Гарри Поттер и Вечерний дом (джен)

Кажется, это были рождественские каникулы. В уже знакомом небольшом холле второго этажа висели разноцветные гирлянды, а за окном мелькали побелевшие от снега клумбы.

Гарри, затаив дыхание, наблюдал, как Джеймс и Сириус, юные и беззаботные, с энтузиазмом натирали пол на втором этаже усадьбы. Сириус то и дело задевал наряженную ёлку, стоявшую в углу, Джеймс, поправив дерево, тыкал его кулаком в бок, и они вместе заливались смехом.

— Подышим свежим воздухом после полуночи? Прогуляемся? А, Сохатый? — с многозначительным выражением произнес Сириус, старательно двигая щеткой.

— «Несовершеннолетним ученикам запрещено применять магию вне Хогвартса», — продекламировал Джеймс скучным канцелярским тоном.

— Мне, между прочим, уже семнадцать! — похвастался Сириус. — Это тебе еще полгода терпеть, мой бедный малыш. И потом, кто узнает? Они ведь не могут узнать, кто именно применил магию — только место. А здесь, помимо нас, есть еще твои родители.

— Звучит очень заманчиво, Бродяга, — ответил Джеймс с вдохновением.

Его чайные глаза блеснули, но он, будто вспомнив нечто важное, взял себя в руки и добавил:

— Но в связи с особыми обстоятельствами вынужден отказаться. Я кое-кому обещал вести себя хорошо и намерен сдержать слово. Прости, друг!

— Ох, я и забыл! — Сириус засмеялся и состроил рожу. — Малыш Поттер решил покорить прекрасную даму и поэтому заделался паинькой! Сохатый, да она отшивает тебя прежде, чем ты успеваешь сказать хоть слово! Видать, тот случай еще не выветрился у нее из головы…

— Ничего, — выдохнул Джеймс. — Пусть отшивает. Я все равно не сдамся.

Он встал, облокотившись на щетку и добавил, глядя на друга:

— Только не надо шутить над этим, Сириус. Ты отлично знаешь, что… Это для меня слишком важно. И…

Сириус тоже перестал улыбаться и вздохнул.

— Джейми, тебе стоить только пальцем поманить — половина барышень побежит за тобой, не глядя. Эванс, кажется, слишком гордая. Хотя отдаю должное твоему вкусу, дружище. Лили и правда девчонка, что надо. Но, может, это тот самый золотой орешек, который тебе не по зубам?

— Да, непростая задачка, — откликнулся Джеймс. — Ничего. Даже если это будет самый сложный матч в моей жизни, я его выиграю. Вот увидишь. Я женюсь на мисс Лили Эванс. Либо вообще ни на ком не женюсь.

— Только отцу этого не говори, — понизив голос, бросил Сириус. — Он так тревожится… Ты последний отпрыск знаменитой фамилии. И обязан позаботиться о том, чтобы продолжить свой род.

— Он не станет меня принуждать, — ответил Джеймс. — Папа и мама, конечно, мечтают увидеть внуков. Но они не станут давить на меня. Мне очень повезло с родителями.

— Да, это точно, — Сириус снова взялся усердно натирать паркет. — Не то что моя безумная мамаша… Она проглотила отца целиком, вместе с пуговицами и ботинками. Мне кажется, почти сразу после свадьбы. Неудивительно, что он выглядит, как мумия… Она сжевала моего несчастного брата и постоянно пыталась сожрать меня… Спасибо, что вы вызволили меня из той тюрьмы. Лучше я здесь буду помощником домовика, чем проведу в том проклятом склепе хотя бы минуту.

— Живи, сколько хочешь, — улыбнулся Джеймс. — Для мамы ты давно как сын. Видишь, тебя уже наказывают вместе со мной. Это лучшее доказательство, что здесь ты дома, а не в гостях.

— Ну, натереть паркет накануне Рождества — это не такое уж суровое наказание, — с пафосом заявил Сириус, снова возвращаясь к работе. — Если учесть, что мы, как два последних идиота, стащили и выпили бутылку вина, которая стоит галлеонов пятьдесят. А то и больше… Мне очень стыдно перед твоим отцом. Правда.

— И сейчас у тебя есть отличная возможность загладить свою вину, — засмеялся Джеймс. — Усердие и упорство! Папа наверняка уже не сердится… Вот примерно такой же план у меня с Лили.

— Пока все твое усердие разбивается об ее скептическое фырканье, — ехидно заметил Сириус.

— Ничего, пусть фыркает, — тряхнул головой Джеймс и взлохматил себе волосы. — Я не отступлюсь. Она перестала общаться с Нюниусом, это уже прогресс. Разглядела, наконец, что из себя представляет этот ядовитый гад. Значит, глаза у нее есть. Она считает меня негодяем и позером? Что ж, нужно доказать, что это не так. И я это сделаю.

— Слушай, если ты покоришь свою мисс Эванс, я подарю тебе на свадьбу свой талисман, — воскликнул Сириус с улыбкой. — Торжественно клянусь стать лучшим шафером и устроить вам такое веселье, какое только возможно в наше непростое время…

— А сам? — Джеймс чуть улыбнулся и вскинул на него теплый взгляд. — Или сердце мистера Сириуса Блэка навеки останется неприступной скалой?

— Я не знаю, — Сириус отбросил в сторону щетку и, подойдя к окну, взял себя за локти. — Вокруг такое творится… Каждый день новости, одна ужаснее другой. Какая уж тут любовь. И потом, я ведь Бродяга. Ты же знаешь, я люблю свободу. И уж если сражаться со всей этой мерзостью, то без оглядки. Без сожалений. Не хочу, умирая, думать о том, что мои дети будут расти без отца.

— А я не хочу, чтобы какая-то мерзкая гнида решала, кого мне любить и когда жениться! — с чувством воскликнул Джеймс. — И уж если придется умереть в бою, то я хотя бы не буду сожалеть о том, что что-то упустил.

— Значит, ты храбрее меня, — с ноткой печали заметил Сириус. — Надеюсь, она это поймет, и у тебя все получится. С радостью погуляю на вашей свадьбе, дружище!

— И не жаль будет расстаться с единственной фамильной реликвией? — вдруг спросил Джеймс. — Твой талисман… Ты, кажется, говорил, что это безумная редкость.

— Да, «слезы ангела» — это очень редкий камень. Собственно, это даже не камень, а жемчуг, который появляется лишь на дне каких-то определенных озер и только при каких-то определенных обстоятельствах. Я не помню подробности, но дяде Альфарду как-то повезло найти парочку. Один такой камушек он вставил в перстень и отдал мне. Как ни глупо, но «слезы ангела» нельзя продать, украсть или отнять силой — они теряют свои свойства. Носить я его не собираюсь. Хороший артефакт валяется, как безделушка… Так что с удовольствием подарю тебе, если тебе удастся затащить мисс Эванс под венец.

— Может, и на твоей свадьбе тоже погуляем, — улыбнулся Джеймс. — Кто знает…

— Да ну тебя, — махнул рукой Сириус. — Еще не родилась женщина, способная надеть на меня кандалы счастливой семейной жизни. Нет уж! Пусть Регулус отдувается за всех Блэков и выполняет матушкины приказы. Видал его? С тех пор, как я здесь, даже не здоровается со мной. Делает вид, что мы не знакомы. Кретин… Держу пари, они уже вычеркнули меня из всех семейных реестров, так что теперь я безродный отщепенец.

— Ты не отщепенец, Бродяга, — тихо возразил Джеймс. — У тебя есть я. И так будет всегда, обещаю. Женюсь я или нет, еще неизвестно, но ты всегда будешь мне братом.

Сириус молча повернулся к нему, подошел и порывисто сжал в объятиях. Потом так же резко отстранился и, подобрав давно забытую щетку, снова принялся тереть паркет.

Джеймс вздохнул и последовал его примеру. Через пару мгновений Сириус, уже заметно повеселевший, снова поднял голову.

— Раз прогулку паинька Поттер отменил, чем займемся после ужина? — спросил он.

— Придумаем что-нибудь! Например, я давно хочу довести до ума нашу Вечернюю карту, — улыбнулся Джеймс. — Наш первый проект с Гомункуловыми чарами.

— После Хогвартса — пара пустяков! — махнул рукой Сириус. — Домик у вас поменьше, чем замок. Но идея родилась именно здесь, да… Кстати, она работает?

— Как часы, — гордо откликнулся Джеймс. — Единственное, чего на ней нет до сих пор, это папиной лаборатории. Надо попробовать обойти защитные чары. И доделать мансарду, а то мы там начеркали как попало.

— Это точно, мы тогда рисовали значительно хуже, чем сейчас, — ухмыльнулся Сириус. — Да, давай. Перышко-то сохранилось, надеюсь? Если рисовать другим пером, ничего не выйдет. Только феникс.

— Если б не сохранилось, я бы не предлагал, — ответил Джеймс. — Не глупее тебя, Бродяга. Давай закончим уже с этой уборкой. До ужина надо еще накачать воды в бак и затопить камины.

— Чувствую себя эльфом, — заворчал Сириус. — А чем занимается Дипси, пока мы тут вкалываем?

— У Дипси всегда дел полно. Дом большой и старый… Он самый трудолюбивый эльф на свете, но все-таки не всемогущий. Наверное возится с ужином вместе с мамой. Кстати, потом обещал помочь с водой.

— Он все-таки очень милый, ваш домовик, — улыбнулся Сириус. — Не то что у нас. Кикимер только и делал, что стучал на меня моей мамаше. Он фанатически ей предан. Ей и моему братцу…

Картинка стала тусклой. Гарри положил на стол небольшой поднос и стянул с головы черный бархатный мнемус. Сердце взволнованно билось о ребра. Увидеть их юные, прекрасные лица, услышать голоса, постоять с ними рядом в маленьком холле второго этажа — это было бесценно. Каждая улыбка, увиденная им, была для Гарри настоящим подарком.

И вряд ли был на свете человек, который бы ценил эти сокровища больше, чем он.