На краю Пунт (гет)

Дэва приподнялась на руках и взглянула в лицо спящего Дааха. Мужчина лежал, раскинувшись на широком ложе. Впервые за последнее время они смогли остаться действительно наедине. Не могла Белая не воспользоваться случаем, оказавшись дома. Вот и увела дэвата на нижние ярусы, когда гости, пришедшие в Храм, наконец забыли о хозяевах и наслаждались компанией, нехитрой едой и танцами.

Белая подтянулась ближе, к лицу мужа, и легонько потерлась своим носом о его. Мужчина вдохнул и провел ладонями по спине дэвы, прижимая ее тело к своему.

— Пусть Лелейло осветит твой путь днем, — хриплым со сна голосом проговорил Даах.

— И да не оставит тебя на твоем пути Дагарат в ночи, — ответила ему каруда и легонько поцеловала его в нос.

— Что дальше?

— Не знаю… Все так непросто. Как бы было хорошо, если бы не… Без тебя я не зашла бы так далеко. Для каруд мир двухцветен. Если все хорошо — мир белый, а нет… мы перестаем жить, если за ее мерило не принимать существование. Тарот долго держалась, но она не могла иначе — были причины.

Немного помолчав, она улыбнулась и продолжила:

— Скоро нам вставать, а я все не о том. Себек уже под стенами Дома. Он не увидит храм, не сможет подступиться, пока мы не выйдем к нему.

Супруги нехотя поднялись и стали одеваться, смеясь и перебрасываясь малозначительными фразами. Когда Даах одевал жене сандалии, он нахмурился и проговорил:

— Я так понимаю, что мы должны до последнего оставаться в стороне, не вмешиваясь в битву, потому что мы Судьи, а непростые воины. Объясни это.

— Ты задаешь сложные вопросы, ответы на которые будут лишь предположения в лучшем случае. Боюсь, мы не сможем просто стоять в стороне. Но каруды будут биться совсем не честно. Они приберегли некоторые гостинцы на самый конец. Я хочу, чтобы они поняли, чего стоят, не прячась за чужими спинами. Но если случится что-то непредвиденное, мы вступим в бой.

— Что ж, будь по-твоему. Хотя все это вызывает у меня смутные чувства. Только я беспокоюсь за тебя. Мои крылья, благодаря тебе, теперь при мне, а вот твои не вернуть. Ты разделила со мной мой путь, так раздели со мной и мои крылья.

— Твои силы и возможности уменьшатся.

— Но твои сравняются с моими.

— Пусть так и будет.

Уже одевшись, они поспешили в главную залу, где их ждали каруды. Собравшиеся дэвы добродушно посмеивались над ними, но стоило только Белой поднять бровь, все тут же замолчали.

— На земле, которую мы стали считать своей, сестры мои, — молвила она, — жили испокон веков иные жители с иными устоями. Мы ворвались в этот мир, разрушив шаткое равновесие. Я, как и многие каруды, встала у плеча тех, кому не по душе остались те идеи Себека, какие он пытался насаждать нам. По рождении жалкий, он смог дорасти до почти равного мне только за счет того, что тоже стал Стражем и он почти равен по Силе Фен-Рииру. Но его желания и стремления завладеть большим, чем было по силам, переросли даже те, что имела Первобогиня, да и не гнушался довольно непотребными методами достижения своих целей. Сегодня, мне хочется верить, мы перевернем эту страницу нашей истории.

Он пришел под стены моего Дома требовать виры, хотя сам задолжал мне с лихвой. Мой враг ослаблен, после той шутихи, которую ему передала Нуя, он так и не оправился, и затаил злобу. Он призвал к ответу мою ученицу. За себя я не боюсь, да и вы достаточно хороши, чтоб дать отпор. Прошу лишь об одном — не троньте Жреца, не по зубам он вам.

— А тебе? Сама же сказала, что он поболе Первобогини будет! — прервала Белую одна из каруд.

— Он поставил себя выше богов. Только они или их потомки могут вершить суд над отступником от своего культа. Кровь Первой в карудах разбавлена, в них нет достаточной силы. Стражи — только духи, сотканные из Силы, настолько плотной, что они материальны, подселение их в человеческое тело дает еще одну гарантию против их развоплощения. Капли же такие существа, в которых, после принятия наследия, сосуществуют и божественная, и человеческая суть в гармонии.

Безымянная немного помолчала, обводя присутствующих взглядом:

— Нам пора.

С этими словами Белая прошла по коридору, освещенному факелами, и толкнула двери. Свет Лелейло ослепил каруд и дэватов, но их глаза быстро привыкли к нему. Выйдя на площадку, капли увидели, что дюжины Себека стоят вокруг Храма. Сам Жрец стоял против главных ворот Дома. Каруды, не сговариваясь, стали меняться, возвращая себе крылатый полузвериный облик. Они развернули свои кожистые крылья, подставив их жарким лучами светила, и слетели на землю, за полоску Мертвой воды, окружившей Дом.

Некоторые воины Себека замешкались, но все же успели вынуть из ножен мечи, встречая ими каруд. Откуда-то из середины толпища полетели стрелы, но дэвы, оставшиеся в воздухе сбивали их налету. Медяника, Ару и Рар поспешили в гущу сражения. Не охваченными огнем битвы остались лишь Себек, Стражи и Капли.

— Вы проиграете, признайте, — разнесся над пустыней голос Жреца.

— Ты так и не понял нашу суть. Только это не важно, мой неудавшийся Страж. Мы думали, что обретем союзника, объединив его Силу с Силой Жреца одного из божеств. Жаль, что потратили время.

С этими словами каруда раздавила в руках склянку с мертвой водой и из ее ладоней полились черные струйки. Стекая по ступеням, они словно образовали сеть жил. Поток черной жижи с силой ворвался в озеро, кольцом огибавшее Дом. Оно вышло из берегов и выплеснулось к ногам Себека. Он лишь усмехнулся: — Это все, что ты можешь, каруда? — и махнул рукой к Храму: — вперед, мои воины!

Но как только их часть достигла середины неглубокого водоема, как на поверхности его всплыли Шептуны, тихонько что-то напевая. Кое-где из-под воды показались тонкие ручки, они обхватывали ноги дюжинников Себека и утаскивали их вглубь. Гладь озера расступалась под ними беззвучно, были слышны лишь только крики воинов, когда казалось бы твердое дно расступалось под ними.

Сама же Кровавая Капля все так же стояла на верхней ступени Дома, безрадостно улыбаясь. Она, как Маха, уже подсчитала в уме свой урожай. В карудах она не сомневалась — в этой ипостаси их сложно серьезно ранить мечом, да и стрелами сложно пользоваться. Шепчущие более уязвимы — их кожа не покрыта чешуйками, но воды озера, перемешавшиеся с черной кровью Первобогини, принявшие сам дух ее, защитит деток, да и сами они за себя могут постоять.

Правда, чтобы не засорять останками дюжинников Себека свою святыню, Озерной Деве пришлось поколдовать и их тела теперь навечно останутся в песках. Неприятно, конечно, что Дом будет стоять на костях, но ничего теперь не изменить. Не нырять же туда самой с секирой наперевес?

Каруда обернулась к Деве Озера, наблюдавшей за своими детками. Та ответила ей легким поклоном:

— Дозволь присмотреть за ними, Великая.

— До первого раза.

— Слушаюсь, моя госпожа.

Даах, уже до конца принявший свое наследие Капли Слезы, приобнял свою жену сзади:

— Моя госпожа, помнишь, о чем мы говорили сегодня утром?

— Помню, мой господин.

Каруда завела руку за спину Дааха и, обернувшись к нему, поцеловала. Левая рука дэвата, которой он обнимал женщину, словно подернулась темной дымкой и расплылась в очертаниях, изменилась, превратившись в большое крыло. То же самое произошло и с правой рукой дэвы.

— Может быть, с одним крылом и не подняться в небо и далеко не улетишь, но ничто иное, никакие узы не дают такого чувства единения, как разделенные крылья, — прошептала каруда в губы мужу. — Поэтому редко кто отваживается на такой шаг. Это гораздо больше, чем быть в браке или любить.

Дэват лишь улыбнулся на эти слова и снова поцеловал жену. Пока они переживали первые, самые сильные, минуты своего единства и привыкали к нему. Наверное, они смогли бы провести наедине и вечность, не обращая внимания на все, что происходит вокруг, но когда со стороны озера послышался детский крик, Капли сразу же обернулись на звук.