Месть ситха (джен)

Небо надо мной низкое и кучковато-облачное. А облака — серые и неподвижные. Однородные и плотные, как пенка на киселе. Сфокусировать взгляд на каком-нибудь небесном «фелинксе» или «эвоке» не получается. Никакой фантазии, чтобы выделить эти фигуры во влажной мути, не хватит. Да и не хочется. Совсем. Куда приятнее бездумно смотреть в мутное дождливое нечто. Чем ниже и бессмысленней небо перед глазами — тем лучше. Именно — перед глазами, а не над головой.

Последняя вялая мысль оказалась лишней. Стоило вспомнить о собственном теле, как в нос ударила болотная вонь, а в шею впилась особо настырная и плюющая на Силу пиявка. Еще секунда, и мое лежащее на чуть притопленной в болоте моховой подушке тело потеряло равновесие. Вода совсем не холодная. Скорее уж — никакая. Но когда она вместе с ряской и мелкой живностью заливает вам глаза, рот и уши, приятного мало. Беспомощно барахтаюсь в попытке вернуть равновесие и бездумный покой. Прилетевшая молния Силы этому не способствует, но присосавшуюся за ухом пиявку испепеляет. И на том спасибо.

— Не теряйте концентрации, милорд, — доносится с ближайшей кочки голос ученика.

Вот так вот! Я ему уже не повелитель, император или на худой конец учитель. Совсем охамел! Глухая злоба привычной мутью поднимается из глубин души. От чего болотный мох совсем перестает меня держать и расступается. Теперь подо мной только бездонная трясина, способная бесследно поглотить хотя бы и звездолет. И чем интенсивней я в ней барахтаюсь, тем быстрее она меня засасывает. К злобе все явственней добавляется перерастающий в ужас страх. Когда он становится полным, я окончательно теряю контроль над ситуацией. Темные воды сомкнулись над головой, вытесняя из легких последний воздух. Сознание гаснет.

И возвращается вновь, кажется — от звука собственного удушливого кашля. Обнаруживаю себя стоящим на четвереньках и блюющим болотной жижей. Хотя, не совсем стою. Скорее вишу, опираясь грудью на невидимую силовую подставку. Первый порыв — избавиться от унизительной поддержки ученика. Но вовремя понимаю, что без нее свалюсь лицом в собственные испражнения. Замираю, и лишь когда окончательно убеждаюсь в способности хотя бы сидеть самостоятельно, откидываюсь назад.

Лорд Вейдер в привычном всем черном глухом костюме стоит, скрестив руки на груди, в нескольких шагах сбоку. Комары его так не достают, видите ли. От того, что вспомнил это, когда размазывал по лицу остатки сразу трех придавленных кровососов, утихшее было раздражение активировалось вновь. Впрочем, выразилось это лишь в том, что следующего комара я придавил с чуть излишней силой. Никому, кроме моего собственного уха, хуже от этого не стало.

— Уже лучше. Почти четыре часа продержались, не раздражаясь на внешние возбудители. Называть вас сегодня милордом уже не стыдно, — сообщает мне Вейдер.

Вот только лекций не надо! Про то, что лорд ситхов от бешеного крайт-дракона отличается умением контролировать свои эмоции. Сам знаю! Просто чувствовать себя сопливым учеником, неспособным справиться с простыми бытовыми эмоциями, очень унизительно. Раньше эта раздражительность легко пряталась под монарший гнев или изощренный каприз. Здесь же, без императорской мантии и страха окружающих… Все слишком очевидно.

Пожалуй, больше всего во всем этом раздражает именно отношение Вейдера. Нет, не отсутствие страха. Он меня по-настоящему никогда и не боялся, пожалуй. Фаталистская готовность принять любой мой каприз, но не страх. Раньше это не столько раздражало, сколько раззадоривало. Заставляло придумывать все более изощренные способы дрессировки ученика. И вот теперь ответом на все мои многолетние ухищрения стало спокойное, чуть высокомерное, но в целом сочувственное терпение. Как к беспомощному, гадящему под себя больному родственнику, убирать за которым может и противно, но надо. Ибо он — свой, и рассуждать о целесообразности помощи просто в голову не приходит. И все! Никаких других эмоций на мой счет у Дарта Вейдера нет! Неслыханно! Или я их не вижу?

Тем временем бывший ученик потерял ко мне всякий интерес, всецело углубившись в рассматривание чего-то на датападе.

— Хм, минимальная мозговая дисфункция налицо. Да и с таким состоянием синапсов о нормальной функции торможения вообще говорить не приходится. Похоже, вы последние годы на одной только Великой и держались.

— О чем это вы? — не выдерживаю-таки я, хоть еще минуту назад разговаривать с этим изменником не планировал.

— О состоянии вашей нервной системы, милорд, — будто и не замечает моего презрения Вейдер.

Мало того, что не замечает, он еще и поворачивает ко мне свой планшет, над дисплеем которого поднимается трехмерное изображение чего-то смутно знакомого с кучей светящихся точек внутри.

— Энцефалограмма вашего головного мозга, милорд. С кучей лишних центров возбуждения. В трех солидных клиниках нужного профиля просто воют от счастья и жажды увидеть прочие анализы столь редкостного пациента.

— Ты что сообщил мои данные психушкам?! Да как ты смел!

От вспышки ярости в глазах аж потемнело.

— Не истерите, милорд. Тайна личности пациента не разглашается.

— Без моего письменного согласия на обработку персональных данных!

— Что за гнилой либерализм? Вам не идет. Кроме того, имейте ввиду, на Коррибанском форуме мне сразу посоветовали не валять дурака и взяться за галоперидол.

— Неблагодарная тварь!

Где-то очень глубоко в душе я понимаю, что не прав. Мало того, у ситхов линии Бейна куда менее серьезные расстройства принято лечить усекновением головы. Но глухое раздражение берет верх тем активнее, чем более невозмутимое спокойствие демонстрирует лорд Вейдер. Специально он меня из себя выводит, что ли? Естествоиспытатель хаттов, чисто Дарт Плэгас, прости Великая! Воистину, с кем поведешься…

— Дарт Плэгас полагает, что для начала и пустырничка хватит.

Перед носом появляется шар дроида модели IT-O, и не успеваю я открыть рот, как начинаю отплевываться от ударившей в лицо струи аэрозоля. Этого самого пустырника, надо думать. А в плечо впились сразу несколько игл.

— Это всего лишь витамины, милорд.

Звучит примирительно. Или это на меня лекарства начинают действовать? Но возмущаться и спорить больше не хочется. Так или иначе, но ярость успокаивается, и я уже не обращаю внимания на мокрую одежду и чавкающую в башмаках воду. Просто шагаю следом за выбравшимся из трясины Вейдером.

— Переобуйтесь. Ноги собьёте.

Вейдер кидает мне невесть откуда добытые сухие носки. Запасливая мразь! А что, я его благодарить должен, что ли? Усаживаясь на корягу выливаю воду из туфель, натуральной кожи дикого набуанского вепря, по пол-ИЗР-а за пару. Сушу обувь с помощью Силы. Меняю носки. При этом мокрые отшвыриваю в сторону, но те закладывают крутой вираж и летят мне за пазуху.

— Вечером постираете. Тут бутиков нет.

Что?! Он это кому сказал! Только хаттово зелье уже сделало свое джедайское дело: вместо праведного гнева родилась мысль о том, что швырять мокрое белье в наглые окуляры младшего ситха — недостойно истинного повелителя Тьмы.

— Правильно. Только зелье тут не при чем. Говорю же — просто витамины.

Отвечать ниже моего достоинства. Значит, идем молча. Сперва едва хватало сил, чтобы ноги переставлять, но потом как-то втянулся. Суше и чище вокруг не стало, но пейзаж очевидно повеселел. Ловлю себя на том, что уже несколько минут любуюсь гигантским черным деревом, торчащим прямо по пути нашего следования. Красивое, хатт побери! Глядя на такое хочется улыбаться. И Тьма, ласковая и теплая, плескалась у самых ног, словно волны спокойного моря.

— Стоп. Ближе пока не подходим! Затянет.

Не спорю. Сил идти особо не осталось. А сейчас состояние мое таково, что на Силу, как и на океан, лучше любоваться с берега. Опускаюсь на переплетение корней, словно в кресло. Прикрываю глаза чтобы тихо и незаметно погрузиться в медитацию. У меня так уже давно не получалось. Последние годы я погружался в Силу в исключительно прагматических целях. А так, чтоб ради общения с Великой или понимания самого себя…

— Пора ужинать, милорд.

А? Что? Сколько сейчас времени? Стараясь не слишком удивленно крутить головой по сторонам, осматриваюсь. Темно. От горящего чуть в стороне костерка приятно тянет отгоняющим комаров дымом и варевом. Возле костра сооружены столик и лавочки. На другой стороне поляны натянут тент. Отсюда толком не видно, но лапник в качестве постели там уже наверняка навален. Все-таки хозяйственный у меня ученик.

Подняться получилось с трудом. От многочасового сидения тело затекло до почти полной неуправляемости. Да и закоченело изрядно. Едва не спотыкаюсь о лежащий у ног сверток. Куртка. Откуда? Хотя…

Как мы попали в эту задницу галактики, я не помню. Очнулся уже здесь. Где именно, тоже не знаю. Вейдер не сказал, а спрашивать гордость не позволила. Да и не до того было. Ибо не успел я как следует очнуться, как этот изувер в ситхском обличие загнал меня по горло в болото восстанавливать навыки концентрации и самоконтроля. Только делать это в мантии оказалось критически невозможно. Так она в трясине и сгинула. Купания в вонючей жиже сменялись пробежками по кочкам и уворачиванием от молний Силы ради поддержания физической формы и скорости реакции. Из еды — пара протеиновых батончиков за несколько дней. Думать о реально наличествующих ресурсах не приходилось. Словно ум туманом заволокло. Подумалось как-то без раздражения. Что бы это изменило? Да и еда пахла слишком соблазнительно.

Я все-таки доковылял до лавки. Подозревал очередную подлянку ученика, но сел. Нет, Вейдер выеживаться не стал. Молча расставил миски и принялся есть. Каша с мясом птицы, кажется.

— Местная дичь?

— Нет. Флотский паек для выздоравливающих раненых с травмами брюшной полости. Сразу уточню. Проблемы с пищеварением не у вас, а у меня. Просто особой диеты для подвинувшихся рассудком нет.

Что за примитивная слабость: считать вещь несуществующей до тех пор, пока она не названа вслух? Однако от слов Вейдера настроение испортилось. Тот почувствовал и чуть подкорректировал направление разговора.

— По поводу местной живности: тут половина — условно съедобные. Жрать можно, но вкус на любителя типа Йоды.

— К чему ты про зеленого вспомнил?

— Так живет он тут неподалеку.

— Кто? Йода? И ты сидишь сложа руки?

— А что делать. Он к нам не идет. Мы к нему тоже не пойдем. Пока.

Прозвучало многообещающе. Только вдумываться в конкретный смысл лень. Слишком приятно сидеть, не шевелясь, с кружкой травяного, чуточку пахнущего тиной и соломой чая и бездумно смотреть на языки костра. Я так давно не делал того, что мне просто хочется. Да никогда я себе такого позволить не мог. Только думать об этом мне тоже сейчас не хочется.

Еще день или два прошли словно в полусне. Вейдер гонял меня по своей неведомой и по его глубокому убеждению оздоравливающей программе. А мозги словно туманом заволокло. Может, оно и к лучшему. Раньше не отдавал себе отчет, а сейчас понял, пелена застилала мне глаза уже давно. Только раньше она была кровавой и раздражающей, теперь же обволакивает словно бакта-гель рану.

Но постепенно прошло и это. Сегодня я проснулся с совсем другим настроением. Деятельным и активным. Даже пошел после завтрака с Вейдером к роднику мыть посуду. Лорд не возражал. Только делали мы простую и приносящую странную, непривычную радость домашнюю работу молча. Странно, но говорить с учеником мне просто не о чем. Очень хотелось спросить о новостях в мире. Но разговор о политике казался уж совсем неуместным. Кроме того, если лорд Вейдер о делах государственных не заговаривает, значит именно это считает правильным. А свернуть Избранного с взятого им курса всегда было делом неблагодарным, если не сказать — безнадежным. Плести пустую паутину из слов имеет смысл, если ты хочешь в эту паутину кого-то поймать. Не наш случай. А болтать о чем-то просто так, потому что это интересно тебе или собеседнику... Странно и непривычно. Да и что Вейдеру интересно? Звездолеты, наверное. Что было важно и интересно двадцатилетнему Энакину Скайуокеру, я знал. Только это из серии про паутину. А что интересно Дарту Вейдеру сейчас? Я не знаю.

— Вы слышали выступления Леи Органа в Сенате. Она… Сильно на меня похожа? — вдруг заговаривает лорд.

— На Падме твою она похожа. Упрямыми-то вы оба были. И к цели могли переть как шагоход оба. Только госпожу Наберрие всегда вели к цели идеалы, реалистичность которых ее просто не интересовала. Твои мотивы всегда были гораздо конкретней.

— Зачем вы солгали мне про смерть Падме?

— Кто лгал? Я просто предположил. Согласись, после резни в храме это был самый логичный вариант. А разбираться в подробностях… Ты же сам знаешь, какая каша тогда на Корусанте заварилась. Не до покойницы было.

Замолкаю. Голодающему от отсутствия сложных задач, да что там — просто информации для анализа, мозгу просто вспомнить о былых хитроумных комбинациях оказалось приятно. Вейдер молча лезет под тент и кладет передо мной планшет. Голонет здесь тянет? Моментально погружаюсь в омут политических новостей. Хм, а Вейдер-то ежедневные отчеты от Айсарда даже здесь получает.

— Прошу простить, сир, но пришло время процедур, — лорд оторвал меня от работы часа через два.

Откладываю документы и поднимаюсь. Спорить с ситхом, который здесь и сейчас очевидно сильнее, глупо. Но сказать гадость хочется.

— И какая же крайт-пиявка в здешних болотах издохла, если вы о том, что я — ваш император, вспомнили?

— Все живы, и даже Йода не хворает, сир. Просто работать над проектом будущих реформ, сидя в дагобском болоте, только император может.

Дагоба, значит? Ладно, пока не актуально. Куда важнее сейчас то, что сегодня я постараюсь вплотную подойти к дереву — источнику темной Силы и не впасть в неконтролируемое безумие при этом.

* * *

На то, чтобы темный покров дерева устойчиво укреплял мой дух и тело, а не рвал их ненужными страстями, ушло больше недели. Как и все красавицы, дерево оказалось изощренно коварным. Сперва ласкало, согревая холодное сердце и охлаждая перегретый ум. Потом наступала эйфория. Только радостный водоворот чувств неуловимо менял окраску, превращаясь в безудержную ярость. Впрочем, улавливать неуловимое и удерживать безудержное оказалось не самой трудной задачей. Теперь я могу хоть целый день сидеть в тени могучих, не дающих тени ветвей и работать с документами.

Следующий этап — грот между корней. В принципе задача та же самая: пропускать сквозь себя максимальные потоки темной Силы, не теряя собственной сущности. Только Вейдер внизу меня страховать уже не будет.

Он вообще удалился. Так что к ситху меня послать на удачу оказалось просто некому. Ладно, суеверия все это. Пора в путь. Лезть в пещеру также неприятно, как несколько дней назад было в болоте плескаться.

Лезть же пришлось довольно долго. Идти по разноразмерным, сплетенным из корней ступеням — занятие весьма хлопотное, да и просто рискованное. Споткнуться и пролететь остаток пути кувырком не особо хотелось. Так ведь и сломать себе что-нибудь можно.

Все. Лестница кончилась. Передо мной неожиданно просторный зал с громадой трона посередине. Тьма полная. Свету как физическому, так и метафизическому тут места нет. Тем не менее я отлично вижу лицо сидящего на троне. Самого себя.

— Император?

Меня встречает обманчиво-ласковая улыбка Палпатина. Но я слишком хорошо ее знаю, чтобы реагировать как-то иначе, чем делаю это я.

— Да, я — император.

— Тогда чего же не в Империал-Сити? Что за странная прихоть здешних комаров кормить?

— Не прихоть. Осознанная необходимость.

— Необходимость? Тогда какой же ты император…

И откровенно глумливая улыбка. Не замечал за собой такую. В душе колыхнулась было обида. Но шарахнуть молнией по трону самозванца желание не возникло. Пока такое могло стать серьезным испытанием разве что для Вейдера. У меня опыт многочасовых заседаний, которые в пору штормом силы разгонять, еще со времен Республики имеется.

— Император галактической Империи, у которой нет границ — только горизонты.

Три редких, с виду уважительных, но на деле скорее хамских хлопка. И новый вопрос. И очередной ответ. Вновь попытка укусить за больное, задеть за живое. Ответная атака с моей стороны. На самого себя? Пусть. Кто, кроме меня, лучше всех знает все мои слабости и страхи. Самоирония всегда считалась самой прочной ментальной броней. А уж коли я не только лучше всех себя знаю, но и понимаю, смею надеяться, неплохо, то гнева и раздражения в душе нет. Я ждал чего-то гораздо более изматывающего, выворачивающего душу. А тут просто требующие максимальной концентрации переговоры. Мало ли таких было в моей жизни. Наверное, если бы я не понял с самого начала, что мой противник — я сам, было бы сложнее. Но к чему гадать? Возможно, мне просто повезло.

Наконец громада черного трона и фигура на нем растаяли, а тронный зал сжался до размеров образованной корнями огромного дерева пещерки. Пора выбираться. Лезть обратно оказалось куда легче. Серо-туманные сумерки дагобского дня на миг показались нестерпимо яркими. Пришлось зажмуриться. А открыв глаза, сердито поморщиться. Вейдер-то где. Он что не понимает всю степень моей беззащитности в этот момент? Оглядываюсь куда тщательнее. В том числе и в Силе. И обнаруживаю. Нет, не Вейдера. Стоящего на краю поляны Йоду.

— Гранд-магистр, вы лорда Вейдера случайно не встречали?

Мне не ответили. По мордочке экзота понять что-то сложно, да и в Силе он похож скорее на впавшего в спячку эвока, но встречи со мной он не ожидал, а значит с Дартом Вейдером не встречался.

— Колебания темной аномалии особенно сегодня сильны были да…

Видимо старейший джедай счел эти объяснения исчерпывающими, а разговор оконченным. Почему я так решил? Просто потому что в трехпалой лапке Йоды появился меч.

— Закончить начатое давно надлежит нам, — поторопил меня джедай.

Да я ж не против. Просто куртка — не мантия. Из кармана меч так красиво как с пояса или из рукава не выхватывается. А за внешним видом следить надо даже тогда, когда тебя никто не видит. Первое правило аристократических семей Набу впитано с молоком матери. Но коли красиво не получается, сделаем подчеркнуто буднично, даже где-то небрежно.

Драться с таким же азартом, как это делает тот же Вейдер, я не умею. Наверное, потому, что открытый бой начинается тогда, когда силы мысли, интриги, денег, умения наемных убийц, в конце концов, банально не хватило. Личный поединок — есть личный же косяк политика-ситха. Просто подчищаешь световым мечом собственные огрехи. Но сегодня меня проняло. Уж очень много крови мне попортил этот зеленый коротышка. Пожалуй, сегодня его где-то заблудившаяся смерть принесет мне глубокое удовлетворение. Гораздо большее, чем принесла бы победа над гранд-магистром двадцать лет назад. Это что ж — приз от Великой Тьмы за успешно сданный в пещере экзамен?

— Я его-заразу по всему болоту ищу, а он уже здесь, — раздался из кустов бас Вейдера.

— Зачем он вам понадобился, друг мой?

Работа световым мечом никогда не мешала мне вести светскую беседу. Тем более уровень мастерства старенького гранд-магистра знал гораздо лучшие времена.

— Полагал, что победа над последним джедаем станет символом вашего восстановления, владыка Сидиус.

— Неправда. У галактики есть новая надежда, — встрял в разговор Йода.

Его в Храме не учили, что перебивать лордов ситхов некультурно? Дарту Вейдеру джедайское замечание тоже не понравилось.

— Новая надежда? Которая из двух? А то один прямо сейчас с Айсардом штат новой группы полицейского спецназа обсуждает, а вторая пытается деньги со счета расходов на содержание дворца на счета эндорского госпиталя перевести по-тихому. Нет, не получилось: транзакция заблокирована.

Йода огрызается в ответ. Напыщенно и невнятно. Это, впрочем, ожидаемо. А вот на подошедшего Вейдера он реагирует не вполне адекватно. Пятится с явным намерением сбежать. Не преследую. Не потому что убивать джедая мне расхотелось, понять не таит ли то, что увидел в лорде Вейдере старый магистр, опасность для меня, сейчас важнее.

Тот факт, что мой ученик сейчас гораздо сильнее меня, я понимаю. Просто лекарства ли тому виной, мое нездоровье, или испарение местных болот так действуют, но угрозы в этом я не видел. Что странно, ибо противоестественно. Теперь я так же пристально, как и Йода, всматриваюсь в Вейдера.

— Что-то не так? — чуть смущенный столь пристальным вниманием ученик оглядывает себя.

Все так. Передо мной стоит могучий лорд ситхов. Наверное, один из сильнейших за всю историю существования нашего Ордена. Повелитель Тьмы, в котором не усомнится ни один из духов Коррибана. Но… Его черная как глубины космоса сила не смешивается с океаном Тьмы вокруг. Она сама по себе. Да, сейчас, когда ситх глядит на того, кто двадцать лет назад отказал ему в помощи в момент, когда он в ней особенно нуждался, ее цвет — цвет войны и боли. Но пробежавшая по краю сознания случайная теплая мысль о детях заставила силу искриться лунной дорожкой по темным водам. Сдается мне, что в состоянии мира и счастья эта сила станет светлой и прозрачной, как воды прогретой ласковым светом лагуны. Станет такой, какой нужно ее владыке.

— Силен настолько, что способен под себя менять сторону Силы он… Это и есть равновесие из джедайского пророчества? Почему, Великая?...

Похоже, Йода видит тоже, что и я. И увиденное откровенно доконало старого джедая. Мне осталось только слегка подтолкнуть падающего.

— Нет, гранд-магистр, боюсь, что это не пророчество. Это эксперимент с Живой Силой учителя моего Дарта Плэгаса. Сроду ему в рамках дозволенного не сиделось. Даже если рамки эти сама природа устанавливала.

— А-а-а!

Сорвавшийся с места джедай ломанулся сквозь болото, не разбирая пути.

— Он во Тьму на старости лет пасть ухитрился или просто психанул? — озадаченно провожает его взглядом Вейдер. — Помрет еще от гормонального взрыва, а виноваты опять будут ситхи.

— Может и обойдется. На борту вашего корабля ведь есть хорошая аптечка?

— У меня-то есть, но…

— Неужели вы не видите, что побежал Йода к кораблю, дабы навсегда покинуть это ужасное место.

— От себя не убежишь.

— Верно. Только Йода об этом еще не знает.

— Прикажете догнать?

— Нет, пожалуй. Пусть его еще помучается.

— Да свершится воля повелителя.

— Давно бы так.

— Простите, повелитель, но ничего личного. Просто духи священного Коррибана до сего дня сомневались в вашем статусе лорда ситхов.

— Что?! Сколько времени вам понадобится, чтобы доставить меня на Коррибан?

Вейдер невозмутимо покопался в датападе.

— Корабль за нами прибудет через трое суток. А пока на процедуры, повелитель.