Водоем и кости (гет)

Пальцы судорожно вцепились в ткань простыни, создавая из нее складки. Все мое тело сжалось в тугой комок, на лбу выступила испарина, а каждое сухожилие натянулось до предела, словно струна, готовая лопнуть. Но сквозь это всепоглощающее напряжение мой щит медленно, но верно расползался вширь, превращаясь в незримый, сияющий изнутри купол. Он обнял меня, потом матрас, а затем и всю кровать целиком.

Я удерживала его. Секунду. Другую.

Щелчок!

— Чёрт, — вырвалось у меня с шипящим выдохом. Я откинулась на спину, впиваясь пальцами в виски. Отдача была мгновенной и безжалостной — тупая, раскалывающая головная боль, словно кто-то принялся вгонять в мой череп тупой нож.

— …Изабелла?

Я приподнялась на локте, зажмуриваясь от полосы света, разрезавшей темноту. В дверном проеме, как изваяние, застыла высокая, знакомая до боли фигура.

— Привет, Эдвард, — выдохнула я, все еще не выпуская свою пылающую голову из рук. — Заходи.

Дверь бесшумно закрылась, поглотив свет, и комната снова утонула во мраке. А в следующее мгновение он уже был рядом. Его пальцы, прохладные и невесомые, вплелись в мои спутанные волосы и мягко прижались к пульсирующим вискам.

— Так лучше? — его голос был тише шелеста листьев.

Он не спрашивал, почему я не сплю. Не спрашивал, почему стакан с водой и снотворное остались нетронутыми на прикроватной тумбочке.

— Да, — я с облегчением вздохнула, ощущая, как его живительный холод гасит адский огонь в моей голове.

Он переставил руки так, чтобы его ладони полностью обхватили мои виски.

— Можно поинтересоваться, чем это ты занималась в такую ночную пору?

— Я… боялась снова заснуть, — призналась я, чувствуя, как предательская дрожь пробегает по коже. — Я тренировалась. Училась контролировать щит.

— …Понятно. И есть успехи?

— Есть, — ответила я, и сама удивилась тому, насколько плоским и лишенным энтузиазма прозвучал мой голос. Вместо торжества я чувствовала лишь выжатость досуха. Глаза пекли, словно их посыпали песком, а тело стало тяжелым и непослушным, как чугунная болванка. — Как Розали?

— В данную минуту? Не могу знать. Они с Эмметтом уехали некоторое время назад. — Он сделал крошечную паузу, в которой повисло невысказанное. — Должен признать, я не видел её в таком отчаянии с тех самых пор, как в её жизни появился Эммет. Что же ты ей…?

— Не знаю. Наверное… я задела её самоуспокоенность, — прошептала я. — Обратной дороги в человечество для неё нет. И она предпочитает довольствоваться этой игрой, цепляясь за фантазию, которая никогда по-настоящему не была в её власти. Я лишь сказала, что её обида не имеет под собой реальной почвы, но… — Я беспомощно пожала плечами и впервые осмелилась встретиться с его пронзительным, золотым взглядом. — Может, проще позволить старым ранам гноиться, чем посмотреть им в лицо. Или, может… цепляться за свои мечты — это всё, на что у неё хватает сил.

— Я в это не верю. — Эдвард высвободил пальцы из моих волос, нежно отводя непослушную прядь за ухо. — Розали была ранена самым жестоким образом, что только можно представить. И все же, потеряв свою человечность и все связанные с ней грезы, она использовала всё, что Карлайл ей предложил, чтобы выстроить жизнь, имеющую настоящую ценность. В ней есть несгибаемая стойкость. Я скорее соглашусь с твоим первым предположением… некоторые раны слишком глубоки и мрачны, чтобы касаться их, даже сильнейшим из нас.

Я опустила взгляд, чувствуя, как по щекам разливается краска стыда.

— Прости.

Его губы, холодные и мягкие, как мрамор, прикоснулись к линии волос у моего виска.

— Не извиняйся, — прошептал он. — Розали не обязана меняться. Ты лишь… показала ей другую дорогу. Выбор остался за ней.

Я прижалась к его неподвижной, прохладной груди, желая всем сердцем принять его слова и не спорить.

— Хорошо.

Он держал меня еще долго после этого, и хотя так было легче — легче верить ему, верить, что выбор Розали не моя ноша — я не могла отделаться от грызущего чувства ответственности. Розали шла по этой жизни, неся в душе огромную, черную обиду, и во многом эта обида была справедлива. Кто я такая, чтобы тыкать ее лицом в это и бередить старые раны? Я сама едва держусь на плаву. Мне не стоит никого судить.

Я могла лишь надеяться, что не совершила непоправимой ошибки.

— А теперь ты отдохнешь? Уже почти пять утра.

Я медленно открыла глаза, с удивлением поняв, что проваливаюсь в сон прямо здесь и сейчас.

— Да… Подашь мои таблетки?

Не прошло и минуты с того момента, как Эдвард помог мне принять лекарство, а я уже погрузилась в глубокий и безмятежный сон, куда боль и сомнения не имели доступа.

* * *

— Изабелла, перестань вертеться! Я почти закончила! — голос Элис прозвучал с лёгким укором.

Я не сдержала ухмылки.

— Прости, прости. Но твоя кисть сегодня подозрительно грубовата.

— Постараюсь быть нежнее, — она театрально закатила глаза, но движения её пальцев тут же стали шелковистыми, едва касаясь моих век.

Я застыла, вжавшись в стул, стараясь дышать ровно, пока щетинки кисти вызывали на коже мурашки. Чувство вины за эту неудачную ночёвку терзало меня изнутри. Хотя разговор с Розали был неизбежен, моя собственная глупая ошибка — отказ от снотворного — обернулась ночным кошмаром, окрасившим всё в тревожные тона.

Но когда Элис напомнила о своём желании устроить мне «полный бьюти-день» к нашему двойному свиданию, я с радостью ухватилась за этот шанс загладить вину. Одна лишь мысль об этом, казалось, наполняла её сияющей энергией.

Наконец Элис отложила последнюю кисть и торжественно пропела:

— Идеально! Взгляни!

Я медленно открыла глаза, и мне потребовалась секунда, чтобы осознать: незнакомая девушка в ручном зеркале — это я. Румянец на щеках, глаза, подчеркнутые дымчатыми тенями, длинные-длинные ресницы и нежно-розовые губы — всё вместе складывалось в удивительно милый, но чужой образ.

Я отвела взгляд от зеркала и повернулась к Элис.

— Спасибо тебе.

Её энтузиазм внезапно угас, уступив место лёгкому беспокойству.

— Изабелла… почему тебе не нравится твоё же лицо? Оно прекрасно.

Я выдавила слабую улыбку.

— Дело не в этом. Просто… это не то отражение, к которому я привыкла.

Её брови сдвинулись в недоумённой гримасе.

— Я не понимаю.

Я лишь беспомощно пожала плечами.

Поняв, что объяснений не последует, Элис схватила меня за руки и легко подняла на ноги.

— Ладно, осталось только одеться! Я приготовила для тебя кое-что особенное. Если уж ты не ценишь свои черты, то мой безупречный вкус оценишь!

Она исчезла в мгновение ока и так же мгновенно вернулась, держа в руках комплект одежды и пару изящных сапожек. Аккуратно разложив всё на длинной мраморной столешнице, она объявила:

— Давай, переодевайся. Эдвард уже ждёт внизу.

Я одарила её сияющей улыбкой.

— Ещё раз спасибо, Элис!

— Это тебе спасибо, Изабелла, — она подмигнула, чмокнула меня в щёку и выпорхнула из ванной, бесшумно прикрыв дверь.

Я развернула одежду, стараясь сосредоточиться на текстуре ткани, лишь краем глаза улавливая движение в большом зеркале. Как и большая часть гардероба Калленов, наряд был выдержан в нейтральных тонах — простой, но безупречно качественный: мягкий кашемировый свитер, белые джинсы-клёш, сапожки на изящном каблуке и элегантное коричневое пальто. Всё выглядело очаровательно, но я едва сдержала смешок: даже спустя недели локдауна безумная мода 2000-х всё ещё резала глаз.

Я быстро переоделась, стараясь не испортить аккуратный хвост с завитками, в который Элис уложила мои волосы. Удостоверившись, что я ещё не разучилась ходить на каблуках, я зацокала по коридору и вниз по винтовой лестнице.

У подножия меня ждал Эдвард.

— Привет! — просияла я. — Готов ехать?

— Конечно, — он обернулся, и его улыбка заставила моё сердце учащённо забиться. Его пальцы мягко сплелись с моими.

Из-за его спины появилась Эсме с фотоаппаратом в руках.

— Изабелла, ты выглядишь просто сияющей, — прошептала она. — Эдвард, разве ты не сделаешь ей комплимент?

Эдвард покачал головой, его пронзительный взгляд не отрывался от меня.

— Нет, мама. Изабелла не ценит комплименты, касающиеся её внешности.

Озадаченное выражение на лице Эсме сменилось тёплой, понимающей улыбкой.

— Что ж, ладно. Но, надеюсь, вы не против попозировать для пары снимков?

Эдвард молчал, и я поняла, что он ждёт моего согласия.

— Для тебя что угодно, Эсме.

— Спасибо, дорогая, — улыбнулась она, усадив нас на ступеньках лестницы. Щёлкнув несколько раз, она отложила камеру и обняла меня. — Хорошо вам повеселиться, — сказала она, чмокнув Эдварда в щёку, и помахала нам на прощание.

— Спасибо, Эсме! — крикнула я ему вслед, пока Эдвард спускал меня с крыльца. По пути к его машине я повернулась к нему: — Так какой план на вечер?

Эдвард усмехнулся.

— Хочешь сжульничать и подсмотреть карты?

— Мы не одни — с нами же Энджи и Бен. Я бы предпочла быть готовой, особенно ко всему, что связано с твоей… тайной.

— Полагаю, ты права, — уступил он, легко открывая мне дверь. Он исчез и мгновенно возник на водительском месте. — Я буду твоим должником, если ты согласишься съесть часть моей порции за ужином.

Я рассмеялась.

— Пожалуй, я могу взять на себя пару лишних калорий ради тебя. Но если растолстею, не удивляйся.

Эдвард закатил глаза, выводя машину на дорогу.

— Не неси чепухи.

— Я буду нести чепуху, сколько мне заблагорассудится.

Он тихо рассмеялся, но не поддался на провокацию.

Мы погрузились в комфортное молчание, пока за окном мелькали знакомые пейзажи. События прошлой ночи отдалились, словно дурной сон. И, хотя мысли о Розали всё ещё витали где-то на периферии, я с облегчением отложила их в сторону. Я слишком устала от собственной тоски.

Анджела уже ждала нас на подъездной дорожке.

— Привет, Энджи! — я повернулась на сиденье, улыбаясь ей, пока она устраивалась сзади. — Волнуешься?

— Больше, чем можешь представить, — она засмеялась, запыхавшись, пристёгивая ремень. — Привет, Эдвард. Спасибо, что согласился быть нашим водителем.

— Здравствуй, Анджела, — Эдвард обернулся и одарил её своей самой обаятельной улыбкой, прежде чем снова тронуться в путь. — Не стоит благодарности. Для меня это удовольствие.

Я закатила глаза и прошептала через плечо:

— Поверь мне, Энджи, это больше для его же блага. Он начинает дуться, когда не может водить.

Анджела прыснула со смеху, а Эдвард фыркнул:

— А Изабелла дуется, когда водить приходится ей.

Я кивнула.

— Он прав.

— Вы забавные, — улыбнулась Анджела, — Но дорога дальняя. Позволь мне хотя бы заплатить за бензин.

— В этом нет необходимости.

Эдвард сказал это одновременно со мной:

— Ничего не выйдет, Эндж. На этот раз всё за счёт Эдварда.

— Изабелла, — вздохнула Анджела с лёгким раздражением.

Я ухмыльнулась.

— Шучу, — подмигнула я. — На самом деле, счёт оплачивает доктор Каллен. Боже, да у Эдварда же нет работы.

Анджела была шокирована.

— Изабелла!

Эдвард закатил глаза.

— Всё в порядке, Анджела. Изабелла считает себя остроумной.

— Ну, я не могу шутить за счёт Анджелы. Она слишком невинна, — пожала я плечами.

— Как насчёт того, чтобы не шутить за счёт вообще никого? — предложила Энджи.

— Это не весело, — надулась я. — Но ради тебя я постараюсь быть добрее.

— О, пожалуйста, постарайся, — пробормотала Анджела, уставившись в окно, когда мы подъехали к дому Бена.

— А вот и он, — я улыбнулась, наблюдая, как Бен неспешно выходит из дома и садится на сиденье прямо за мной.

— Привет, ребята, — весело поздоровался Бен, а затем чуть более застенчиво повернулся к Анджеле: — Привет, Энджи.

— Привет, Бен, — так же застенчиво ответила она.

Боже мой, они просто прелесть! Мы с Эдвардом встретились взглядами, и на мгновение показалось, что наши мысли синхронизировались.

Пока молчание не стало неловким, я встряла:

— Так, мы определились, где будем ужинать?

К счастью, это оживило беседу, и мы поехали. Мы обсудили несколько ресторанов в Порт-Анджелесе, прежде чем остановились на маленьком итальянском местечке, где я ужинала в прошлый раз с Джессикой. В основном из-за моего собственного настояния. Я подумала, что суп будет проще имитировать, чем пиццу или бургеры.

И после того, как мы договорились пойти потом в кино, Анджела достала из сумочки сложенный листок.

— Джесс распечатала расписание сеансов на своём принтере, — сказала она, разворачивая его на коленях. Я снова повернулась и слушала, как она перечисляет фильмы, идущие сегодня, с кратким синопсисом к каждому, начиная с мелодрам, которые Джессика выделила для неё.

Взгляд Бена был прикован к ней, всё его внимание поглотил её тихий голос.

Я же чуть не фыркнула, когда Анджела вскользь упомянула тот самый фильм о вампирах, который сейчас в прокате. Эдвард бросил на меня невозмутимый взгляд.

— …о, и Джесс упомянула, что ты хотела посмотреть «Константина», Изабелла? — Анджела взглянула на меня.

Рядом с ней Бен встрепенулся.

— Да, разве он не вышел только вчера?

— Точно, — я ухмыльнулась. — Это хоррор-фэнтези по комиксам Hellblazer, так что не уверена, что это твой вариант, Энджи.

Она украдкой взглянула на Бена, а затем снова на меня.

— Я готова попробовать что-то новое. Что думаешь, Эдвард?

Эдвард усмехнулся.

— Я бы и так повёл Изабеллу на него. Не упущу такой возможности.

Я просияла.

— Тогда решено.

* * *

— …и, конечно, учитывая мою вечную неспособность предугадать, что же Изабелла выкинет в следующий миг, я опомнился слишком поздно, чтобы осознать: она запросто способна броситься сломя голову на незнакомца, — в голосе Эдварда прозвучала театральная скорбь. Напротив Бен сдержанно усмехнулся, а Анджела, уже знакомая с моей версией событий, лишь безнадёжно покачала головой.

— В своё оправдание могу сказать лишь одно: я очень хотела вернуть свои деньги, — я без тени раскаяния пожала плечами, с аппетитом отламывая хрустящий кусочек хлебной палочки. Проглотив, добавила: — Откуда мне было знать, что вор не решит уплыть вместе с моей сумкой?

— Возможно, тебя должен был насторожить тот факт, что на дворе стояла лютая зима, а вода в заливе была ледяной? — предположил Эдвард, тут же подвинув мне свой стакан, едва заметив, что мой опустел.

— Что я могу сказать? Паника — плохой советчик, — рассмеялась я.

— И как тебе вообще удалось не кувыркнуться с пирса, если ты была уже на самом краю? — не отставал Бен, тянусь за следующей палочкой.

— О, я кувыркнулась, — заверила я его и указала большим пальцем на Эдварда. — К счастью для меня, этот парень оказался проворнее. А тому негодяю повезло куда меньше.

— Знаешь, я слышал кучу версий этой истории, — признался Бен, — но ни одна не идёт ни в какое сравнение с рассказом из первых уст.

— Это чистая правда, — согласилась Анджела, обмениваясь с Беном тёплой, почти интимной улыбкой. — Что лишь укрепляет меня в мысли, как хорошо, что с тобой Эдвард. Я уже заметила, Изабелла, что ты обладаешь особым талантом попадать в самые невероятные переделки.

— Энджи, умоляю, не разоблачай меня с первой же встречи, — фыркнула я, делая вид, что обижена.

Рядом тихо рассмеялся Эдвард.

— А по-моему, давно пора.

— Тише, милый. Не отвлекай — еду несут!

Эдвард закатил глаза с преувеличенным страданием, но спорить не стал. В этот момент я отодвинулась, давая дорогу официанту, который водрузил передо мной дымящуюся тарелку карбонары с курицей и креветками, а перед Эдвардом — порцию густого куриного супа с ньокки. По тихой просьбе Анджелы мы прочли краткое благодарение над трапезой, прежде чем приступить — за исключением Эдварда, который лишь изящно имитировал, что ест свой суп.

— Эй, Энджи, — окликнула я её, откладывая вилку, — не могла бы ты спросить у хозяйки, который час? Я оставила телефон в машине.

Прелесть этой эпохи заключалась в том, что мобильники ещё не стали продолжением руки, а на запястьях ни у Анджелы, ни у Бена часов не было.

Всегда отзывчивая, Анджела с готовностью улыбнулась:

— Конечно, Изабелла.

Едва она отошла, я повернулась к Бену:

— Тебе стоит составить ей компанию, Бен.

— Правда? — он растерянно моргнул. Когда я лишь ободряюще кивнула, он поднялся. — Конечно, почему бы и нет.

Как только он повернулся спиной, я прошептала Эдварду:

— Быстрее, перелей в стакан!

Эдварду не потребовалось повторять. Ловким, почти невидимым движением он схватил мой высокий бокал и вылил в него добрую половину супа.

— Эх, сойдёт и так, — пожав плечами, я аккуратно взяла наполненный стакан и быстрым шагом направилась в дамскую комнату, где без сожаления выплеснула его содержимое в раковину.

Едва я вышла обратно, как чуть не столкнулась нос к носу с кем-то.

— Анджела! — пискнула я, инстинктивно пряча пустой стакан за спину. — Всё в порядке?

Энджи нервно теребила прядь своих светло-каштановых волос, завитых в идеальное кольцо.

— Да? Не уверена. Как думаешь, всё проходит… хорошо?

Моё выражение лица мгновенно смягчилось.

— Конечно, проходит! Эндж, да он от тебя без ума! — заверила я её, продевая свободную руку под её локоть и мягко направляя обратно в зал. — Я уверена, к концу вечера вы будете чувствовать себя так легко, что даже забудете о нашем существовании!

Анджела улыбнулась с заметным облегчением:

— Правда, думаешь?

— Я в этом уверена, — ответила я рассеянно, на ходу небрежно оставляя стакан на первом же свободном столике, не прерывая шага. — Вы созданы друг для друга.

— Спасибо, Изабелла, — её лицо озарила широкая, счастливая улыбка. — Кстати, сейчас всего лишь половина шестого. У нас ещё уйма времени до начала сеанса!

— А?

— Ты же хотела узнать время? — напомнила она. — Я подумала, ты беспокоишься, чтобы не опоздать в кино?

— Ах, да! Совсем вылетело из головы, Энджи, — поспешно кивнула я. — Какое облегчение!

Анджела покачала головой с доброй, снисходительной укоризной.

— Конечно же.

* * *

— Пожалуй, стоило получше припомнить сюжет «Константина», прежде чем так настойчиво его предлагать. — Ослеплённая ностальгией, я напрочь забыла, что Джон — персонаж проклятый, обречённый и отчаянно пытающийся купить себе проход в рай. Слишком уж знакомый мотив для моего нынешнего состояния.

— Да и я сама пожалела о своём выборе ближе к финалу, когда героиню Анджелы терзала одержимость. — Сцена, в которой демон выпирал изнутри, искажая её тело, внезапно воскресила в памяти историю о гибридной дочери Беллы и том адском рождении. Моя рука сама потянулась к животу. Уж точно не в этой жизни.

Фильм ещё не успел завершиться, как Эдвард тихо извинился и вышел из зала. Убедившись, что Анджела не одна — её пальцы были сплетены с пальцами Бена, — я бесшумно последовала за ним.

В слабо освещённом коридоре я окликнула:

— Эдвард, ты куда?

— Прямой дорогой в ад, по всей видимости.

Я фыркнула.

— Нет, я имею в виду в данный момент.

Он тихо рассмеялся и повернулся ко мне.

— Прости за внезапный побег. Мне просто нужна была передышка.

— …С тобой всё в порядке? — моё игривое выражение лица сменилось обеспокоенным.

Эдвард скрестил руки на груди, и из его груди вырвался сдавленный, болезненный вздох.

— Пожалуй, я просто размышлял, возможно ли нечто подобное для Карлайла. Не могу представить никого, кто заслуживал бы этого больше.

Мне потребовалась мгновение, чтобы понять: он говорит об искуплении Джона в конце, его самопожертвовании, которое даровало ему проход в рай.

И тогда я вспомнила о своей собственной встрече со смертью. Как и Каллены, я не была готова к ней в библейском смысле.

— Я уверена, что это возможно, — сказала я не для утешения, а потому что на данном этапе готова была поверить во что угодно. — Я знаю его лучше, чем планировала. Не могу представить, чтобы Карлайл был недостоин. — И хотя мы не были с ним близки, чтение о нём через призму восприятия Эдварда сформировало у меня твёрдое мнение. — Помнишь ту книгу, что ты дал мне? О человеке, проделавшем путь из ада в рай?

— Да, помню.

— После каждой встречи в той истории… я пришла к одному выводу: рай — это выбор, — сказала я. — Даже будучи такими, как вы, вы обладаете свободной волей. И решения, что вы принимаете… я верю, они имеют вес.

Эдвард смотрел на меня с безмерной мягкостью, а затем спросил:

— Прозвучит ли странно, если я скажу, что ты напоминаешь мне Карлайла?

Мои брови взлетели к челке, и я сдавленно кашлянула.

— Да. Чрезвычайно странно. Не представляю, как ты провёл эту параллель.

— Надежда в твоих глазах, — он сладко улыбнулся, убирая за мое ухо выбившуюся прядь. — Именно надежда Карлайла всегда делала это существование терпимым. Видя тот же свет убеждённости в тебе, я чувствую, как во мне крепнет смелость встретить всё, что ждёт впереди. Будь то рай… или ад.

Я замешкалась. Знать, что Эдвард считает себя проклятым, — одно. Сталкиваться с этой его верой лицом к лицу — совсем другое. Я не была уверена, что готова разбираться со всеми терзаниями, что приходят с верой в отсутствие души. А я верила, что у Эдварда есть душа. Но как убедить в этом его? Я не знала, с чего начать.

Внезапный гул голосов раздался в коридоре — зрители начали выходить из зала.

Пока нас не окружили, я сжала его руку и прошептала:

— Чудо, что во мне вообще остались какие-то убеждения. Я многое потеряла, Эдвард, и стала чужой сама себе. Но… я учусь жить с этой зияющей пустотой внутри. Потому что если не научусь, я умру вместе со всем, что было мной.

Надежда была во мне, потому что это была моя последняя нить к жизни. И если Эдвард мог найти надежду во мне, то, возможно, он мог найти и утешение в разделённом горе. Некоторые вещи слишком тяжелы, чтобы нести их в одиночку.

Эдвард задумчиво промычал, притягивая меня ближе и целуя в макушку.

— Во всех моих попытках понять тебя, я не думаю, что подбирался так близко к сути, как сейчас.

Я улыбнулась.

— И каков вердикт?

— Я бы хотел приберечь свой ответ для более подходящего момента, — он подмигнул, доставая из кармана вибрирующий телефон. — Элис, что случилось? — ответил он, укрывая меня под своим крылом, пока она говорила на том конце провода.

Я скользнула взглядом по полумрачному коридору, усеянному крошками попкорна. Бена и Анджелы нигде не было видно. Я обняла Эдварда за торс и прильнула к нему, пока ждала. Он почти не говорил, и мне стало интересно, что же происходит в доме Калленов, если Элис так разошлась.

Когда он наконец захлопнул телефон, я встревоженно взглянула на него:

— Что случилось?

— Позже, — прошептал он, кивая в сторону Бена и Анджелы, которые наконец вышли из зала, всё ещё не разжимая рук.

Я ухмыльнулась.

— Что-то вы задержались.

— Ох, вы многое пропустили!

Пока мы шли к выходу, Бен с жаром рассказывал о сцене после титров, которую мы упустили. Все эти годы, а я и не знала о её существовании.

— Ну и что ты думаешь, Анджела? — спросила я, когда мы пристёгивались в машине.

— Ах, это было… интересно, — сказала она. — Хотя я не могла не сравнивать с библейским каноном.

— Да? — согласилась я с удивлённым смехом, пока мы выезжали с парковки. — Не тому меня учили в воскресной школе. А в комиксах было что-то похожее, Бен?

— Эм, нет, не совсем, — признался он, почёсывая щёку. — В комиксах Джон соответствует своей натуре мошенника и продаёт душу кучке демонических владык, стравливая их между собой. Так его рак излечивается, но явно не по тем же причинам, что в фильме.

— Звучит куда больше в его духе, — кивнула я. — Он не славился добрым нравом.

— И правда, — согласилась Анджела. — Жаль, что его перерождение не соответствует оригиналу.

— Да большинство вещей не соответствовало, — пожал плечами Бен.

— В каком смысле?

Вопрос Эдварда заставил Бена с воодушевлением изложить историю первоисточника. Анджела внимательно слушала, очарованная его энтузиазмом. Я же слушала вполуха, отвлечённая задумчивым выражением Эдварда.

Несмотря на любопытство относительно звонка Элис, я понимала — сейчас не время для расспросов. К счастью, лихая манера вождения Эдварда позволила нам добраться до Форкса почти в два раза быстрее.

— Бен, твоя остановка, — прервала я их с лёгким сожалением.

— О, — моргнула Анджела, её лицо вытянулось от разочарования. — Увидимся в школе?

— Конечно! — с готовностью согласился Бен. — Пока, ребята! …Пока, Эндж.

— Спокойной ночи, Бен, — она помахала ему, пока он выходил.

Едва он скрылся в доме, Эдвард тронулся с места. Я повернулась, чтобы заговорить с Анджелой, но застыла, увидев её отрешённый взгляд, устремлённый в окно. Я оставила её наедине с мыслями. Джессика потом вытянет из неё все подробности.

Когда мы высадили её и попрощались, я бросила на Эдварда многозначительный взгляд.

Он испустил покорный вздох.

— К нам пожаловали кузены. Они хотят встретиться с тобой, — коротко объяснил он. — Ты, безусловно, можешь отказаться.

Я сделала паузу, затем спросила:

— Ты… позволяешь мне выбирать? — Я не думала, что Эдвард вообще допустит мысль о моей встрече с другими вампирами. И, честно говоря, после всего пережитого я и сама не горела желанием подвергать себя новой опасности.

Эдвард скривился.

— Ситуация далека от идеальной, но Элис уверена, что всё пройдёт гладко. И она очень этого хочет.

— «Очень хочет», да? Ты что-то от меня скрываешь? — я приподняла бровь.

— Да, но лишь потому, что и мне не сказали, — проворчал он.

Я рассмеялась.

— Что ж, полагаю, у нас нет выбора, кроме как выяснить это на месте.

— Если ты уверена, — сказал Эдвард покорно и повернул на следующем светофоре, направляясь к окраине города.

Я не была уверена на все сто, но любопытство перевешивало.

— Жми на газ, — ухмыльнулась я.