Душа Зорро (гет)

Диего застегнул серебряные пуговицы на вороте черной рубашки и манжетах. Заправив ее в брюки, он обвил талию черным шелковым поясом и обернулся в поисках ремня и ножен. Но их нигде не было. Ни под грубым столом в тайной комнате, ни в кованом сундуке, где хранились атрибуты Зорро. С тяжелым сердцем он вернулся в спальню и перерыл каждый ее уголок, заглянул под комод, кровать, в платяной шкаф. Даже за камин — словно шпага могла раствориться в его пламени. Клинок будто испарился, оставив лишь пустоту, звенящую тишиной.

Он опустился на край кровати, и в памяти ожила картина: Бернардо, исчезающий в потайной комнате после его нервного срыва, унося с собой его шпагу. Бернардо… Верный слуга, глухонемой друг, понимавший его с полувзгляда, читавший мысли по едва заметному взмаху бровей, по мимолетной тени, скользнувшей по лицу. Очевидно, они с отцом до сих пор боялись, что клинок в его руках станет угрозой для него самого.

Диего слабо улыбнулся. Что он за Зорро без своей шпаги? Лишь безвольный Диего де ла Вега, проматывающий жизнь в праздности наследник богатого дона.

Бессилие обволокло его, словно липкий туман. Он привык ощущать сталь в своей руке, продолжение своей воли, инструмент справедливости. Теперь же он был обнажен, уязвим. Горечь поражения плеснула в душу, смешиваясь с обидой на близких. Неужели они настолько не верят в него? Неужели он навсегда останется в их глазах лишь избалованным сыном, неспособным контролировать свои порывы?

Внезапно, взгляд упал на старый потрепанный футляр, стоявший в углу комнаты. В нем хранилась его первая шпага, подаренная отцом в день шестнадцатилетия. Лезвие было короче и легче, чем у клинка Зорро, и рукоять проще, без вычурной гравировки. Это был учебный меч, символ первых неуклюжих шагов на пути фехтовальщика.

Диего открыл футляр. Блеск стали, пусть и не такой яркий, как у пропавшей шпаги, все же заставил его сердце биться быстрее. Он взял меч в руки, и знакомый вес отозвался теплом в ладони. Это не был клинок Зорро, но это был его клинок. Инструмент, с которым он оттачивал свои навыки, с которым постигал искусство боя.

В этот момент потайная дверь открылась, пропуская Бернардо. В руках слуги были ножны со шпагой Зорро. На его лице играла робкая улыбка. Он протянул оружие Диего, и в его глазах читалось искреннее извинение и безграничная вера.

Диего принял шпагу. Тяжесть клинка, знакомая хватка, отклик стали. Он посмотрел в глаза Бернардо, и все слова стали излишни. Легкий хлопок по плечу мозо — безмолвная благодарность за верность. Застегнув ремень, Диего плавно вложил шпагу в ножны.

Они вернулись в тайную комнату, где Бернардо с привычной заботой помог ему завязать бандану и маску, скрывающие лицо. Руки скользнули в прорези черного плаща, шнуры затянулись на шее.

Они не обмолвились ни словом с тех пор, как вернулись из пуэбло. Диего был благодарен Бернардо за то, что тот без лишних вопросов принял его решение — этой ночью он должен проследить за Софией. Записка, переданная ей мальчиком-курьером, могла означать лишь одно: Серхио уже вернулся в лагерь и в очередной раз вызывал сестру на разговор.

Зорро покачал головой, в который раз ощущая, как гнев и беспокойство сплетаются в тугой узел в груди. Снова она, словно мотылек на пламя, полетит в ночную тьму, навстречу брату. И кому, как не ему, Зорро, суждено стать ее невидимой тенью, безмолвным стражем, оберегающим от любой беды, притаившейся в ночи.

Диего с горечью покачал головой. Кто там клялся, что вырвет ее из сердца? Наивный глупец.

Тайный ход, знакомый до последнего скрипа половиц, вывел его в конюшню. Ночной воздух, пропитанный ароматом сена и конского пота, немного остудил пыл. Торнадо повел ушами, чутко прислушиваясь к каждому шороху, и ткнулся мягкой мордой в его плечо. Зорро потрепал его по шее, чувствуя, как уходит напряжение. Легким прыжком он взлетел в седло, и конь, словно почувствовав его настроение, рванул с места, вынося своего всадника в ночь.

Луна, выглядывающая из-за туч, бросала причудливые тени, словно сама природа затаила дыхание, наблюдая за его ночным бегом. Он знал маршрут до гасиенды дель Кастильо, как свои пять пальцев.

Мягко ступая копытами по земле, Торнадо подвез Зорро к месту в ограде, где можно было попасть во внутренний двор. Зорро, словно тень, вскользнул на спину жеребца и, одним ловким движением перемахнув через забор, бесшумно спрыгнул на землю. Приблизившись к стойлу, где, как он помнил, должен был стоять Фантом, он обнаружил лишь зияющую пустоту. Опоздал! С тем же проворством он вернулся обратно, взлетел в седло вороного коня и, ударив по бокам, пустил его в галоп.

Согласно его вычислениям, до полуночи оставалось еще время, и потому исчезновение Софии из гасиенды повергло его в искреннее изумление. Он безжалостно гнал Торнадо, срезая путь то крутым спуском с холма, то изнурительным подъемом на следующий. Наконец, на Эль Камино Реаль он различил ее силуэт, но София ехала медленно, с трудом сдерживая Фантома, отчаянно рвавшегося вперед.

Ее странное поведение зародило в нем подозрение: а не западня ли это? Но лунный свет, заливающий окрестности, рассеял сомнения. Он даже упрекнул себя за то, что наделил девушку демоническими чертами, представив коварной ведьмой, стремящейся к его погибели. Проследив за ней до поворота, он вновь пришпорил Торнадо и в следующий раз возник на холме прямо перед ней. София не могла его не заметить. Она резко осадила Фантома, не отрывая взгляда от всадника, словно завороженная.

Зорро снова поразился ее грациозности, умению управлять таким мощным жеребцом как Фантом, и подумал, что она воплощает собой саму дикую красоту этой земли. Лунный свет играл в ее распущенных золотистых волосах, обрамлявших лицо, и делал ее силуэт еще более притягательным. Несмотря на острую боль, пронзающую его при каждом взгляде на нее, сердце, словно безумная птица, билось в груди все быстрее и отчаяннее.

Зорро невольно стиснул бока Торнадо, и конь, истолковав это как приказ, взвился на дыбы. Крик его торжествующего ржания разорвал тишину, и в следующее мгновение он, словно вихрь, сорвался с места, унося всадника прочь. Оглянувшись, Зорро заметил, что София, с развевающимися волосами, отчаянно пытается догнать его.

Жар погони захлестнул его. Зорро чувствовал, как ветер свистит в ушах, как Торнадо несет его вперед, словно стрела, выпущенная из лука. Он знал, что София близко, слышал приглушенный топот копыт Фантома, эхом отдающийся в ночной тишине. Он не мог оторвать от нее взгляда, даже убегая. В этой дикой гонке, в этом лунном свете она казалась ему еще более прекрасной и недостижимой.

Он резко свернул в узкое ущелье, надеясь оторваться. Торнадо легко преодолевал каменистую почву, но Зорро понимал, что это лишь временная передышка. София не сдастся так просто. Он видел упорство в ее глазах, когда обернулся в последний раз. Упорство, которое пугало и завораживало одновременно.

Выбравшись из ущелья, он оказался на просторной поляне, залитой лунным светом. Здесь негде было спрятаться. Он остановил Торнадо, давая ему перевести дух. Он знал, что София скоро появится. И он был готов. Готов встретиться с ней лицом к лицу, готов узнать правду, какой бы она ни была.

Фантом вылетел на поляну, словно тень, преследующая лунный свет. София спешилась, ее лицо было искажено тревогой.

— Сеньор Зорро! — ее голос, прозвучавший в тишине, был полон отчаяния.

Он спрыгнул с Торнадо, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Но под маской оставался непоколебимым.

— Зачем вы преследуете меня, сеньорита? — спросил он, его голос был низким и ровным, скрывая бурю, бушевавшую внутри. — Что вам нужно от Зорро?

— Мне нужна защита, сеньор Зорро, — едва отдышавшись, быстро произнесла она.

Его сердце замерло на мгновение. Защита от кого? Неужели его подозрения оказались напрасными? Неужели эта прекрасная девушка действительно нуждается в его помощи? Он старался не поддаться призрачной надежде, но тревога в ее голосе, отчаяние в глазах заставляли его верить ей.

— Защита от кого, сеньорита? — повторил он, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица за маской. — От чего вам нужна защита?

София приблизилась к нему, ее взгляд был полон мольбы. Лунный свет играл на ее лице, подчеркивая каждую черточку, каждую морщинку тревоги. Она казалась такой хрупкой, такой беззащитной в этом диком и опасном мире.

— Мой отец… — она запнулась, словно слова застревали у

нее в горле. — Мой отец хочет убить вас, сеньор Зорро.