Кровные узы (гет)

— Я не собираюсь приходить сюда каждое утро!

Дверь за Доминик с грохотом захлопнулась, и Люпин, сидящий за своим столом в подозрительном для раннего утра воодушевлении, медленно поднял на неё глаза. Медленно, но настойчиво, так, что стало ясно: её утренние визиты в его кабинет не обсуждаются.

— Ты пропускала занятия почти две недели, тебе нужно входить в привычный режим и снова становиться дисциплинированной прилежной ученицей, — безмятежно ухмыльнулся он. — А прогулка спозаранку из подземелий до третьего этажа в гости к старому преподу — отличная тренировка.

Девушка недовольно закатила глаза и, нарочито громко топая, прошла вглубь кабинета. Плюхнулась на стул, который с каким-то особым садистским скрежетом пододвинула к столу, и волком уставилась на Тедди. Тот безмятежно ухмыльнулся и пододвинул к ней пузырёк с перламутровой жидкостью. Доминик с отвращением уставилась на него и подняла взгляд на Люпина только чтобы убедиться: он глядел в ответ с мягким, но настойчивым гнётом.

— Я делаю это, только чтобы успокоить твою совесть, — скорее для протокола предупредила она и, откупорив склянку, сделала короткий глоток.

Ей не хотелось признавать, но каждый раз, когда она принимала эти зелья, дыра внутри мало-помалу затягивалась. И пустота, которую она чувствовала на протяжении многих лет, наполнялась давно забытыми чувствами. Каким-то обволакивающим каждую трещинку на разорванной душе смыслом.

Когда после того случая на Астрономической площадке Люпин почти насильно влил в неё первую порцию, Доминик не ощутила ничего, кроме тишины в своей голове. В тот момент она подумала, что такой эффект оказали таблетки, целую горсть которых она затолкала в себя часом ранее, но стало действительно легче. Только потом, принимая зелья утром, днём и вечером девушка почувствовала разницу: после приёма таблеток внутри у неё образовывался вакуум, пустота, забирающая вместе с собой все плохие мысли, всю боль и... оставляющая только Пейдж. Зелья же давали совсем другой эффект: они словно собирали её по частичкам в одно целое, залечивали все ранки и вселяли надежду. Она давно ни во что не верила.

— И как ощущения?

Доминик нехотя открыла глаза, возвращаясь из рефлексии обратно в кабинет Защиты от тёмных искусств. Тедди внимательно смотрел на неё с другой стороны стола, и его участливое выражение лица только раздражало.

— Никак, — отрезала она. — Ты же не рассчитываешь, что мне станет лучше после недели принятия этих твоих волшебных зелий, когда я жила в таком состоянии несколько лет?

Люпин виновато опустил глаза, но легче от его сожалений не становилось. Воспоминания о том, через что ей пришлось пройти, до сих пор ощущались горьким послевкусием, и его было невозможно перебить ни зельями, ни таблетками, ни самым сладким поцелуем. Единственное, что могло излечить её израненное сердце — время. Хорошо, что оно у неё ещё было.

— Ну, раз так, — протянул Тедди, вытягивая Доминик из воспоминаний о той ночи, которая могла стать для неё последней, — возможно, это будет способствовать улучшениям.

Он открыл ящик стола и что-то извлёк из него. Девушка кинула взгляд на то, что Люпин протянул ей, и в ужасе отпрянула назад. Стул с грохотом опрокинулся на пол, и она, бледная, с трясущимися руками, подняла на него растерянно бегающие по кабинету глаза.

— Зачем это здесь?!

Голос Доминик дрогнул, а сердце болезненно сжалось в груди. Хотелось кричать, плакать, разнести всё вокруг сильнейшими заклятиями, лишь бы не дать воспоминаниям вновь затопить сознание.

— Это поможет, — поднимаясь из-за своего стола, мягко произнёс Тедди.

Девушка отчаянно затрясла головой, взглядом моля его не делать этого.

— Я не хочу снова проходить через всё это.

Плечи Тедди опустились, и он посмотрел на Доминик взглядом, полным сожаления. Он преодолел расстояние, разделявшее их, и, положив руки ей на плечи, заглянул в глаза.

— Тебе не придётся. Ты ведь принимала их неправильно, отсюда и побочный эффект. Но если ты сделаешь, как я скажу, таблетки наоборот помогут. Я знаю.

— Но откуда?

Доминик сморгнула выступившие слёзы и подняла на него глаза.

— Когда-нибудь я расскажу.

Она поджала губы и коротко кивнула. Ей хотелось верить ему.

Люпин извлёк из блистера одну капсулу и протянул ей со стаканом воды. Девушка пристально смотрела на неё несколько секунд, словно боялась, что она укусит, но потом быстро схватила её и проглотила, обильно запив водой.

Она ожидала, что сейчас её тело нальётся свинцом, станет настолько тяжёлым, что в голове не будет места ни одной мысли, а после этого порог кабинета переступит Пейдж и в своей привычной манере заявит, что видит её насквозь. Но она не почувствовала ничего, кроме лёгкой горечи пилюли и обрывков своих ненастоящих воспоминаний.

— Будешь приходить каждое утро, чтобы я выдавал тебе порцию зелья и одну капсулу, — с кивком заключил Тедди.

— Будешь моим дилером? — фыркнула Доминик и поставила упавший стул на место.

Он неодобрительно покачал головой, и девушка поняла, что с шутками по этому поводу стоит повременить. А если взять во внимание, что она уже имела дело с наркотиками и её фактическим дилером был бывший, который бросил Доминик аккурат перед её передозом, так вообще... Странно, что она сумела найти в этом что-то забавное.

Пока Люпин разбирал какие-то бумажки, девушка заняла своё прежнее место на стуле, но, не выдержав молчания, уже скоро обратилась к нему с вопросом:

— Зачем всё это? Я вполне в состоянии сама пить по часам все зелья и уж точно смогу принимать по одной таблетке утром. Просто отдай...

Тедди хмыкнул и бросил на девушку предупреждающий взгляд:

— Чтобы ты продолжила свои тайные свидания с Пейдж? Нет уж.

Доминик вспыхнула, почувствовав, как лицо наливается жаром, и кинула на Тедди яростный взгляд. Ну зачем она рассказала ему? Зачем он напомнил?

— Класс, спасибо, что напомнил!

Он встретился с её негодующим взглядом и виновато поджал губы:

— Так, кажется ещё слишком рано для шуток на эту тему.

— Ха!

Доминик откинулась на спинку стула со скрещенными перед собой руками и злобно зыркнула на Люпина, но в то же мгновение отвела взгляд. Ей было стыдно за всё, что произошло.

— Прости, я не подумал...

Его прервал стук в дверь, который и не потребовался, потому что спустя мгновение некто уже ворвался в кабинет.

— Доброе утро! О...

Доминик обернулась на голос и увидела замершего в дверях Джеймса, который, заметив кузину, в ступоре уставился на неё.

После того случая на Астрономической башне Джеймс периодически кидал на девушку короткие взгляды, но тотчас отворачивался, стоило ей посмотреть в его сторону. Он стал здороваться с ней в коридорах, но словно бы избегал прямого контакта, и Доминик понятия не имела, что может значить его поведение. Она не могла прочесть его взгляд — он тщательно прятал глаза. Стыдливо и... виновато. Возможно, ей просто казалось.

— Джеймс, заходи, — приветственно кивнул Тедди.

— Ты говорил, что приготовил список литературы для проекта. Но, если я не вовремя... — Поттер кинул новый неуверенный взгляд на Доминик.

— Всё в порядке, — успокоил его Люпин, и Доминик обратила внимание на бумаги, которые он перебирал всё это время: это был список литературы на несколько страниц. — Кстати, Доминик, если ты всё-таки собираешься посещать мои уроки, тебе так же придётся взять проект. Ты должна была выбрать его ещё в начале года.

Девушка хотела бы съязвить, что после их разговора в тот злополучный день, когда ей впервые явилась Пейдж, она поклялась себе, что больше никогда не переступит порог его кабинета, а значит и никакие проекты ей были даром не нужны, но сдержалась. Ей не хотелось тратить свои жизненные силы на споры и ссоры, а попытка разворошить прошлое — прямая дорога к очередному выяснению отношений. Поэтому она только кивнула, хотя не чувствовала в себе сил на какие-то дополнительные нагрузки по учёбе.

— Но если ты сейчас не готова, можно заняться этим после каникул. Отдохнёшь от всего этого в спокойной обстановке дома и вернёшься к занятиям полной сил, — словно прочитав её мысли, добавил Тедди.

Вряд ли дома девушку ждала спокойная обстановка, но это было лучше, чем броситься в омут учёбы прямо сейчас, поэтому она лишь благодарно кивнула и тихо произнесла:

— Спасибо.

Ей было неловко в присутствии Джеймса. Если с осведомлённостью Люпина она смирилась ещё после того, как расклеилась на полу его кабинета, осознав природу существования Пейдж, то к внезапному появлению Джеймса на Астрономической площадке была совершенно не готова. Она знала кузена — он был с ног до головы правильным, категоричным в суждениях и не принимал ничьих недостатков. Что он — такой идеальный Джеймс Поттер — мог подумать о Доминик, принимающей какие-то непонятные таблетки, подсевшей на них, да ещё и разговаривающей с воображаемой девушкой? Всё это только подкрепило бы его мнение о том, что она — испорченная слизеринка, запутавшаяся в паутине собственной лжи.

Но почему-то ей казалось, что он так не считал.

Люпин протянул Джеймсу списки, и тот коротко поблагодарил его, после чего в кабинете повисло неловкое молчание. Доминик разглядывала свои ладони, лежащие на коленях, Джеймс неподвижной статуей замер рядом с ней, а Тедди откинулся на спинку стула и внимательно смотрел на них из-за своего стола.

— Завтрак, — неожиданно произнёс он, и все в кабинете встрепенулись: Джеймс отмер и сверился с часами, Доминик растерянно подняла глаза, а сам Тедди тотчас подорвался с места. — Следует пойти сейчас, если хотим успеть.

— Я не голодна.

Мальчики синхронно обернулись на девушку, и она поймала их встревоженные взгляды. Не хотелось этого признавать, но ей было приятно их беспокойство.

— Поесть нужно, Доминик, — первым был Джеймс. — Тебе нужны силы.

«Да неужели?» — хотела съязвить она, но сил и вправду не хватило.

— У меня всё прекрасно, — однако настаивала Доминик, но последовала за ними к выходу из кабинета.

— И это прекрасно, — примирительно отозвался Тедди, хотя по взгляду было видно, что он не верил. — Но я настаиваю хотя бы на йогурте и чашке кофе с круассаном. Это ведь твой любимый завтрак, да?

Доминик хотела было удивиться, откуда он знает, но вспомнила их встречу в школьном дворе хмурым сентябрьским утром. Неужели он не только обратил внимание, но и запомнил? Это было странно. Так, словно Тедди всё это время было не наплевать.

Словно...

Нет, она больше не хотела тонуть в неосуществимых грёзах.

— Нет, — хмуро буркнула Доминик. — Это просто слабость, которую я позволяла себе, когда больше не могла соблюдать диету. Больше этого не повторится.

— Какая диета? — искренне возмутился Люпин. — И так тощая! Хочешь анорексичкой стать? Скажи ведь, Джеймс?

Он приобнял её за плечо, а второй рукой обхватил Поттера. Тот закатил глаза и напряжённо проговорил:

— Ты отлично выглядишь, Доминик. За исключением бледности, но отказ от завтрака тебе в этом не поможет.

Девушка закатила глаза — она знала, что он говорит так только из вежливости. Потому что выглядела она нихрена не отлично. Под глазами залегли тёмные круги, которые было не замазать ни одним консилером. Губы были обветрены и обкусаны из-за нервов. От прежних идеально уложенных волос не осталось ни следа — они выглядели паклей, а каждое утро в сливе оставался новый клок, грозясь оставить её лысой. Она забыла о существовании косметики и волшебного спрея для волос и одевалась только в неприметные вещи тёмных оттенков — лишь бы не привлекать внимание окружающих, но всё равно привлекала его. Наверное, следовало вести себя, как прежде: быть стервозной, красивой, безупречной. Но у неё больше не было сил.

Тедди одобрительно кивнул, но тут же дёрнулся от кулака Джеймса, которым он врезал ему по рёбрам.

— Насилие над преподавателями! Я пишу письмо в профсоюз Хогвартса! — возопил Люпин. Джеймс засмеялся, и Доминик, подождав секунду, тоже тихонько прыснула, чувствуя себя не вправе присоединяться к их веселью.

— Эм, профессор Люпин...

Все трое синхронно обернулись. Они шли по коридору, и их веселье — а особенно веселье преподавателя — могло вызвать вопросы. Их взгляды споткнулись о юношу, стоящего посреди коридора с озадаченным выражением лица. Доминик не знала его.

— О, Кристофер, я совсем забыл, что ты должен был зайти ко мне, — безмятежно улыбнулся Тедди, заметно расслабившись.

— Да, я понял.

— Прощу прощения, — он задумался и тяжело вздохнул. — Кажется, я не рассчитал силы, назначив слишком много встреч на это утро.

— Я могу зайти позже, — юноша вопросительно вздёрнул брови.

— Да, так и сделаем. Ты идёшь на завтрак?

— Как раз оттуда.

— Кажется, мы опаздываем, — спохватился Тедди и подхватил Джеймса и Доминик под локти. — Кристофер, зайди после обеда!

Тот озадаченно кивнул и проводил их взглядом, но троица уже завернула за угол.

По мере того, как они приближались к Большому залу, Люпин уже не держал их за руки, а шутки заменили нейтральные фразы о погоде и сегодняшних уроках. На входе он, пожелав им удачи, двинулся к преподавательскому столу, а Джеймс и Доминик, подарив друг другу робкие улыбки, разошлись по своим. Девушка заняла место с самого края, подальше от остальных, и налила кружку кофе, но, поймав строгий взгляд Тедди с другого конца зала, всё же пересилила себя и положила на тарелку тост и глазунью. Предумышленно глядя прямо на него, она показательно расчленила тост, а потом вилкой — глазунью, и медленно начала трапезу. Люпин хмыкнул, следя за этой картиной, но в тот же момент подавился тыквенным соком и закашлялся. Доминик усмехнулась, наблюдая за тем, как Урхарт помогает ему расчистить дыхательные пути заклинанием, и спрятала улыбку за чашкой кофе.

Завтрак подходил к концу, когда девушка почувствовала на себе чей-то взгляд, на этот раз не из-за преподавательского стола. Она чуть дёрнула головой и встретилась глазами с Маркусом. Он сидел с другой стороны ближе к середине стола, и теперь, когда компания шестикурсников освободила свои места, вид на него открылся до омерзения прекрасный. Он скользнул по ней взглядом, задержался на лице и заглянул в глаза, словно видит её насквозь — так, как делал это всегда. Доминик только фыркнула. Хотелось встать из-за стола и объявить на весь зал, какой он на самом деле подонок, как изящно он втирается в доверие и проникает в твою душу — а потом так же легко и безжалостно, одним лишь движением руки растирает эту связь в порошок. Чтобы больше ни одна девушка не чувствовала то же, что она. Но поднялся он. С такой уверенностью глядя на неё, что сердце в груди глухо ухнуло и опустилось куда-то на уровень с желудком. Завтрак, который она с таким усердием вталкивала в себя, полез обратно, и она наверняка проблевалась бы прямо посреди Большого зала, если бы громкий, но спокойный голос МакГонагалл не пронёсся по помещению. Все оставшиеся в зале студенты обратили внимание на директора, в том числе и Маркус: он сел обратно и повернулся в её сторону.

— Уважаемые студенты, прошу минуточку вашего внимания. С сегодняшнего дня и до конца полугодия, то есть оставшиеся две недели, походы в Хогсмид отменяются. Как официальные, в выходные дни, так и несанкционированные, — она сделала особый акцент на последнем слове и обвела присутствующих суровым взглядом. По залу пролетел возмущённый ропот:

— Но мне нужно купить подарки родителям!

— А как же наши права?!

— Чёрт, а я не купила платье на рождественский бал!

— Несправедливо!

— Так же запрещены посещения прилегающих к Хогвартсу территорий, таких как Запретный лес, Чёрное озеро, хижина лесничего, квиддичное поле, новое и старое, — невозмутимо продолжила МакГонагалл. — Покинуть территорию замка вы не сможете в принципе, так как на все выходы будут наложены Воющие чары.

Возмущённые и негодующие возгласы сменились удивлением и настороженностью, студенты оживлённым шёпотом переговаривались между собой, кто-то из равенкловцев обронил мысль о том, что это связано со сбежавшим из Азкабана контрабандистом. Эта сплетня тут же разнеслась по залу, и некоторые девчонки запищали от страха.

Доминик безучастно смотрела на этот балаган, пока за гриффиндорским столом не наткнулась на Лили. Она сидела в немом напряжении, а её взгляд был направлен куда-то в сторону слизеринцев. Проследив за ним, Доминик с удивлением обнаружила Скорпиуса. С удивлением, потому что в их глазах она не заметила привычных друг для друга ненависти и презрения — они полнились чем-то иным. Словно они понимали что-то, известное только им.

— Надеюсь, вы меня услышали, — предостерегающе подвела итог директор. — Посадка в Хогвартс-Экспресс так же будет осуществляться под надзором преподавателей: вы покинете замок группами по принадлежности к факультету и курсу и получите специальный пропуск, который предъявите при посадке. Студентов, желающих остаться в Хогвартсе на каникулы, убедительная просьба уведомить об этом профессора Локонс в течении этой недели. Просьба к старостам предупредить об этом других студентов вашего факультета. Спасибо, все свободны.

В Большом зале поднялся шум одновременно из-за десятка голосов, скрежета скамеек об пол и топота ног. Доминик ещё с минуту сидела на своём месте, наблюдая, как студенты — кто-то оживлённо, а кто-то опасливо — переговариваются и покидают зал. Снова выхватила взглядом Лили — в ту секунду её как раз нагнал Малфой и принялся что-то тараторить, но кузина лишь отмахнулась от него и, судя по выражению лица, сказала что-то резкое. Юноша остался стоять посреди толпы, а Поттер упрямо зашагала вперёд, но у самых дверей замешкалась и опрометью обернулась, подарив ему взволнованный взгляд. А потом так же быстро скрылась из виду.

Стараясь не забивать мозги странным поведением этой парочки, Доминик также вылезла из-за стола и покинула зал одной из последних. Торопиться ей было некуда: до обеда у неё было свободное время (и зачем только Тедди поднял её не свет ни заря?!), и девушка решила занять его в библиотеке. В комнату возвращаться не хотелось, потому что там наверняка будет Бефф, у которой похожее расписание, а пока Сара на занятиях, ей деваться некуда. Планом было взять какую-нибудь книгу и засесть в том укромном уголке, который она нашла вместе с Пейдж. То есть, просто нашла...

Проходя по третьему этажу, Уизли стала свидетелем того, чего видеть совсем не хотела: Диана и Маркус беседовали о чём-то, прислонившись к подоконнику рядом с большим арочным окном. Хотелось бы ей сосредоточиться на том, какой причудливый морозный узор украшает стекло, если бы не было дикого желания разбить его к Мерлину, чтобы мириады осколков хлынули прямиком на этих двоих. Возможно, глубокие порезы дали бы им понять, какую боль она испытала из-за них.

— Доминик, я как раз тебя искала! — пропела Диана, и Доминик очнулась от мыслей слишком поздно: они — вдвоём — шли ей навстречу.

— В компании моего бывшего? У тебя возникли сложности с передачей сплетен? Или для тебя это в принципе в порядке вещей? — кинула она, даже не пытаясь звучать вежливо или дружелюбно.

Принц сделала вид, что не услышала и остановилась напротив. Уизли кинула короткий, но выразительный взгляд на Маркуса, который бесстрастно стоял рядом с ней.

— Ты не появлялась на заседаниях совета уже месяц, — это был укор, сопровождаемый милой улыбкой. — А рождественский бал, между прочим, уже через две недели. Нам нужно обсудить концепцию и начать подготовку. Конечно, если ты ещё не сняла с себя полномочия, — выразительно закончила она и окинула её снисходительным взглядом.

Доминик понимала, к чему она клонит — сейчас она была мало похожа на Королеву — и, хотя ей совсем не хотелось этого, она не могла проявить слабость перед лицом врага.

— Я разберусь сама. Как делала это всегда, — с нажимом ответила девушка. — Я уже знаю, что хочу получить.

Едва ли.

— Прекрасно, — натянуто улыбнулась Диана, а слово перехватил Маркус:

— Слизнорт хочет, чтобы ты занялась подготовкой встречи «Клуба слизней». Он искал тебя вчера вечером, но не нашёл.

Вчера вечером она была у Тедди. Доминик теперь проводила у него всё его свободное время, потому что он стал единственной компанией, которую она могла терпеть. Хоть и делала вид, что ей это в тягость.

— Я не состою в вашем пресловутом клубе, мне то что? — фыркнула она, смерив Забини пренебрежительным взглядом.

— Но ты лучший организатор подобных мероприятий. В том году ты так же взяла на себя эту роль и вышло отлично.

В том году целью девушки было показать всем, на что она способна, и она хваталась за каждую возможность, хоть она и стоила ей бессонных ночей и нервных срывов.

— Вышло идеально, — стальным голосом поправила его Доминик.

— В любом случае, поговори со Слизнортом и скажи ему сама, — заключил Маркус.

— Это всё? — несколько надменно уточнила Уизли.

— Да.

Диана окинула её последним жалостливым — словно она смотрит на бродячую собачонку, которую, конечно, жалко, но которую она никогда не возьмёт к себе домой, — взглядом и упорхнула. Доминик ждала, что Маркус отправится следом, но, видимо, «Клуб слизней» был не единственной темой, которую он хотел обсудить. Они молча смотрели друг на друга несколько невыносимо долгих мгновений, и заговорили одновременно:

— Ты в порядке?

— Уже нашёл новый проект?

Маркус вздёрнул брови, словно не понял намёка, а Доминик вовсе не хотелось отвечать на его вопрос.

— Роза отшила тебя, и ты решил попытать счастье со старостой школы? Или вы уже давно вместе и всё это время издевались у меня за спиной?! — на одном дыхании выпалила она, вспомнив то, о чем подумала, когда впервые увидела их вместе.

— Что за чушь ты несёшь? — грубо кинул юноша.

— Тогда что вас связывает?

— Ничего, кроме честолюбивого желания Принц насолить тебе, — фыркнул он, и на недоумённый взгляд Доминик вкрадчиво объяснил:

— Она пытается приблизиться ко мне, чтобы в очередной раз показать всем, что лучше тебя. Это же очевидно.

Доминик могла бы поверить в это, если бы не одно «но»...

— Но зачем это тебе?

— Это забавно, только и всего. Хороший способ отвлечься от более важных дел.

Это было похоже на Маркуса. Но Доминик не становилось легче от этого.

— Знаешь, мне плевать, — отрезала она. — Можешь хоть трахать её, хоть плести вместе с ней интриги. Но не надо подходить ко мне и, делая вид, что тебе не плевать, спрашивать, всё ли у меня в порядке! Потому что ты прекрасно знаешь, что нет! Знал этого с самого начала и бросил меня один на один со всем дерьмом, унизив ещё сильнее! А знаешь почему? — девушка приблизилась к нему вплотную и ударила кулаками к грудь. — Потому что ты — гнилой, конченый мудак, который только и умеет, что разрушать всё, к чему прикасается! Ты последний ублюдок! — со всей злостью, которую испытывала к нему, выплюнула она.

Забини стиснул челюсть и прищурился. Жёстко, но уязвлённо.

— Ты с самого начала знала условия игры.

Доминик издала короткой смешок и всплеснула руками.

— Знала! Но после всего, через что мы прошли вместе, рассчитывала, что ты останешься мне другом, а не плюнешь в душу!

В коридоре повисла звенящая тишина, и её взгляд, полный боли и отчаяния из-за пережитой боли, встретился с его. И за маской беспринципного и невозмутимого слизеринца забрезжила едва различимая вина. Но он тут же опустил взгляд и проговорил, как будто бы с сожалением:

— Прости, я умею только так. Ты ведь понимаешь, что рано или поздно это бы произошло.

Доминик коротко усмехнулась и смерила его мстительным взглядом:

— Как и это, — и врезала коленом ему в пах, так что он издал судорожный вздох и согнулся пополам.

Коридор наполнился голосами, и из-за угла вывернула компания каких-то пятикурсников, которые стали свидетелями этого происшествия. Они замерли на месте, уставившись на Забини и Уизли, и кто-то из них издал короткий свист.

— Adieu! — попрощалась она на французском и, удаляясь от него дальше по коридору, махнула рукой в пустоту.

Как бы странно это ни звучало, но, получив от Маркуса короткое «прости» и подарив ему лёгкое «прощай», Доминик почувствовала освобождение, отпустив все обиды на него и стерев общие воспоминания.

* * *

Маркус помешал зелье по часовой стрелке ровно десять раз и закрыл крышку, наложив на котёл заклятие Стабилизации во избежание нежелательных реакций. Выключил горелку и осторожно перетащил котёл к дальнему угловому стеллажу. Наложил новое заклинание, на этот раз для скрытия котла от чужих глаз, но не так, чтобы при чьём-либо желании он не обнаружился вовсе. Всё было продумано.

Сложив свои вещи в портфель, он окинул внимательным взором лабораторию, подметил все подсказки, которые намеренно оставил здесь и, удовлетворённо кивнув, покинул помещение.

Забини не сразу понял, с кем столкнулся в дверях, но, когда чуть отстранился и поймал на себе пару любопытных голубых глаз, густо обведённых чёрной подводкой, расплылся в ухмылке. Он был бы удивлён в разы сильнее, если бы Нерисса пустила ситуацию на самотёк, позволяя им с Пьюси совершенно беспрепятственно работать над зельем. Это было явно не в её интересах, и она должна была вмешаться, а все подсказки, как бы невзначай оставленные Маркусом, помогут ей в этом.

Чем раньше она решит, что выиграла, тем быстрее выйдет из игры.

И пока настоящее зелье мирно покоилось в Выручай-комнате, шаг за шагом приближаясь к готовности, здесь, почти что на виду, готовилось другое, совершенно обычное, но чрезвычайно подозрительное для того, кто ищет.

— Чем это ты тут занимаешься в такой час? — вперив в него пристальный взгляд, уточнила Лестрейндж.

— Проектом, — обыденным тоном ответил юноша.

— Каким именно? — её глаза опасно сверкнули.

Маркус не мог не ухмыльнуться.

— А о скольких моих проектах ты осведомлена?

Губы Нериссы дрогнули в многозначительной усмешке, и она склонила голову набок.

— Учитывая, что ты считаешься лучшим учеником Слизнорта и состоишь в «Клубе слизней», вероятно, у тебя и правда есть проект по зельям, — он загнула один палец. — Ты хочешь меня, но для этого должен завалить Уизли. Не знаю, стоит ли считать это вместе... — она загнула ещё два. — В последнее время ходят разговоры о том, что тебя и Диану Принц несколько раз видели вместе. И хотя я знаю, что она преследует свои цели, так как могу залезть к ней в голову, уверена, что и ты хочешь что-то поиметь из этой связи, — Маркус хмыкнул, но не проявил должной заинтересованности, а Лестрейндж добавила ещё один палец и, драматично вздохнув, приготовила пятый. — Ты и Том.

— Не осуждай нас, дорогая, мы не смогли справиться со своими чувствами и поддались соблазну, — выдохнул Забини, еле сдерживаясь от того, чтобы не засмеяться. Но Нерисса не оценила: она скептично выгнула брови и скрестила перед собой руки, смерив его недовольным взглядом. — Брось, ты ведь не ревнуешь своего ненаглядного ко мне всерьёз?

— Если начну, ты узнаешь об этом первый. И сильно пожалеешь, что ввязался туда, где тебе не рады.

Маркус расплылся в усмешке, не воспринимая её угрозы всерьёз.

— Даю тебе все карты в руки, дорогая. Но не забывай, что имеешь дело с Забини.

— А ты — что связываешься с Лестрейндж.

Они смотрели друг на друга, и с каждой секундой напряжение усиливалось, но так и не достигло своего апогея: Маркус фыркнул и, закатив глаза, прервал эту молчаливую дуэль взглядов; Лестрейндж же, за отсутствием оппонента, неторопливо шагнула в сторону и схватилась за ручку двери, намереваясь зайти в лабораторию. Юноша вежливо уступил ей дорогу и даже придержал дверь, когда она под его насмешливым взглядом ступила за порог.

— Я найду там то, что мне не стоит находить? — развернувшись, невинно уточнила девушка, словно не она несколькими минутами ранее откровенно угрожала ему.

— Смотря, что ты хочешь найти.

С одной стороны он не хотел очень уж облегчать ей задачу, но с другой — стремился покончить с этим как можно быстрее. Маркус хотел, чтобы это зелье получилось, и на это у него был целый ряд причин. Помимо профессионального интереса присутствовал азарт — он должен был сварить это сложнейшее, неизвестное никому зелье, чтобы проверить свои силы и убедиться в своём превосходстве. Кроме того, оно могло быть полезно юноше: мало ли когда ему понадобиться повлиять на мысли человека, не подверженного его влиянию. Но если не ходить далеко... Если зелье получится и Том применит его к Нериссе — она проиграет спор. И он получит то, чего так страстно желал. Её. Пожалуй, это было основной причиной, почему Маркус согласился работать с Пьюси.

Мысль о том, что главной причиной стала размолвка с Розой и попытка выдворить её из головы любыми способами, он гнал от себя ещё быстрее той, где он винил себя за то, как поступил с Доминик.

— Кстати, слышала, что Доминик врезала тебе по яйцам прямо посреди коридора, — насмешливо фыркнула Нерисса, когда Забини уже ушёл дальше по подземелью.

Юноша остановился как вкопанный и закатил глаза. Так и знал, что к концу дня об этом узнает даже самая нелюдимая серая мышка Хогвартса, что уж говорить о Розе или Нериссе. Блядство.

— Я даже зауважала её, — последнее, что сказала Лестрейндж, прежде чем захлопнула дверь лаборатории.

Гостиная Слизерина встретила его непривычной тишиной: до отбоя оставался ещё час, и обычно в такое время здесь творился настоящий балаган. Но сегодня что-то заставило всех либо покинуть подземелья вовсе, либо запереться в комнатах. Всех, кроме Скорпиуса Малфоя. Он сидел на диване и, облокотившись на колени, сосредоточенно и словно загипнотизированно смотрел в огонь. Несколько мгновений Маркус настороженно наблюдал за юношей, но, так и не найдя причин присоединиться к нему, свернул в крыло мальчиков. И в комнате на него с порога налетел Бернард:

— Какого хрена, Забини?!

В общих чертах Маркусу было понятно его негодование, но он предпочёл изобразить идиота.

— Что-то не так? — с непроницаемым лицом уточнил юноша, взглянув при этом так, что Причард, кажется, пожалел о своём опрометчивом решении так бесцеремонно высказать ему свои претензии.

— Что тебе нужно от Дианы?

А, нет.

— Её девственность, но, увы, она уже отдана Флинту, — фыркнул Маркус. Конечно, от Принц ему не было нужно даже целомудренного поцелуя. Главной задачей было вызвать шквал сплетен о том, что он нашёл себе новую цель, чтобы, с одной стороны, выбить из голов школьных идиотов мысль о его романе с Розой Уизли, а с другой — заставить её ревновать. Если Нерисса говорила правду, и Роза действительно была к нему неравнодушна, она должна клюнуть. Следующим шагом было вновь приблизиться к ней, чтобы она терялась в догадках, что ему нужно от неё на самом деле. Завладеть её вниманием. Заманить в сети. Окончательно.

Диана была лишь разменной монетой: ему было не в тягость провести с ней какое-то время, раз уж она сама прилипла к нему. Какие же цели преследовала она, ему было плевать. Самой очевидной казалась, что Принц нашла ещё один способ достать Доминик. Что ещё могло понадобиться чванливой старосте школы с идеальной репутацией от известного своими похождениями засранца, было представить сложно.

— Шутки в сторону, Забини, — Бернард явно не оценил шутку. — Что, хочешь записать её в свои трофеи? Мало тебе Доминик и той череды девушек?

Этот разговор начал порядком утомлять...

— Слушай, твоя ненаглядная Диана мне даром не сдалась, — оставляя игры, закатил глаза Маркус. — Можешь хоть сейчас сорваться к ней с вульгарным плюшевым низзлом, которого купил в Хогсмиде ещё неделю назад. Только вряд ли она оценит. Потому что, — он вложил в свои слова всё презрение к девушке, — она маленькая лицемерная дрянь, которая пойдёт на всё, лишь бы выставить себя в лучшем свете, используя и топча людей, которые ей даром не сдались. Хочешь стать одним из них?

Бернард насупился, готовый встать на защиту дамы сердца, но Маркусу наскучил этот разговор ровно в тот момент, когда его собеседник открыл рот. И его ответ разбился об захлопнувшуюся дверь.

Здраво рассудив, что лучше уж он проведёт время в компании Скорпиуса, чем в обществе своего докучливого соседа, он целенаправленно двинулся в гостиную. Малфой даже не сменил позу: так же пялился в камин, поставив локти на колени. И даже внезапное появление Маркуса не произвело должного впечатления: он лишь повёл плечом и принял более удобную позу, напрочь игнорируя гостя.

— О Поттер мечтаешь? — удачно вспомнив рассказ Лестрейндж, ухмыльнулся он.

Малфой дёрнулся и медленно, с какой-то особой оттяжечкой, повернул голову в его сторону.

— Ты огневиски пережрал?

Маркус едва не заржал в голос, но предпочёл держать марку и лишь растянул рот в ехидной ухмылке.

— Нет, но это можно исправить, — он вытянул палочку из кармана и, взмахнув ей, проговорил в пустоту:

— Акцио бутылка Macallan 1926 года.

— Хм, магловское пойло, — фыркнул Скорпиус.

— Они знают толк в отличном алкоголе.

Забини развалился на диване в ожидании, пока виски покинет пределы комнаты и почтит их своим визитом, а Малфой так и сидел, подозрительно глядя на собеседника сверху. Когда бутылка со свистом упала прямо в руки хозяина, тот выверенным движением палочки наколдовал два хайбола и разлил напиток на треть бокалов. Как бы невзначай пододвинул один чуть левее, прямо под нос Скорпиуса, и приглашающе кивнул.

— Чё ты от меня хочешь, мудила? — резко выдал тот, подавшись вперёд, но порцию намеренно проигнорировал.

— Как грубо, — покачал головой Маркус. — Сегодня все решили высказать мне, что обо мне думают?

— Ха! — Скорпиус вмиг повеселел. — Слышал, как Доминик дала тебе по яйцам! Хотел бы я это видеть!

Забини закатил глаза и залпом опустошил содержимое бокала.

— Роза не дала, Доминик врезала, — он загнул два пальца. — Нам ждать, что и Диана пошлёт тебя к дементорам?

Злость внезапно подкралась к горлу, и единственным способом задушить её казалась лишь новая порция виски, которая разлилась по телу приятной тяжестью и одновременно ясностью ума. Он поудобнее устроился на диване и расслабленно фыркнул:

— Говоришь так, будто тебе кто-то дал.

Малфой скорчил гримасу, по которой стало ясно, что Маркусу удалось задеть его. Бить в самое больное — для Скорпиуса это его клиническая девственность — было беспроигрышным вариантом, когда тебя пытаются вывести на эмоции. Лучшая защита — нападение.

— О, значит тебя это задевает, да? — хмыкнул Малфой, проглотив его комментарий. — Что наша ботаничка Роза тебя отшила. Поэтому ты решил пойти по кругу?

— О, значит ты зажимаешься по углам с Бефф, лишь бы выкинуть девчонку Поттер из головы? — в той же манере ответил ему Забини и вызывающе уставился на него. Ещё одно больное место Скорпиуса Малфоя, как оказалось, Лили Поттер.

— Ты несёшь херню, Забини, — сквозь зубы проговорил он.

— Ты всегда несёшь херню, и что? Все уже привыкли.

Они сверлили друг друга глазами ровно до тех пор, пока напряжение не достигло своего апогея. И тогда они синхронно потянулись к бокалам и утопили все претензии друг к другу в алкоголе. Ещё некоторое время они молчали, вдумчиво изучая гостиную, и первым не выдержал Забини:

— Может уже забудем то, что произошло между нами тем вечером?

— Звучит как-то по-гейски, — скривился в отвращении Малфой.

Маркус закатил глаза и фыркнул:

— Пф, даже не мечтай о моей заднице.

— Ты отвратителен, Забини.

— Ты отвратителен в квадрате, Малфой.

Они сидели на разных концах дивана и потягивали виски, не глядя друг на друга, но синхронно ухмыляясь. Не выдержав, Малфой издал смешок, Маркус фыркнул — и двое одновременно оглушили пустую гостиную смехом.

— Проехали, — дал отмашку Скорпиус. — Мне надоела эта бессмысленная вражда.

— Бессмысленная потому, что ты слишком недалёк, чтобы что-то противопоставить мне, — веско заметил Забини.

— Не нарывайся.

Маркус усмехнулся, но не зловредно, и протянул навстречу Скорпиусу бокал. Тот подумал для вида и с таким важным видом, словно он смилостивился над ним и согласился таки простить, сделал ответный жест. Звон бокалов разлетелся по всей гостиной, и они залпом опустошили их содержимое.

— Раз уж мы больше не пытаемся достать друг друга, — многозначительно начал Скорпиус, — то может расскажешь мне про Уизли?

— Про которую из них? Их в школе десяток, — попытался отшутиться Забини, хотя прекрасно понимал, что тот имеет в виду.

— Видимо, у тебя всё-таки есть гейские замашки, раз ты считаешь всех Уизли, — ехидно прищурился Малфой.

Маркус сделал вид, что не услышал.

— Я расстался с Доминик, потому что это стало слишком скучно. Мы были вместе только из выгоды, и хотя у нас был жаркий секс и полное взаимопонимание, потому что мы знали, что могли ничего не ждать друг от друга, это не могло продолжаться. Теперь она считает, что я предал её... — выдал он как на духу и резко замолк, борясь с тем, чтобы не сказать это вслух. — А я и так это знаю. Я конченый мудак и разрушаю всё, к чему прикасаюсь. И сколько бы вины я не испытывал... я продолжаю ломать жизни окружающих. И свою.

Блять, похоже алкоголь слишком сильно ударил в голову, и он растрепал то, чего совсем не следовало. Конечно, он не был полностью честен с Малфоем, что уже было хорошим знаком, но впредь следовало лучше контролировать себя.

Скорпиус молчал, видимо, переваривая его рассказ, и заговорил лишь после того, как смочил горло виски.

— Поучительная история. Но вообще-то я имел в виду твои мутки с Розой, — вдруг он подпрыгнул на месте и посмотрел на собеседника так, словно понял главную тайну вселенной. — Так это из-за неё ты бросил Дом?!

Хотелось громко фыркнуть, показав этим отношение к его недальновидности, но вместо этого Забини едва не рыкнул, так ему не хотелось говорить о Розе. И всё-таки, немного подумав, он решил рассказать правду. Хотя бы частично. И рассчитывал на ответное откровение.

— Нет. Я просто поспорил с Лестрейндж, что затащу Розу в койку. И тогда получу Нериссу. Вот и всё.

Больше ему знать незачем.

— И? — Малфой подался вперёд. — Судя по тому, что ты всё ещё не трахнул Лестрейндж, Уизли тебя всё-таки послала? Или я чего-то не знаю?

Маркус издал тяжёлый вздох, одновременно с этим готовя себя к неминуемому позору.

— Она оказалась не так проста, как кажется, — нехотя ответил. — Но я ещё не сдался.

Скорпиус выдержал торжественную паузу для вида и только потом, набрав в лёгкие как можно больше воздуха, заорал в голос. Забини закатил глаза и откинулся на спинку дивана, залпом допив содержимое своего бокала, в то время как собеседник упал лицом в бархат и глухо стонал от смеха, то и дело ударяя кулаком по мягкой подушке.

— Ты переигрываешь, — скучающим тоном заметил Маркус.

Малфой зашёлся в новом приступе хохота и свалился с дивана, продолжая свою истерику на полу. Несколько раз он попытался что-то сказать, но вместо связной речи из его рта вырывалась новая порция дикого смеха. Только когда он начал кашлять, а затем и в прямом смысле задыхаться, юноша решил-таки успокоиться.

— Закончил представление? — уточнил Забини, наблюдая за тем, как он залпом опустошает полный хайбол виски.

Малфой жестом прервал его, наливая ещё, и выпил второй, но уже более медленно и вдумчиво. Скривился от крепости и уставился на собеседника с кислой миной.

— Ну ты и лох!

— На себя посмотри.

Скорпиус проигнорировал его, вновь повеселев:

— Кто бы мог подумать, что тебя отошьёт она! Ботаничка Уизли! Впредь буду уважительнее прикалываться над ней!

Маркус хотел было осадить его, напомнив, что Роза уже совсем не ботаничка и встречается с красавчиком Маклаггеном, в то время как он, Скорпиус Малфой, блюёт на какого-то хаффлпаффца у всех на виду, дважды не ловит снитч и до сих пор девственник, но не стал нагнетать.

— Раз уж я поделился с тобой своей историей — и не одной, — с нажимом произнёс Забини, — я бы хотел узнать кое-что и о тебе.

— Ты не в моём вкусе, — отмахнулся тот.

Забини покачал головой, но не стал отвлекаться на его попытки уйти от разговора:

— И кто же это? Никогда бы не подумал про девчонку Поттер, но всё указывает именно на то, что ты втюрился в неё, как одиннадцатилетка, — он вперил в Малфоя ехидный взгляд, и тот, округлив глаза, громко фыркнул:

— Пф... пф... Ты несешь чушь, — он подался вперёд и прищурился. — Что на это указывает?!

Забини решил не выдавать тайну Лестрейндж и в принципе не ходить далеко и припомнил недавний случай:

— Ты спас её от участи выпить блевотное пиво и сам подставился. Чем это не доказательство?

— Бладжер тебе в голову! И это твой аргумент? — протянул Скорпиус. Маркусу не показалось, как он расслабился и облегчённо выдохнул между делом. — Мне просто нужно было помириться с Альбусом! А тут такой повод появился. Или ты думаешь, что я вступился за его кузена-смертника только потому, что хочу его?

Хоть Маркус и не получил того, чего ждал, настоящий ответ Малфоя порядком его повеселил.

— Так ты хочешь его? Или девчонку Поттер? Я запутался, — ухмыльнулся он.

— Да никого я не хочу! — вспыхнул Скорпиус.

Забини лукаво ухмыльнулся и как бы невзначай напомнил:

— Даже Бефф? Я думал, у вас всё к этому идёт.

Тот помрачнел и нехотя отрезал:

— Возможно.

— Значит, кто-то наконец решил лишиться девственности? — довольно усмехнулся Маркус, окончательно решив поменять тему. Он понял, что признаний про девчонку Поттер ему не получить, но история с Бефф казалась ему не менее любопытной. — Я бы, конечно, порекомендовал тебе кого-то более опытного и... привлекательного. Но кто ещё тебе даст, кроме Нотт, да?

— Ну, тебе даже Уизли не дала, так что... — пробубнил себе под нос Скорпиус.

— Так, хватит уже про Уизли, — резко оборвал его тот. — Я её трахну. Или буду не Маркусом Забини.

Ему было даже произносить это противно, но лучше казаться конченой свиньёй, чем слабаком.

— А пока... — тут же расслабился он, — давай выпьем за твою девственность, пока она ещё есть.

Забини протянул Скорпиусу бокал, и тот слабо коснулся его своим.

— За что будет третий тост?

— Что тут у вас?

Юноши замерли и притихли, услышав шаги за своей спиной, и когда из-за спинки дивана показалась Серена — обречённо выдохнули.

— Вы совсем охренели? — возопила она, дыша на них праведным гневом.

— Мисс Малфой, как не стыдно! — не растерялся Забини.

— Сюда же в любой момент может зайти Слизнорт!

— Хрен ли ему тут делать? — пьяно отозвался Скорпиус.

— Ну не знаю, искать бессовестно бухающих подростков?

Маркус округлил глаза и рассмеялся:

— Воу-воу, а общение с Поттером даром не проходит, да, Серена?

— С Поттером... — Скорпиус изобразил рвотные позывы. А у него неплохо выходит.

Девушка закатила глаза и присела на краешек дивана. Закашлялась от аромата, которым обдали её собеседники, и скорчила рожицу отвращения. Скорпиус, ведомый алкоголем, закинул ноги на столик, рискуя разбить его, и упал на мягкую подушку, а Маркус наоборот взбодрился, найдя новую жертву для своих игр.

— Вкус на мужиков у тебя дрянной, дорогая, — с ухмылкой заметил он, имея в виду сразу Монтегю и Поттера.

— Да, поэтому ты и хотел сделать меня очередной? — резко выдала она, чем ввела Забини в ступор.

— Так, я чего-то не знаю? — очнулся Скорпиус, переводя взгляд то на сестру, то на Маркуса. Второй в свою очередь хмыкнул:

— Сейчас было обидно.

— Так, эй, стоп! — не выдержал Малфой, хлопнув двумя ладонями по дивану. — У вас что, что-то было?! Я уже могу бить ему морду?

— Угомонись, — закатил глаза Забини. — Серена же сказала: вкус на мужиков у неё дрянной. Я-то красавчик.

Скорпиус махнул на него рукой и вцепился взглядом в свою сестру:

— А можно поподробнее про этих твоих мужиков?

— Ты что, от Альбуса понабрался? — устало уточнила она. — Думала, это он пытается блюсти честь своей сестры.

— Если бы он делал это лучше, она бы не встречалась с этим кретином Криви, — огрызнулся Скорпиус, и Маркус с Сереной многозначительно переглянулись, поняв всё между строк.

— Но давайте к нашим козлам, — не унимался тот. — С кем ты ещё шашни крутила?!

— Мерлин, тебе совсем нельзя пить...

— Всё-таки с Забини, да? Или с Пьюси? — продолжал Малфой. — В таком случае я даже соглашусь на Поттера, лишь бы не эти говнюки!

На входе в гостиную послышались шаги, но привлекли они внимание, только когда Альбус и Хелена оказались у самого эпицентра разборок.

— Где вы были? — лукаво уточнил Маркус, бросив на прибывших ехидный взгляд. — Мне стоит бежать к сестре и докладывать, что её парень и лучшая подруга...

— Заткнись, — оборвала его Причард.

— Что происходит? — оглядывая творившийся беспредел ошарашенным взглядом, спросил Ал.

— Моя сестра крутит шашни с твоим братом, а прикрывается Забини! — выдал какой-то бред Малфой и громко икнул, а потом упал на плечо Маркуса, размазывая слюни по его рубашке.

— Мерлин, — с обалдевшим видом протянула Хелена и кинула на Альбуса красноречивый взгляд. — Разбирайся тут сам. И проследи, чтобы он не заблевал гостиную.

— Да, он может, — ухмыльнулся Забини.

Альбус мученически вздохнул и с горем пополам поднял сопротивляющегося Скорпиуса на ноги. На ногах, к слову, он стоял с трудом, поэтому Поттеру пришлось буквально волочить его по полу вплоть до коридора мальчиков.

— Ал, отведи его в комнату к Нотт! — в последний момент выкрикнул Забини. — Может, наконец, свершится чудо и Скорпиус Малфой лишится девственности!

Внезапно тот очнулся и, увидев, что его тащит на руках Альбус, завёл старую песню:

— Почему наши сестры встречаются со всякими мудаками? Сделай так, чтобы Лили рассталась с Криви! А я сделаю так, чтобы Серена... — он икнул и забыл свою мысль. — А с кем она там встречается всё-таки?

— Пойду прослежу, чтобы он не наделал глупостей, — со вздохом проговорила Серена, когда голоса стихли.

— Постой, — жестом руки остановил её Маркус и фыркнул. — Думаю, он и сам справится, как вставлять, не маленький уже.

Лицо Малфой покрылось румянцем, и она одарила собеседника возмущённым взглядом. Но его аргумент подействовал: девушка осталась сидеть на диване и облегчённо скинула с ног туфли, похрустев пальцами.

— Скорпиус никогда не поменяется... — устало заметила она.

— Ты тоже, — поддел он её. На её непонимающий взгляд юноша лишь развёл руками. — Тебе стоит больше заниматься собой и растрачивать меньше ресурсов на людей, которые того не стоят.

Серена помрачнела и кивнула. А потом серьёзно посмотрела на Маркуса:

— На тебя в том числе?

Ему хотелось отшутиться, но он не смог.

— Особенно на меня.

— Маркус, — покачала головой девушка.

— Я серьёзно, Серена, — вздохнул он. — Ты не заслуживаешь такого отношения, а я не могу снова подпустить кого-то к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Это мой принцип.

Он смеялся над Малфоем, который перепил и начал говорить лишнее, но вот он сам: под влиянием алкоголя наговорил того, чего совсем не собирался. Обнажил свои шрамы. Показал слабости.

— Своими принципами можно и поступиться, — напомнила Серена.

— Если ты нашла того, ради кого это можно сделать... — запальчиво выпалил Забини, но вовремя остановил назойливое: «Я не могу себе этого позволить». — Я не собираюсь.

— А как же Роза?

Да что они все помешались на этой Розе?! Она просто девчонка. В ней даже нет ничего особенного! Она просто хочет популярности и парня, который никогда не будет с ней. Она такая же, как все!

— Она просто развлечение, — зло выплюнул Маркус.

Но тогда почему он не мог перестать думать о ней?

— Ты врёшь самому себе.

— А ты — себе, если думаешь, что знаешь обо мне хоть что-то! — окончательно вскипел он, подавшись вперёд. Их лица разделяли несколько сантиметров. Должно быть, Серена чувствовала его гневное, пропахшее алкоголем и отчаянием дыхание, кожей. Но она не испугалась его разъярённого взгляда. Не отстранилась.

— Хорошо, Маркус, я тебя поняла, — спокойно произнесла она. — Больше я тебя не побеспокою.

Льды в её голосе били по больному. Вот только его ледяное сердце уже не станет более холодным. У вечной зимы один исход — она когда-нибудь заканчивается.

Девушка кинула на него взгляд, полный жалости, стремительно поднялась на ноги, схватила с пола туфли и двинулась в сторону своей комнаты.

— Вот и правильно! — выкрикнул ей вслед Забини. — Иди бегай за своим Поттером, или Пьюси, или долбанутым братом, за кем угодно! А я сам могу решить, что мне делать со своей жизнью!

Серена ушла, не обернувшись, а он почувствовал ещё большее одиночество, чем когда-либо. В отчаянии он надавил руками на лоб, зачесал волосы пальцами назад и упал на спинку дивана, направив бездумный взгляд в потолок.

Нет, он не мог решить.

Какой же он идиот.

* * *

Последняя ступенька лестницы, ведущей в женское крыло, предательски скрипнула.

Джеймс ухмыльнулся.

У него были все основания полагать, что сегодняшней ночью некто предпримет попытку тайком выбраться из гостиной. И ему было бы глубоко плевать на беглеца, если бы им не оказалась его младшая сестра.

Ещё один шажок по деревянному полу грузно откликнулся в тишине гостиной, а затем босые ноги зашелестели по ковру. Дождавшись подходящего момента, Джеймс громко откашлялся и насмешливо задал вопрос:

— И куда это мы собрались?

Шаги стихли, чтобы в следующую секунду возобновиться настойчиво сердитым топотом.

— Какого чёрта, Джеймс?! — возмутилась Лили, обогнув диван, за спинкой которого скрывался её брат. — Что, следишь за мной?!

— Ничего в этой школе не пройдёт мимо меня, — ухмыльнулся он в ответ и смерил девушку взглядом, полным ликования.

На самом деле, сдал сестру её же кузен: заметив, как Лили и Криви шепчутся о чём-то у одного из кабинетов, Поттер выловил Хьюго из толпы на следующей перемене и потребовал рассказать всё, что он знает, в обмен на место в команде. Конечно, Хью и так был её частью, но легко мог лишиться этой привилегии сразу по нескольким пунктам: провал на последнем матче, братание с врагом, ну и, собственно, угроза капитана, граничащая с шантажом. Как итог — он оказался не совсем глупым, поэтому пошёл на сделку и растрепал все планы сладкой парочки.

— Ты параноик! — взвилась Лили.

— Учитывая, что ты под покровом ночи, как тайный шпион, хотела сбежать на свидание со своим парнем, моя паранойя не беспочвенна, — веско заметил Джеймс.

Сестра негодующе всплеснула руками и заявила:

— Мне очень надо! Ну Джеймс, ну пожалуйста!

— Нет, — безапелляционно качнул головой тот.

— Мы же договорились! Он ждёт меня снаружи! Мы...

Поттер скрестил руки на груди и одним взглядом пресёк её мольбы на корню.

— Мы... нам... — не сдавалась Лили, пытаясь подобрать правильные слова. — Мы должны кое-что уладить. Мы поссорились, и теперь...

Минуточку?..

— Что он сделал? — напряжённо оборвал её брат, подавшись вперёд.

Девушка взвыла и закатила глаза.

— Он — ничего, — отрезала она. — Это... скорее... я...

Джеймс окончательно потерял связь происходящего.

— В смысле? Что ты такого могла натворить? Не загуляла же с охотником соперников за спиной своего парня, как Хьюго?

Лили выпучила глаза и тотчас лихорадочно затрясла головой в разные стороны.

— Ты спятил?! — слишком высоким голосом пискнула она.

Да, это полный бред. Видимо, он совсем помешался... Это было просто невозможно. Да и с кем? Разве что с Малфоем, но такое даже предположить было идиотизмом!

— Тогда что это?

— Неважно! — нетерпеливо рыкнула она и выдавила милую, насколько это было возможно, улыбочку. — Ну так что? Можно?

— Нет, — в очередной раз отрезал брат.

Лили на секунду прикрыла глаза, набрала в лёгкие как можно больше воздуха, а когда вновь посмотрела на него, рявкнула так, что золотые кубки на стенде почёта пошли ходуном:

— Ты последняя задница, Джеймс Поттер!

— Это тебе не поможет, — ухмыльнулся тот, чрезвычайно довольный собой. Но вот девчонка, кажется, не на шутку взбесилась.

— Конечно! — желчно бросила она. — Я ведь девушка, у меня нет прав, одни обязанности: учи уроки, не позорь Гриффиндор, родителей, чёртова брата-идеального-старосту, с парнями не гуляй, сиди и кукуй в башне до старости, а когда приспичит: «Лили, от тебя зависит исход игры, не подведи!» Тьфу! — она едва не сплюнула на ковёр на самом деле. — А сам-то начал встречаться с Алисией ещё на четвёртом курсе, и никто слова тебе не сказал!

— Но я — парень, — резко возразил Джеймс.

— А я — девушка! Что за дискриминация такая?! Я имею право сама решать, когда, как и с кем мне проводить время!

Джеймсу казалось, что сестра готова вытрясти из него всю душу, так разъярённо она выглядела с покрасневшим лицом и растрёпанными волосами в тёплых языках пламени из камина. Точно фурия со страниц старых книжек. На секунду в голове мелькнула мысль, что в таком состоянии она могла как в детстве разнести к Мерлину всю гостиную одной вспышкой. Хотя такого не случалось очень давно, и Джеймс не был уверен, что у неё всё ещё есть проблемы. Ведь нет?

— Вот когда будет семнадцать — будешь сама решать, когда, с кем и как ты будешь делать то, что ты там собираешься! — настойчиво закончил (если бы...) Поттер.

— Поскорее бы ты уже выпустился и свалил из Хогвартса! — утробно простонала сестра.

— Очень мило, сестрёнка, я тоже тебя люблю, — язвительно бросил Джеймс. — Но ты не забывай, что в школе будет Ал. А я, между прочим, остаюсь ещё на два года в магистратуру.

На Лили его слова не произвели никакого впечатления.

— Ой, Алу вообще плевать: всё, что его заботит — его заново обретённый дружок! — отмахнулась она.

— Ну, я уж позабочусь о том, чтобы он включил мозг и следил за тобой вдвое усерднее, чем я. У меня всё-таки и других дел полно: обязанности старосты и капитана, ЖАБА и куча дополнительных проектов, маги...

У него голова закружилась от этих мыслей. А к горлу подкатила тошнота от красочных картин того, какими он запомнит свои последние полгода в амплуа студента. Сразу вспомнились слова Фреда тёплым сентябрьским днём о том, что последний год в Хогвартсе должен стать незабываемым. И он проведёт его в нервном срыве с горсткой учебников в обнимку? Не этого он желал.

Лили громко фыркнула, и её слова ударили по больному:

— Вот! Если бы ты хотя бы иногда забывал про свою роль идеального Джеймса Поттера и побыл прежним Джимом хоть на минуту, оглянулся вокруг и уделял людям внимание не только для того, чтобы проконтролировать их, ты бы заметил, что...

— Что?..

— Ничего! — отрезала она, так и не договорив. Передумала, сболтнула лишнего или решила не добивать его — юноша так и не понял. — Я иду спать! Сладких снов, придурок!

И Лили, нарочито громко топая, скрылась, оставив Джеймса наедине с ворохом вопросов, чередой воспоминаний и медленно навалившимся грузом вины.

Секундный протест, выросший из её упрёков, сошёл на нет сразу после того, как перед глазами возник образ Доминик. Он поставил себя во главу всего. Заботясь лишь о репутации. Думая только о своих проблемах, словно у других их и не бывает. Зациклился на себе настолько, что не замечал ничего вокруг. И это могло закончиться плачевно.

Доминик могла погибнуть, и тогда груз вины преследовал бы его до конца жизни.

А если копнуть ещё дальше — сколько скрытого от его глаз он сможет обнаружить? Он уже допустил ошибку, считая Серену Малфой своим врагом только из-за её происхождения, факультета, собственной упрямости и детской травмы. Эгоистично обижался на Альбуса из-за его дружбы с Малфоем, закрывая глаза на то, что хотя бы с ним брату было не так одиноко на Слизерине. Совсем забыл о проблемах со всплесками магии у Лили. Не замечал косые взгляды, направленные на Розу, в то время как она бодрилась, каждый раз гордо вздёргивая голову.

Загнал сам себя в ловушку стремлением к тому недостижимому идеалу, который выстроил в своей голове много лет назад.

Но теперь это всё казалось таким неважным. Какая разница, что о нём скажет Слизнорт, если он и так ненавидит его? Какое ему дело, что подумают однокурсники, которые всё равно никогда не забудут, что он сделал на втором курсе? Почему он должен соответствовать ожиданиям отца, если сам того не хочет?

Он ведь должен переживать только из-за того, что думает о себе сам?

Увы, после всего происходящего, ничего хорошего он не думал.

— Джеймс.

Юноша слишком поздно вышел из своих мыслей и дёрнулся, наткнувшись взглядом на застывшую у спинки дивана Розу.

— Роза? Почему ты не спишь? — хрипотцой вырвался удивлённый возглас.

Кузина не выглядела так, словно только поднялась с постели: её волосы сохранили дневную укладку, лицо выглядело свежим, но, судя по тому, как она зябко куталась в халат и устало прикрывала глаза, уже собиралась отправиться в объятия Морфея. Так что же сподвигло её оказаться здесь? Невозможность заснуть из-за переживаний? Стресса? Или она тоже допоздна была на свидании со своим дурацким парнем? Может быть, её привело сюда то, что только в одиночестве она могла быть собой? Или...

— Лили отправила меня проверить, караулишь ли ты её до сих пор, — просто ответила Роза, выразительно взглянув на кузена.

Джеймс выдохнул и устало прикрыл глаза. Всего-то.

— Можешь передать, что я могу просидеть здесь всю ночь, — глухо отозвался он.

Роза пожала плечами и провела взглядом по пустой гостиной, прежде чем снова посмотреть на него сверху вниз:

— Ладно. Но ты ведь понимаешь, что это бесполезно: если Лили захочет — она найдёт способ выбраться.

Поттер усмехнулся:

— Я знаю. Она же моя сестра.

Девушка слабо улыбнулась и убрала руки со спинки дивана, кивнув напоследок:

— Спокойной ночи, Джеймс.

Она бесшумно двинулась в сторону девичьего крыла, и Джеймс мысленно провожал её до того момента, пока не вскочил с дивана и не окликнул:

— Роза... — девушка замерла на лестнице и удивлённо ответила на его взгляд. Джеймс и сам был удивлён. — У тебя всё... нормально?

Пусть кузина оказалась здесь только по просьбе Лили, это не означало, что он не мог спросить. Возможно, само провидение толкнуло Лили на попытку сбежать со своим парнем, Хьюго — на то, что он сдал их. Все на первый взгляд мелочи и совпадения. И всё это для того, чтобы Джеймс и Роза могли оказаться здесь посреди ночи совсем одни и просто поговорить. Не надевая маски, не убегая от проблем. Сказать всю правду, копившуюся глубоко внутри.

— У меня всё прекрасно, — однако ответила девушка, надменно выгнув брови, и кинула на кузена предупреждающий взгляд. — Меня контролировать не надо.

Похоже, это будет не так просто...

— Да нет же!.. — покачал головой Джеймс, вцепившись в спинку дивана. — Я ведь спрашиваю не для галочки и не для того, чтобы просто влезть не своё дело! Мне правда важно знать, как ты. Я... — он сглотнул, прежде чем произнести это, — переживаю за тебя.

Лицо Розы немного смягчилось. Она сделала шаг на ступеньку ниже.

— Что конкретно тебя волнует? — ещё один шаг. — Мои отношения с Маклаггеном? С Забини? — несколько шагов — и кузина снова оказалась на полу гостиной. — Сплетни, гуляющие обо мне по школе?

Она остановилась посреди ковра и, скрестив руки на груди, пронзила его испытывающим взглядом.

Джеймс покачал головой и на мгновение опустил глаза в пол.

— Меня волнуешь ты.

Девушка молчала. Он решился взглянуть на неё ровно в тот момент, когда по гостиной снова послышались шаги. На короткое мгновение Поттеру показалось, что она уходит, но вместо этого Роза вернулась к дивану и мягко приземлилась на него. Под её внимательным взглядом Джеймс сел рядом.

Долгое молчание прервал тихий голос девушки:

— Наш прошлый разговор... — на мгновение она задумалась, кивнула самой себе, словно решила сказать то, что раньше не могла, и заговорила быстрее, — прошёл не лучшим образом: я накинулась на тебя из-за того, что на глазах у всех унизила Бетт, но вместо гордости почувствовала лишь угрызение совести. А я не хотела испытывать их по отношению к ней! — она повысила голос и эмоционально всплеснула руками. — Потому что она заслужила быть униженной за то, что делала это со мной на протяжении многих лет! — Роза перевела дух и горько усмехнулась. — Но вместо этого я почувствовала себя такой же сукой. Мне было мерзко от самой себя за своё поведение. В погоне за популярностью и л... — она запнулась, — мне кажется, я теряю себя, становлюсь совсем другим человеком. Плохим человеком. Я вру. Унижаю других. Заигралась настолько, что дурно становится, но закончить сейчас — всё равно, что проиграть. А тут ещё навалилась история с Забини, сплетнями и пересудами. Мне хочется просто забиться в угол и долго плакать. Может, тогда люди забудут обо мне хотя бы на эти короткие мгновения.

Она говорила быстро, словно боялась передумать. Сумбурно. Так честно... У них никогда не было такого разговора.

Роза упала на спинку дивана и тяжело вздохнула, кинув на Джеймса странный взгляд.

— Да, я не такая идеальная как ты, Джеймс.

Он последовал её примеру и оказался с ней плечом к плечу.

— Я далеко не идеальный, Роза, — выдохнул он как на духу. — А ты совсем не плохая. Ты запуталась. Как я. Как все мы. Мы пытаемся играть свои роли, теряем и уничтожаем сами себя, лишь бы не показать своих слабостей. Потому что боимся, что нас не примут такими, какие мы есть. Осудят. Засмеют. Посчитают слабаками и отправят в утиль, — он горько усмехнулся и прикрыл глаза. — Но играя по этим правилам, мы забываем, кто мы. Мы не должны этого забывать.

Роза молча положила голову ему на плечо и тихо призналась:

— Я так устала, Джеймс.

— Да, я тоже...

Они долго сидели в полной тишине каждый со своими мыслями и смотрели в дотлевающий камин.

Джеймс хотел, чтобы так было всегда. Хотел говорить правду, какой бы они ни была. Высказывать всё, что накопилось у него на душе и больше не притворяться, что у него всё прекрасно. Иметь возможность выбора. Своего. Личного. Хотел снова обрести себя настоящего.

— Прости, что я был таким кретином, — прошептал он, кинув взгляд на рыжую макушку Розы.

— Если ты пообещаешь, что больше так не будешь, — фыркнула она, передёрнув плечами.

Поттер усмехнулся и немного отстранился от кузины, и, когда она села прямо, протянул ей мизинец правой руки. Она окинула его снисходительным взглядом, но под напором серьёзного взгляда кузена сдалась и, закатив глаза, сделала ответный жест.

— Мирись-мирись, — переплетя их пальцы, громким шёпотом начал Джеймс, — и больше... не срись.

Роза прыснула, он поддержал, и гостиную огласил приглушённый истерический смех.

И на душе сразу стало легче.

Они снова упали на спинку дивана и долго сидели в полной тишине, впервые за долгое время расслабившись по-настоящему. Всем нужен человек, рядом с которым можно не притворяться.

— Недавно я узнал кое-что, что перевернуло моё мировоззрение на сто восемьдесят, — внезапно заговорил Джеймс и серьёзно посмотрел на Розу. — Мне кажется, что ты тоже должна это узнать. Но я не уверен, что я в праве рассказывать.

Роза ответила на его взгляд и понимающе уточнила:

— Это чья-то тайна?

— Скорее да, — кивнул тот. — Но это связано с близким для нас человеком. И я хочу, чтобы узнали все. Чтобы поняли, что мы натворили. И чтобы больше никто не прошёл через это...

Он поджал губы и ждал отмашки, чтобы продолжить, хотя уже решил, что расскажет.

— Говори.

— Это касается Доминик.

Лицо Розы удивлённо вытянулось. Возможно, учитывая их отношения, было нецелесообразно рассказывать обо всём именно ей, но почему-то Джеймс был уверен, что она поймёт. В последнее, время глядя на Розу, он видел Доминик.

— Недавно она... — он на мгновение прикрыл глаза, вспоминая ту ужасную ночь, — она хотела покончить с собой. Она собиралась сброситься с Астрономической башни, мы с Тедди едва успели...

И он рассказал всё. Всё, о чём подозревал сам. Всё, что рассказал ему Тедди. Всё, что он увидел собственными глазами. Это помогло структурировать мысли и ещё лучше понять, через что всё это время проходила его кузина. Он словно встал на её место. Отчасти он и был там — в стремлении к всеобщему признанию, с маской идеального Джеймса Поттера, пытающегося доказать что-то равнодушной толпе. Теперь к этому стремилась Роза. И он не мог позволить, чтобы с ней произошло то же самое.

— Мне тяжело выразить, что я обо всём этом думаю, — глухо произнесла кузина, когда Джеймс закончил рассказ. — Я знала, понимала на своей шкуре, как непросто ей жить с этим давлением, но никогда бы не подумала...

Она оборвала себя на полуслове и глубоко задумалась. Джеймс видел её взгляд, полный ужаса, когда рассказывал о той ночи. И он знал, какие непростые отношения связывают кузин. Но был убеждён — в такие времена все мелкие ссоры могут отойти на второй план. В такие времена им следовало держаться вместе.

Конечно, это следовало делать всегда, и тогда ничего подобного бы не произошло.

Поттер вспомнил, как вёл себя на первом курсе. Что говорил Доминик, когда её определили на Слизерин. Как был равнодушен задолго до Хогвартса...

— Это я виноват... — он прикрыл глаза. — Если бы я не был таким равнодушным, чёрствым и эгоистичным, ей не пришлось бы проходить через это в одиночку. Она бы не попала в такую ситуацию в принципе. Ты не представляешь, как мне гадко.

— Мы все виноваты, Джеймс, — положив руку ему на плечо, отрезала Роза. — Не взваливай всё на себя. Все мы совершаем ошибки. Главное — успеть их исправить.

Он кивнул.

— Да. И я собираюсь исправить свои.

Он поймал тёплый взгляд Розы и её улыбку, и окончательно убедился, что между ними больше нет той стены, которая выросла ещё в детстве. Мерлин, ну какие же он был засранцем!

Интересно, сколько ещё кузенов и кузин — людей в принципе — так считали?

— Как думаешь, Лили ещё надеется улизнуть? — вдруг вспомнил он, когда Роза сообщила, что планирует поспать хотя бы пару часов.

Девушка, которая уже обошла диван, замялась и смущённо усмехнулась:

— Ну... вообще-то она... уже... улизнула.

— В смысле?! — не понял Джеймс.

— Она отправила меня к тебя не просто, чтобы проверить, но и чтобы отвлечь, — пожала плечиками Роза с ехидной ухмылкой. — И пока мы перекидывались фразами, она сбежала.

— Вот же!.. — не веря своим ушам, взвыл Поттер, а потом сощурился, провожая удаляющуюся Розу шокированным взглядом. — И ты, Брут!

Та издала смешок и, кинув последний взгляд на кузена, убежала.

Джеймс покачал головой и зачесал упавшие на лоб волосы назад.

Ладно. Пускай Лили мчится навстречу к своему ненаглядному — когда-нибудь он обязательно их выследит и накажет его аж на сто очков! А, возможно, и нет.

Возможно ему и вправду следовало расслабиться и перестать решать за людей, что им делать.

Лучше начать с себя.

И он наконец понял, чего хочет.

* * *

Дурацкие, дурацие третьекурсники!

Доминик прокляла всё и всех, особенно этих мелких спиногрызов, которые заявились в кабинет к Люпину и заполонили собой всё пространство. И плевать ей было, что у них урок! Потому что это значило одно — она опять будет одна.

Конечно, Тедди предлагал девушке остаться и посидеть за последней партой, но терпеть на себе их взгляды, когда они то и дело оборачивались и с интересом изучали её, было ещё более невыносимо, чем бродить в одиночестве по замку. Благо, больше ей никто не встретился.

В гостиной Доминик появлялась только перед отбоем и до того, как приходила к Люпину за новой порцией лекарств. Там было ещё невыносимее, чем в коридорах школы, где каждый мог пристально оглядеть её с ног до головы и шепнуть что-то смотрящему по соседству. Она как будто в реалити-шоу попала.

А из-за запрета, наложенного МакГонагалл, список мест, где Уизли могла скрыться, сокращался ещё сильнее.

Поэтому остаток урока перед тем, как Люпин освободится, она решила провести в скрытом от чужих глаз закоулке. У девушки была мысль перекусить на кухне у домовиков, чтобы не идти на ужин, но он и так отменялся: они с Тедди договорились, что после занятий посмотрят ОМУТ, а уж он точно позаботится об ужине. Такие вечера грели ей душу.

По пути к месту своей временной дислокации, Доминик заскочила в туалет. Особой цели, кроме как растянуть время, у неё не было, поэтому она просто сполоснула руки под холодной водой и несколько раз умылась, чтобы освежиться. И уже была готова покинуть уборную, когда услышала в стороне кабинок протяжный всхлип, который тут же затих под ударом ладони по рту. Доминик нахмурилась и отвернулась от зеркала, скользнув внимательным взглядом по дверцам. Под одной из них она увидела торчащие худые ноги в туфлях от известного волшебного дизайнера и лежащую на полу сумку яркого цвета фуксии. Она казалась знакомой, и, прищурившись, девушка задумалась. Мозг услужливо подкинул ей воспоминания о сегодняшнем утре, и её осенило.

— Дотемрия? — осторожно уточнила Уизли.

Послышался новый всхлип, и девушка заёрзала на унитазе.

— У тебя всё нормально?

Защёлка с характерным звуком повернулась, и дверца слегка приоткрылась. Заплаканное лицо показалось мгновением позже. Нотт высунулась так робко, что стало ясно — быть увиденной она боялась категорически.

— Доминик, — облегчённо выдохнула она и открыла дверь полностью.

Доминик не знала, порадовала ли её реакция девушки. Неужели она стала таким пустым местом, что перед ней могли хоть рыдать, хоть пукать — её мнение всё равно будет никому не интересно?

— Что-то произошло? — хмуро уточнила она.

Глаза Дотемрии наполнись слезами, став при этом ещё больше, и она судорожно затрясла головой.

— Только никому не говори, — пискнула она, сильно сжав ладошки.

— Едва ли мне есть кому, — фыркнула Уизли, и Нотт немного успокоилась, понимающе кивнув.

Похоже, она расслабилась как раз поэтому: причин не доверять Доминик у неё не было. Она ещё никогда не давала повод сомневаться в себе.

— И Хьюго тоже, — предупредила Диа.

Ах, вон оно что.

Доминик хотела было удивиться, что Нотт вообще знает имя её кузена, но вспомнила последние сплетни, и всё встало на свои места.

Она серьёзно кивнула, и Дотемрия опустила глаза на сцепленные на коленях руки, не спеша рассказывать. Не то чтобы Доминик так уж хотелось вникать в проблемы фактически чужой для неё девушки, но недавно она и сама была не в лучшем состоянии — и рядом оказался человек, способный поддержать. Раз Дотемрия рыдала одна в женском туалете — у неё такого человека не было. Доминик примерно представляла, насколько это хреново.

— Можешь сказать, — пожала она плечами. — Не то чтобы я хороший советчик, но я знаю, что такое дерьмо в жизни. Думаю, по мне видно.

Нотт всхлипнула и усмехнулась одновременно, из-за чего её личико перекосилось в плаксивом выражении. Уизли вымученно вздохнула, готовя себя к долгому... очень долгому разговору.

— Он мне нравится, — прошептала Нотт спустя какое-то время. — Я имею в виду Хьюго.

Доминик кивнула.

— И в чём проблема? Судя по сплетням, вы были на свидании. Значит, ты ему тоже нравишься. К чему эта сырость?

Да, не быть ей психологом.

— Проблема в Дэне, — оглядевшись по сторонам, словно Гойл может выпрыгнуть из соседнего толчка, ещё тише прошептала Диа. — Мы... вроде как... помолвлены.

Доминик вздёрнула брови, потому что это была единственная здравая реакция, которую она могла показать. Конечно, в голове в это время роилась сотня вопросов и протестов. Как это произошло? Зачем? Куда смотрят родители или это была их инициатива? Как можно решать за человека, с кем он должен строить свою судьбу?!

— Впервые слышу, — только и сказала она вместо этого.

Дотемрия кивнула, не удивившись, и медленно встала со своего места. Однако не ушла далеко — села прямо на пол у окна, кинув свою дорогущую сумку рядом. У Ноттов никогда не было проблем с деньгами, поэтому Доминик не удивилась. Окинув девушку скептичным взглядом, она нехотя села рядом и вся обратилась в слух.

— Это произошло этим летом, — начала рассказ Диа. Она замялась и покачала головой, как бы отмахиваясь от ненужного. С сомнением посмотрела на Доминик. — Ты ведь понимаешь, что чистокровные семьи нуждаются в наследнике? Нужен тот, кто понесёт фамилию рода дальше, продолжит его традиции, его дело и... заодно унаследует состояние. Так уж повезло нашему отцу, что у него родились две дочери, и ему некому было вверить все семейные дела.

Доминик понимала лишь в теории. Она не принадлежала к аристократическому сословию, и хоть её отец происходил из чистокровной семьи (мало похожей на остальные чистокровные семьи, к слову), считала это по меньшей мере странным. И даже не смотря на то, что она не являлась любимицей родителей — это место поделили между собой Виктуар и Луи — была уверена, что родители бы никогда не лишили её наследства или минимальной помощи. И уж точно Луи не любили больше только потому что он мальчик. Как бы ей не хотелось этого признавать, её младший брат был слишком идеальным, чтобы его не любить.

— Это звучит... — Доминик задумалась, подбирая слово помягче... — слишком патриархально...

Получилось слишком «помягче».

— Это наши традиции, — вздохнула Нотт. Спасибо, что хоть не рыдала.

— И всё-таки я не понимаю, — покачала головой Уизли. — Какой резон выдавать тебя за Гойла, если наследника-мальчика нет? Мистер Нотт же не станет пускать бизнес по ветру или передавать неизвестно кому? Или он решил передать его Бефане? — посыпала она вопросами и усмехнулась. — Сомнительное решение.

Отдавать бразды правления легкомысленной Дотемрии тоже было глупо, но об этом Доминик предусмотрительно умолчала.

— Я как раз к этому и веду! — нервно взвизгнула Нотт, но тут же успокоилась и притихла. Кажется, она принимала всё очень близко к сердцу. — Отец давно смирился с положением вещей и рассудил, что поделит акции поровну между мной и Бефф, так же, как и всё состояние Ноттов. Но... — её губы задрожали, — в марте этого года родители узнали, что мама ждёт ребёнка. Мальчика. Естественно, отец был счастлив. Созвал высший свет чистокровных волшебников, чтобы объявить всем, что у него появится наследник, — она горько усмехнулась. — Естественно, все планы касательно нас с Бефф поменялись. У него же будет долгожданный мальчик!

Её голос дрогнул, и Доминик увидела, как по щекам собеседницы скатываются слезинки.

— Единственный выход, который мама видела для нас — удачное замужество. Естественно, за чистокровным состоятельным аристократом.

Кажется, она начала понимать.

— Гойлы пришли первые, — продолжила Диа. — Родители посчитали, что Дэниела решили сосватать с Бефаной, но оказалось, что он пришёл из-за меня. Я знала, что он влюблён в меня, и я правда очень хорошо относилась к нему! — словно бы оправдывалась она. — Но ответить взаимностью на его чувства смогла бы едва ли. Объявление о том, что сёстрам Нотт ищут выгодную партию, конечно, не могло остаться без его внимания. Родители были только рады сбагрить меня первому, кто предложил. Моё мнение никто не спрашивал, конечно же.

К концу рассказа, на ней и лица не было. Когда-то беззаботная и светящаяся изнутри Дотемрия Нотт вмиг осунулась и посерела, словно пережила всю несправедливость и жестокость этого мира. Доминик впервые видела её такой и даже представить не могла, что за фасадом глупой куклы могла таиться ещё одна скорбная история.

— А Бефф что? — спросила она у девушки, потому что не знала, что ещё сказать. — Она не рассказывала об этом. И уж точно не упоминала, что у неё тоже есть какие-то обязательства.

— А у неё их и нет, — фыркнула Дотемрия. — Предложений на её счёт ещё не поступало. У неё же отвратительный характер, — с обидой скривилась девочка, видимо, злясь на сестру за то, что она растрепала на всю школу подробности её личной жизни. — Возможно, потому она и бегает за Малфоем — надеется, что сможет выскочить за него и больше ни о чём не беспокоиться.

— Наивная, — закатила глаза Доминик. На секунду задумалась и смерила её серьёзным взглядом. — А ты, значит, не хочешь выйти замуж по расчёту и забыть о проблемах, раз выбрала Хьюго?

Диа замерла, переваривая её вопрос, и захлопала глазами.

— Я уже говорила: он мне нравится. Но, Мерлин, мне только пятнадцать! — звонко воскликнула она. — Я вообще не хочу думать о свадьбе, семейном долге и всех понятиях, которые к этому прилагаются! Я хочу быть простой девчонкой! Влюбляться, делать глупости, хочу простой подростковой драмы, как у всех! А не быть помолвленной с кем-то и осознавать, что в моей жизни больше не будет никакой возможности выбора!

В глубине души Доминик было жаль её — она бы ни за что не хотела оказаться на месте Дотемрии, — но было в её словах что-то ещё. Что-то, что ускользало от её понимания до последнего. И когда смысл её слов полностью отпечатался в сознании, девушку постигло разочарование.

— Теперь я понимаю, — невесело усмехнулась она. — Хьюго для тебя — просто бунт против решения твоих родителей. Попытка устроить себе драму, как ты сама и сказала!

Глаза Дотемрии наполнились ужасом:

— Нет! — она отчаянно затрясла головой. — Я ведь сказала: он мне нравится!..

Уизли раздражённо фыркнула:

— Тебе может нравиться хоть Хьюго, хоть Дэн, хоть чужой низзл, но ты не задумываешься, что с ними будет, когда они тебе наскучат или захочется простой человеческой стабильности без эмоциональных качелей и дешёвой драмы! Когда останется только желание жить спокойной жизнью с серьёзно настроенным человеком, который обеспечит надёжный тыл.

Почему-то ей стало горько.

— Ты не понимаешь! — Нотт подорвалась с места и со всей злостью прокричала: — Ты никогда не любила!

Доминик улыбнулась, против воли вспоминая каждый раз, когда её сердце рассыпалось по кусочкам. И дело было не всегда в любви. Ведь кроме этого существует ещё десятки граней. Дружба, семейные узы, необъяснимая связь где-то на подсознательном уровне. Привязанность, доверие. И отовсюду можно было ждать нож в спину. Любая связь стиралась в порошок. Ей, девочке, живущей в розовых очках, было не понять.

— Я любила, — прошептала Доминик, продолжая сидеть на полу. — И я не понаслышке знаю, что такое разбитое сердце, когда такие, как ты, наигравшись, идут на поиски своего настоящего счастья.

В первую очередь она имела в виду Эреба. Она ведь действительно любила его, и, хотя эти чувства никогда не сравнятся с её первой любовью, они причиняли страдания. Она не любила Маркуса, но он ушёл, растоптав всю её, и это тоже было невыносимо тяжело. Тедди не причинял ей боль намеренно, но она чувствовала её вопреки всему. И вопреки всему продолжала любить его тем маленьким отголоском своего сердца, что всё ещё теплилось где-то внутри.

— Я никогда не поступила бы так с Хьюго! — запротестовала Нотт, едва не ударившись в слёзы.

— Дай Мерлин это так, — кивнула Доминик. — Я тебя не осуждаю и в принципе не собираюсь проводить сеанс психотерапии, — на секунду она запнулась — этот разговор что-то ей напомнил. Словно она уже вела его с кем-то другим. Как будто то же самое говорила ей Пейдж...

На короткое мгновение девушка потерялась в своих воспоминаниях и ощущениях, стараясь нащупать ту нить действительности, которая всё же присутствовала во всех встречах с ней. Это было тяжело, потому что нечто внутри всё ещё отдавалось глухой болью на воспоминания о Пейдж. Но Люпин говорил, что Доминик должна принять всё, что происходило, и тогда она сможет понять себя. Это было похоже на сеанс с психотерапевтом, но в собственной голове, и теперь не кто-то, а она сама помогала себе разобраться в ворохе запутанных мыслей. Это было похоже на разговоры с Пейдж. Но теперь она ощущала её не как отдельного человека, а как часть себя.

— Я просто хочу, — растерянно произнесла Уизли спустя какое-то время, — чтобы ты поняла для самой себя, зачем тебе это. Если ты поймёшь, что на самом деле влюблена — делай всё, чтобы быть счастливой. А если нет — не губи чужие жизни. Всё просто.

А если она и вовсе не любила Люпина? Что, если она подобно Дотемрии пошла на протест: «моя идеальная сестра, которую я так ненавижу, с ним — значит, он должен быть моим. А он не будет. И я буду страдать, ненавидя её ещё больше». Доминик никогда не думала об этом в таком ключе. Но теперь не могла выкинуть из головы мысль, что она сама внушила себе эту любовь, чтобы почувствовать себя особенной.

Нотт хмуро посмотрела на неё и потупила взгляд.

— Я сама разберусь, что мне делать.

— Без проблем, — пожала плечами Уизли. — Только вот он мой кузен. И если он будет страдать из-за того, что ты заиграешься в куклы... — она на мгновение прикрыла глаза и пригрозила, прежде чем покинуть помещение: — Я знаю, где мне тебя найти.

Уизли вышла из туалета и остановилась. Разговор с Нотт, а в особенности вывод, к которому она пришла неожиданно для себя, вывели её из колеи. Её решение отсидеться в закоулке отошло на второй план, и она бездумно двинулась по коридору, прокручивая в голове все моменты прошлого и видя подтверждение в каждом воспоминании.

Неужели она сама усложнила себе жизнь? Неужели Пейдж была права... Ну, то есть... Доминик поступила на Слизерин, только чтобы провести черту, проведённую кузенами, ещё глубже. Чтобы был повод обвинить их в том, что они предвзято к ней относятся, а не смириться с горькой правдой: она сама не хотела идти на контакт. Внушила себе любовь к Тедди, чтобы ненавидеть сестру ещё сильнее, вместо того, чтобы жить своей жизнью и работать над собой. Прогнулась под слизеринскую иерархию, вместо того, чтобы отстаивать свои настоящие взгляды. Стремилась к образу идеальной королевы, и не смогла понять себя настоящую.

Она сама виновата во всём, что с ней произошло.

Такие мысли посещали её и прежде, но Доминик едва ли не с истерикой открещивалась от них. Потому что проще было обвинить кого-то другого в своих проблемах, чем признать другую тяжёлую правду.

Девушка даже не заметила, как на автомате спустилась в подземелья и остановилась перед входом в гостиную. Долго сверлила проход пустым взглядом, борясь с желанием сбежать, и всё же переступила порог. Хватит уже бегать от своих проблем. Пора встречать их лицом к лицу. Главное опять не удариться в истерику.

Гостиная пустовала, но Доминик была уверена, что в комнатах кипит жизнь. По крайней мере, Бефана, у которой так же было окно, могла быть там. Она тихо подошла к комнате и застыла перед дверью, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Мгновение стояла глухая тишина, а затем послышался голос:

— У неё столько классной одежды, а она ходит не пойми в чём, — фыркнул женский голос. Кажется, это была Деметрия.

— Да. И половина из этого — магловские дизайнеры, — отрезал другой. На этот раз это была Бефф.

— Фу! — взвизгнула Забини, послышался шелест одежды, а затем девичье хихиканье.

Доминик закатила глаза — если они испортят её одежду, она наплюёт на своё решение не связываться с ними, и наколдует каждой причудливые рога. Даже подберёт их специально к сегодняшним лукам сплетниц.

— Если взять во внимание её семейку, оно не удивительно. Предатели крови и — смешно! — получеловек! — вновь зашлась злорадством Нотт.

Боже, её прабабушка была вейлой! — фыркнула про себя девушка. Ещё скажите, что Доминик была чистокровным гиппогрифом!

— Не понимаю, как вы позволили ей узурпировать власть и стать единственной королевой вопреки всем традициям и правилам, — видимо, Деметрию очень задевал этот вопрос. — Ты, Бефана, могла бы составить ей здоровую конкуренцию.

Всё встало на свои места. Вот откуда у Нотт вдруг появились зубы — науськивания Деметрии против действующей Королевы не прошли даром. Было даже немного обидно.

— Такая, как она, — продолжила Забини, — вообще не должна была выбиться вперёд, а так и остаться изгоем и — максимум — прислугой. Я бы не позволила не пойми кому приблизиться к верхушке.

— Надеюсь, ты станешь следующей Королевой, — пролепетала Сара, которая, оказывается, тоже была там.

— Надеюсь? — надменно уточнила Деми. — Я уже Королева. Почти единогласно. Осталось только дождаться февраля и официальных выборов. Уж тогда я возьмусь за школу по полной! Больше никто не сможет заявлять, что полукровки и грязнокровки равны нам по положению. Пора вспомнить то, что нам внушают забыть. Мы — элита магического общества. Без нас его бы просто не существовало. Жаль, что Волан-де-Морт не смог добиться того, к чему стремился: абсолютной власти чистокровных — настоящих! — волшебников над низами вроде маглов и их выродков. Они должны знать своё место.

Если поначалу Доминик задело то, что они говорят о ней, то неожиданный финал вдохновенной речи Деметрии оказал по-настоящему фатальный эффект. Это было слишком... по-пожирательски... Даже девочки, сплетничающие вместе с ней, не сказали ни слова.

— Но зачем же ты тогда с Алом? — заикнулась Камилла. — Он ведь тоже не чистокровный.

— Он Поттер, — веско заметила Деметрия. — У них есть влияние. И пока он играет свою роль, он мне нужен. Уверена, Маркус встречался с Доминик по той же причине — вряд ли ему доставляло особое удовольствие спать с предательницей крови...

«Блять, спать с тобой по своей воле вообще бы никто не стал!» — пронеслась в голове злая мысль. Она отпрянула от двери, чтобы уйти, потому что после всего услышанного разговаривать с ними не было никакого желания, и столкнулась лицом к лицу с Нериссой. Она ухмыльнулась, заметив испуганный взгляд Доминик, скользнувший по её лицу, и наклонила голову набок. Отчего-то прыснула.

— Я такого же мнения.

Уизли закатила глаза — уж в Нериссе она не сомневалась. Она всегда роняла пренебрежительное «грязнокровки» и ни во что не ставила саму Доминик.

— Деметрия та ещё сука, — вопреки её убеждённости продолжила Лестрейндж. — К тому же, слишком глупа, раз разбрасывается такими речами.

Доминик удивлённо вздёрнула брови — она была уверена, что Нерисса полностью солидарна с Забини.

— Просто ещё никто не заставил её отвечать за свои слова, — она решила подыграть ей, чтобы понять хоть что-то.

— До поры до времени, — передёрнула плечами Лестрейндж. На мгновение замолчала, внимательно посмотрев на Доминик, и проницательно заметила: — Ты выглядишь расстроенной.

Та фыркнула.

— Нет.

Как ни странно, это было правдой. Да, её задевали слова бывшей свиты, потому что именно сейчас она в полной мере осознала, что всё это время они лишь притворялись друзьями в надежде погреться в лучах её славы. Когда же её не стало — испарились и они. Доминик относилась к этому философски — жизнь забирала у неё всё плохое, чтобы на место этому пришло что-то другое. Возможно, даже хорошее. Прекрасное, невероятное. То, что она всегда хотела получить. Таков закон вселенной — чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. Она была готова отдать всё.

— Надеюсь, — фыркнула Лестрейндж. — Потому что, если тебе действительно есть дело до того, что болтают эти сплетницы, я в тебе разочаруюсь.

Доминик её не понимала.

— Жаль, что я не нуждаюсь в твоём одобрении, — она вызывающе вздёрнула брови. Больше ни в чьём.

Нерисса расплылась в усмешке и отсалютовала ей, прежде чем уйти:

— Так держать, Доминик Уизли.

В самых смешанных чувствах она вышла обратно в коридор и поднялась в холл. Урок вот-вот должен был закончиться и времени на выяснение отношений с соседкой и её гостями уже не было. Желания тоже, вообще-то, хотя Доминик вполне могла бы сказать что-нибудь эдакое, чтобы осадить Деметрию или напугать Бефану — всё же она слишком боялась переходить ей дорогу и могла позволить себе лишь едкие комментарии. Пристыдить Сару и Камиллу, которые никогда не отличались зловредностью и могли пойти у неё на поводу, было и того проще. Но больше ей это было не нужно.

Она хотела начать жизнь с чистого листа.

Подойдя к большому окну в холле, Уизли присела на холодный подоконник и провела рукой по морозному рисунку, который серебряным кружевом украшал стекло. Под её тёплыми пальцами иней слегка подтаял, открыв обзор на заснеженный двор, но почти сразу девушка разглядела в стекле своё отражение, позади которого маячила фигура. Она вздрогнула, почувствовав, как сердце пропускает удар, и порывисто обернулась. Над ней стояла Роза.

— Привет, — негромко поздоровалась она и неловко поджала губы.

Доминик глупо хлопнула глазами, не вполне доверяя своему зрению, подозрительно прищурилась, однако ответила чуть хрипловатым голосом:

— Привет.

— Можно присесть? — уже решительнее спросила та. Доминик не знала, что написано у неё на лице, но, кажется, кузину это не смущало. Неоднозначно дёрнув плечами, она кивнула на место рядом с собой, и Роза бесшумно приземлилась рядом, потупила взгляд, разглаживая юбку на коленях, и всё-таки обозначила цель своего визита: — Я хотела узнать, как ты.

Теперь уж Доминик была убеждена, что её галлюцинации вышли за рамки того, что она замутила с несуществующей девушкой, которой оказалась она сама. Но странное поведение Лестрейндж и внезапное решение Розы выяснить, как у неё дела, тоже казались не слишком правдоподобными.

— Ты перепутала кузин? — со смешком спросила она. — Я Доминик. Не Лили, не Роксана, не Вик, Молли или Люси, — в конце девушка скривилась, не сумев сдержать обиды.

— Я не перепутала, — даже не моргнув, отозвалась Роза железным тоном.

Та снова не смогла удержаться от усмешки и затрясла головой. Неужели она выглядит настолько хреново, что даже Роза, с которой у них всегда была холодная война, обеспокоилась? Или что это было? Решила убедиться, что её жизнь окончательно скатилась в тартарары, и позлорадствовать? Нет, такого удовольствия она ей не доставит.

— У меня всё...

— Только не говори, что прекрасно, потому что я вижу, что это не так, — нетерпеливо прервала её кузина, смерив проницательным взглядом.

Доминик порывисто выдохнула, сжав ладони у себя на коленях, кинула на неё раздражённый взгляд и повысила голос:

— Тогда зачем вообще спросила, раз и так знаешь?

Роза надменно выгнула брови и хмыкнула:

— А ты бы предпочла, чтобы я с ходу накинулась на тебя со своим сочувствием?

— Мне не нужно твоё сочувствие, — последовал категоричный ответ. — Ничьë сочувствие мне не нужно.

Видимо, Тедди всем разболтал о её проблемах. Неужели теперь все родственнички, которым было плевать на неё годами, выстроятся в очередь, чтобы нанести ей формальный визит и ради приличия поинтересоваться, насколько она заебалась?

— Я знаю, — просто кивнула Роза, совсем не удивившись её ответу. — Поэтому я просто хочу услышать тебя. Не свои умозаключения, не рассказы Джеймса, не сплетни, гуляющие по школе. Я хочу, чтобы ты рассказала мне всё, что ты держишь в себе, всё, что медленно губит тебя изнутри, потому что... — её голос сорвался, она сжала губы в тонкую полоску, слегка покачав головой, и заговорила почти шёпотом, — потому что я думаю, что смогу понять, ведь сама прохожу через что-то подобное...

Доминик успела разглядеть в её зелёных глазах мелькнувшие слёзы, прежде чем кузина отвернулась к окну и незаметно смахнула их с щёк. И внутри что-то переклинило. По-другому назвать то, что она рассказала Розе всё, не утаивая, не приукрашивая, не пытаясь выставить себя жертвой и обвинить кого-то, назвать было нельзя.

— Самое обидное, что я сама сотворила это со своей жизнью... — закончила она, прикасаясь затылком к холодному стеклу. — Теперь остаются только сожаления и горькое послевкусие от этих лет, когда я карабкалась куда-то в пустоту в надежде избавиться от неё. Но погрязала во всём этом ещё глубже. Потеряла всё, что приобрела и всё, что имела всегда. Настроила против себя всех людей, которые должны были быть мне ближе всего — свою семью — только из глупой детской обиды, которую копила годами и которую не могла высказать, — на мгновение девушка прикрыла глаза и почти неслышно прошептала на одном дыхании: — Я так виновата перед вами.

Роза слушала внимательно, не перебивала, не задавала уточняющих вопросов, не возражала, если что-то задевало её. И с грустный улыбкой ответила:

— Не бывает только одного виноватого. Все мы натворили много всего, совершили десятки глупостей, наговорили столько лишнего, что все эти слова впору пускать по ветру. Но мы можем исправить это прямо сейчас, — она развернулась к Доминик и заглянула в её глаза. — Главное не побояться сделать этот шаг. Переступить свою гордость, забыть детские обиды и открыться по-настоящему.

Та выдавила слабую улыбку и покачала головой:

— После стольких лет мне сложно представить, как это будет.

— Можно проверить.

Доминик грустно вздохнула:

— Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Только в том учебном году я выиграла выборы, а сейчас надеюсь не сойти с ума от всего навалившегося дерьма. Я не представляю, как мне всё это наладить...

— Мерлин... — Роза с усмешкой покачала головой. — Ты ведь Доминик Уизли! Ты королева всего Хогвартса! Единственная королева Слизерина. Если ты достигла таких высот, ты справишься со всем этим. Иди и покажи всем, на что ты способна!

— Нет, — отрезала Доминик. — Больше не королева. С этим всё.

— Ну, тогда иди и покажи, какой ты можешь быть!

Она не верила, что это говорила кузина, с которой они никогда не ладили. Которую, чтобы самоутвердиться, она унижала, чувство собственного достоинства которой стирала в порошок. И она не верила, что, несмотря на всё это, Роза оставалась сильной, уверенной, способной на сочувствие и прощение. Она стала лучшей версией себя, и у неё это получилось гораздо лучше, чем у Доминик.

Единственное, чего она боялась, глядя на кузину...

— Пообещай, что ты не допустишь моих ошибок.

Роза тяжело прикрыла глаза и выдохнула:

— Мне кажется, я уже натворила слишком много глупостей, которые не исправить просто так.

— Но ты исправишь, — уверенно возразила та. — Ты ведь не такая глупая, как я. Ты сильнее меня. И ты знаешь, как не потерять себя.

Доминик поймала растерянный взгляд кузины и сжала её руку в своей, с одной стороны пытаясь поддержать её, и с другой — придать сил, которой у неё самой совсем не осталось. Но, вопреки этому, напротив почувствовала прилив уверенности и решимости навсегда порвать с прошлым и узнать себя настоящую.

И то же самое пророчила Розе.

— Ты, Роза Уизли, больше не замарашка. Ты — королева.

В комнату Уизли ворвалась стремительно, чтобы малодушная мысль сбежать снова не завладела ею. Она смело ответила на взгляды своей бывшей свиты и с гордо вздёрнутой головой прошла к настенной полке, на которой в свете старинной хрустальной люстры призывно поблескивала её корона. Доминик аккуратно сняла её с изумрудной бархатной подушки и развернулась к недоумевающим девушкам.

— Ты ведь хочешь её, Деметрия? — насмешливо обратилась она к Забини.

Та надменно выгнула брови и скрестила руки на груди:

— Она уже моя. Но можем немного сократить процедуру престолонаследия и сделать это прямо сейчас.

— Без проблем, — развела руками Доминик и легко бросила корону в сторону девушки.

Очень долгими казались секунды, когда она, сверкая и переливаясь, летела навстречу преемнице, которая с остервенением на лице кинулась вперёд, раскинув руки в надежде поймать. Бефана, Сара и Камилла так же ринулись за ней, но было поздно — корона, словно под действием неведомого заклятие обогнула их руки и приземлилась посреди комнаты, разбившись на сотни осколков.

Так и образ идеальной Королевы, которого Доминик придерживалась столько времени, дал трещину. И каждое слово, как звонкая пощёчина, разрушало эту золотую маску эгоистичной слизеринки. И каждое падение, что ей пришлось пережить, подталкивало её к этой пропасти. Но если на пути встречается пропасть — это вовсе не значит, что нужно плашмя падать в неё и позволять себе разбиться вдребезги. Можно расправить крылья и взлететь. Поддержка Тедди, участие Джеймса, отрезвляющая речь Розы и даже слова Нериссы — всё это заставило её встрепенуться, сбросить с застывших крыльев ледяную пыльцу и вздохнуть спокойно. Она была готова к полёту. И это была её новая идеальная роль.