒ поджав губы, сказал Дамблдор.

‒ Я не утверждала, что все маги — достойные люди. Мошенников, воров, подлецов хватает везде. Человеческая природа не зависит от наличия магии.

‒ Это выбор самого человека: идти по лёгкому пути или не бояться трудностей, ‒ глядя на Дамблдора и словно на что-то намекая, сказал Гонт.

‒ Я не буду утверждать, что наш мир идеален, впрочем, не идеален и мир магглов, ‒ я решила вернуть разговор в прежнее русло. — И проблем разного рода хватает как здесь, так и там. Однако попытка урезать, например, программу, чтобы магглорождённым училось легче, или разрешить им занимать должности в Министерстве без должной подготовки — это кажется мне тем самым лёгким, неправильным путём. Сделать удобнее для двадцати трёх в ущерб трёмстам восемнадцати? Как, по-вашему, это дискриминация, профессор?

‒ Это демагогия, мисс Блэк. Значит, надо задвинуть магглорождённых в угол, пусть корм для свиней разносят или подавальщиками в трактире работают.

‒ Разве я сказала что-то подобное? — удивилась я. — Вы думаете, если без образования и понимания магии пустить магглорождённых решать проблемы нашего общества, это будет верно?

‒ Самым верным мне видится ассимиляция, полноценное вливание в мир. И понимание, что они попали не в сказку с добрыми феями, ‒ жёстко сказал Гонт.

‒ Почему? Это же мир магии? — спросил Паркер.

‒ И в нашем мире что-то не берётся ниоткуда, а зарабатывается трудом и талантом, ‒ ответил Гонт.

‒ Разве в мире магглов есть люди, готовые просто так оплатить вам обучение в престижном колледже? ‒ спросила я. — Или дарить вам крупные суммы денег? Или решать ваши проблемы? Есть, мистер Паркер?

Мальчишка растерянно покачал головой.

‒ Отчего же? У магглов есть миллиардеры и миллионеры. Что им стоит потратить сто галеонов…

‒ Фунтов, ‒ поправил Гонт.

‒ Фунтов на вас, мистер Паркер?

‒ Бедняков много, мисс Блэк, ‒ рассудительно ответил гриффиндорец. — Да и дармовые деньги впрок не пойдут: мои предки их пропьют, например.

‒ И дармовая магия тоже не принесёт добра. У вас прекрасная возможность, ‒ сказала я. — Учитесь, ищите своё место. Если же мир магглов останется для вас ближе, вы в него можете вернуться.

‒ Разве можно? — удивлённо спросил кудрявый хаффлпаффовец.

‒ Пять курсов Хогвартса обязательны, диплом действителен и для магглов. Конечно, в Оксфорд с ним вы не попадёте, но учиться дальше сможете, ‒ объяснил Гонт. — И в Министерстве надо будет дать магическую клятву о соблюдении Статуса секретности.

‒ Довольно, мы ушли от темы разговора, ‒ сквозь приторную улыбку Дамблдора сквозило неодобрение. — О, нас посетил Фоукс! Ты споёшь нам?

Прекрасная светящаяся птица возникла перед нами во вспышке. Мы с Гонтом рефлекторно выхватили палочки.

‒ Фоукс — прекрасное создание света, ‒ укоризненно сказал Дамблдор. — Он не причинит вреда детям.

Рядом с профессором находился постамент с высокой перекладиной, но феникс не торопился на свой насест. Взмахнув крыльями, он оказался рядом. Смутный образ возник передо мной. Мрак, темница, боль…

Выполнив сложный росчерк, я чётко произнесла:

‒ Revelare occultatum*!

Медленно на зависшем в воздухе фениксе проступили очертания чернёного ошейника и ледяных цепей, опутавших крылья.

‒ Мисс Блэк, как вы смеете!

‒ Бедный, как ты летаешь с этим, ‒ сочувственно сказала я, и феникс жалобно пропел в ответ. — Потерпи, сейчас…Vincula liberanture*!

С громким треском лопнул ошейник, цепи осыпались мелкой крошкой. Феникс воспарил к потолку и исчез с радостной песней. Птицы давно уже не было видно, а ликующая песня всё разносилась по Хогвартсу.

‒ Забавное отношение к свободе магических существ, профессор, ‒ сказала я, когда все очнулись. — Или хорошего у вас заслуживают лишь избранные?

Мы с Гонтом поднялись и пошли к двери, не дожидаясь ответа. За нами потянулись остальные члены клуба.

Ошеломлённый и разозлённый Дамблдор остался один.

* Скрытое, проявись!

** Освобождаю от уз!