Возвращение Принца-полукровки: Любовь и тайны Северуса Снейпа (джен)

Фламель аккуратно разложил обе мантии на столе и наколдовал необходимые для исследования приборы: большой микроскоп, с виду напоминающий астрономический телескоп, серебряные ножницы, иглы и пинцеты разных размеров, а также — различного вида сосуды, реторты и колбы с водой.

Дамблдор, с интересом наблюдавший за деловито расставлявшим свой инструментарий коллегой, невольно улыбнулся:

— Браво, Николас! Вы в считанные мгновения превратили этот кабинет в самую настоящую великолепно оборудованную алхимическую лабораторию. Для полного подобия недостает разве что вашего знаменитого атанора[1] с Философским Яйцом[2].

— Атанор с Философским Яйцом являются необходимыми, можно даже сказать — главными инструментами в процессе Великого Делания[3]. Для данного теста они не потребуются. Сделайте милость, Альбус, не отвлекайте меня.

Фламель стал водить своей волшебной палочкой по обеим мантиям, произнося заклинания и время от времени спрыскивая каждую из них водой из различных колб. Затем он поочередно внимательно рассмотрел мантии под микроскопом, стараясь не упустить из вида ни малейшей детали. При этом ножницы, иглы, пинцеты и прочие колюще-режущие предметы, которые теперь в изобилии оснащали директорский стол, ученый так и не рискнул применить ни к одной из мантий.

Наконец он отодвинул в сторону микроскоп, бережно сложил на столе обе мантии и устремил на Дамблдора выразительный взгляд.

— Что скажете, Николас? — спросил Дамблдор, не сводя со своего французского приятеля пронзительных голубых глаз. — Каким будет ваш вердикт?

— Нда-с, нелегкую задачу подкинули вы мне, мой друг. Тут определенно есть над чем поразмыслить, — Фламель демонстративно поскреб затылок. — Они почти идентичны, Альбус. Есть, конечно, незначительные различия в фактуре материала, в плотности и цвете ткани, но они обнаруживаются только при очень внимательном рассмотрении. Основное же различие этих изделий состоит вот в чем.

Он коснулся одной из мантий-невидимок волшебной палочкой, и на кромке подола этого изделия отобразился совсем небольшой по размеру и едва различимый даже для глаза волшебника мерцающий золотистый символ в виде круга с пересекающей его вертикальной чертой, которые вместе были заключены в чуть ярче очерченный по своим границам треугольник.

— Видите, Альбус? — спросил Фламель. — Это знак качества. Он указывает на то, что именно эта Мантия является подлинной.

— Знак Даров Смерти, — завороженно произнес Дамблдор. — Поразительно!

— Полагаю, что в том случае, если эта Мантия находится в руках своего настоящего владельца, этот символ проступает на ней сам по себе, без прикосновения волшебной палочкой.

— А что вы скажете о другой мантии, Николас? — живо поинтересовался Дамблдор.

— На другой мантии, разумеется, такого знака нет. Но если отбросить в сторону упомянутые мною ранее незначительные различия, то по своим свойствам, как я и говорил, она почти идентична первой. Это просто удивительно, но данное изделие практически в точности воспроизводит подлинный артефакт, сохраняя его уникальные качества и функциональность. Эта мантия, как и ее легендарный прообраз, не изнашивается, не рвется, не тускнеет от старости, а наложенные на нее чары не истощаются и не могут быть нейтрализованы разоблачающим заклятием[4]. Главное же заключается в том, что данная копия по всем показателям проходит фирменный тест от Николаса Фламеля на предмет соответствия подлинному артефакту. Вот, поглядите!

Он взмахнул волшебной палочкой. Обе мантии со свистящим шелестом взлетели вверх, на мгновение неподвижно зависли в воздухе, а затем сложились в замысловатую фигуру, в которой безошибочно распознавался символ Даров Смерти.

— Вы понимаете, что это означает, Альбус? — Фламель бросил на Дамблдора выразительный взгляд.

— Я хотел бы услышать ответ на этот вопрос от вас, любезный друг.

[1] Слово «атанор», которым алхимики называли глиняную печь с платформой или подставкой на середине, происходит от al-tannuor, что по-арабски означает просто «печь» (см.: Holmyard E. J. Alchemy. Dover Pub., N. Y., 1990. — P. 47).

[2] Философским Яйцом (Ovum Philosophorum) называется внутренняя часть философского сосуда, то есть — колба или реторта, помещенная в атанор.

[3] То есть — в процессе изготовления Философского камня.

[4] Об уникальных свойствах Мантии-невидимки, позиционирующейся в мире Поттерианы как один из трех Даров Смерти, а также — об особенностях данного артефакта, отличающих его от обычных мантий-невидимок, говорится в книге Дж. К. Роулинг «Сказки барда Бидля» (ориг. The Tales of Beedle the Bard) в комментариях Альбуса Дамблдора к «Сказке о трех братьях» и в Примечаниях. (См.: Роулинг Дж. К. Сказки барда Бидля. — М. Росмэн, 2008). Любопытно, кстати, что обычные мантии-невидимки встречались не только в мире волшебников. В частности, существуют сведения, что некие «мантии-невидимки» фигурируют в записях о закупках реквизита для шекспировского театра «Глобус». Их носили рабочие сцены, менявшие реквизит; зрители таким образом понимали, что на тех не следует обращать внимания. (Источник: Лекция искусствоведа Алексея Бартошевича «Для кого был написан "Гамлет"?» — http://postnauka.ru/lectures/45106).