Госпиталь Конохи (джен)

Когда-нибудь, в уже невозможном будущем.

Сакура отдала госпиталю большую часть собственной жизни. Не было в нём уголков, неисследованных ею. Каждая палата, кушетка и угол были родными. Он был для неё вторым домом.

Кроме этого конкретного кабинета.

Царство инородного объекта, откликающегося на имя Хамано-сан.

Когда он только начал свою практику «психотерапии», многие насмехались. Каким-то чудом ему удалось убедить Пятую в необходимости подобной деятельности. И пока в мире происходили ужасающие по масштабам события, он продолжал работать.

С каждым годом он зарабатывал авторитет, публиковался, развивал свои навыки. Множество шиноби прониклись к нему глубоким пиететом — особенно те, на ком общество уже поставило крест. Потерянные и сломленные, спустя месяцы работы с Хамано, они выходили не только здоровыми, но и окрепшими, расцветшими.

А юношеская дружба с Наруто и наследниками кланов только укрепила его позиции. Он набрал учеников, открыл собственный клинический центр, но до сих пор с прежней периодичностью приходил сюда.

«Отделение психотерапии» — гордо висела вывеска у его двери.

Когда-то Сакура злилась на Хамано. Считала его действия, направленные наперекор ей как главному врачу, вызовом, но не могла его побороть. Психотерапевт честно работал с ранеными, повышая показатели госпиталя по реабилитации. С этим никто не мог спорить. Так что Сакура смирилась. А после…

После совета Ино обратиться и «просто периодически говорить» она сама стала его пациенткой.

— Учиха-сан, как прошла ваша неделя? — добродушно улыбнулся мужчина.

Этот стол, тетрадь для заметок, уютный интерьер и удобнейшая кушетка — всё работало. Раньше Сакура посмеивалась, услышав, что Хамано заплатил приличную сумму фуин-мастерам, работавшим над комфортом его кабинета. Теперь же она могла сказать: деньги за сеанс уже одна только кушетка отбивала с лихвой.

— Добрый день, Хамано. Ничего, что я раньше? — вежливо поинтересовалась главврач.

— Что вы, Сакура. Пять минут — это не страшно, — заверил он её своим успокаивающим голосом.

Грёбаный иллюзионист. Каждый раз срабатывало.

— Итак, на прошлой встрече мы говорили о чувстве вины перед дочерью. Как обстоят ваши дела?

То, к чему ей было сложно привыкнуть, — это честность и открытость. Внутренне Сакура, всю жизнь отыгрывавшая роль боевой девушки, боялась показаться уязвимой. Но с результатом поспорить она не могла.

— Лучше, — кивнула она. — Совет выделять время раз в неделю для общего досуга действительно сработал.

— Я рад слышать, что ваши отношения с Сарадой налаживаются, Сакура, — и в этом только ваша заслуга.

Почему-то услышать похвалу от психотерапевта казалось более весомым. Будто бы всё у неё в жизни было в порядке.

— В прошлый раз вы упомянули, что пытаетесь компенсировать своей дочери отсутствие отца, — мягко перевёл тему Хамано. — Вы не против об этом поговорить, Сакура?

«Ну конечно же», — подумала она. Этот мозгоправ никогда не давал конфетку просто так. Каждый раз — вопросы с подвохом, на которые главврач затруднялась ответить.

— Как ты говорил: нужно мне, а не тебе, — попыталась скрыть нервозность за шуткой женщина.

— Ничего, что вы не хотели бы, — возможно, эту его улыбку он тренировал целыми месяцами. Так и не скажешь сразу, что перед тобой шиноби, прошедший несколько лет службы в АНБУ. — Каким вы видите роль отца в семье?

И, как всегда, — то, к чему она не была готова.

— Забота, пожалуй, — задумалась куноичи. — Поддержка. Защита. Тепло.

Психотерапевт медленно, но уверенно что-то записывал в блокнот.

— Как вы думаете, Сакура, этого не хватало Сараде?

— Нет-нет, — замахала руками главврач. — Просто… Саске же на миссии. Он не может много времени уделять семье.

— Хм, — задумчиво издал мужчина. — В терапии мы стараемся не говорить в абсолюте. Я люблю давать возможность клиентам оценить самим, насколько сказанное соответствует действительности. Это несложно. Представьте, что сто процентов — это «да, без сомнений», ноль же — соответственно «нет». По вашим ощущениям, насколько Учиха-сан соответствует образу отца и мужа из вашей головы?

«Ноль», — хотелось сказать одной части Сакуры, но другая возмутилась.

— Он любит нас и занят наибольшей возможной заботой — защищает мир нашей деревни, — не сдержалась и повысила голос куноичи.

— Вижу, вам трудно назвать точную цифру. Могу ли я предположить, что это ближе к ста? — предложил Хамано.

— Девяносто пя… — прикрыла глаза Сакура. — Девяносто.

— Так, — записал это психотерапевт. — Могли бы вы назвать причины такой оценки или это предположительно?

— Ну… — вновь замялась она. — Он мог бы чаще проводить время со мной и Сарадой.

— Как это было в прошлый раз? У вас был общий досуг?

— Мы вместе прошлись по фестивалю к Новому году. Было очень романтично. Тогда ещё не было такого количества электрической подсветки… ведь это было десять… — запнулась на сказанном куноичи. — Лет назад?

Впервые на её памяти Хамано выбился из образа. Он резко поднял взгляд, перестав писать. Будто не веря, всматривался. Но уже через мгновение Хамано вернул своё обычное дружелюбное выражение лица.

— Понимаю, что вам тяжело об этом говорить. Что вы чувствуете по этому поводу? — психотерапевт вернулся к своему блокноту.

— Я могу его понять. Ему, скорее всего, тоже тяжело, ведь он любит нас, — поджала губы Сакура.

— Как я уже говорил, в психотерапии нет абсолюта, — кивнул мужчина. — Умение верить и поддерживать партнёра — важно. Но что насчёт беспокойства, например? Если ваш партнёр не появляется в вашей жизни несколько лет, разве не естественно беспокоиться?

— Я… люблю Саске, — хотела сказать куноичи, что на самом деле ощущает себя потерянной.

— Как эта ситуация влияла на вас и на вашу жизнь?

«Никак», — чуть не вырвалось у Сакуры. Предательская влага собралась в уголках её глаз. Но даже так она не понимала, как ответить на этот вопрос.

— Если вы хотите, мы можем продолжить в следующий раз, — предложил Хамано. — Личные взаимоотношения — очень серьёзная тема, людям сложно о таком говорить. Даже так вы сделали шаг к лучшему пониманию себя.

— Ну уж нет, — собралась с мыслями женщина. — Действительно, я разочарована. Неужели я так многого прошу? У всех вокруг меня нормальные отношения. Хината счастлива, Темари, Тен-Тен, да даже Ино… Почему у меня вот так?!

— Это прекрасное желание разобраться, — спокойно проговорил мужчина. — И важно, что вы можете честно об этом говорить. Но ответить на этот вопрос предстоит только вам — путём проб и ошибок. Моя работа — помочь. Я предлагаю так: сделаем это домашним заданием. Попробуйте записать, какие моменты приносят радость, а какие — боль. Не торопитесь, дайте себе время и волю. Мы можем потом вместе это разобрать.

* * *

Сеанс продлился недолго. Сора уже давно привык к течению времени: быть сосредоточенным, вежливым, добродушным. Пусть он лишь застал зарождение этой науки в своей старой жизни, но она ему действительно пригодилась.

Многое приходилось изобретать заново. Во многом Сора уже зашёл дальше, чем даже сам помнил.

Но даже так люди просто так не меняются.

К его счастью, пациенты не видели его блокнот, вобравший в себя остатки сарказма и иронии. Рисунок Саске, уходящего из дома в сторону магазина за молоком, присоединился к коллекции. Он назвал её «Десять лет?!».