Ошибка на 17 оборотов в минуту (гет)

Гермиона приземлилась в центре гостиной с тихим шлепком, от которого вздрогнули пыльные подушки дивана. Без всяких церемоний она плюхнулась на него, закрыв лицо ладонями. Она чувствовала себя не просто идиоткой, а идиоткой махровой, возведенной в квадрат.

И дело было не только в том, что она осмелилась предположить — нет, вообразить! — что Северус Снейп, человек, чья душа в ее прошлом была закупорена в бутылке с формалином, мог быть свободен.

И ождал ее с чем-то, выходящим за рамки научного паззла, который он разгадал. Дело было в ее собственной, абсолютно глупой реакции.

Она сбежала. Сбежала, как первокурсница, застуканная за поцелуем в библиотеке. Почему этот нелепый эпизод вышиб ее из колеи сильнее, чем пятилетний прыжок во времени — загадка почище любой, что предлагал Хогвартс.

Но она-то знала! Она прекрасно знала, как в народе называют эти проклятые конфеты из «Сахарных Гримуаров» — «Гарантированный кекс». Дерек и Стейси постоянно подшучивали над ними и ее уши были знакомы со всеми двусмысленными вариациями на тему.

А он... он был таким невозмутимым. И выглядел... черт возьми, да, она успела отметить — выглядел он... хорошо. Не просто моложе своего профессорского воплощения, а с какой-то новой, тихой уверенностью, грацией хищника, знающего себе цену. Его волосы, раньше сальные, лежали опрятно, а лицо, хоть и хранившее печать брезгливости к миру, казалось... приятнее?

Респектабельным? Да, именно так. Он выглядел как опасный, но чертовски стильный дилер с темным прошлым.

В груди у нее заныла невыносимая, уязвимая грусть. Она с силой выдохнула, отгоняя прочь эту слабость. «Так, Грейнджер, ставим галочку: у Снейпа может быть личная жизнь. Теперь ты в курсе. Когда это не застает тебя врасплох, это не ранит, правда?» — попыталась она убедить себя. «О, дура, Гермиона...» — ехидно парировало ее же подсознание.

На этом ее самобичевание было прервано оглушительным хлопком, от которого зазвенел хрусталь в серванте. В центре комнаты, рассеивая клубы дыма, стоял тот, о ком она только что думала. Его лицо было высечено из камня, а в черных глазах плясали молнии решимости и явного раздражения.

— Я зашел в «Сахарные Гримуары» за банальным ингредиентом для подкупа, а не за приворотным зельем, Грейнджер, — выпалил он, даже не переведя дух, его голос был низким и острым, как лезвие. — У нас был уговор на разговор с вином, если твоя память не отказала тебе и я собирался к тебе, а не на свидание. — его голос выражал полное недоумение.

Гермиона почувствовала, как камень свалился с души, но на смену ему приползло стыдливое осознание собственной идиотии. Она внутренне поморщилась, заставила себя подняться и выпрямить спину, отбросив анализ своей ревнивой истерики на потом…Гораздо позднее.

— Вино, разговор и стратегический подкуп — это прекрасная комбинация, — она выдавила улыбку, надеясь, что выглядит хотя бы наполовину так же беззаботно, как надеется.

Его лицо стало чуть менее суровым, одна бровь поползла вверх, словно проверяя ее на искренность.

— Но ты же в курсе, — продолжила она, — как в народе называют эти конфеты?

— Я, к своему стыду, не разбираюсь в местном кондитерском фольклоре, — он зажмурился, приложив длинные пальцы к переносице, словно пытаясь вдавить обратно только что обретенную головную боль. — И, повторюсь, я не имел в виду ровным счетом ничего, кроме необходимости соблюсти формальности.

— А как же подкуп? — не удержалась от шпильки она, — О, ладно, давай решим, что это просто недоразумение, и забудем, как страшный сон, — решительно продолжила она. — Я просто решила, что появилась некстати.

Он вздохнул и медленно, с преувеличенной театральностью, опустил бутылку и злополучную коробку на низкий столик.

— Что ж. Теперь, когда протокол этикета соблюден, — он медленно опустился в кресло напротив, его мантия драматично взметнулась вокруг него, — рассказывай. Подробно. Что произошло?

Она замерла, и он через мгновение напомнил, выдохнув одно слово:

— Браслет?

Гермиона, все еще стоя, уперла руки в бока, пытаясь вернуться в безопасные воды делового тона. Она прочистила горло, перенастраивая себя на другой формат диалога:

— Брешь в стабилизирующем заклинании? Возможно ли это, Северус?

— А что предшествовало? — он нахмурился и облокотился локтями на колени, его темные глаза смотрели прямо на неё — Что ты делала, когда он нагрелся?

Гермиона вздохнула, опустила руки, как будто сдалась, и тяжело опустилась в кресло напротив.

— Возможно, слишком резко взмахнула палочкой, применяя «Вингардиум Левиоса» к рассыпавшимся письмам.

Днём она взялась за письма и всецело ушла в них, пока не случился этот, инцидент, который привёл ее в паническое состояние.

Снейп не стал спорить.

— Проверю еще раз, — он поднялся и подошел к ней, опускаясь на корточки так близко, что подол его мантии коснулся ее туфель. Он взял ее руку — его прикосновение было на удивление осторожным, почти невесомым. На секунду его взгляд поднялся и встретился с ее, и в глубине его глаз, мелькнуло что-то... сосредоточенное, и абсолютно лишенное насмешки.

Он повторил серию заклинаний, шепча их нараспев. Гермиона сидела, завороженная. Ее обволакивало его присутствие, плотное, почти осязаемое. Его низкий, бархатный голус отзывался тихими струнами где-то глубоко в душе, а едва уловимый аромат — древесный, пряный, с примесью старой бумаги и чего-то неуловимо горького — кружил голову. В этот момент ей было плевать на браслет, на временные парадоксы, на все на свете. Она просто поняла. Окончательно и бесповоротно. Она попала. Это не шло ни в какое сравнение ни с чем. О боже, она влюбилась в Северуса Снейпа.

— Я наложил дополнительный стабилизационный контур, — проговорил он, прерывая ее ступор. — Моя собственная модификация. Теперь все в порядке. Можешь не переживать, это не повторится. Ты в безопасности.

Его глаза, все еще прикованные к ее руке, смотрели... мягко? А от этих слов — «ты в безопасности» — ее душа ощутила такой теплый, сокрушительный прилив чувств, что она просто сидела, не в силах вымолвить ни слова, глядя на его склоненную голову.

— Все в порядке? Гермиона? — он поднял на нее взгляд и снова начал хмуриться, увидев ее онемевшее выражение лица.

Она моргнула, с трудом возвращаясь в реальность.

— Значит, заклинание дополнительного стабилизационного контура — ее голос прозвучал сипло, и она прочистила горло, ища и не находя в своих мыслях умные слова. — Снова гениально.

Он усмехнулся одним уголком губ — почти неуловимое выражение, от которого у нее заныло под ложечкой.

— Что ж, — он начал подниматься с корточек, его суставы издали тихий щелчок.

— Как насчет того вина и обещанных тайн?

Но Гермиона не успела даже кивнуть в ответ, как воздух в прихожей содрогнулся от двух хлопков, и гостиная наполнилась голосами.

— А вот и мы! — раздался мелодичный голос Альбуса Дамблдора. Он стоял в дверном проеме, его сияющие голубые глаза блуждали по комнате, будто собирая пазл из их смущенных поз и бутылки на столе. — Я получил ваше утреннее послание, дорогая Гермиона, и, признаться, обрадовался предлогу навестить вас. И, разумеется, не смог отказать себе в удовольствии прихватить с собой кое-кого, чье присутствие может оказаться... как нельзя кстати.

За его спиной, с немного усталой, но доброй улыбкой стоял Ремус Люпин.

— Гермиона, Северус, — кивнул он в качестве приветствия.

— Профессор! Ремус! — Гермиона, с облегчением ухватившись за возможность отвлечься от накаленной атмосферы, подскочила и бросилась к ним, заключая Дамблдора, а затем и Люпина в быстрые, искренние объятия.

Снейп, тем временем, застыл на месте. Его лицо, только что начавшее смягчаться, снова застыло в каменной маске. Он молча наблюдал, как она обнимает Люпина, и его челюсть сжалась так, что, казалось, гранит мог бы позавидовать.