Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

После того, как прилетели письма из Хогвартса, Теодору пришлось-таки отправить сову отцу. Он этого решительно не хотел, ему было даже противно думать о родителе после той злополучной беседы, но необходимость подписать разрешение на Хогвартс себе и названному брату от этого никуда не исчезала.

Письмо вернулось в тот же день, подписанное кривым почерком. К нему шла записка.

«Сынок. Я знаю, что ты зол на меня. И всё же обстоятельства подтверждают мою уверенность. К сожалению, то, о чём я думал, не показалось ни мне, ни моим знакомым. Блэк бы не сбежал из Азкабана, если бы не был уверен, что его хозяин вернётся, и это только первая ласточка. Когда всё случится, будь готов. МН».

Тео пробежался по ней глазами и кинул в камин, после чего поставил друзей перед фактом — они все трое должны были научиться применять защитные чары до конца августа.

— А есть какое-то описание? Ну, типа, пособие, — спросил Дин, когда с первого раза его палочка выдала лишь хилое потрескивание.

— Есть книги Локонса, можешь прочитать, пока мы их не сожгли, — огрызнулся Артур. У него палочка тоже выдала искры — но в сторону руки. — Я вообще не могу этим колдовать, — слово «этим» он выделил голосом, как бы подчёркивая, что ему совершенно некомфортно. — Проще уж сразу беспалочковой магии учиться.

— Нет-нет, парни, давайте ещё раз попробуем. Смотрите, нужно очертить овал кончиком палочки…

Со второго и третьего раза у них вновь ничего не получилось. Теодор сначала грешил на то, что ребята не до конца понимают механизм проведения воли — ведь магу, как он убедился в разговорах с Локхартом и Магконагалл, необходимо было прежде всего сформировать образ будущего, которое он хочет достичь.

В современном пособии «Теория рун: от древнегерманского письма до образа западной магии» некая Олимпиада фон Дунканф в переводе профессора Бабблинг указывала, что могущественный волшебник может совершить любое колдовство лишь по своей воле, как легендарные Мерлин, Касчей, Салазар, Кетцаль, Ар-Рашид, Иешуа и другие колдуны древности, однако в современности, чтобы облегчить жизнь, маги в римской и латинской в целом традиции используют проводники (палочки), вербальные формы (заклинания) и руны (в том числе описываемые кончиками палочек в воздухе), чтобы направить магию в форму, наиболее точно подходящую для выполнения действий, представляя себе образ будущего, который хотят сформировать. Тут и могла крыться проблема у ребят.

Эта книга была указана как дополнительная литература для предмета Древних рун, но Теодор, несмотря на цену в аж два галлеона, схватился за неё в магазине и приобрёл, несмотря ни на что. Его райвенкловская часть души пела, осознавая всю прелесть деталей, которые стали выстраиваться в единую картину.

— Тео, я тебя сейчас ударю, если ты ещё раз скажешь, что я должен представить себе серебристо-голубое сияние, окутывающее меня полукругом, — яростно прошипел Гэмп. Его палочка в итоге выдавала шипение и дымок подходящего цвета, но никак не щит. У Томаса дела были немногим лучше.

— Может, поменяетесь палочками? — расстроено предложил Нотт. — Не может же такого быть, что палочка просто не слушается вас. У меня, вон, никогда не было палочки, которую мне подобрал Олливандер, и ничего, слушается…

— Тео, мы идиоты! — воскликнул Гэмп. Ребята удивлённо посмотрели на него. Свет люстры моргнул, за окном раздался грохот грома. Третий день шли дожди. — Всё дело в другом! Помнишь, как у тебя оказалась эта палочка?

Тео скривился.

— Помню.

— Ты выхватил её у меня из рук! Палочка приняла в тебе нового хозяина, ведь ты разоружил меня.

— Что это за история такая, — ломающимся голосом пробормотал Дин, с прищуром глядя на друзей.

— Тогда, получается… — пробормотал Нотт. — Экспеллиармус Дуо! — воскликнул он, резко выставляя палочку на друзей. Обе палочки вылетели из их рук прямо в подставленную им ладонь. — Ну-ка… Люмос! Нокс! Люмос! Нокс!

Обе палочки ощущались так же ровно, как и его собственная.

— Держи, — протянул Тео его палочку Дину, и повторил то же с Гэмпом. Томас покрутил пальцем у виска. — Попробуйте сейчас!

И — о чудо! — у них получилось!

* * *

Впрочем, отрабатывать заклинания друг на друге всё же оказалось глупой затеей. Буквально через неделю, тренируясь в том, чтобы быстро и без лишних движений наложить проклятье недвижимости, «Петрификус Тоталус», ребята уронили Теодора так, что он сломал руку.

В этом виноват был сам Нотт — когда у ребят получились чары простейшего щита, выдерживающие минимальной силы проклятья и заклинания, он предложил им играть в войнушку, как это делали маггловские дети под окнами Нотт-холла.

Тут Тео стоило, конечно, не заниматься перениманием практик у магглов, а приложить все усилия, чтобы вернуть магглоотталкивающие чары на участок дома и привести сам участок, где росли не только маггловские сорняки, но и магическая дрянь, в порядок, но… На это нужны были деньги, или книги со знаниями, или компетентные специалисты. Ничего из этого у них не было, поэтому ребята обошлись тем, что крепче стали заколдовывать двери и окна. В итоге дети и подростки явно не местного населения с начала июля, когда пали чары отвлечения внимания, несколько раз в неделю забирались на территорию Нотт-холла и играли в какие-то перестрелки из палок, рыцарские бои ветками и «сайгонцы-янки», чем бы эта игра не была.

Так вот, «войнушка», которой между завтраком и ужином занимались ребята, делая перерыв на обед, конечно, была продуктивной. Теперь Тео мог ночью с закрытыми глазами, просто представив щит Протего, движением пальца поставить его перед собой. Друзья не обладали его магической силой, что все трое признавали, но тоже делали успехи.

И вот, задумавшись над очередной глубокой мыслью своей будущей политической карьеры, он абсолюнтно глупо подставился под заклинание обоих своих друзей и упал прямо у дверей уборной, повредив при падении правое плечо — да так, что любое движение рукой вызывало ослепляющую боль.

— Придурки… идиоты… как вообще вас земля носит, — ругался сквозь слёзы Теодор, пока извиняющиеся ребята неловко стояли рядом с его кроватью. — Как же больно, о, Мерлин…

— И чего делать? Откуда тут блин костерост! — препирались ребята. — Ты ещё магглам его предложи сдать! А что такого? Что такого? Да то, что вы тут все без документов живёте! Палочки не являются документами магглов, и деньги тоже!

— Мунго, — прохрипел между приступами боли Теодор. — Поднимайте меня и идём вниз. Мунго!

Сказано — сделано. Подняв Тео и накинув на него плащ, ребята помогли ему бережно спуститься вниз (вдобавок к руке ещё и голова болела), после чего левой рукой Теодор кинул порох в камин и шагнул в зелёный огонь. Только сделав шаг в пламя он понял, что не сказал, куда отправляется, но тут же стало не до этого.

В этот раз путешествие было настолько болезненным, насколько это только может быть. Рука горела пламенем, как будто бы тот тёмный дневник Тёмного лорда приложили к ней вместо бинта, а миг перемещения длился словно бы вечность.

Наконец, он вывалился из высокого, ростового камина в большом белом зале. Не имея от боли сил подняться, он так бы и лежал без движения, если бы его не заметили местные маги.

— Так-так… Лили, в третьем отделении какие палаты свободны? Вторая свободна? Туда костерост доставьте, пожалуйста. Ну, молодой человек, — его подняли и ощупали какие-то незнакомые чары, видимо, медицинские, — что же вы так неаккуратно?

Чары мягко и совершенно не больно (Гэмпу стоило бы поучиться!) перевернули Тео лицом вверх, и он увидел приятного мага с светлой бородкой среднего возраста. Его бело-лимонная мантия блистала чистотой, а умные глаза по-доброму хмурились.

— Ну, как вас зовут?

— Те… Теодор, — прокашлявшись от золы (каждый вдох тут же причинил боль — но врач сделал пасс палочкой и боль ушла), — Теодор Нотт.

— Очень приятно. Меня зовут Август Шафик, и вам очень повезло, мистер Нотт — я ведущий целитель отделения педиатрии. Сейчас может быть чуть больно — но мы очень постараемся, чтобы больно не было. Динки!

С лёгким покалыванием по всему телу Тео переместился в какую-то комнату — это он понял по той причине, что сменился потолок. С хлопком к нему присоединился мистер (или доктор?) Шафик.

— Так-так… история болезни Теодора Нотта. Новая? Хм. Вы не обращались к нам все свои… сколько лет?

— Тринадцать, — ответил Тео. Чары обездвижили его, но совершенно не так, как это делал «Петрификус».

— Ага. Меньше, чем сверстники, надо сказать. Итак, история болезник Теодора Нотта, тринадцать лет, чистокровный. Фенотип: европиод, цвет волос: светло-каштановый, цвет глаз: серы с прожилками карего, длина тела: сто шестьдесят девять сантиметров… простите, мне так проще… вес — сорок три килограмма.

Краем глаза Теодор видел, как доктор, освободивший его ото всей одежды и прикрывший чувствительное место какой-то тряпочкой, водит над телом палочкой и колдует искусные чары, проговаривая себе под нос вердикт.

— Анамнез: общее истощение, перелом плечевой кости со смещением, ментальная травма неустановленной природы… к вам применялись ментальные заклятья? — спросил он резким тоном, нахмурив брови.

— Н-нет, проф… целитель, — ответил с заминкой Тео.

— Ну да, если бы применялись, то вы бы и не помнили… Кошмары снятся?

— Да, и часто, — признался Теодор. — Раньше каждый день, в Хогвартсе реже, сейчас раз в несколько дней. Я привык.

— Контакт с магическими созданиями был?

— В десять лет я был свидетелем того, как вампиры убили в Лютном беспризорников, — подумав секунду, рассказал Нотт доктору.

— Это в каком году? В девяностом, получается… помню, я вскрывал тела тех мальчишек. Вампиры почти перешли в дементоров к тому моменту, вам повезло сохранить рассудок, мистер Нотт.

Тео нервно сглотнул. Слова целителя вызвали у него озноб, и он чётко понял, что он увидит в кошмарах в ближайшие дни.

— Укус пикси… ну, это не страшно… следы остаточного отравления газами тяжёлых металлов… в Лондоне живёте, среди магглов?

Теодор предпочёл промолчать.

— Ну что же, — целитель отпустил чары. Руку снова обожгло. — Лечение краткосрочное — Костерост внутрижелудочно, то есть через рот, и два общеукрепляющих зелья — сегодня, за час до Костероста и утром. В сумме… — он посмотрел куда-то в бумаги, — на вашем фамильном депозите сейчас остаётся двести галлеонов, сорок галлеонов оттуда спишется.

Теодор вознёс хвалу предкам, что заплатили за него и его детей в основных учреждениях Магической Британии. Хорошо быть аристократом, плохо болеть.

— Так что, лечимся?

— Лечимся, доктор!

* * *

В одиннадцать утра следующего дня Тео вышел из палаты в своих вещах. Ребята приходили, пока он спал, и принесли ему перекусить — как оказалось, еда в сумму лечения не входила. Дежурная медиведьма обругала друзей Нотта, которые «невоспитанно пытались пробиться в палату даже не к родственнику!», но показала ему дорогу к каминам.

Уже выходя, он вдруг столкнулся нос-к-носу с понурым Невиллом Лонгботтомом в сопровождении монументальной, воплощающей словосочетание «железная уверенность» своей бабушки. С Невиллом он переписывался совсем недавно — поздравлял его с днём рождения, отправив в подарок абонемент «мастерской Донован». Аделаида, как оказалось, перенесла торговлю в Ливерпуль, но не отказалась от клиентов.

— Невилл! Леди Августа, добрый день.

— О, Тео, — кисло улыбнулся Лонгботтом, пожимая его руку. — Чего ты тут делаешь?

— Сломал руку, а дома не было зелий, — развёл руками Тео. После укрепляющих зелий у него было отличное настроение — он чувствовал, что буквально переполнен силами. — Пришлось идти в Мунго.

— Идти? — усмехнулась леди Августа. — Вы что, добрались сюда через магглов?

— Нет, через камин, — удивлённо ответил Нотт.

— То-то же. Формулируйте мысли правильно, юноша, если хотите добиться хотя бы трети от своих мечтаний.

Невилл покраснел. Тео понял, что его бабушка знает о политических планах Нотта.

— Спасибо, леди Лонгботтом, это очень ценный совет, — поблагодарил он её задумчиво. — А вы чего здесь? Что-то случилось?

— Двенадцать лет назад случилось, — хмуро ответил Невилл, сжав кулаки. Его бабушка одобрительно кивнула. — Лестрейнджи. Пока, Тео. Увидимся в Хогвартсе.

Недоумённо попрощавшись с Лонгботтомами, Тео проводил их взглядом и направился к каминам. За порох ему пришлось заплатить аж кнат.

* * *

— Больше! Никаких! Заклинаний! Когда я у толчка! — друзья виновато смотрели на Теодора, уплетая вместе с ним пиццу. — Я не держу на вас зла, всё равно сам виноват, но, Мерлин и Моргана! А если бы я сидел на толчке? А если бы ты, Дин, там уединился с руками своими?

Дин потупился, Артур захихикал.

— Я-то хоть с руками, а ты по ночам стонешь, — пробурчал он. — Спать не даёшь.

Теодор покраснел уже сам.

— Это кошмары! И вообще. Так что, вот, что я думаю. До Хогвартса меньше трёх недель — доживём их в спокойствии, а уже там и начнём тренироваться. Вместе с остальными.

Следующий день Теодор посвятил тому, чтобы научиться изящно наколдовывать «чары цветочного букета», перемещавшие к нему в руку цветы с ближайшего подходящего по его мыслеобразу газона. Альтернативой были заготовки, когда букет ему оставалось лишь расколдовать от уменьшения. Поскольку выпустить в Хогсмид должны были уже в октябре, а какие в октябре цветы, он решил сработать на опережение и подготовиться.

Конечно, Джинни никто бы не отпустил в Хогсмид, она была второкурсницей, но ничего не мешало принести в школу цветы для неё — и удивить Джинерву сногсшибательным букетом. Под эту мысль ему спалось особенно приятно.

Тео пробовал весь следующий день, и отлучавшийся к родителям Дин, вернувшись и узрев масштаб цветочной трагедии, с широкой ухмылкой рассказал, что все окрестные газоны лишились каких-либо цветов, а маггловская полиция ищет серийных похитителей с клумб. Только когда он описал, что они готовятся штурмовать Нотт-холл, Теодор понял, что приятель шутит, и окатил его водой.

Так и шли дни.

В конце августа он приготовил аж три заготовки из красивых красных роз, жёлтых тюльпанов (цвета Гриффиндора!) и золотистых пионов. «Убрав» их в свою остроконечную шляпу, которую надевал не так часто, он удостоился бурчания Артура, который заявил, что в этой шляпе Теодор похож на Малфоя, только высокого.

Теодор обиделся.

Поскольку делать ничего особо не хотелось, и сидеть в четырёх стенах — тоже, он решил выбраться в Косой переулок. Бут в последнем письме написал, что побег Блэка едва не заставил его родителей перевести его в Шармбаттон, и лишь незнание им французского языка помешало этому. Тео не был в Косом с конца июля, когда они покупали книги и вещи для школы.

Действительно, атмосфера в центре магического квартала Лондона стояла гнетущая. Шёл легкий дождик, и Тео похвалил себя, что надел и мантию, и шляпу. Погода стояла вполне сентябрьская. Дети и подростки, совершавшие покупки к школе, облюбовали «Молнию» в витрине «Всё для квиддича», а несколько молодых магов громогласно обсуждали, как же они бы расправились с Сириусом Блэком, оглядываясь на ровесниц, что рассматривали витрину «Всей косметики» Жака Арманьяка.

Теодор, огибая лужи, пошёл в сторону магазина сов. Иногда он по какому-то наитию приходил туда в меланхоличном настроении. Птичий гомон ассоциировался с давними воспоминаниями, теми самыми, когда в его мире были только домовики, гиппогриф, любящий отец и миссис Клируотер.

Он простоял с совами полчаса, глядя в пустое окно. Слёзы стекали по щекам Теодора, капая на пол, и даже обычно громогласный продавец в этот раз с уважением отнёсся к его настроению. Вдруг он в окне увидел знакомую рыжую макушку — и, сморгнув последнюю слезинку, понял, что нужно делать.

Эмоции Джинни были непередаваемы — ещё сильнее его поступком впечатлились её родители и братья. Пожалуй, это воспоминание стоило того, золотые пионы отлично шли к румянцу на щеках веснушчатой, вытянувшейся Джинни и рыжине её волос.

Уже отойдя от компании Уизли он услышал, как Поттер сдавлено поздравляет Джинни с днём рождения, и его улыбка оказалась ещё шире.