Дженни  (джен)

Он сидел к ним спиной, скорчившись и обеими руками вцепившись в спинку дивана. Где-то на задворках сознания Гарри промелькнула мысль, что у анимага, только что бывшего летучей мышью, должна сильно кружиться голова. Из-за разницы в размерах…

В гостиной стояла мёртвая тишина — минуту, другую, третью… Никто не шевелился. Гарри не ручался за остальных, но про себя мог сказать, что сам он почти не дышал оттого, что ему было очень страшно. Ему казалось, что, если он издаст хоть один звук или сделает малейшее движение, произойдёт нечто ужа…

— Северус!

От еле слышного голоса Санни все подпрыгнули, словно от громового раската. Все, кроме Снейпа. Он только ещё ниже опустил голову. Так низко, что затылок стал едва виден из-за ссутуленных плеч. Миссис Саншайн обеспокоенно шагнула вперёд.

— Северус!.. Северус, вам плохо! — она не спрашивала, а утверждала. — Северус, что с вами?

Она протянула руку и почти коснулась напряжённого плеча, но Снейп на удивление резво вскочил с дивана и замер напротив Санни, наконец-то повернувшись ко всем лицом.

Гарри подумал, что профессор на его памяти ещё никогда не выглядел так хорошо. Нет, он вовсе не сделался писаным красавцем, но во всяком случае теперь это был здоровый человек. Худой, но не истощённый, бледный, но уже не прозрачный, как призрак… А главное — ухоженный. Из-под лёгкой чёрной мантии сверкала белоснежная, словно только что из прачечной, сорочка. Чистые, гладкие, цвета воронова крыла, волосы, блестели, как шёлк. Прежнего впечатления неряшливости и заброшенности его облик больше не производил. Стараниями заботливой Джинни перед потрясёнными зрителями стоял вполне элегантный, несмотря даже на отсутствие обуви, джентльмен. Которого вполне можно было бы даже назвать привлекательным, если бы не выражение лица.

Ибо та смесь обиды, боли и ярости, что пылала в чёрных глазах, привлечь никого не могла, поскольку вызывала немедленное желание обратиться в паническое бегство. Гарри мог лишь порадоваться (что он, к стыду своему, и сделал) тому, что этот взгляд был обращён только на Санни. Троих перепуганных студентов профессор Снейп как будто бы не видел вовсе.

Санни, которая, как только что выяснилось, и сама была способна напугать до полусмерти кого угодно, смотрела на Снейпа с тревогой и недоумением.

— Северус, но почему? За что? — тихо спросила она. — За что вы так сердитесь на меня? Что плохого я вам сделала?

Снейп хотел было ответить, но в последний миг передумал. Он лишь прерывисто вздохнул и закусил губу. Санни подошла поближе и, глядя снизу вверх — Снейп был почти на голову выше неё — произнесла:

— Если даже я провинилась, простите меня. Я всегда желала вам только добра! Вы мне очень дороги, Северус. Неужели вы этого не знаете?

При этих словах гнев, искажавший лицо Снейпа, слегка приугас, но глаза странно заблестели. Санни снова протянула к нему руку — робко и опасливо, словно хотела погладить рассерженного гиппогрифа. Снейп осторожно отступил, не отводя взора от её лица. Его рука бессознательным движением потянулась к воротнику мантии.

— Вы смотрите на меня, как на ядовитую змею, — в голосе миссис Саншайн звенели слёзы. — Отчего вдруг такая перемена, Северус?

Она снова шагнула вперёд, он вновь отступил, и отступал до тех пор, пока не оказался припёртым к стене. Губу он прикусил до крови, а его пальцы стиснули горло так сильно, что было странно, как он умудряется дышать.

Санни подошла вплотную и всё-таки осмелилась положить руки ему на плечи. Снейп в нелепой попытке просочиться сквозь стену ударился затылком о грубый камень и закрыл глаза.

— Когда я была вашей сиделкой, Северус, — промолвила прекрасная волшебница, — я мечтала, что вы поправитесь и мы с вами станем добрыми друзьями… А теперь… Теперь вы меня ненавидите!..

Снейп наконец-то разжал пальцы. Из его груди вновь вырвался судорожный вздох. Профессор хотел что-то сказать, но вместо этого укусил себя за руку. А потом — никто и ахнуть не успел — метнулся в сторону, ловко ускользнув от рук Санни, чёрной молнией мелькнул мимо оторопевших студентов и с силой захлопнул за собой раму портрета. Оставшиеся в комнате слышали, как Полная Дама что-то сердито кричит вслед нарушителю ночного покоя.

— Я… я ничего не понимаю! — сдавленным голосом промолвила Санни спустя пару минут.

— А я вам говори-ила! — Джинни, по-прежнему сидя на полу, громко расплакалась, прижимая к груди навсегда опустевшую коробочку.

………………………………………………………………………………………

— … и теперь он, конечно, думает, что об этом узнает весь Хогвартс и не только, — втолковывала друзьям Гермиона. — А вы представьте себе, что будет, если станет известно, кого на самом деле мы причёсывали каждое утро зубной щёткой и целовали в носик!..

— И-и-и! — тоненько заныла Джинни, пряча в ладонях совершенно распухшее от слёз лицо. — Моя Дженни!.. Моя бедная крошка!..

— И вовсе не Дженни, а всё-таки Джонни, — сказал Гарри, уже отчаявшийся привести обезумевшую от горя невесту в чувство, — Невилл был прав…

— Кстати, я думаю, Невиллу тоже необязательно знать правду, — задумчиво проговорила Гермиона. — Он юноша стеснительный, а искусственное дыхание вещь довольно… э… интимная…

— Ну и как же ты собираешься объяснить всем, куда делась Дженни? — спросил Гарри. — Взяла, да и улетела? Это как-то слишком просто. Никто не поверит. Все видели, какая она домашняя…

— Надо подумать, — вздохнула Гермиона.

— Думайте-думайте, — прохлюпала Джинни, — уби-ийцы!..

— Убийцы? — встрепенулась отличница. — А ведь это идея! Точно! Здорово! Живоглот, иди сюда.

Живоглот, будучи котом, а не собакой, никуда не пошёл. Гермиона сама подошла к корзинке и вынула из него своего сонного питомца.

— Глотик, тебе поручается дело чрезвычайной важности! — проговорила староста, сев обратно на диван и усадив кота к себе на колени. — Речь идёт о защите чести и достоинства. А может быть, и жизни! Я далеко не уверена, что профессор Снейп сможет пережить такой позор…

— Боже, Боже, Боже! — прошептала доселе молчавшая Санни. — Какая же я дура! Через пару недель вы бы сами сняли с него кольцо, он бы улетел и где-нибудь потихоньку превратился… и был бы уверен, что никто ничего не знает… и не переживал бы так… Но я совсем об этом не подумала… Слишком обрадовалась… И мне так захотелось поскорее обрадовать Минерву!..

— Госпоже МакГонагалл я бы тоже ничего не стала говорить, — сказала Гермиона. — В конце концов, это не наша тайна. Если профессор Снейп пожелает, он всё расскажет сам. И когда госпожа директор начнёт его расспрашивать, профессор Снейп поймёт, что мы умеем хранить секреты, и перестанет сердиться на миссис Саншайн.

— О, я так на это надеюсь! — воспрянула духом Санни.

— Значит, договорились, — Гермиона удовлетворённо кивнула. — Ни одной живой душе. И ни одной мёртвой, конечно. Ну, а теперь слушайте. Мы скажем всем, что нашу бедную Дженни слопал Живоглот. Вернее, не расскажем, а покажем.

— Покажем?! — удивились все, даже Джинни. — Как?!

— Очень просто, — ответила Гермиона. — Мы создадим ложные улики. Так, Гарри, немедленно иди на кухню и возьми у эльфов полстакана крови.

— Полстакана? — задумался Гарри. — А не много? Эльфы такие маленькие… Разве что взять по чайной ложке у нескольких…

— Гарри, что ты несёшь?! — испугалась Гермиона. — Откуда такая жестокость? Попроси у них крови, из которой они делают кровяную колбасу!

Когда Гарри, исполнив поручение, вернулся в гостиную, он застал там новую сцену: Джинни, стоя на коленях, рыдала над разодранной коробочкой. Плотный картон носил явные следы кошачьих когтей и зубов.

— Ух ты! — удивился Гарри. — Какой Живоглот молодец!..

— Это миссис Саншайн молодец, — разочаровала его Гермиона, — прелестная из неё вышла кошечка. А от Живоглота помощи не дождёшься. Глупое создание…

— Но предложить мне лапу и сердце он сообразил, — слабо улыбнулась Санни.

— Где кровь? — спросила Гермиона.

— Я подумал, что, если я попрошу у эльфов крови, это может показаться подозрительным, — ответил Гарри, чрезвычайно довольный своей предусмотрительностью. — Поэтому я взял у них сырой бифштекс. Сказал, что у меня завтра зачёт по фестралам.

— Мудро, — кивнула Гермиона, беря у него миску и разбрызгивая красный мясной сок на остатки коробочки. — Ну как, сойдёт?

— Вполне, — решил Гарри, критически осмотрев композицию. — Сразу видно, что тут кого-то зверски терзали…

— Джинни, постарайся завтра плакать так же искренне, как сейчас, — деловито проговорила Гермиона.

— А-а-ы-ы! — ответила Джинни.

— Ну, а вот главная улика, — продолжала староста, забирая у миссис Саншайн золотое колечко. — Очень хорошо, что оно осталось целым. Все сразу поймут, что лапку, на которой оно было, попросту отгрызли.

— А-у-у-у! — взвыла Джинни.

— Подружка, не увлекайся, — осадила её Гермиона, — ты же знаешь, что на самом деле Дженни никто не съел.

— Ой, правда, — всхлипнула Джинни, — я и забыла… О, моя бедняжка, она хотя бы не страдала перед смертью!.. Это такое утешение!..

— Джинни, не смей утешаться раньше времени! — строго сказала Гермиона. — Только через недельку-другую!

— Я теперь никогда не утешусь! — с новой силой зарыдала девушка.

Пока друзья и миссис Саншайн обсуждали детали, кот Живоглот ловко стащил из миски бифштекс и уютно попировал в своей корзинке. Пропажи хватились слишком поздно.

— Глотик! — ахнула Гермиона. — Ты с ума сошёл! Ты же лопнешь!

Кот, озабоченный тем, как бы теперь поудобнее уложить раздувшееся брюхо, не обратил на хозяйку никакого внимания.

……………………………………………………………………………………….

Наутро Гарри проснулся поздно: все его соседи уже давно встали и покинули спальню. Собственно, проснулся он не сам, его разбудила Гермиона.

— Гарри, вставай скорее! — говорила, тряся его за плечо, гриффиндорская отличница. — Самое интересное пропустишь!

— А что такое? — Гарри нашарил на тумбочке очки.

— А то, что Невилл сегодня вышел в гостиную первым, — сказала Гермиона, отворачиваясь, чтобы дать ему возможность одеться. — И уже успел произвести расследование. А теперь излагает материалы дела так, что закачаешься! Он послал меня за тобой, потому что сам просто не в силах поведать тебе о случившемся. Бежим скорее!

Гостиная Гриффиндора гудела, как пчелиный улей. Там и сям слышались истерические всхлипывания девочек. Самая густая толпа собралась вокруг дивана. Гарри и Гермиона едва смогли пробиться сквозь неё.

На диване сидел бледный, как смерть, Невилл. Он вытянул вперёд дрожащую руку, чтобы все присутствующие могли видеть лежащее на его ладони крошечное золотое колечко.

— И тогда я всё понял, — срывающимся голосом говорил юноша. — Этот злодей просто выжидал! Он нарочно сделал вид, будто подружился с Дженни! А сам пытался поймать удобный момент! И вот, когда Джин крепко уснула после трудного дня, он прокрался в спальню, стащил коробочку…

— О, Небеса! — громко воскликнул Гарри согласно разработанному ночью сценарию. — Что здесь произошло?

Невилл поднял на него помертвевший взгляд.

— Гермиона тебе не рассказала? — спросил он.

— О, Невилл! — воскликнула Гермиона, картинно прижав руки к сердцу. — Прости меня! Мой язык не смог поведать о злодействе, в котором отчасти виновна и я сама, ибо…

— Живоглот слопал Дженни! — в один голос прорыдали пять первокурсниц.

— Какое горе! — провозгласил Гарри, в свою очередь пытаясь изобразить какой-нибудь трагический жест и внезапно понимая, что главный враг актёра — это его руки. Их неуклюжие помавания решительно не соответствовали требованию момента. К счастью, искренности Невилла с избытком хватало на весь спектакль, и бездарности двух старост зрители не замечали.

— От Дженни не осталось ни коготка, ни шерстинки! — проговорил, глотая слёзы, Невилл. — Я тут уже всё облазил…

— Конечно, ведь кошки съедают мышей целиком! — поспешила проинформировать зрителей Гермиона и тотчас опять переключилась на драматические завывания. — Глотик! Как ты мог? Неужели в твоей душе ничего не дрогнуло?! Наша Дженни! Такая маленькая, такая хрупкая и беззащитная!..

После этих слов слезами залились все девушки поголовно, а мальчики помладше украдкой зашмыгали носами.

— Ничего у него не дрогнуло! — гневно проговорил Невилл. — Вон, посмотрите! Лежит и ухом не ведёт! Пузо, как тыква, и всё кровью заляпано!..

Зрители перевели взгляд на главного подозреваемого. Обожравшийся Живоглот сонно жмурил глаза. Борьба с бифштексом отняла у кота все силы, и он не смог даже вылизаться.

— Джинни никогда не простит меня! — завопила Гермиона, пытаясь рвать на себе волосы как можно аккуратнее.

— Она ещё ничего не знает, — промолвил Невилл. — Бедная Джин! Это её убьёт!..

— Но разве среди нас найдётся человек, у которого хватит жестокосердия поведать ей о её несчастье?! Ибо нежная душа моей возлюбленной невесты…

«Боже, откуда я это выкопал?!» — изумился про себя Гарри, видя, как у окружающих недоверчиво вытягиваются лица.

— Гарри, закрой рот! — не выдержала Гермиона и, осознав свой промах, попыталась исправиться. — Ибо твои слова ранят меня, поскольку участь принести подруге горькую весть уготована мне и никому иному, ведь лишь по вине принадлежащего мне хищного создания, кое… коее… коего… — старосты в отчаянии уставились друг на друга.

От провала представление спасло появление Джинни с последующей истерикой. Накопившиеся за ночь слёзы лились столь бурным потоком, что обеспокоенные гриффиндорцы сочли необходимым позвать мадам Помфри. Невиллу пришлось повторить печальную повесть, и школьная целительница прослезилась тоже.

— Ах, бедная мышка! — проговорила она, капая в стакан успокоительное для Джинни. — Как мало ей довелось полетать напоследок!..

Утихший было плач гриффиндорок благополучно возобновился. Гарри и Гермиона украдкой перевели дух.