Времена иные (гет)

Алиса не стала медлить. Едва последний сородич покинул заснеженную Дубраву, она, отложив все прочие дела, выехала в сторону Элизиума. Ей нужно было немедленно рассказать Казимиру о словах Роланда. Каждая секунда промедления казалась предательством.

В Элизиуме было пусто и непривычно тихо после недавнего скопления вампиров. В зале с фортепиано её ждала лишь одна фигура — Вера. Малкавианка стояла у окна, глядя на падающий снег, её пальцы бесшумно перебирали складки тёмного платья.

— Он не здесь, — произнесла Вера, не поворачиваясь, будто угадав вопрос Алисы. — В такие моменты он предпочитает одиночество своей резиденции.

Выслушав неонатку, она поджала губы. — Не хочу тебя расстраивать, но Казимир убивал за ошибки. И выносил смертные приговоры. И, хоть это ему даётся очень тяжело, он не колеблется.

— Я знаю. Николай говорил о Литовской истории. Просто верю, что князь поступит справедливо.

— В этом можешь не сомневаться. Просто помни, что справедливость у каждого своя. Если позволишь, я проверю твои воспоминания. Дело очень серьёзное, и, если то, что ты говоришь, правдиво, я выступлю на твоей стороне.

Алиса согласилась, хотя идея вывернуть наизнанку свою память казалась ей несколько смутительной. Но, с другой стороны, Вера, наверное, столько этих воспоминаний выслушала, что вряд ли её можно чем-то удивить.

Алиса напрягла память, прокручивая в голове все свои разговоры с Роландом. Сцены в номере отеля, встреча в Дубраве… Она действительно ни разу не упомянула ни Павла, ни книгу, ни магию — только официальную версию с пропажей и аукционом.

Вера долго смотрела на неё, словно прислушиваясь к тихим голосам, которые слышала лишь она одна. Наконец она кивнула.

— Пойдём. Но будь готова ко всему.

Особняк Казимира был окружён аурой абсолютного спокойствия, но стоило им переступить порог, как Алиса почувствовала гнетущую атмосферу, витавшую в воздухе. Князь ждал их в своём кабинете. Он сидел за массивным столом, но его поза была напряжённой, как у хищника перед прыжком.

— Ну что, панночка, какие вести принесла из святой рощи? — его голос звучал обманчиво мягко.

Алиса, под ободряющим взглядом Веры, выложила всё как есть: встречу с Роландом, его слова о возвращении второй книги и о вильнюсской делегации.

Сначала воцарилась тишина. Потом Казимир медленно поднялся. Его лицо оставалось абсолютно спокойным, но в глазах загорелся ледяной ад. Сначала он ничего не сказал. Он просто провёл ладонью по поверхности стола, и массивная дубовая столешница треснула с оглушительным грохотом. Затем его ярость обрушилась на всё вокруг. Стулья полетели в стены, шкафы опрокидывались, стёкла витрин с коллекционным оружием звонко разбились. Это была не слепая ярость, а холодная, разрушительная буря.

— Павел! — проревел он, и через несколько мгновений в дверях, бледный как полотно, появился тореадор. — Ну что, воевода? Кому из вас двоих оторвать голову? Тебе — за убогую конспирацию, или Алисе — за неумелое враньё?

Павел молчал, не в силах выдержать взгляд князя. Но вперёд вышла Вера.

— Казимир, — её тихий голос прозвучал с невероятной силой и пересилил гнев князя. — Летописцу не просто так восемьсот лет. Он читает людей и ситуации как открытые книги. Он мог сделать выводы из того, что не было сказано, из того, что было слишком идеально. Он преследует свои цели и может только догадываться. Он не ловит нас на лжи.

Буря, казалось, немного утихла. Казимир тяжело дышал, его взгляд перебегал с Веры на Павла, а затем на Алису.

— Проверь их, — коротко бросил он. — Сейчас же. Я должен быть уверен.

Вера без лишних возражений подошла к Алисе и повторила процедуру. Глаза малкавианки потемнели, стали бездонными. Алиса вновь почувствовала, как чужое сознание мягко, но настойчиво коснулось её разума, проверяя самые глубинные уголки на предмет предательства. Это длилось недолго.

— Она чиста, — отчётливо сказала Вера, отступая. — Ни намёка на умысел, или неосторожность.

Та же процедура была проделана с Павлом. Результат был тем же.

Казимир замер посреди разрушенного кабинета, его грудь вздымалась. Взгляд упал на осколки стекла на полу, и в его глазах на секунду мелькнула глубокая, многовековая усталость. Наконец князь отступил к разбитому окну. Напряжение медленно спадало.

— Ладно, — он выдохнул, его плечи опустились. — Что сделано, то сделано. Вильнюсская делегация уже почти здесь… — Он обернулся к Алисе, и в его взгляде уже не было ярости, лишь привычная решимость. — А ты, панночка, не забивай себе голову. Делай свою работу. Готовься к встрече.

С этими словами он дал понять, что аудиенция окончена. Алиса вышла из особняка с тяжёлым сердцем. Она избежала наказания князя, но осознание собственной роли в этой смертельно опасной игре стало ещё острее. Роланд не просто так сделал этот намёк. И, скорее всего, он просчитал её реакцию.

Воздух, прежде наполненный напряжением, теперь казался холодным и безжизненным. Тут она заметила Павла. Он стоял, прислонившись к стене особняка, обхватив себя за локти.

— Павел? — тихо окликнула его Алиса, подходя ближе. — Что с тобой? Это из-за проверки?

Тореадор медленно покачал головой, с трудом фокусируя на ней взгляд.

— Нет, Веру я бы пережил, тем более с тех пор, как Роланд приехал, это был вопрос времени. Просто магия, про которую я говорил, оказалась куда тяжелее, чем я предполагал. Отдача… — он не договорил, будто даже слова давались ему с усилием.

Алиса протянула руку, чтобы коснуться его, поддержать, но Павел мягко уклонился от прикосновения.

— Не стоит, — его голос прозвучал устало, с ноткой заботы. — У тебя и так дел выше крыши. Вильнюсская делегация, твои новые гули... Я справлюсь.

Он оттолкнулся от стены и двинулся к своей машине, припаркованной возле особняка Казимира. Алиса смотрела ему вслед, сжимая пальцы в кулаки. Она хотела помочь, но он был прав — её собственная ноша становилась невыносимо тяжёлой. Это заставляло её уважать его ещё больше. И бояться за него — тоже.