Гарри Поттер и Круг пятерых (джен)

— Об этом речи быть не может!

Шумов взволнованно мерил шагами свою маленькую комнатку. Гарри сидел под мансардным окном на стареньком стуле с гнутыми ножками и смотрел на облака, медленно плывущие над крышей. Он любил эту комнату, любил это окно в небо. Когда ему нужно было излить душу и попросить помощи, с усилием выдирая из себя, словно загноившуюся занозу, скомканные куски мрака и страха, Гарри всегда приходил сюда, в эту комнату. И, пока говорил, всегда смотрел в небо. Это придавало ему сил...

Однако, он уже довольно давно не заглядывал в академию. Наставник был постоянно занят с новыми юниорами, да и у Гарри ни на что не хватало времени. Ему очень не хватало тихих, напряженных часов, когда Шумов терпеливо и внимательно выслушивал его, а потом так раскладывал весь вывернутый хаос, что Гарри обнаруживал в нем новый источник силы и надежды... Поэтому и сейчас он пришел именно сюда, к Алексу Шумову. К тому, кто умел слушать и понимал...

— Я знал, профессор, что вы так скажете, — вздохнул Гарри. — Но поверьте, пока это лучший план из всех. До новолуния осталось всего четыре дня. Мы круглые сутки работаем и ищем, но шансов на то, что удастся обнаружить место сборища, нет никаких.

Шумов тяжело опустился на свободный стул с ним рядом.

— И это не может подождать? — спросил он.

Гарри покачал головой.

— За эти десять дней даже у нас в министерстве все вверх дном. Эта дрянь плохо на всех действует. Кто знает, что они там призывают с темной стороны, если даже милые спокойные люди вдруг съезжают с катушек... Нет, пока ничего фатального, конечно. Но общая нервозность накапливается и это уже вызывает большую тревогу. И сколько еще мы так продержимся? Месяц? До следующего новолуния мы поубиваем друг друга прямо в Атриуме, я вам точно говорю.

Шумов опять тяжело вздохнул.

— Да, понятно. Но, Гарри, то, что ты предлагаешь — это полнейшее безумие! Это неоправданный риск, ты же понимаешь!

— Не более, чем всегда, профессор, — ответил Гарри. — Если я все правильно рассчитал. А мне кажется, что я учел все неожиданности и все факторы...

— Не скрою, твоя идея не лишена логики и действительно кажется продуманной, — кивнул Шумов. — Но одно я тебе скажу точно: ни Робардс, ни Уильямсон никогда на это не пойдут. Не говоря уже об остальных из вашей группы. Гарри! Никто не согласится на такое!

— Да, именно поэтому я сначала пришел к вам, — улыбнулся Гарри. — Вы можете выслушать до конца. И обдумать прежде, чем кричать, что я спятил.

— Честно говоря, это действительно похоже на безумие... И у меня от одной мысли сердце холодеет, — проговорил Шумов. — А если все пойдет не по плану? Да мало ли что может быть! Гарри, я же никогда себе не прощу...

— Если бы был другой выход, я бы никогда не стал предлагать ничего подобного, — воскликнул тот с горечью. — Но время уходит, а мы до сих пор не продвинулись ни на шаг! Все хуже с каждым днем. И я не представляю, что еще можно предпринять в этой ситуации.

Шумов снова встал, подошел к наклонному окну, чуть приподнял створку, впуская в комнату свежий воздух.

— Расскажи мне все по порядку еще раз, — попросил он. — Только теперь во всех подробностях. Учти: я буду намеренно противоречить тебе во всем и цепляться за малейший изъян.

— Да, конечно, — ответил Гарри. — Чем меньше слабых мест, тем лучше идея.

Он вздохнул и принялся объяснять...

* * *

Все получилось даже проще, чем он думал. Юный герой оказался таким беспечным! Не нашел ничего лучше, как топить свои громкие неудачи в хрустальных стаканах «Дырявого котла»! В одиночестве, безо всякой защиты и маскировки! Чему их только учат в академии аврората! Непростительное легкомыслие! Впрочем, эти сопляки вообще попали в мракоборцы лишь потому, что после падения Темного лорда ситуация была безвыходная. Министерство искала способы заткнуть дыры... А уж его-то и вовсе взяли просто за легендарное имя...

Впрочем, нет. Нужно отдать ему должное: мальчишка и вправду кое-что умеет, раз прикончил самого величайшего темного волшебника. Волдеморт бросал презрительные насмешки в адрес, как он выражался, жалкого сопляка. И где теперь Темный лорд?.. Что ж, возможно, парень не просто так получил свой жетон мракоборца. Но ума, увы, так и не нажил, раз позволяет себе так кутить и разгуливать по ночам в одиночестве по Косому переулку.

Больше ему не придется пить коктейли по барам... Уже завтра все будет кончено. И то, что не удалось сделать Темному лорду, будет сделано им. Надо же, мне даже немного жаль его. Симпатичный. Есть в нем что-то такое трогательное. Хотя... Мальчишка прожил хорошую жизнь, пусть и недолгую. Герою по всем законам жанра положено совершить подвиг и после этого умереть. Красиво и безвозвратно. А этот парень непростительно задержался среди живых. Не понимает, что легенда на то и легенда, что годится лишь для торжественных печальных годовщин. Герой отлично подходит для учебников и баллад, которые поют в трактирах зимними вечерами. А живой герой из плоти и крови, который, как все, ходит каждый день на работу и буднично поглощает ланчи — в этом, несомненно, есть что-то неестественное. Некрасивое. Неправильное. Герою положено быть где-то на недосягаемых вершинах, в ореоле вечной славы и памяти, а не ругаться вполголоса, стуча зубами от холода в бесконечных тюремных коридорах. Этот парень лишь портит собственную биографию, до сих пор оставаясь в живых. И эти его любовные похождения, о которых пишет газета, какие-то внебрачные дети... Все это точно совершенно лишнее. И мы это исправим. Все его мелкие грехи будут забыты, когда Мальчик-Который-Выжил соединит, наконец, два мира в единое целое и окончательно станет легендой...

Волдеморт мечтал победить смерть, но лишь для себя самого и ради этого шел по трупам других. Он был слишком безжалостен и слеп, он многого не понимал... Мы же хотим совершенно иного. Мы хотим победить смерть для всех. Чтобы стерлась граница между этим миром и тем. Чтобы не было больше этой мучительной разлуки, этого ужасного безвозвратного разлома, в который проваливаются родные и близкие люди... И чтобы окончательно разрушить эту преграду, будет принесена самая большая жертва: тот самый легендарный герой, который однажды уже ускользнул от смерти. И, когда его оплакивали безутешные друзья, вдруг вернулся живым... Да, в этом даже есть особый символизм, магия особой силы. И его жертва, несомненно, не будет забыта...

В дверь тихонько постучали. Это был потрепанного вида лысый мужичок в коричневой мантии. Стивен поднял глаза на вошедшего.

— Да, Крэддок. Как пленник? — осведомился он.

— Нормально, — ответил тот каркающим голосом с сильным акцентом. — Мы не стали связывать его слишком сильно, он все равно пока в отключке.

— Я требую, чтобы с ним обращались крайне уважительно и достойно, — медленно проговорил мистер Дрейк, пристально глядя на лысого. — Этот парень — очень дорогая добыча, и я не потерплю никаких унижений и издевательств, вам понятно? Это особая жертва, и она должна быть принесена, как полагается.

— Да, конечно, — кивнул мужичок. — Да никто его и не трогает. Наши приходят поглазеть через стекло и все. Любопытно же. Подумать только — живой Поттер! Многие только в газете про него читали...

— Вот и хорошо, — одобрил Дрейк. — Благодаря ему мы получим такую силу, какой не владел даже Темный лорд. Учитывайте это. Применять оглушение и лишь в крайнем случае. Если начнет бушевать. Прикончу на месте любого, кто тронет его хоть пальцем, ясно? Непростительные заклятия будете потом тренировать. На ком-нибудь другом. Поттера не трогать. Будет просить воды или еды или еще что-то — выполняйте все, что просит. Глаз с него не спускайте! К ритуалу всё готово?

— Да, сэр, — откликнулся лысый. — Большой круг оповещен, все приготовлено. Нужно лишь дождаться ночи.

— Это будет великая ночь, — торжественно произнес Дрейк. — Такая, каких еще не видел этот мир. Ночь, когда мы победим смерть.

* * *

Голова немного гудела. Гарри пошевелился и открыл глаза, пытаясь понять, где он и что происходит. Он лежал на каком-то пыльном старом ковре, на левом боку. Руки были стянуты сзади широким кожаным ремнем, но не слишком туго, поэтому это не вызывало сильного дискомфорта. Ноги были связаны такой же широкой полосой. Это была небольшая комната без мебели с небольшим окном с толстой металлической решеткой. На стене напротив висел старенький умывальник с треснутым зеркалом — солнечный луч, преломляясь в трещинах, отражался на противоположной стене целым букетом радужных отблесков.

Гарри дернулся посильнее и попытался сесть. Через некоторое время это ему удалось. Он подполз к стене, прислонился к ней спиной и снова закрыл глаза.

«Кажется, получилось, — думал он, дыша глубоко и медленно, чтобы полностью успокоиться. — Они клюнули. Что ж, нынче решающий день. Наши, конечно, в любую минуту прибудут и вытащат, если попрошу. Но все-таки нужно попробовать... Как-то пережить эти тягостные часы. Нужно во что бы то ни стало всё выдержать...»

В комнату бесшумно вошел лысый мужичонка и с любопытством уставился на связанного пленника. Гарри, почувствовав на себе чужой взгляд, открыл глаза.

— Что, черт возьми, происходит? — прошипел он с гневом. — Кто вы? Что вам от меня нужно? Куда вы меня притащили?

Крэддок криво усмехнулся.

— Я ничего не могу ответить вам, мистер Поттер, — прокаркал он с акцентом. — У меня нет таких полномочий, простите. Вам что-нибудь нужно?

— Да, — выпалил Гарри. — Мне нужно домой. Но мне почему-то кажется, что это вы тоже сделать не уполномочены.

— Вы догадливы, — ухмыльнулся лысый. — Что ж, если вам захочется есть или пить, или выйти по нужде, вы всегда сможете позвать меня. Я за дверью.

— Какой гуманизм, — саркастически бросил Гарри. — Я растроган просто до слез.

— Вы напрасно иронизируете, мистер Поттер, — снова прокаркал Крэддок. — У нас нет цели причинять вам лишние страдания. А за веревки прошу прощения, но это всего лишь необходимая мера.

— Обязательно было скручивать меня так, чтоб я не мог даже нос почесать без вашей любезной помощи? — язвительно поинтересовался Гарри. — Как я понимаю, мою палочку вы отобрали... Так чего же вы боитесь? Что я разорву вас голыми руками?

— О, мы ничего не боимся, — ответил лысый. — А руки... Ну что ж, полагаю, я могу это исправить...

Он позвал из коридора еще двоих. Они наставили на Гарри волшебные палочки и только после этого Крэддок осмелился приблизиться к нему, развязать стянутые за спиной руки и снова связать их спереди и скрепить с ремнем, которым были связаны ноги, так, чтобы он не мог освободиться.

— Надеюсь, не слишком туго? — вежливо осведомился он, отходя в сторону. — У нас есть четкие указания, мистер Поттер, и если...

— В жизни не видел таких галантных похитителей, — усмехнулся Гарри. — Вы, полагаю, решили немножко деньжат подзаработать, а? Выкуп за меня планируете получить? Сколько хотите? Готов обсудить это с вашим главным.

— Всему свое время, — неопределенно бросил лысый. — Пока разрешите раскланяться. Если что-то потребуется — вам достаточно позвать.

Они снова оглядели его с головы до ног и, убедившись, что путы надежны и пленник не сможет выбраться и удрать, вышли, прикрыв дверь.

Гарри снова сел, прислонившись спиной к стене. Что ж, пока все идет даже лучше, чем он ожидал. По крайней мере, они не собираются его пытать... Гарри поёжился и судорожно вздохнул: ему, как наяву, снова вспомнилось кладбище Литтл-Хэнглтона, красные глаза Волдеморта и абсолютно невыносимая боль заклятия круциатус... Ему и после этого случалось попадать под пытки, но почему-то он навсегда запомнил именно это. В последнее время он пережил тот страшный вечер снова и снова, много раз. Мучительное наваждение, которое преследовало его и не давало, как следует, отдохнуть... Бедная Джинни страдала вместе с ним, каждую ночь слушая его крики и приводя его в чувство. Он даже хотел временно перебраться в маленькую спальню, чтобы дать ей хоть немного покоя, но Джинни не согласилась оставить его наедине с его кошмарами.

Джинни... Как сказать тебе, милая, что я жив, что я в порядке? Как передать тебя хотя бы несколько слов, чтобы успокоить, чтобы твои чудесные глаза, наполненные тревогой и болью, снова засияли покоем? Ты — мое золотое солнце, мое дыхание, мое спасение в любой тьме. Прости, я не мог иначе, ты же знаешь... Только так мы покончим с этим. Совсем скоро, уже завтра. И я вернусь, я тебе обещаю. Как ты согреваешь меня даже на дне этого темного колодца, так и я никогда не оставлю тебя. Никогда, милая. Что бы ни случилось...

Он вспомнил нежное личико сына, его крошечные кулачки, потом — улыбку Тедди, услышал его радостный возглас: «Папа! Привет!», и как его бирюзовая лохматая голова становится черной... Дорогой мой. Я должен закончить это дело. Ради тебя. Ради Джейми. Не бойтесь, мои дорогие мальчики, папа скоро вернется. Должен вернуться.

Гарри вздохнул. Есть ли такая магия, которая бы могла передать этот огонь от сердца к сердцу, сквозь расстояние и время? Чтобы любимая не терзалась тревогой, чтобы услышала его тихий голос внутри и поняла, как велика любовь, которая пылает в его груди, какую животворящую силу она сейчас дает ему... «Если кто-нибудь слышит меня сейчас, — взмолился Гарри всем своим существом, — скажите ей, что я люблю ее. Что я жив. Успокойте мою Джинни, если можете...»

Голова все еще была тяжелой после изрядной порции алкоголя прошлым вечером, после оглушающего заклятия, после нескольких тяжелых, почти бессонных ночей, наполненных тягостными воспоминаниями... Он сам не заметил, как задремал и съехал на пол, уткнувшись носом в пыльный ковер. Впервые за долгое время он заснул без снов, так глубоко и спокойно, что даже путы, плотно связавшие его по рукам и ногам не мешали ему.

А где-то за много миль от него Джинни, бледная от тревоги и волнения, в это мгновение прижимала к себе спящего сына и шептала одними губами:

— Я слышу тебя, Гарри. Люблю тебя. Всегда буду любить. Пожалуйста, возвращайся. Ты же знаешь, я могу дышать, только если дышишь ты... Я жду тебя. Мы с Джейми ждем тебя дома.

И он знал это.