Новый Гробовщик (джен)

По результатам небольшого совещания, на которое Гробовщика не позвали (совещание было между Советом Шинигами, Господом и Дьяволом, поэтому это было естественно), было решено увеличить количество патрулей, мер безопасности и далее по списку. Было ослаблено действие артефакта, стирающего память о сверхъестественном. Жнецы теперь были обязаны ходить по двое, священники высоких рангов и колдуны были уведомлены о происходящем, всем демонам, сейчас находящимся в мире людей по контракту, были обещаны неплохие награды, если они найдут Бога Крови.

— Робин, я вернулся! — сообщил Сергей, переступая порог Бюро. Интересное дело — вот его нет многими днями, а работники отчего-то не спешат обыскивать его дом в поисках денег и сбегать с ними. Да и вообще, может, сменить дом? Эта старая лавка уже давно не соответствует его благосостоянию — практически без конкуренции, с контрактом с городом и такой смертностью директор Бюро Похоронных Дел стал неприлично богатым человеком. Ещё при попадании Сергей далеко не бедствовал, а уж сейчас...

Хотя нет. Есть в этом доме нечто... хорошее. Не связанное с чем-то потусторонним или мифическим. Просто такое тепло и близость, будто Сахаренко сам построил его. В нём нет мышей и крыс, отчего Робину приходится охотиться на улице, совершенно нет плесени, что, учитывая влажный климат Англии, удивительно, царит приятная глазам полутьма, какая бывает в комнате, если проснуться ночью при полной луне. Здесь хорошо и приятно, всегда есть чай и плед с креслом. Много комфортных гробов, каждый пахнет по-своему. Уютно.

Гробовщик, прикрыв за собой дверь, прошёл в подвал, попутно погладив мурлыку, усердно притворяющегося спящим. Подвал. Место, в котором Сергей проводит большую часть своего времени. Давненько он тут не был осмысленно. Сначала приглашение, затем недельный перерыв, за который он спускался в подвал автоматически и делал практически всё в основных комнатах.

— Апчха! — накопилось тут пыли, однако. Но это не беда — час уборки максимум, поэтому подождёт. Что важнее...

Сергей быстро спустился в подвал и осторожно откинул крышку гроба. Он — прекрасный, спящий, утончённый. Ждущий.

— Потерпи ещё чуть-чуть. Теперь, с обретением возможностей, казалось, будто Сиэль тоже знает о них и ждёт помощи, которая уже так долго запаздывает.

Оставив гроб открытым (для вдохновения, как пояснил себе Сахаренко), жнец сел на табурет за квадратный стол, где стояла небольшая шкатулка. Изъял Косу и, поставив её черепом на пол, засунул в него руку. Пошарив там некоторое время, он вынул несколько белых мягких шариков и пару чёрных, будто обгорелых, мячиков.

Это были честно стыренные души некоторых пассажиров и вампиров. Это было тем, что так долго жаждал Сергей. Возможность полного воскрешения мальчика.

Вампирские ущербышы были отложены, в ход пошли нормальные души. Они были помещены на подставки из лент воспоминаний, и Сергей, используя кончик оружия, стал раскладывать шарик на составляющие. Если со стороны кажется, что это просто и каждый жнец мог бы такое повторить, то это не так. Ещё предыдущий Гробовщик годами бился над задачами неразрушения души и сохранения её составляющих отдельно от целого. В записях не было заумных слов — Гробовщик именовал всё «штуками», «загогулинами», «центрами» да «краями».

Так вот, если провести от центра любви дугу к центру ненависти и нажать остриём Косы на центр этой дуги, то пройдёшь между пластами спокойствия и гнева и попадёшь в центр души. Отсюда исторгается энергия веры, богов питающая.

Сергей подхватил твёрдый шарик центра и оторвал его, позволяя лишним энергиям истечь в пространство. Их прочувствовал на себе жнец, когда за несколько секунд его эмоции сменились несколько раз: интерес, радость, удивление, горе, гнев, отвращение, презрение, стыд, вина. Вот и нашлась причина его перемены настроений — лишние эмоции, пропитавшие воздух. Экспериментировал с душами — будь готов к последствиям. Это ещё не самое худшее, что могло случиться.

Быстро поставив центр на место, Гробовщик откинул крышку шкатулки. Из неё вылетели разноцветные шарики — компоненты будущей души Сиэля в необходимых пропорциях и порядке погружения в душу. Далее оболочка, в которой, если приглядеться, были видны перегородки между эмоции (то самое, чего так долго не хватало Сергею), и эмоции были подвешены в воздух над двенадцатиконечной звездой. Осталось лишь совместить, и можно оживлять мальчика.

Когда Гробовщик ощутил трение о ногу, он задумался. Странно. Разве он не закрыл дверь в подвал, как обычно? Просто боялся, что кот, с его уникальной способностью видеть всякое, начнёт пугаться душ или ещё чего-нибудь подобного. В конце концов, живые мертвецы тоже есть хотят. Вдруг жнец бы забыл упокоить подопытного?

Значит, дверь открыта...

* * *

— Робин, я рад, что ты.. Сука! — из увлечённого учёного за пять слов Адриан превратился в смертоносный смерч, подхватил Косу и резко развернулся, приставляя лезвие к шее Рамиэля, неслышно открывшего дверь и уже секунд десять наблюдающего за жнецом.

— Эй! — мальчик смотрел, как ярость в глазах медленно смешивается со стыдом и растерянностью, а затем на лице Кривина нарисовалось сложное выражение, как будто тот всерьёз решал, не прибить ли Дьявольского сына. — Я тебе гостинец завёз. Потом вспомнил, что он тебе не очень-то и нужен, но решил навестить.

Демон помахал в воздухе длинным футляром, прежде чем его банально зарезали Косой. Конечно, у него были свои способы избежать подобное, но начинать бой на ровном месте с неизвестно каким результатом (не зря Адриана зовут Легендарным)... Не хотелось.

— Извини. Что это? — из загнанного зверя жнец мгновенно превратился в любопытного ребёнка и потянул руки к принесённому гостинцу. Видимо, понял, что его ругать не будут. Ни за запрещённые, между прочим, манипуляции с душами, ни за гигантскую даже по меркам Легендарного ложь про искупление...

Рука жнеца обхватила коробку, и тут же на ней защёлкнулся браслет обычных наручников, другой из которых обрамил руку Рамиэля.

— А?! Чего ты хочешь? — Кривин мгновенно понял и принял условия игры. По сути наручники для жнеца были не многим прочнее бумаги, но они были лишь символом. Символом подчинения, скованности. Достаточно простой психологический трюк — под давлением, даже если оно мнимое, гораздо легче рассказывать свои секреты и каяться. «Ты подчиняешься», — говорит демон, используя наручники. «Конечно», — признаёт жнец, не делая попыток вырваться.

— Чего я хочу? — Рамиэль медленно приблизился к Гробовщику, который, отходя в попытке сохранить хотя бы какую-то видимость личного пространства, упёрся в стол. Дальше отступать было некуда.

— Я хочу... — последнее слово было особенным, как услышал его Сергей. Длинная «w», перетекающая в «a», пружинистая «n», в которой жнец услышал просящие звуки, и чёткая, звучная «t». Ух, ты. Вот это слово, вот это произношение.

— Чтобы ты...

По спине Сергея длинной толпой промаршировали мурашки. Просто в английском «я хочу, чтобы ты» переводилось как «I want you to». А демон, словно нарочно, сделал такую длинную паузу между «you» и «to», что разогнавшаяся фантазия выдала очень неоднозначные выводы насчёт желаний главы внешней политики Ада по отношению к скромному жнецу.

— Никогда больше не лгал. Конечно, вся ложь, что была прежде и сохраняется до сих пор, останется при тебе. Но не более. — легко закончил демон и отодвинулся. Сахаренко почему-то почувствовал себя обманутым.

— Кого воскрешаешь? — двинулся Рамиэль к Сиэлю, не обращая внимания на выражение лица своего друга.

— Именно. Воскрешаю. Поэтому будь добр, не вмешивайся. — Голос Гробовщика мог из пустыни сделать вечную мерзлоту. Жнец сел обратно на стул и продолжил работу.

— Подвинь руку. Ближе. — Сергей недовольно посмотрел на стоящего демона. Из-за наручников было не слишком удобно соединять компоненты, а демон уже физически не мог находиться ближе. Или мог?

— Садись на колени. Нет, на мои колени. Давай-давай. Вот, так удобнее. — Он оказался на удивление лёгким и горячим. В прямом смысле — температура демона была гораздо выше, чем у жнеца. Сахаренко не сдержался и потрогал лоб сильнейшего демона, затем скользул на шею, с восторгом ощущая сильный пульс Рамиэля.

Так, достаём заветное пёрышко и выписываем необходимые пропорции.

— Ааа... — раздалось ошарашенное сзади. Рамиэль кому-то помахал правой рукой. Сергей, быстро дописав необходимое выражение, что было выведено ещё прошлым Гробовщиком, обернулся.

Сзади стоял Михаил с немного красным лицом, и Сергей прикинул, что архангел видит. Подвал, явно запретные исследования и действия. Но не это же заставило его покраснеть? Или это такое проявление гнева?

— Я решил занести оружие... Ну, хотя оно тебе не нужно, не бросать же дело на полпути? — ангел продемонстрировал футляр, похожий на тот, что принёс демон, заставляя жнеца покоситься на Рамиэля. Они что, круче предлога не нашли? Да ещё и так не вовремя! Зайди демон на час раньше — не застал бы дома, зайти позже — всё было бы сделано.

— Из одной души другую создаёшь? Это, вообще-то, под запретом. Хотя кому я это говорю, мда. — Ангел подошёл к гробу с Сиэлем.

— Так быстро?! Я думал, что Тенебрарум не терпит спешки, — с затаённой грустью произнёс Михаил, проводя по лицу мальчика рукой. На удивление, это не вызвало никаких отрицательных эмоций у жнеца, который подспудно ожидал, что в нём взбыкнет собственник.

— Это его брат-близнец, душу которого забрал демон, когда прорывался в этот мир. Вот, воскрешаю.

— И вмешиваешься в заведённый порядок вещей? Не стыдно? — с ухмылкой прошептал Рамиэль, приобнимая Сергея для принятия более удобного положения.

Жнец кинул взгляд на почти слившуюся душу и вспомнил бородатый анекдот:

— Раньше меня грызла совесть, но я выбил ей зубы. Теперь она меня нежно посасывает.

Рамиэль расхохотался, откидываясь назад и держась за жнеца. Тот сделал вид, что тело демона для него тяжёлое и начал медленно крениться вправо. Через полсекунды демон понял, что что-то не так, и, пискнув, прижался к Сергею. Но было уже поздно — жнец и демон в обнимку полетели на пол.

Рамиэль ожидал удара, но ничего подобного не произошло. Приоткрыв глаза (он снова явился в мир людей без приглашения, поэтому имел довольно-таки глупое человеческое тело), демон понял, что Адриан просто держится на висящей прямо в воздухе Косе Смерти. А разве жнецы так могут? Хотя, если подумать, то да. Просто обычно так не делают, но что мешает, в самом деле?

— Ладно. Ругать за нарушения правил меня будут? — осведомился Легендарный явно просто так, чтобы занять себя разговором. Подтянувшись на Косе, он поставил демона на пол и, слегка мигнув, выскользнул из наручников, направившись к мальчику в гробу.

— А что тебя ругать? Всё равно же по-своему сделаешь. Тут или убивать, или запирать, иначе никак.

— А почему, кстати, это запрещено? Демонам вообще благодать — взял плохонькую душу, сделал из неё конфетку и вуаля.

— Вот поэтому и запрещено. Николай Фламель тому пример. Да, он гений. Вот только так долго мухлевал с душами подобным образом, что под его домом скопилось столько лишней энергии, что жнецы не могли даже подойти к нему, чтобы завершить жизненный путь. В итоге папа сам всё сделал.

— Хм... Действительно, припоминаю такое, — якобы вспоминая, потёр подбородок жнец и наконец дошёл до Сиэля.

— Торжественную музыку мне!

— Мне даже интересно, что из этого выйдет, — прокомментировал Михаил, набрал в грудь воздуха побольше и запел. Ангельское пение ровной водой обернулось вокруг Сергея и вознесло на небеса. Именно такую метафору он бы использовал, если бы кто-то попросил его описать ощущения.

Под эту красивую музыку Сергей осторожно прикрепил душу к телу мальчика и, практически не дыша, подсоединил ленту воспоминаний к ней. Всё мигнуло красным цветом, и потекла плёнка. Медленно, по несколько миллиметров за минуту, но потекла.

— Адри... — позвал его Рамиэль, и жнец, оторвавшись от наблюдения за рождением новых воспоминаний, поднял голову, чтобы наткнуться на внимательный взгляд сапфировых глаз.

— О, пациент очнулся! — улыбнулся Сергей и провёл пальцами перед глазами ребёнка. Щёлкнул. Сиэль моргнул.

— Ты меня понимаешь?

— Да, — тихий шёпот донёсся от мальчика. Жнец с трудом удержался от резких движений. Он так долго этого ждал! Ждал, когда его маленький принц (да пофиг, что граф) проснется, ждал, когда заговорит. Разве это не настоящее счастье — достигнуть той цели, к которой ты шёл много месяцев?

— Что ты помнишь?

— Я помню, как меня убили. — На удивление и тревогу Сахаренко мальчик говорил об этом совершенно спокойно. Проверив душу, Сергей успокоился — просто эмоции ещё не расшевелились, они буквально только что созданные. Им, как и мышцам, надо немного подкачаться.

— Брата помнишь? Что он делал за то время, пока ты спал?

— Да, — немного скривился мальчик, смешно наморщив нос. Видимо, наложенные воспоминания были какими-то неудобными.

— Я помню всё, что Микаэль делал как граф Фантомхайв. Доктор, но почему я не умер? Я точно помню, как меня ударили ножом... — Сиэль быстро ощупал грудь чуть дрожащей рукой и, не найдя повреждений, обратил полный вопросов взгляд на жнеца.

— Очень редкий случай, вам несказанно повезло. Нож не нанёс вам ощутимых повреждений, буквально чудом пройдя мимо всех жизненно важных органов. Более того, он был достаточно острым, чтобы рана получилась узкая и заросла без шрамов. Что касается ваших воспоминаний... — Сергей выдал заготовленную отмашку и предупредил вопрос Сиэля:

— Я постоянно рассказывал вам о нём, надеясь, что это окажет положительное влияние на вас. Видимо, люди в коме действительно могут слышать и запоминать. Коллеги, это открытие! — обернулся жнец к «коллегам», которые тут же сделали радостные лица и попытались предстать под видом немного безумных, увлёкшихся врачей. Короче, стали похожими на Сахаренко.

Мальчик попытался встать, но Гробовщик предупредил его действие:

— Вам лучше поспать, милорд, — и отключил его сознание.

— Милорд? — когда он обернулся, его встретили синхронно поднятые брови.

— Ты на него смотрел, как верующие — на меня. Он для тебя важен?

— Ну, я не уверен, как его называть. Да, очень, — поочередно ответил Сергей, пряча только сейчас замеченую Косу.

— Надеюсь, ты не собираешься делать ничего... Противоестественного? — внезапно напрягшимся голосом произнёс архангел.

— А что конкретно ты подразумеваешь под противоестественным? А то самое противоестественное я с ним уже совершил, — против воли напрягся и жнец, не понимающий, в каких грехах его подозревают.

— Адриан. — Интонации Михаила стали строгими и несущими в себе некоторую угрозу. — Ты осознаёшь...

— Так, стоп-стоп. — Между ними встрял Рамиэль. — У нас недопонимание. Михаил, выражайся яснее, так как непредсказуемая логика нашего друга совершенно не подходит для высокохудожественного разговора. Адриан, ты собираешься возлежать с ним?

— (ʘ言ʘ╬)!!! С Сиэлем?!!? — осознание догнало жнеца.

— Михаил, когда он говорил о противоестественном, он имел в виду воскрешение!

— (~_~メ). Я понял свою ошибку. Прости меня пожалуйста, — покаялся нимбоносец.

— Бывает. Наверное, — ничуть не парясь (в конце концов, он бы и сам себя заподозрил), простил Гробовщик.

— А теперь мне надо кое-что сделать. Вот прям срочно необходимо. Гостинцы оставьте вот тут. Если хотите, можете пойти со мной.

Сергей бодро зашагал из подвала, прошёл помещение и, открыв один из ящиков стойки, достал старое письмо. Сдул с него пыль, достал ручку и новую бумагу.

— Значит так...

Примечания:

Так, сначала о плохом. Я повредил себе ведущую руку (запомните — когда падаешь с двух метров головой вниз, подставляй две руки, желательно согнутые, а не одну и прямую), не сломал, но слушается... Не слушается. Поэтому следующая прода... Ну, понятно.

Из-за этого и финал такой скомканный — не было сил расписывать что-либо левой рукой. Всё с телефона. Сорри.

Как вам глава? Какие предположения насчёт письма, написанного ещё в самом начале? Что будет с Сиэлем, ваши предположения?