Любопытство волка сгубило (гет)

Вильгельмине открывалось все больше таинство кривой дорожки Слизерина. До чего много темных волшебников были выходцами из этого аристократичного факультета.

И тем же исследовательским путем выяснились связи семьи Блэк с Темным Лордом. Вся магическая линия их семейного древа прочно вплеталась в истории пыток, грязных заклятий и артефактов. И кто вступал с ними в родство, не избегал участи предстать перед Пожирателями Смерти.

В исторических сводках зияло огромное пятно причастности самого Сириуса, исключая момент перед заключением в Азкабан. После кучи заголовков и текстов посвятили заговорам, что еще мог натворить наследник, а также подняли имя его брата.

Так можно ли было верить Сириусу?

Вильгельмина знала только, что в его деле не сходились факты, и улики хлипкие, как и про отсутствие судебного разбирательства.

Чуть позднее в газетах вскрылось, что Блэки его отвергли, отрезали любые контакты. Поступили бы так с сыном, следовавшего постулатам семьи, с тем, кто верно исполнял долг перед Лордом?

Она полагалась на слова воспитавших ее мужчин, бывших опорой. У нее было предвзято нейтральное отношение, раз Сириус проводил с ней много времени еще до того, как ее приютили, с безродной сиротой, имевшей статус потенциально опасного ребенка. А судя по тем сводкам, что она нашла касательно себя... Вильгельмина почти мгновенно признала в текстах, именованных Вулфи Доу, информацию про себя. Где-то заведомо ложную, а где-то коробившую и заставлявшую сомневаться, действительно ли с ней все в порядке, или это лишь совместное напускное притворство, и она все же монстр?

И лишь тонкая параллель с Сириусом, которая вырисовалась за счет статей, дала узнику Азкабана еще один шанс в него поверить. Ведь если про Вильгельмину в младенчестве писали, что она — неудачный эксперимент, которому нельзя давать шанс, разве не так же могли поступить с Блэком?

Девочка читала научные работы-опровержения Эндрю, и как ей только позволяло ее сердце, проникалась благодарностью. Ведь, если бы не он, разве не сидела бы она тоже за клеткой? Если бы вообще была жива.

* * *

— Что же ты узнала, Вилл? — спрашивал один Эндрю, но очевидно было, что интересовался и Ларсон.

Уточняли у нее, точно Сноу нужно одно только ее мнение, и от этого зависит, будут ли что-то предпринимать в отношении Сириуса Блэка.

Вильгельмина прекрасно знала, уж что-что, а мнение девочки мало значило в исправлении судьбы заключенного. И если Невыразимец планировал действовать, она ему была не нужна. Но сам факт поднятого вопроса польстил.

— Я очень много выяснила, но это только сторонний взгляд. Оно мне мало помогло, и мнение мое не изменилось. Следствия не было, улики не сопоставляли. Даже если Сириус виновен, никто просто не доказывал обратного.

— Говоришь слишком по-взрослому, — Ларсон шикнул. А доктор Уайт рассмеялся:

— Может, потому тебя и спрашиваем. Ты не заинтересованная сторона, как для тебя это выглядит?

— Как предательство оставшихся в живых друзей Блэка, — она сказала так в отсутствие Люпина, однако она бы повторила, глядя прямиком в глаза, не убирая ни слова.

— Тогда было военное время, не до расследований.

— А Блэк не первый год отбывал наказание.

Вильгельмина была жесткой и прямолинейной, не заботившейся о чьих-то чувствах и мнении касательно нее. Про Блэка ведь тоже никто не подумал. И хоть они не в первой проговаривали, и можно было сделать акценты на других вопросах, показалось верным повторить и закрепить. Вины она здесь не видела, очевидного преступления не было. Зверство, да, гибель Авроров и случайных очевидцев, только заговор слабый, в который не верится. Но она смягчилась, расстрогавшись, только уже уведя разговор в иное русло:

— Я читала не только о Сириусе. Мне попадалась информация про всю его семью, про его брата, он был ребенком, но его тоже не обошла расправа. По правде, я в целом отошла от изучения этого дела. Мне случайно попался заголовок «Волчий выводок», — она сглотнула, но не дала себя перебить или дать мигом утешить, чтобы они и мысленно пожалеть ее не успели. — Мне казалось, Министерство держало все это в тайне, и им удавалось скрывать от большой известности секрет Джейн Доу. Я жила в достаточной изоляции от знания всей этой темы.

Если бы Люпин не подарил игрушку с глупой по ее мнению кличкой этого самого мехового волка, до нее могло бы и не дойти, по крайней мере, не сразу. Но обстоятельства сложились в пользу того, что пазл соединился в картинку мгновенно. Вилл чуть поерзала от неудобства темы и обстановки, слова и эмоции сковывали и трогали за живое, вскрывая боли и поднимая сомнения.

— Я очень благодарна, что вы опровергали мою возможную опасность для общества. Но я и сама задумываюсь, правдивы ли все эти исследования. Я, правда, не смогу нанести вреда? Особенно после этого? — Вилл расстегнула ворот, ткнула в зажившие, но белеющие полосы на подгрудке. — Я точно человек?

— В первую очередь ты волшебница, потом уже человек и кто угодно еще, — первым прервал Ларсон, не давая углубляться во фрустрацию и глубину переживаний. — Твое первое чудо случилось с твоим первым же вдохом наперекор всем обстоятельствам.

Колдомедик же смолчал, ошарашенно принимая обстоятельства, где Вильгельмине стало известно больше нужного. Они обговаривали с Августой, как лучше преподнести девочке информацию о происхождении и все тонкости. И если они не нашли подходящего компромисса, теперь просто не стоило озвучивать Августе подробностей, но тут Вилл отлично справлялась.

Вилл же принимала тишину второй стороны как возможную угрозу. О чем могли не говорить, чтобы успокоить и не дать разрастись панике?

— Ларсон прав, оборотни редко колдуют. И ты бы уже заметила отклонения.

— И не только я, — Лонгботтом подразумевала не столько Сноу и Уайта, сколько всю колдомедицинскую и научную общину Министерства, не спускавшую с нее глаз.

— Завязывай с этим, давай накидаешь мне свои идеи, и я обмозгую, что мне еще нужно, чтобы работать над делом Блэка.

Ларсону неплохо удавалось брать ситуации под свой контроль. Холодный тон, мало шансов зависнуть и погрязнуть. Вилл сумела переключиться и прихватила бумаги со стола Уайта, вытянула из своей сумки записную книжку, начав переносить известные ей факты.

Стороннее мнение всегда полезно беспристрастностью. Ларсон знал дело слишком хорошо и мог в упор не видеть очевидного, тогда как для девочки это было бы бельмо в глазу.

* * *

— Вильгельмина, детка, ты как после архива ни придешь с Артуром, на тебе лица нет. Может, тебе стоит завязывать с такими частыми визитами в Министерство?

Молли весьма чутко подмечала изменение настроения Лонгботтом. Августа обычно подмечала, что любое учение действует на благо, не всегда видя, что крылось за попытками натянуть улыбку.

Уизли рассмотрела, что девочка никак не поддерживала разговор, и сменила тему, постаравшись улучшить мысли, направив их к более позитивному руслу.

— Артур, ты же слышал от Диггори, как они нахваливали Вильгельмину. Ты ей уже рассказывал об этом?

— Разве нужно, уверен, Августа уже похвалила, Вилли чудная девчушка, что тут говорить.

— Не обращай внимания, милая, мужчины вечно скупы на доброе слово. В тебе все души не чают.

Вилли улыбнулась, но отклика внутри не возникло. Она возила вилкой по тарелке, съев только тушеные грибы, от которых не могла отказаться.

Близились каникулы, и вскоре Нора наполнится детьми Уизли, и ревностное чувство что к Молли, что к познавшим таинство Хогвартса ребятам, тоже не улучшало настроя.

Девочка так и не поддержала разговора, чмокнула теплую щеку Молли и засобиралась домой. Порох взорвался у ее ног, когда она произнесла название особняка. Зеленый дым стоял перед глазами, добавляя рассредоточенность и раскоординацию. В голове было столько неупорядоченных данных, эмоции давили, и она едва удерживала слезы от общего давления.

На визитах к знакомым Августы ее и впрямь хвалили, еще в моменте, отмечая отменное воспитание и выдержку. Только вот девочка терзалась сомнениями о будущем, пророчестве с ее факультетом и происхождением.

И выплеснулось все в единый момент на Сочельник.

* * *

Во время ужина в Норе Молли дирижировала членами семьи, норовя никого не оставить без дела. И пока Рон скучающе крутил тыкву, чтобы освободить от семян, Вилл уже закончила с частью выбитой помощи. Молли ни в какую не хотела напрягать гостей и все, что доверила девушке, так это уложить бумажные и тканевые салфетки.

С легким чувством вины Вилл устроилась на стуле, подгрызая принесенный ей же виноград, и полная неловкости, ожидала, когда подтянутся остальные. Приятный сердцу гомон доносился с кухни. Она отчетливо различала подтрунивания Джинни и Фреда, и если любимица увиливала от всякого замечания, Фред успевал услышать капельку нотаций. Можно было расслышать теплый размеренный монолог Артура, делившегося тем, как прошел его день, и смачный поцелуй в щеку, каким он одарил жену.

Вилл искренне наслаждалась нахождением в Норе. Буквально выдохнула, спалась стоящая колом осанка, Вилл подобрала ногу в коленку, полностью разваливаясь и перестав заботиться о внешнем виде.

Кухня продолжала играть звуками, плеск воды, смех, металлический звон и стук керамики, а еще отчетливо слышались улыбки. Вилл поскребло по сердцу: как странно, что она способна такое уловить.

В этот момент душевной целостности она на минутку выпала из жизни. И открыв глаза, первым увидела Джорджа. Звоном служили ножи, вилки и ложки. Он сервировал стол, Вилл отметила блеск нескольких приборов, когда он успел подобраться к ней, упустила из виду. Джордж не тянулся издали, стоял рядом, а все равно изгибал спину, протягивал руки, опуская из ладоней ношу. Запросто мог бы левитировать все разом, тогда бы она не засмотрелась на рельеф его мышц и так не обожгло его близким нахождением.

— Как неосторожно, задремать в доме великих виртуозов шутки. Не испугалась проснуться с гримом?

Почему-то сегодня исчезло раздражение. Вместо того, чтобы выпустить колкость, она разошлась коротким смехом. Джордж заметил, Вилл поймала момент, когда он оторопел. И что еще хуже (а куда уж, когда она поймала панику в момент, как засмеялась с этого пройдохи), Вильгельмина рассмотрела, как подрос Уизли, лицо его стало приятным глазу. Какой тролль, она больше не сумеет произнести подобного вслух. Не успели они оба огласить первого шага к отступлению долгой вражды, Перси и Билл уже выносили исходящее паром жаркое и салаты. Момент хоть и был относительно удачно замят, но дальше все пошло кувырком.

Вильгельмина не думала, что за то время, что она не видела близнецов, они могли сильно измениться. И пока она витала в мыслях, что, должно быть, роль сыграло отсутствие мальчишек поблизости. Ведь до Хогвартса она сталкивалась с ними с завидной регулярностью, и образы гадких хулиганов были к ним прилипшими без шанса взглянуть под другим ракурсом.

Только вот вышло, что иначе она стала видеть одного Джорджа

Фред решил, что будет удачным подшутить, как только брат скроется с глаз.

— Не мала еще заглядываться на красивых парней?

— А ты где красивых нашел? — с Фредом волшебства не случилось, Вилл преспокойно могла кривить носом при его виде.

— На фоне жаб, знаешь ли, любой блеснет красотой, — рыжий мальчишка осклабился в усмешке и ткнул в локоть.

Лонгботтом взвинченно подорвалась и ткнула ответно. Фред не остался в долгу и оставил свой тычок. Вилл замахнулась, чтобы наброситься с ударом, но Уизли скрутил ее, принявшись щекотать.

— Просто признайся, что втрескалась, Джорджи добрый к убогим, глядишь, и тебя пожалеет.

Вильгельмина дергалась, билась, почти удачно ударила затылком по подбородку Фреда, но тому удалось успешно уклониться. Не способная никак двинуться, она уже пыталась отдавить ему ногу, как всегда удавалось раньше вырываться из захвата, девочка обнаружила, что Фред приподнял ее в воздух, наученный опытом прошлых сражений. Его руки, скрутившие ее тело, держали удивительно цепкой хваткой и уже неприязненно сдавливали грудину. Смачный от всей души укус вырвался раньше, чем Вилл успела продумать, как еще можно поступить. Уизли зашипел и почти взвигнул от неожиданности. След, синюшний, как от удара, и два прокуса от клыков — вот, чем обернулась его затея. И даже после этого он отпустил ее не сразу.

Уже твердо стоя на земле и сумев нормально продышаться, до Вилл дошло, что она сделала.

Фред поспешно опустил рукав, скрыв след слюны на коже, Лонгботтом бы и не увидела, что именно оставила на его руке, ведь безуспешно терла язык салфеткой. Но взгляд ее зацепился, и она оцепенела. Вильгельмина уже представила, чем все обернется.

Но Фред смолчал. Они весь вечер злобно просидели, выглядя как два угрюмых сыча.

Вилл не знала, что хуже: ее реакция на Джорджа, что Фред не наябедничал или же то, что она проявила себя как зверь, поддавшись желанию укусить в момент опасности. Девочка накручивала себя подозрениями, и под конец ужина не выдержала и подошла к Фреду.

— Ты должен рассказать. Вдруг укус опасен, я ведь... Сам понимаешь, на меня нападал оборотень.

— Слишком поздно.

Мальчик закатал кофту, и рука была вспухшей и красной с гнойничками. У Вилл сердце упало, она почти задохнулась от ужаса.

— Моя рука уже гноится, некроз тканей, мне осталось недолго, — тут Фред с усилием надавил на кожу, и белая жижа брызнула в сторону. — Осталось ползти в умиральную яму, это все ты. Не нужна мне жалость зверюги.

От сковавшего страха до Вилл не сразу дошло, что Уизли откровенно над ней издевался и только притворился, нацепив шутливую наклейку на кожу. Гнев поднялся в ней по-новой.

Она заколотила по груди Фреда, дернула ему рукав, пряча мерзость с глаз, и скрылась со злобной громко топающей походкой, почти сбив шедшую навстречу Джинни.

— Чего это она?

— Тащится по мне, — самодовольно разулыбался мальчишка, поправляя кофту после драки.

— Тогда понятно, чего злится.

— Эй! Засранка маленькая, на что намек сейчас кинула?

Улыбка сестры была шаловливая, с ее не всеми зубами во рту, и Фред вздохнул. Что с этих девчонок взять.

И хоть рука саднила, он вознамерился оставить тайну между ними. Такой крупный козырь мог еще пригодится.

Навряд ли Фреду приходило в голову, как сильно испугалась Вильгельмина.

Наступал 1990-ый. После Рождества все разъехались, Вилл стыдливо продолжала избегать посещения Норы, точно могла быть в любой момент уличенной в проступке. Да и не могла девочка поверить, что один из близнецов смолчит.

Жена мистера Уайта стремилась познакомиться с воспитанницей доктора Эндрю, но Августа стоически отклоняла приходившие предложения.

Зимой было предостаточно забот по уходу за жабами, чтобы поддерживать условия их содержания и не давать замерзнуть в пруде до весны.

Вильгельмина с Невиллом не расставались с сачком и ведром, приглядывая за оборудованным в отдельной комнате широким, тянувшимся от пола почти по самый рост Невилла, аквариумом. Особняк вечно полнился родственниками, пользовавшимися благами детских трудов. Младшие Лонгботтомы лишь надеялись, что бабушка дерет с них оплату от души.

— Надо припрятать Тревора, а то тоже попадёт под раздачу, — мальчик был весь взмыленный, не пересчесть разы, сколько времени он тратил на отлов домашнего любимца. Беглец то и дело рвался прочь из комнаты и резко скакал по дому.

— А он всегда крышку выбивает?

— Всегда! Как, по-твоему, он оказывается потом где угодно, кроме моей комнаты? — мальчишка насупился, злобно порывавшись ухватить в домик из ладоней резвого Тревора.

— Ну прям игрок в квиддич, спортсмен, — Вилл захихикала, понаблюдав за еще парочкой балетных движений брата. Невилл уже закипал от злости. — А ты перед сном зачитывай ему список блюд из лягушачьих лапок, глядишь, сам крышку прикрывать начнет.

В этот самый момент одним мощным прыжком Тревор воспарил над пригнувшимся Лонгботтомом и влетел в только очищенный аквариум к другим жабам.

— Слушай, Тревор тебя бросил, у него теперь жена, дети. Подыскивай нового фамильяра.

— Я смогу его отличить от других жаб, — Невилл заважничал и наклонился над стеклянным куполом.

Только вот жабы были все как одна. Отличалась только икриная кладка, выловленная перед заменой воды и до того, как кто-то бы покусился полакомиться.

Дети переглянулись, оба рассматривая зверинец. Из утешительного: Тревор точно был в этой комнате. Только кто вот из жаб это Тревор, сказать было решительно невозможно.

Рассказать бабушке они решились уже под вечер, после пересчета всех полосок на спинке, сравнения пучеглазости и голосов питомцев при квакании. Тревора было не узнать. Августа зашла, точно важничая, степенно и размеренно, глухой отстук ее трости раздавался по комнате.

— Я поняла, что приключилось. Но в вашем возрасте пора бы знать, как отличить фамильяра. Могли не тратить столько времени зря.

Невилл с Вильгельминой скучковались, наблюдая за бабушкой. Колдовала она не столь часто, и если выглядела столь серьезно, значило, что будет зрелищно. Они внимательно следили за ее шагами. Августа отставила трость в сторону, оперла о стоявшее поблизости кресло. Аквариум оживился, вся живность усиленно начала движение единым потоком. Женщина вынула палочку, отряхнула, точно она была запылившейся. И приманила чарами, среди всех плывших жаб отозвался один Тревор, разрезал прыжком мощных задних лап гладь воды и вынырнул наружу. В мимолетно ощутимом полете почудилось, что полосы на спине питомца стали ярче. Капли воды оросили детей и опали на пол.

— Тревор не простая жаба. Он привязан к тебе, Невилл. И если ты позовешь его должным образом, он откликнется на зов волшебника.

— Бабуль, ну ты даешь! — восторгался мальчик. — Научишь меня!

Августа самодовольно усмехнулась и убрала палочку из виду.

— Приберитесь здесь, еще до оранжереи не дошли, мне нужны лишние руки, закругляйтесь. Глядишь, успеете поиграть в снегу.

Невилл ускорился, приободренный возможностью выбраться прочь от дел. Зима перестала казаться бесконечным списком дел и работы.

А Вильгельмине подумалось, Невилл ведь постоянно шнырял по поместью, выискивая укромные углы, куда мог сбежать Тревор, и отчего-то тогда бабушка не вызывалась показать мастерства.

— Что, Вильгельмина, тебе разве не интересно изучать чары с фамильяром? — Августа обратила внимание на безучастность внучки. Детям должно восторгаться базовым чарам, пока они не привыкли, что весь их мир сплошь магический и поддается заклинаниям.

— У меня и фамильяра нет, — Вилл поспешила съехать с темы и не дать понять, что у нее мысли пошли по другому руслу.

— Видимо, самое время призадуматься. Мы успеем закрыть вопрос до отправления в Хогвартс.

А вот эта новость уже могла порадовать. На Новый год девочка просила книги и не могла подумать, что разрешат завести собственного фамильяра. Ей хотелось подойти к вопросу ответственно и подобрать кого-то, лучше отзывавшегося и привязанного к ней. Тут она уже заулыбалась, и Августа могла покинуть комнату спокойно, оставив внуков.