Слизеринский Лев (джен)

Я закончил слушать Лаванду — та спокойно прихлёбывала суп, что Сьюзен быстро приготовила специально для того, чтобы немного её насытить. Ела медленно, не жадно, как будто и не пережила всех истощающих страданий. Гончие легли у её ног и заскулили. Глаза всех переместились на меня, ожидая комментария.

— Мародёр-Сириус, молодой и жестокий, что так обожает чужие страдания… — начал я — Узнай он об этом, возненавидел бы себя взрослого. Сириус в темнице, озлобленный на весь мир после множества мучений, видимо, тоже не пришёл бы в восторг от такой изощрённой мести миру. Сейчас вы спросите меня, можно ли пасть ниже, и мне очень хочется сказать, что на большее зло простой человек из Мира Крови не способен, однако это будет ложью. Конечно же можно. Но у него не будет возможности и дальше пробовать на прочность границы своей фальшивой нравственности. Мы почти у ворот и его царство приходит к концу.

Я поднялся и приблизился к Рону. Он, ещё не дождавшись, когда я что-то скажу, начал:

— Да, я пост оставил, но ведь…

— Я понимаю, что это было исключение. — кивнул я — Я лишь хотел предупредить, что сейчас, когда могли остаться некоторые преследователи, наш лагерь могут обнаружить за эту ночь. Следует быть вдвойне внимательным. Я останусь с тобой.

— Лучше я. — возразил Эдмунд — Северус, тебе завтра нужно больше сил, чем кому-либо из нас.

Я согласно кивнул. В это время Гермиона попробовала опросить Лаванду о том, как выглядел замок внутри. Перед тем, как присоединиться к Уизли, Эдмунд попробовал тоже ответить на некоторые вопросы: впрочем, выходил эффект сломанного телефона — Браун многое не помнила из-за эмоций, Эдмунд — из-за времени, да и оба вспоминали два разных замка под предводительством двух разных колдунов.

Перед тем, как отправиться спать, я увидел, как Лаванда непринуждённо говорит с кентаврами из армии и показывает пальцем на небо. Наверняка, речь идёт о звёздах.

Эдмунд же подошёл к Рону, но второй заранее остановил его:

— Ты меня щас если хвалить хочешь, то не надо. Я просто ошибку свою исправил, вот и всё. Вот как что-то особенное сделаю, можешь хвалить.

Эдмунд молча похлопал его по плечу.

На следующее утро подтянулось оставшееся войско.

— По описаниям Лаванды замок совсем не похож на осадное укрепление, скорее обычное логово. — сказал я — Это для нас большое преимущество. Сириус хорошее лицо для рекламы движения, а вот стратег военный из него не идеальный, по крайней мере, его планы слишком амбициозны, а он слишком слаб, чтобы им соответствовать.

— Тут дело не только в Сириусе. — заметил Питер, проходя меж рядом военных — Замок пребывал в разрухе после первой войны, а отстроить его за такое относительно недолгое время они не могли, не хотели, и приоритеты у них были другие.

Когда мы уже почти закончили обсуждение, что-то зашевелилось в кустах. Все обнажили мечи, Рон выскочил первым. Из кустов показалось розовое рыльце, топнуло копыто. Это был тот самый добровольно немой хряк, на котором разъезжала Трумпин. Он будто и не хотел скрываться, а спокойно вышел на свет. Издал надсадное хрюканье.

— Шпион! — Рон занёс меч, но в этот момент свин внезапно расщедрился на слова.

— Постой… — произнёс он, и разобрать его было тяжело; явно, долго он ничего не говорил и язык у него поворачивался с трудом.

Рон в удивлении опустил оружие.

— Ты ж молчал всегда!

— Сейчас не буду. Изменилось всё. Я хочу быть разумным. Я не хочу быть с ним. Он слишком злой. И не любит никаких животных.

— И с чего мы должны верить в твоё раскаяние? — сомневался Рон.

— Думаю, стоит дать ему шанс. — сказал Эдмунд — Не забывай, он не хотел говорить перед лицом смерти, но раз решился заговорить сейчас, скорее всего, это не просто так.

Вдруг свин истерично взвизгнул, словно увидел нож мясника — но это была просто проходящая мимо Лаванда, несущая воду. Испугалась она этого визга не меньше, чем тот, кто его издал.

— Не жги! — свин спрятался за Рона и Эдмунда — Не трогай меня, как его! Не надо!

— Я не буду. — пришла в себя Лаванда и рассмеялась — Успокойся, хрюнечка, то ведь и не я была. Да я и не хотела вовсе. Кстати, как он там? Ему перестало быть больно?

— Он кричал всю ночь. — высунулся недоверчиво свин — Потом заперся. Ничего никому не говорит. Злой.

Лаванда вздохнула, пожала плечами. Я вмешался в разговор:

— Прежде всего нам хотелось бы узнать, отчего ты решил помогать нам.

— Есть хочу. — вместо ответа произнёс свин; я вздохнул и протянул ему оставшееся яблоко. Ревность в глазах Илты просто пылала, но кобыла выбрала промолчать.

Когда перебежчик закончил хрустеть, то начал свой рассказ:

— Мне казалось, что разумные животные усложняют жизнь. Себе. Потому я решил всегда молчать. Мне не нравилось, какие они все из себя умники. Потом я в шайку попал. Трумпин меня взяла. Хорошо кормила. Потом Сириус. Но у меня не получалось его не осуждать. Он между мной и разумными разницы не видел. В том смысле, что и те и те для него и бойцами были, и едой. Я хотел перестать думать. Всё равно думал.

— Это было бы бесполезное занятие. — покачал я головой — Даже среди самых диких людей почти не встречается полностью построенного на инстинктах мышления. То, что ты хотел перестать думать, уже означало, что у тебя бы не получилось.

— И я увидел. Как он девочку мучает. А девочка храбрая и сильная. Потому что умная.

Лаванде было неловко, когда её от чистого сердца называют умной — не привыкла. Просто погладила свина по щетинистой спине.

— И девочка убежала. И я за ней побежал. Но она не одна бежала. С ней лев был. Которого они убить хотели. Он очень большой. И я видел, как он на секунду на меня посмотрел. Ну, думаю, сильный. Потому что разумный. Тоже хочу разумным быть. А к Сириусу не хочу. С ним непонятно.

— А как тебя зовут, хрюнечка? — спросила Лаванда.

— Не знаю. Как-то звали, когда был умным. Сейчас не знаю. Забыть хотел. Немых же животных не зовут.

— Сейчас это не важно. — отмахнулся я от Лаванды и вновь перевел взгляд на свина — А теперь ближе к делу. Что ты хотел нам рассказать?

— Ну. Это. Во-первых. После вчера, Сириуса уже не так любят. Слишком слабый. Проиграл связанной девочке. А ещё слишком злой.

— То есть, мы можем надеяться на разлад в армии?

— Да вы им скажите что-нибудь этакое, они сами к вам пойдут.

— «Скажите что-нибудь этакое» — это скорее по части Сириуса. Но я понял тебя. Дальше?

— Коридоры есть. О них никто не знает, кроме Сириуса и Трумпин. И меня, но я случайно узнал. Колдунья знала раньше. Но не особенно пользовалась. Некоторые прямо к Сириусу ведут. Прям туда, где он сидит.

Свин начал описывать ходы: понять его было тяжело не только из-за того, как медленно он ворочал языком, но и из-за того, что многие важные части замка называл «ну это место, где там, рядом с этим». Пришлось уже мне его образовывать, объясняя в чём разница между донжоном и подземельем.

— И это всё надо знать разумным животным? — спросил он меня недовольно, как будто снова разочаровываясь.

— Не обязательно. — успокоил его я — Для обычного кабана, которым ты и собираешься быть, вполне достаточно будет знать как образовывать стада и находить жёлуди.

Пока я зарисовывал примерные схемы ходов, а Питер вёл переговоры с теми воинами в армии, что были бы способны хорошо ориентироваться в узком подземном пространстве, вроде гномов или ночных животных, девочки уже придумали, что кабана будут звать Антонием. Кабан не понял, нравится ему иметь имя или нет, но всё равно согласно хрюкнул.

Судя по всему, атака замка будет проводиться с трёх разных направлений. Я с компанией бойцов должен буду пройти в тот самый ход, ведущий напрямую к логову Сириуса и начать битву с ним до того, как он решит сбежать. Питер, Рон и Эдмунд занимаются другими направлениями, девочки вместе с частью кентавров охраняют Лаванду на привале. Кто-то занялся подготовкой лестниц и таранов. Я быстро листал свои записи.

Время на прощания и слёзы тратить не хотелось, это бы лишь сильнее нас замедлило. Мы быстро собрали атакующих и приблизились к замку; при свете дня было хорошо видно, как он на самом деле стар и хрупок.

Я сделал несколько упражнений с мечом, обнялся с Питером, думая, что вероятно, прощаюсь навсегда.

— Не беспокойся обо мне. — заверил я его, стараясь казаться увереннее, чем я есть на самом деле — Я преследую не Сириуса, а себя самого. Это будет сложная битва, но он не всесильный соперник.

После обернулся к Антонию; подумать только, вся надежда на победу над моим главным страхом теперь была в копытцах дикой свиньи. Отряд, состоящий в основном из неизвестных мне гномов и диких кошачьих, стоял за моей спиной, ожидая приказа.

— Веди. — кивнул я кабану.

И только когда мы шагнули в подземелья, тень страха вновь вернулась ко мне.