Неправильно... или - 7? Мир, дружба, мутанты. (джен)

— Рин… — кто-то мягко потряс нас за плечо.

— Вам какую именно? — уточнила Арэйн, не прекращая работу над систематизацией некоторых процессов в нашем теле. То, что им с Айрин пришлось слушать мой рев полночи почти из-за того, что едва не произошло с Хантером, навело Шеллад на мысль о том, что надо давать всем нам возможность изолироваться друг от друга полностью. Именно поэтому она взяла традиционный «рабочий кабинет» в подсознании Айрин и принялась делать точно такие же для нас, перед этим сообщив, чтобы я не думала мешать и отвлекать.

Айрин вчера досталось, так что она спала беспробудным сном человека, который за неполные сутки побывал в трех масштабных заварушках, едва не потерял друга и помирил двух других друзей.

— Айрин, — мгновенно сориентировался Хантер над нами.

— Пошел нахуй, — сонно пробормотала вышеупомянутая особа, и не думая брать контроль над телом.

— Подъем, — кто-то тряхнул нас за шиворот. — Иначе останешься без завтрака.

— Нахуй — это туда, — рука нашего общего тела махнула в примерном направлении, куда следовало идти жестко трясущему нас человеку.

Кто-то над нами поперхнулся воздухом, судя по всему — Мельник. И явно предложил нам сходить на разведку, но ответа, закономерно, не получил. Но вместо того, чтобы оставить нас в покое эти двое продолжили свое черное дело. Прежде, чем Айрин успела звездануть наугад кому-нибудь ногой, я со вздохом приняла управление, открыла глаза, и осторожно уточнила:

— Может, я вам подойду?

Ну а что еще было делать? Арэйн своим вымораживающим отношением к окружающим за час-другой нахождения в одной комнате с другим человеком спровоцирует его на конфликт. Не любит она людей. Мне тоже как-то не по себе от незнакомых, но все-таки поспокойней буду…

— Подойдет? — уточнил у Мельника Хантер.

— А кто это?

— Третья. Кэтрин.

— Главное, чтобы не первая, — вздохнул полковник. — Одевайся, пойдем.

Я кивнула и пальцем указала на ботинки. Те сами оделись мне на ноги и зашнуровывались уже на ходу. Ну, на каком ходу… Я завязала привычные два хвоста, которые растрепались, пока телом рулила Айрин, одернула рукава свитера и надела куртку.

Мельник посмотрел на меня, на мои ноги, потом мотнул головой, мол, на выход. Идти предстояло через довольно плотную толпу слегка поддатого народа. Желающих облапать меня не нашлось — вид здорового дядьки с квадратными плечами, идущего на шаг впереди меня и обвешанного оружием, как новогодняя елка гирляндами, заставлял народ держать руки строго в карманах.

Спрашивать, куда мы идем, я не стала: надо будет, скажет. А не скажет — значит, не надо оно мне. Возле застроенной части станции Мельник сказал мне подождать, а сам исчез в лабиринте дощато-фанерно-шиферных комнатенок. Я послушно встала, где сказали, и принялась ждать, заодно осматриваясь вокруг. Надо сказать, местные строили хоть и криво-косо на вид, но вполне толково. Устройство жизни на ВДНХ мне чем-то напомнило поселение вампиров в депо Мерешти. Свободного пространства было очень немного, но и оно использовалось на все сто. Хотя и проходы тоже есть. Пусть и узенькие, что даже двум людям мелкой комплекции практически не разойтись, но есть.

«Куда мы идем?» — уточнила Айрин.

«На поверхность, судя по всему», — ответила ей я. В туннелях делать было нечего, да и не пошли бы мы неполным составом, в смысле — без Хантера, Юны и Хомяка.

Не прошло и пяти минут, как появился Мельник.

— Жуй, пока идем, — в руки мне впихнули довольно большой пирог из грибной муки с начинкой из свинины. Теплый еще. Облизнувшись, я принялась за трапезу, как и сказал Мельник, на ходу.

— Держи на всякий случай, — сталкер пихнул мне в руки ВСВ. — Умеешь стрелять?

— Да. У нас у всех идентичные умения, разве что предпочтения разные, — я закрепила винтовку за спиной, каким-то чудом при этом не уронив наполовину съеденный пирог. Пока мы не ушли со станции, оружием лучше не размахивать.

— Куда пошла? А патроны?

Отвечать с набитым ртом было сложновато, поэтому я сунула руку в карман куртки и цапанула два рожка. Продемонстрировала их полковнику, после чего засунула обратно.

— Точно хватит?

— Около трехста штук. Это если не считать деньги. Еще есть штук сто к дробовику, около двух сотен тех шариков, которыми вы из «Рельсы» и пневматической штуки стреляете, для револьвера около сотни, потом еще болты — я у Хана видела арбалет, их точно можно в качестве оружия использовать, хотя мне пока что такого оружия не попадалось, но я соберу на досуге… — вытерев руки об себя и нарвавшись на негодующий вопль Арэйн из подсознания, я пришла к выводу, что пироги тут вкусные и надо будет узнать у местных рецептик. А то на паек нас, конечно, посадят, но иногда душе и желудку хочется праздничного разнообразия.

— Я так понимаю, ты — олицетворение хомячьих инстинктов всей вашей троицы.

— Как-то так. Ну, я ведь выросла в постапокалиптическом мире, у нас считалось хорошим тоном вломиться на базу рейдеров или работорговцев, перебить всех, раздеть, сгрести все, что не приколочено, а то, что приколочено — отодрать и сгрести, ну а потом трупы куда-нибудь на солнышко, чтобы кротокрысы или яо-гаи учуяли. Пока мотаемся в ближайший город сбывать все барахло, как раз приманиваются зверюги, так что можно вернуться на то же место и хорошенько поохотиться, а это мясо, шкуры, зубы и клыки для оружия. Что вы смеетесь? Знаете, какая из лапы Когтя Смерти зашибатая перчатка с когтями может получиться? Человека в кожаной броне проткнуть насквозь можно — главное, закрепить так, чтобы руку себе не сломать.

Я замолчала, потому что мы подошли к гермоворотам, которые сторожили несколько бойцов. Позиция стандартная: двое с автоматами наизготовку, третий — на пулемете, еще двое на всякий случай в дальнем конце комнаты.

Надев противогазы (маскировка — наше все) мы с полковником дождались, пока откроются ворота для того, чтобы закрыться за нашими спинами. После чего продолжила:

— Боевой опыт Арэйн ограничивается службой в Сопротивлении на далекой планете Армени в мире Д-Сигма 415. Ресурсы у организации были и немалые, так что ей не приходилось заниматься матчастью. Айрин служила в Спецкорпусе, потом — на Базе. В первом случае — все самое лучшее вооружение без лишнего напряга, во-втором — масса ограничений, которые обойти проще, чем два пальца об асфальт. Мне же пришлось заниматься совсем другой деятельностью. Я частично — наемник, частично — мародер, отчасти — логист, которому надо было самому следить за тем, чтобы в организации со всем был порядок.

— Что за организация? Кстати, ты болтать-то болтай, но смотри по сторонам, чтобы никого не было.

— Вы ведь тоже чувствуете, когда кто-то есть, так что сами не забывайте периодически прислушиваться к интуиции, — фыркнула я, стягивая с головы эту чертову кастрюлю. Мельник помедлил, но последовал моему примеру. Глубоко вздохнул, словно боясь, что минута-другая — и начнет задыхаться, как другие люди. Понял, что этого не происходит и принялся осматриваться по сторонам.

Темный вестибюль, ни следа мутантов, да и людей на расстоянии моего внутреннего «радара» ровно ноль.

— Теперь смотри. Я связался с Полисом и с нашими в бункере. План такой: сейчас быстро находим предметы вот из этого списка, — достав из кармана блокнот, сталкер протянул его мне, открывая на нужной странице. — А вечером я отправляюсь к монорельсу. Артем и Анна собираются остаться здесь, чтобы проконтролировать ситуацию с последствиями воздействия Черных, Хантер отправляется со мной. Чем твоя компания заниматься будет?

Я нахмурилась. Честно говоря — больше всего хотелось, как и Айрин, рвануть к Чертановской. С другой стороны — Арэйн сказала, что в том бункере может быть много какой-нибудь дряни и лучше бы нам все проконтролировать. А Чертановская… Чертановская подождет. На «Севастопольской» не пятилетние дети сидят: раз уж они двадцать лет отбиваются от мутантов и вполне успешно (раз уж станция до сих пор стоит), то пара-тройка дней в их ситуации погоды не сделает.

— Полагаю, что будет лучше, если мы втроем отправимся с вами. Кстати, я знаю, где вот это все достать. Я даже карту начала рисовать, чтобы сталкерам местным ее оставить. Ну, в смысле, собиралась пройтись по окресностям и поднять завалы, где это можно сделать, чтобы они уже сами потом ходили и выносили припасы.

— И откуда у тебя эта информация?

— А, это просто. Мы когда по призрачному миру с Артемом бродили, успели полазать и заметить, где что было на момент ядерного удара. Конечно, местные и сами много чего знают, но, допустим, про склад нелегального оружия или крупную закладку наркоты им вряд ли кто-то бы сообщил. В принципе, я при желании могу телепатически считывать информацию с окружающей обстановки.

— Я не собираюсь тебя заставлять делать что-то подобное. Если укажешь, где вот это все можно найти — хорошо. Если не укажешь — ничего страшного, разберемся без твоей телепатии.

— Айрин не любит считывать информацию. А мне это нравится. Только представляете, я — единственный человек, который может увидеть правду о том, что было давным давно. В моем родном мире очень много заброшенных мест, где сохранились телепатические отпечатки двухсотлетней давности. Было интересно знать, что было с миром до того, как упали бомбы. Так странно и страшно. Однажды мы с Мэтом нашли в одном районе дом. Там жила семья. Обычная, такая, как моя и многие наши в убежище. Мама и два ребенка. У них был робот-нянька. У меня получилось его включить, и он пошел читать сказку детям, а потом отправился в бакалею. Так мы узнали, где там был магазин. Знаете, это хоть и страшно, но тоже история. Мне всегда было интересно, почему тогда все вели себя по-разному. Кто-то пытался спасти других. Я видела, как злой дядька, который всегда ругал мальчишку из квартиры напротив, схватил его в охапку и успел засунуть в портативное укрытие за несколько секунд до того, как все вокруг умерли. Почему? Ведь он же злой. А еще были приличные и очень вежливые люди, но когда там, вдалеке, показались грибы, они словно обезумели. Кинулись бежать куда-то отпихивая всех локтями, сваливая на землю других людей. Они не понимали, что от этого не убежать. А парень и девушка сидели на лавочке, улыбнулись, глядя на ядерный гриб вдалеке и не понимали, почему все вокруг бегут, ведь рано или поздно мы все равно умрем. Они так и остались сидеть на той лавочке, обнявшись. Двести лет прошло, а они так и сидели, представляете? Вместе…

— Замолчи и займись делом, — зло произнес сталкер, выхватывая у меня из рук блокнот и первым отправляясь в сторону первого указанного мной здания.

— Простите, — тихо вздохнула я. — Я не хотела сделать вам больно. Иногда я забываю, что там, в моем мире, ядерный апокалипсис — это лишь история. Страшная, но случившаяся очень давно, а у вас все было… Извините.

Вздохнув, я покрепче перехватила винтовку.

— Ты ни в чем не виновата, — тихо выдохнул сталкер. — Я понимаю, что у тебя проблемы с социальной адаптацией примерно такие же, как и у Артема, даже в чем-то похуже. Поэтому не сержусь. Если ты хочешь помогать с этой своей телепатией, то я буду рад. Но не надо про то, что в тот день произошло, ладно? Я не хочу этого знать — мне достаточно своих собственных воспоминаний.

— Хорошо. Я больше не буду. Мир? — я протянула ладонь вперед, готовясь в любой момент ее отдернуть и отпрыгнуть назад. Мало ли что.

Сталкер обернулся, посмотрел на меня сверху вниз, потом улыбнулся и пожал мою руку.

— Пойдем. Давай по списку.

— Может, лучше, начнем от дальнего края, а потом ближе продвинемся? Меньше тащить, да и вообще…

— Соображаешь, — чуть усмехнувшись, Мельник махнул рукой в сторону высотного дома. — Оттуда начинаем?

Я кивнула и первой устремилась к нужному дому, прыгая по схватившейся льдом дороге. Пару раз наебнулась, один раз меня вытащили за ноги из ближайшего сугроба, и лишь по прошествии двадцати минут Мельник начал что-то подозревать.

— Почему тут нет мутантов? Не нравится мне это.

— А, точно. Забыла сказать. Их призраки отогнали, ну, которые наши. Их Айрин попросила, если смогут, помогать нашим, ну и тем, кто со Спарты.

— А теперь внятно и подробно, — сталкер поежился, словно почувствовал тысячи взглядов, устремленных на нас из разрушенных окон.

— Ага, точно. Короче, вы когда попрощались, помните, что она призракам сказала? Ну, что типа это и их мир тоже, а значит — будет логично, если они помогут тем, кто этот мир пытается спасти. Ну вот, они согласились. Ну, будут, если что, мутантов гонять, если сталкеры не справляются, или, там, могут дать информацию интересную по схронам, где что лежит… Только надо очень осторожно быть: призраки — они как люди, очень разные бывают. Самые сильные и, чаще всего, дружелюбные — это такие, кто не боялся смерти и осознавал момент ее наступления. Они понимают, что с ними произошло и хотят пойти дальше, но сетка им мешает. Они очень умные и хотят помочь нам. А вот те, кто не осознал момент смерти, или же знал, что умирает, но очень боялся в тот момент — те тащат к себе живых людей. Первые — не понимают, что умерли. Чувствуют одиночество, хотят, чтобы рядом с ними кто-то был, но таких, как они, при этом не видят. Вторые — злые, очень злые. Они… Они знают, что делают очень плохую вещь, но все равно делают. Они знают, что Мироздание не приготовило им ничего хорошего, поэтому… Они могут убить даже таких, как я, если их будет слишком много.

— Но, я так понимаю, что тех, кто на нашей стороне, как раз-таки очень мало.

— Как и хороших людей. Но их больше, чем вы думаете. Просто их очень редко видно. А еще — Айрин вчера узнала у Сухого, что есть места, где был нарисован странный символ, который… Ну, в общем, мы на девяносто процентов уверены, что тот, кто натравил призраков на нас в прошлый раз, использовал именно эти символы, чтобы контролировать их.

— Значит, если мы найдем эти символы и, например, сотрем, то…

— Ритуал необратим, — я покачала головой. — Единственный способ избавиться от таких призраков — указать им на того, кто ими управляет. Если они его увидят, то бросятся и растерзают, как было с тем ублюдком, который преследовал нас. Айрин об этом не знала, сделала все на интуиции. Это потом призраки ей рассказали, как избавляться от кукловодов этих. Ну а потом она увидела символ и кусочки мозаики встали на свои места. Хорошие новости — дружелюбные призраки самые сильные, а значит — могут контролировать призраков послабей. Вот только надо знать места, где они есть. Рядом со станциями точно безопасно: там на момент взрывов было очень много людей, которые спасали других вместо себя. Кто-то стучался в квартиры и говорил, что надо бежать в метро, а потом сам бежал дальше, не боясь, что умрет. Кто-то был из ваших, из военных, кто сдерживал толпу, когда опускали гермоворота за их спинами. В Метро ведь не могли попасть абсолютно все желающие и когда стало слишком много людей, то… Те, кто остался снаружи, остались верны своему долгу и после смерти. Часть призраков появилась тоже после войны. Сталкеры, которые прикрывали отход своих друзей. Те, кто действовал по принципу «я умру, но и мутантам не жить». Теперь я знаю, почему вы хватаетесь за гранаты, если вас тащат упыри. Граната — это быстро и почти не больно. Не так больно, как если… Простите, я опять не то что-то говорю, — я вздохнула и сжала руку в кулак, глядя в сторону.

— Вроде пришли, — сталкер явно предпочел игнорировать мою неуместную болтовню и извинения, которые, наверное, были такими же неуместными.

Я посмотрела на завалы бетонных блоков.

— Отойдите подальше — не хочу случайно вас задеть.

Сталкер послушно выполняет указание, позволяя мне заняться любимым делом, то бишь разрушением уже разрушенного. Расчищать завалы мне приходилось часто. Можно сказать, именно расчистка завалов обеспечивала мне большую часть моего дохода. Например, та же база Национальной Гвардии была похоронена в грудах металла и бетона. Если бы не это — давно бы все там разворовали. Но упс — не было у моих соотечественников крутой техники, способной расчистить двухсотлетний спрессованный мусор, так что множество свежего и чуть ли не пахнущего краской оружия дождалось именно меня. Так и здесь. Первый этаж и подвал были нелегальной авторемонтной мастерской. А это и инструменты, и всякая полезная мелочевка, и куча составов, в том числе и смазка для движущих частей механизмов, которая нужна была народу с ВДНХ.

— Можно идти. Перекрытия целые, только вход был завален, так что внутри безопасно.

Автомастерскую мы обчищаем без проблем. После этого перемещаемся к тайнику наркоторговцев и забираем наркоту. Следом — аптека. Засовывая в сумку очередную упаковку бинтов, я прыснула.

— Что смешного? — Мельник, занимающийся тем же самым через два стеллажа от меня, выглянул посмотреть на причину моего веселья.

— Мы напоминаем мне домочадцев, которых выставили в магазин со списком в руке, чтобы делом занялись, а не под ногами путались.

Глянув на блокнот, который был закреплен у него на поясе, Мельник улыбнулся.

— Что-то такое есть. Идем дальше?

— Ага! — я забросила последнюю упаковку аспирина в ставший тяжелым рюкзак и, просунув руки в лямки, попрыгала немного, чтобы утряслось тщательно складированное добро. После чего махнула рукой в сторону большого словно бы холма. На самом деле это — не холм, а одноэтажное здание. Ну, магазинчик типа. Внутри чувствуется пустота, а значит — под завалом помещение, в котором наверняка что-то, да есть.

В метро выращивали грибы и свиней, но, понятное дело, полноценного питания это дело не заменяло. А на ВДНХ люди, которых желательно кормить чем-то нормальным после случившегося. Так что Мельник логично решил, что станции надо помочь. Потому что война с Черными сильно так потрепала население станции и там сейчас, фактически, боеспособных людей было не более двух десятков. Этого было достаточно для минимальной защиты станции от мутантов, или же вдруг от каких-то врагов, если они появятся, но маловато для осуществления вылазок на поверхность. Даже если взять во внимание, что призраки сдержали слово, данное Айрин, и решили помочь живым, то… Кроме дружелюбных призраков и мутантов, которых призраки отгоняют, есть еще масса опасностей: устойчивые к призракам мутанты (есть тут и такие, со слов Хантера), всякие аномалии неизвестного происхождения (то есть, если шаровые молнии могут быть сгенерированы какими-то сущностями, то есть еще вещи, природа которых пока что невыяснена)… Люди, опять же — эти твари пострашней некоторых мутантов будут…

— Тут ты права, — отозвался Мельник.

— А? — только что я поняла, что последние пару минут по привычке думаю вслух.

— Говорю, люди пострашней мутантов будут. Особенно такие, кто со свастикой. Это словно крест, но…

— Я знаю, кто такие рейховцы. Мы ведь через их станции с Артемом пробирались, забыли?

— Вот видишь такого на поверхности — пали первой. Ребята из ордена уже попадали не раз в передряги из-за того, что вовремя оружие не достали. Данила, вон, год назад еле живым вернулся. Один из всей группы. Хотя… Учитывая, что ты у нас пули на лету останавливаешь — тебе, наверное, нестрашно будет, даже если в упор пристрелить попытаются.

— Ничего себе… Так, вроде, Орден в нейтралитете со всеми этими группировками… Или я опять чего-то не понимаю? Осторожно!

Я схватила сталкера за руку до того, как он наступил не туда, куда нужно.

— В чем дело?

— Не знаю, — вздохнула я. — Но лучше обойдем у стенки…

Мельник лишь хмыкнул, но предпочел не возражать. Мы направились к дальней части помещения там, где требовала моя интуиция. Не прошло и двадцати секунд, как откуда-то справа прогремел взрыв. Непонятно, почему именно, но мой защитный барьер не сработал, верней — просто не активировался, так что нас с Мельником хорошенько впечатало в стену и, вдобавок — здорово завалило штукатуркой, какими-то запчастями, хламом…

— Бля, это что вообще было? — выдохнула я, пытаясь откашляться от бетонной пыли, забившей рот и нос.

— Баллон какой-то взорвался, — проинформировал меня Мельник. — Спасибо твоей интуиции.

— Ага, ага, а еще — тому, что вы все-таки отличаетесь от большинства военных. Десять из десяти меня бы послали в такой ситуации и направились бы, как и планировали, по центру помещения.

— Ну, знаешь, я за двадцать лет жизни в метро уже в стольких переделках с тем же Хантером побывал, что предпочитаю теперь прислушаться к тому, что другие бредом считают. Лучше сделать несколько шагов влево, чем половину отряда потерять: был у нас случай в катакомбах с пауками, когда Хан с моими бойцами пошел. Те сначала смеялись. Первую треть пути. Так на чем мы остановились?

— А, на том, что я спросила, почему на вас Рейх нападает, если у Ордена вроде как нейтралитет с группировками.

— Нейтралитет — это у них только на словах, у группировок. Хотя, тут я вру… Ганза — это чистые торгаши. Им и невыгодно ссориться с нами, и нелогично. Если у тебя есть патроны, то ты можешь выглядеть даже как Хомячок в своей истинной форме: будешь у них желанным гостем. Другое дело, что они никогда не сделают ничего без выгоды для себя. Вот, ситуацию с ВДНХ вспомни: Ганза ведь вроде не так уж и далеко от них. Орден уже сделал бы что-нибудь: хоть забрал бы со станции тех, кто драться неспособен, ну а Ганза предпочла делать вид, что не происходит ничего. Севастопольскую ты недавно упоминала… Та же история. Сталкеры их в конфликт с нашими не вступают, так что если даже пересечешься где-то с ними, то не тронут. Если, конечно, ты к их схронам не полезешь, ну да за такое любой пристрелит. От военных Полиса держись подальше. Они такие же, как и Ганза, даже похуже в чем-то. И уж они-то точно вашу братию если не пристрелят, так на короткий поводок посадят в строгом ошейнике и на минимальном пайке.

— Вот это вообще предъява, — фыркнула я. — Вы же сами с Полиса…

— Я — не с Полиса. Хантер ведь рассказывал, как мы все на Смоленской оказались?

— Видела, — не стала отрицать я. То, что уловила это воспоминание абсолютно случайно при вчерашней проверке на вменяемость, объяснять было лишним.

— Ну вот. Пока Боровицкая жила по реалиям старого мира, мы более активно занимались на Смоленской адаптацией к новому. Налаживали связи с тем же Кузнецким Мостом, своих мастеров обучали, гражданские многие полезные специальности осваивали. Методом тыка, конечно, но… — Мельник усмехнулся непонятно чему. После чего принялся осматривать содержимое одной из полок. — Так, давай болтать-то болтаем, но о деле не забывай.

— Ага, — я невозмутимо зависла под потолком, изучая верхние полки, до которых Мельник допрыгнуть не мог, поскольку на шесть метров не один человек не допрыгнет, а стремянки поблизости не наблюдалось. Судя по тому, что снизу раздался характерный звон — Мельнику повезло первому. Я продолжила переставлять коробки и пакеты, удивляясь при этом, что они не попадали в момент взрыва. Хотя… Может, это тот случай, когда возникла какая-нибудь аномалия. Вон, сколько мы находили в Вашингтоне магазинов, где легкие вещи вроде коробок с сухим завтраком мирно стояли на полках, словно ждали, когда их кто-нибудь придет и заберет.

— Естественно, что какое-то время мы к ним не лезли вообще, да и они про нас забывали. Периодически спихивали на нашу станцию неугодных политическому режиму. Ну как, спихивали… Просто выгоняли в тоннель, а там уж бедолаги сами до Смоленской добирались. Потом народ сам потянулся. Ты, наверное, сама это знаешь: стоит людям только узнать, что у тебя есть хоть какие-то нормальные условия, как к тебе сразу прибьются и парочка ученых, и хорошие врачи, и всякие спецы поменьше, и простой народ на черновые работы.

— Когда мы организовали базу в Сто Шестом, так к нам сразу скопом население двух поселков переехало. Ну и по мелочи всякие ученые, наемники, врач, опять же… — я усмехнулась, вспоминая нашу с Мэтом приключенческую эпопею. — Мы думали, что фермеров придется по одному набирать и уговаривать, а на деле — пришлось кастинг устраивать. Зато быстро отсеяли тех, кто просто хотел жить в кайф и нихрена не делать.

— Этим нам тоже заниматься пришлось. В итоге получилось вполне жизнеспособное поселение. Знаешь, идея помогать другим станциям… Она потом появилась. Сначала-то о какой помощи речь была, когда сами едва-едва выживали. А потом появился Орден. Вопросы тоже появились. Помогать так, чтобы на шею садить, как ты влипла в своем родном мире, не хотелось. Много кто подмять под себя пытался: те же Красные, Рейх… А потом Боровицкая и Библиотека на поклон пришли. Они к тому моменту закончили друг друга грызть и поняли, что в своей войнушке потеряли очень много народу, а тот, что остался, как-то не очень приспособлен был к вылазкам на поверхность. Сталкеры уходили от них массово. Оно и понятно: кому хочется такую нагрузку на себе тащить, да еще и без конца виноватым быть у всяких больших шишек. К нам уходили.

— То есть, вы, в итоге, выбили себе штаб на Боровицкой, ну, в смысле, Ордену, а взамен им помогаете?

— Именно. А на Смоленской мы сделали что-то типа режимной станции. Ну, как, режимной… Без вот этого перебора вида «гражданский? Проваливай» и без того дерьма, что на Боровицкой было, когда ворота не открывали даже тем, кто под этими воротами кровью истекал. Но, как правило, там только свои. А кто не свой — тот долго не задерживается. Ты, если вдруг что случится, не в Полис иди, а на Смоленскую. Или на ВДНХ — здесь тоже нормальный народ, да и местный начстанции тебя теперь знает. Арбатская Конфедерация — тоже безопасные станции, и помочь местные тебе смогут. Но паранормальщину не свети в тех краях на всякий случай. Ганза... По Ганзе хорошо ездить на их поездах по всему кольцу. Если ты не умеешь кататься на призрачных поездах, как Аня, и не можешь быстро перелететь по поверхности — можно к ним сунуться. А Красная Линия… Как по мне — это тот же самый Рейх, только уродами считают не тех, у кого череп другого размера, а тех, кто в их идеологию не вписывается. Так-то у нас с ними конфликтов не было, но группировка мутная.

— Тоже в курсе, — я вздохнула, вспомнив свой иррациональный страх при виде людей со звездами на униформе. — Правда, там не только сама группировка мутная, а… Жуткие они. Не знаю, чем, но мне рядом с ними просто страшно. И нет, не надо сейчас надо мной смеяться — я сама не знаю, почему так, потому что обычно мне нестрашно даже при встрече с демонами, библиотекарями и всякими аномалиями.

— А вот обижаешься ты зря. Между прочим, я смеяться даже не думал. Мне Хантер про тебя много чего рассказал и показал, пока ты десятый сон видела. И про твое отношение к Красным я в курсе.

— И что он сказал? — тихо спросила я.

— «Если она их боится, значит — есть причина для страха, которую мы все пока что не понимаем». Черных, если помнишь, тоже «просто боялись». А вот это все твое… паранормальное… Оно ни логике, ни объяснению не поддается. Так что от Красных подальше держись. И к их станциям близко не подходи.

— И не думала, — заверила сталкера я. Мне и так приключений на мою жопу пока что хватает. Кстати, о приключениях… Что-то как-то тихо вокруг, как-то непривычно даже…

— Что озираешься? — уточнил у меня Мельник.

— Да вот не знаю… Как-то странно. Я думала, что у нас будет более богатая на события вылазка. Ну, обычно у меня все как: вышла на поверхность, а тут, опа-на: мутанты, призраки, какая-нибудь недружелюбная аномалия, а на закуску — пара-тройка подонков из вражеской межмировой группировки… А сейчас что-то совсем тихо. Странно.

— Ну так радуйся, видимо — исчерпала ты свой лимит приключений. По крайней мере, на эту неделю.

— Или нас ожидают какие-нибудь еще приключения. Жопа моя чует — недолго мирная жизнь продлится.

— Я тебе это и без твоей интуиции сказать могу, — мрачно отозвался Мельник. Снова утряс содержимое своего рюкзака, который к этому моменту стал громадным. — Рин, а ты разве не можешь сделать это свое… пятое измерение?

— Не-не-не-не-не, даже не просите. У нас тут еда, лекарства, баллончики со всякими жидкостями под давлением, вон еще баллон с газом где-нибудь найти…

— Понял. А что можно так складывать?

— Вещи, оружие, документы. С боеприпасами лучше не рисковать — я так однажды лазерными батареями чуть себя не угробила, так что ну нафиг такие эксперименты. Опять же, лекарства и еда таким образом не складываются. Все остальное — всегда готова.

— А всего остального у нас как раз и нет. Ладно, впрягайся. Какая там у тебя грузоподъемность.

— Больше, чем у вас, — ехидно отозвалась я, развязывая ремни рюкзака и дожидаясь, пока Мельник утрамбует в него кучу всяких полезных штук. — Кстати, а я знаю, где газовый баллон достать. Заодно и наркоту заберем…

— Кто о чем, а наша бабка о пенсии, — припомнил полковник старую поговорку.

— Ну, в моем мире всякая химия была очень прибыльным товаром для перепродажи. Весит мало, стоит много. Кому мораль не позволяет наркодилерам продавать, тот во всякие лаборатории и лечебницы оптом толкает, да и самим тот же морфин периодически пригождался. Бывало, перегрузку словишь — валяешься в состоянии болевого шока, втыкаешь в разные прикольные глюки, а тут морфинчик подоспеет — и уже жить можно… Все вроде?

— Баллон с газом, — напомнил мне Мельник.

— Вот тут.

— Мне не нравится, что дверь закрыта и помечена как та, которую нельзя открывать, — сталкер указал на черные предупреждающие знаки.

— Нет там ничего аномального, — покачала головой я.

— Если нет, то пойдем, но смотри у меня…

И да — там таки действительно ничего не было! Прямо курорт сегодня какой-то получился! Прогулялись, как у себя дома, собрали все, что нужно и вернулись на ВДНХ, сдавать Сухому и его заму свои находки. По пути Мельник успел поделиться со мной планами на данную станцию, верней — на закупку свинины и грибов именно здесь, если Орден все-таки переберется в Д-6. Кроме того — с туннеля между ВДНХ и ботсадом можно без проблем спускаться в секретные туннели. Короче, ВДНХ, сама того не зная, получилась отчасти стратегически важной станцией для нас.

Об этом и о многом другом мы непринужденно болтали, пока шли к эскалаторам. Ну как, непринужденно… По сторонам все-таки смотрели на всякий случай, все-таки не на курорте гуляем… А Мельник в последнее время совсем другой. Раньше он мне казался более злым и… не жестоким, а жестким, как-то так. Или он со «своими» и в неформальной обстановке всегда такой?

Со снарягой разбирались уже Мельник и Сухой. Я лишь поставила рюкзак, куда сказали, после чего отправилась, куда отпустили. А отпустили на кухню — ужинать вкусной похлебкой из свинины и грибов. Повариха чем-то напомнила мне, верней, Айрин, бабу Клаву с Базы. Наверное, тем, что сказала, что я худая и бледная, после чего указала мне место, где надо сидеть и ждать еду. Пока сидела, пришел Хантер. При виде его лица, когда добродушная тетка стала втирать ему, что он худой и бледный, меня пробило на «хихи».

«Худенький-бледненький амбал, штаны трещат, половицы прогибаются», — заржала Айрин. И попросилась порулить, поскольку явно горела желанием пообщаться с дознавателем. Но у меня были другие планы — хотелось все-таки дорисовать начатую вечером карту. Поэтому мы сошлись на том, что Айрин поговорит с ним телепатически, а я тем временем буду заниматься картой. Ну а в задачу Арэйн, видимо, будет входить контроль за тем, чтобы я ложку мимо рта не пронесла.

«Не дождетесь», — раздался голос вышеупомянутой особы у нас в голове.

«Нам… надо поговорить. С Рин. Со всеми вами», — настороженно начал Хантер как раз в тот момент, когда перед нами поставили по большой и глубокой миске с похлебкой.

«Кошмар, они тут хоть посуду моют?» — возмутилась Арэйн.

«Если бы не мыли, то тут бы полстанции уже вымерло от банальной кишечной инфекции, не дожидаясь янхаров», — успокоила ее Айрин.

«Да нам же похуй, мы и не такое сожрем», — заверила девчонок я, после чего взялась за ложку.

Перед глазами все немного расплылось — часть управления перешла к Айрин. Та собиралась говорить с дознавателем, ну и, соответственно, «зажевала» немного внимания и концентрации у нашего общего тела. Пофиг, мне хватит карту нарисовать. Достав из кармашка карандаш и положив на стол почти наполовину закрашенный лист бумаги я принялась за свою великую схему окрестностей ВДНХ, практически не слушая перепалку Айрин и Хантера. Если что-то важное будет, то так и так узнаю.