Гарри Поттер и Обитель Бессмертия (джен)

Гермионе очень хотелось поделиться завещанием основателей с членами Дамблдоровой Армии, но уже к обеду это желание потеснили новые обстоятельства.

С возвращением учеников в «Хогвартс» было сопряжено много переживаний. Благодаря Ордену Рон и Джинни дважды получали сообщения от миссис Уизли, но все подробности узнали лишь после того, как закончилась операция авроров в Хогсмиде, и ребятам разрешили покинуть поезд.

– Кареты тоже тщательно охраняются, – уверяла миссис Уизли, выйдя на связь в третий раз. – Нападение было хорошо подготовлено, и Темный лорд несколько раз посылал сообщения с требованием выдать Гарри, и никак не верил, что его там нет. Кингсли считает, это было демонстрацией его силы.

По негласному мнению семикурсников, Волдеморту это удалось. Прибытие ребят задержалось на два часа, в течение которых преподаватели места себе не находили. Как следствие, те, кто добрался до школы, и находящиеся в замке долго не рассаживались, а радушно приветствовали друг друга.

Этот вечер был по-настоящему праздничным.

– На самом деле, мы вообще ничего не видели, – поделилась впечатлениями Лаванда. – Сначала ехали, как обычно, а потом нас долго не выпускали, вот и все.

– Нет, знаешь, не очень приятно было, – возразил ей Симус Финниган. – Несколько раз к поезду подходили дементоры. Не слишком близко, но я их видел. Аврорам потребовалось много сил, чтобы отогнать их.

В гостиной засиделись до позднего вечера, и у Гарри была возможность рассказать о своем возвращении с помощью ковра-самолета. Около полуночи пришла профессор МакГонагол и разогнала всех по спальням.

Наутро от былого торжества не осталось и следа, гриффиндорцы, слабые и вялые, неохотно выползали в гостиную. Сознание того, что начался летний семестр, нагоняло на учеников тоску. И Гарри не был исключением. К тому же после всех событий и, особенно, узнав мнение основателей, он, подобно началу года, сомневался, действительно ли нужно было возвращаться в «Хогвартс». Гарри не ждал, что узнает что-то, могущее помочь ему выполнить свои задачи. Да, он нашел друзей, единомышленников и сторонников; да, его ждали экзамены. Считая, впрочем, что давно пора проявить себя по-настоящему, и осознавая, что он не может прямо сейчас бросить все и пойти неизвестно куда, да еще мучаясь непонятными предчувствиями, спустился Гарри вниз.

В гостиной одноклассники с недоумением обсуждали объявление на доске, содержащее требование явиться в Большой зал к завтраку без опозданий.

– Насколько я помню, на завтрак каждый приходит, когда хочет, это ведь не урок, – рассудил Симус Финниган.

– И что это за розовые цветочки по углам? – приглядывалась Парвати. – Еще и блестят мишурой, надо же!

Но ни Рон, ни Гермиона, ни другие старосты не могли объяснить происхождение этого объявления. Эрни Макмиллан, с которым они встретились на лестнице, предположил, что директор, а, возможно, представитель Министерства собирается что-то сообщить школьникам.

– В «Пророке» написали обо всем, что вчера происходило, – сообщил он, – так рано почту никогда не доставляли. Кстати, Паркинсон и некоторые слизеринцы вчера без конца ходили по вагонам. Паркинсон сказала мне по секрету, что опасается, как бы кто-нибудь изнутри не взялся помогать Лорду. Так что мы строго следили!

Гриффиндорцы согласились, что действия старост были совершенно правильны.

Впрочем, скоро наблюдательная Гермиона обратила внимание на большой букет, украшающий учительский стол. Само по себе это не было так уж странно, все-таки, у профессора Стебль имелись теплицы. Но за букетом кто-то сидел, причем разглядеть, кто, не представлялось возможным.

– Будем надеяться, что за ним не скрывается дух Петтигрю, – пошутил Рон.

Гермиона вполголоса отметила, что учителя, судя по всему, напряжены и недовольны. Ученики собирались, но, очевидно, не так быстро, как следовало бы. Директор несколько раз обращался к завучам колледжей, должно быть, делая им замечания, отчего их лица к тому моменту, как он заговорил, основательно вытянулись.

– Итак, дорогие мои, находясь на посту директора, я столкнулся, к сожалению, с некоторыми нарушениями дисциплины, – заявил Корнелиус Фадж.

Переглянувшись с друзьями, Гарри в полной мере ощутил и их, и свою собственную настороженность. Сразу вспомнилось, как бывший министр снял школу с соревнований по квиддичу. Гарри казалось, это было так давно, и до сих пор он был уверен, что проблема исчерпана. Однако Фадж, похоже, считал иначе.

– Это, скорее, неизбежно, – отметил директор, – но все мы должны стремиться к тому, чтобы уменьшить подобные проявления безответственности. Я пришел к выводу, что нужен специальный человек, который будет контролировать эту сторону жизни учеников для вашей же пользы! Счастливо сообщить, что я, хоть и не без труда, нашел такого профессионала. С сегодняшнего дня знакомая многим из вас профессор Долорес Амбридж занимает должность главного воспитателя «Хогвартса», – сообщил Фадж.

Не только Гарри, казалось, большинство гриффиндорцев словно молнией поразило. Обретя способность замечать происходящее вокруг, Гарри не удивился, обнаружив, что за другими столами наблюдается та же картина. Только два младших курса не помнили, что устроила эта ведьма два года назад.

Произведенный эффект директор оставил без внимания и продолжал, как ни в чем не бывало.

– Она будет проверять, чем вы заняты в часы досуга, и возьмет на заметку тех, кто пропускает занятия и систематически не выполняет домашние задания.

После этой новости завтрак уже не мог считаться нормальным, особенно после того, как Амбридж показалась из-за букета и произнесла «всего лишь несколько слов о новой системе, одобренной Министерством». Гарри вдруг понял, как было чудесно, что он так долго не слушал звук ее голоска.

– Я не могу себе представить ничего ужаснее, – признался Рон, когда она закончила.

А Гарри, как ни абсурдно, почувствовал себя виноватым. Так вот что имел в виду Фадж, когда говорил ему, что примет меры! Нет, Гарри нисколько не жалел о вылазке и допросе Волдеморта с помощью признавалиума, но не ожидал, что, попавшись на пребывании вне замка, подвергнет всю школу такому наказанию. Амбридж восседала за учительским столом, отвратительно улыбаясь, и Гарри не сомневался, что она уже спланировала некоторые гадости в отношении его и его друзей. «В случае чего, напишу крестной матери и пожалуюсь», – вдруг пришло ему в голову. Конечно, Гарри сделал бы это только в самом безнадежном случае, но сознание того, что он не останется один на один с понятиями Амбридж о дисциплине, сразу подняло ему настроение.

Новшество произвело настоящий фурор. Школьники, особенно старших курсов, в большинстве своем мучились дурными предчувствиями. Это касалось не только членов Д.А. и друзей Малфоя, но всех, из чьей памяти не успел изгладиться далеко не светлый образ Амбридж.

– Неужели она опять станет запрещать нам собираться и все такое? – вопрошали третьекурсники.

Гарри не мог не удивляться тому, как она рискнула вернуться в «Хогвартс», после того, каким образом его покинула два года назад. С другой стороны, он помнил, насколько был поражен и разгневан, увидев ее на похоронах Дамблдора. Посовещавшись с друзьями, он только укрепился во мнении, что, если она все-таки здесь, то вряд ли будет долго скрывать свои намерения.

Гермиона, согласно традиции пообщавшись с Малфоем, сообщила, что он весьма подавлен новым назначением Амбридж.

– Он говорит, она непременно начнет всячески притеснять его, – рассказала Гермиона. – Это ее стиль – выставлять в дурном свете тех, кого не одобряет Министерство, показывая таким образом, какая она благонадежная. Малфой говорит, что хорошо изучил ее методы, когда был в инспекционной бригаде на пятом курсе.

– Какие ценные знания он там приобрел! – издевательски ухмыльнулся Рон.

На следующий же день, ближе к обеду, школу потрясла пикантная новость. Она внесла разнообразие в состояние тревожного ожидания, коим все были охвачены вот уже долгое время. Новость не имела отношения к войне, но, пожалуй, свидетельствовала о начале своеобразных боевых действий внутри «Хогвартса».

Ни Гарри, никто другой из ребят, с кем он общался, совершенно точно не были в учительской в тот поздний час, когда профессор Трелони появилась там. Но, тем не менее, всем было доподлинно известно, что случилось это около одиннадцати.

Итак, Сивилла Трелони снизошла до своих коллег поздним вечером. Причина, по которой там находился весь остальной учительский состав, заставила Гарри и компанию сморщить носы.

– Только появилась, а уже собирает совещания, да еще затягивает их допоздна, – возмутился Рон.

А дело было в том, что в свой первый день в должности помощника по воспитательной работе Долорес Амбридж успела еще до приезда учеников сделать в замке обход, с результатами которого сочла нужным поделиться подробно и обстоятельно. Профессор Трелони на это собрание, следуя своей потусторонней натуре, не пришла, а, возможно, ее не пригласили. Зная отношение Амбридж к прорицательнице, Гарри предполагал второе.

Итак, профессор Трелони своим появлением прервала совещание, которое к тому времени уже перестало быть монологом. Учителя высказывались довольно резко и находились не в лучшем расположении духа. Трелони вряд ли хотела угодить в бурю; остановившись на пороге, будучи объектом всеобщего внимания, она смущенно заговорила:

– Простите, пожалуйста. Никто не видел мой херес?

Сам по себе вопрос звучал странно. Прежде всего, Трелони крайне редко покидала свою башню, куда другие учителя, в общем-то, не заглядывали. А еще, факт употребления хереса в школе вряд ли понравился бы проверяющим любого уровня, о чем Амбридж немедленно напомнила самым медовым голоском.

Лицо Сивиллы Трелони пошло пятнами, и уже безо всякого смущения, визгливо, та заявила, что это не дает новоявленной сотруднице право забирать ее херес без спроса, а попросту красть. Слово за слово, и они сказали друг другу все, что думают.

В один прекрасный момент специалист по воспитанию заявила, что ее никогда не интересовало такое дешевое пойло. На что профессор МакГонагол резонно поинтересовалась, неужели Амбридж уже попыталась его продать. После чего разговор принял еще более интригующее направление.

– Профессор из башни клялась, что до сих пор у нее ничего не пропадало. А стоило появиться гадкой женщине, в первый же день после ее обхода такое горе, Гарри Поттер, сэр! – взахлеб излагал Добби, благодаря которому не только Гарри, но и все его одноклассники из «Гриффиндора» сумели прослушать эту историю в полном объеме. Ради этого все они собрались в комнате мальчиков.

Гарри считал, что к дальнейшему распространению новости приложили руки, точнее, языки Парвати с Лавандой. Во всяком случае, ученики легко нашли объяснение тому, что профессор Трелони, вопреки обыкновению, появилась за обедом, и Фаджу в ее присутствии было очень неловко.

Зато Амбридж с присущей ей толстокожестью беспроблемно делала вид, что ничего не замечает, сновала по классам и коридорам, в общем, имитировала бурную деятельность. Она часто появлялась возле Комнаты необходимости, так что Гарри, втайне кипя, внимал предосторожностям Гермионы и не рисковал собирать ребят.

Так длилось до тех пор, пока слизеринцы не назначили собрание ночью. Точнее, как позже выяснилось, назначила его Гермиона; в сигнальном зеркале ей явился лично Серый Кардинал и потребовал, чтобы она срочно привела ребят из Дамблдоровой Армии на встречу с Малфоем и прочими слизеринцами.

Когда Гарри прибыл на место, Комната была уже открыта. Все, кто в ней находился, естественно, выглядели заспанными, недовольными и почти не переговаривались.

– У меня сообщение от Серого Кардинала. Надо срочно найти этот проклятый хоркрукс, который спрятан в школе, – заявил Малфой.

– В школе спрятан хоркрукс? – встрепенулся Гарри.

– Да. Об этом сказал Дамблдор, он вроде бы нашел его, и он же постарался его спрятать, – объявил Малфой. – Серый Кардинал давно велел нам его разыскать!

Гарри открыл рот, чтобы раздраженно поинтересоваться, как много слизеринцы еще не сказали.

– Чтобы уничтожить? – опередила его встревоженная Гермиона.

– Нет, чтобы выменять на Флориана Фортескью, – ответил Малфой. – Я разве не говорил об этом?

– Абсолютно, – скрестив руки на груди, заявила Гермиона.

Недовольство членов Д.А. было очевидно.

– В общем, мы даже не знаем, как он выглядит, – смешался Малфой. – Зато есть сведения, что Темный лорд узнал от Фортескью все, что хотел, и теперь намеревается его убить.

Это подействовало на Гарри гораздо сильнее, чем все прочее. Он хорошо знал Фортескью.

– А зачем им Фортескью? – спросил Эрни Макмиллан.

– Он же знаток истории, – пожал плечами Малфой. – Лорд всегда собирал всякие легенды и потом проверял, реальны ли описанные в них ритуалы.

Увы, слизеринцы ничего не могли сообщить о том, что именно следует искать и, безмерно расстроившись и даже слегка повздорив, все собрались расходиться.

– Подождите, – вдруг взвизгнула Паркинсон. – Амбридж!

Да, приходилось признать, что вероятность наткнуться на эту милую особу на выходе высока.

– А нельзя было подумать об этом до того, как нас приглашать? – стервозно поинтересовалась Лаванда.

Малфой презрительно сощурился, чем вызвал к себе еще меньше симпатии.

– Подумаешь, проблема, – бросил он.

– Как мы разведаем обстановку снаружи? – едва не заорал на него Гарри.

– Надо попросить Добби, – пожал плечами Малфой. В ту же секунду раздался легкий хлопок, и Добби с полотенцем через плечо предстал перед ними с самым озабоченным видом.

– Попросить Добби? – забормотал эльф, покачивая ушами. – Да, Добби может это сделать, если хозяин Драко попросит Добби. Все дело в том, что хозяин Драко вредный, ленивый…

– Ну, довольно, – шикнул слизеринец, так что Добби предусмотрительно отодвинулся от него подальше.

– Но ты ведь захочешь нам помочь? – вкрадчиво обратилась к эльфу Пэнси Паркинсон.

Гарри даже слова вставить не успел. Ей Добби, судя по всему, не решался отказать.

– А не захочет, то и пусть, – проворчал Драко. – Можно попросить любое привидение.

Однако Добби тут же исчез, а затем вернулся и объявил, что путь свободен. Гарри из вежливости задержался поболтать с ним, чему Добби обрадовался, как всегда.

– Так жаль, что благородному Гарри Поттеру снова приходится столкнуться с плохим человеком в школе, – расстроился эльф. – А она подговаривает директора заставить эльфов следить за всеми, да!

– Интересно, – признал Гарри.

– Ой, что там они говорят! – пискнул Добби и исчез.

Гарри заметил, что все, оказывается, уже разошлись, и только возле двери задержались Малфой и Миллисента Булстроуд. Миллисента как раз говорила:

– Я глазам поверить не могла, когда вышла эта отвратная статья про то, что Хагрид ревнует к тебе Гермиону Грэнжер.

Гарри остолбенел, а затем с трудом сдержался от того, чтобы расхохотаться. Он не сомневался в том, что сочинить такое могла только Вриттер. Он помнил, как вредная репортерша пообещала Гермионе, что отыграется, как только у нее появится такая возможность.

– Только не говори, что ты это читала! Не хотел бы думать о тебе, что ты не в состоянии разобраться. Какой вздор! – скривился Малфой.

– Но об этом болтают, – указала Миллисента. – И ты должен быть готов как-то ответить!

Но для Малфоя, похоже, такой проблемы не существовало.

– Круцио в данном случае будет лучшим ответом, – легкомысленно постановил он.

Гарри втайне согласился с ним. И все же слова Булстроуд испортили ему настроение. Укладываясь спать, он кипел и строил невнятные планы мести.

…Он стоял на могиле Дамблдора, возле Хагрида, и ему было так тяжело и гадко на душе, словно он соприкоснулся с чем-то глубоко отвратительным. И в нем жило знание, что так и есть на самом деле. В глазах слепило; это был холодный, стальной свет, отражение от чего-то. Потом он увидел вещь, отражающую этот свет; но поблекшая, местами покрытая ржавчной железка ничего не могла отражать.

Зато могла поглощать. Она затягивала его…

Гарри дернулся и сел на кровати. Не раздумывая, он зажег свет на конце палочки и потянулся за пергаментом.

Никогда еще он не записывал столь поспешно и целеустремленно. Гарри очень боялся, что к утру забудет свой ночной сон. Он даже хотел, не откладывая, снова собрать ребят из Д.А. Но потом, после непродолжительной борьбы с собой, все же решил, что два таких собрания за одну ночь под носом у Долорес Амбридж – это слишком.

Утром Гарри сразу все вспомнил, и потому спустился в гостиную на взводе.

– Я знаю, как выглядит хоркрукс, который ищет Малфой, – с ходу озадачил он Гермиону…

…Слизеринцы, выслушав Гарри, были готовы его если не убить, то уж как следует отлупить – наверняка.

– Почему бы тебе раньше не вспомнить? – шипел на него Забини, поминутно оглядываясь на профессора Слагхорна, который и без того безмерно удивился, когда для практических занятий Поттер выбрал себе в пару Теодора Нотта и пересел.

– А вы могли бы раньше посвятить меня в свои дела, – ответил Гарри. Ему казалось, говорить в кабинете зелий на уроке безопаснее, чем снова всем собираться.

– Значит, эта железка была в могиле, – подытожил Малфой. – И Хагрид ее куда-то выбросил.

– Ну да. Как только он ее убрал, я сразу почувствовал себя лучше. Только тогда я не связал эти два обстоятельства, – сказал Гарри, надеясь, что бульканье омолаживающей закваски достаточно заглушает его голос.

– И где она может быть теперь? – потребовал Забини.

– Хагрид все сгрузил на тачку и увез куда-то в лес, – ответил Гарри.

Именно это представляло наибольшую проблему. Тот факт, что территория Запретного леса огромна, и что там водится множество опасных тварей, портило дело лишь наполовину. По мнению не только Малфоя, но и многих благоразумных членов Д.А. вроде Эрни, приблизиться к Запретному лесу теперь, когда в школе завелся «специалист по воспитательной работе», означало навлечь на себя большие неприятности.

Неделя после начала семестра и скандала с Трелони прошла неожиданно мирно. Амбридж не заговаривала с Гарри и Гермионой, улыбалась им издали и, в общем, делала вид, что обо всем забыла.

– Знаешь, она должна понимать, что не сможет исключить нас, – сказала Гермиона. – Я вообще не представляю, что она может нам сделать, но почему-то у меня отвратительное предчувствие.

– У меня тоже, – согласился Гарри. – Достаточно ее присутствия в школе, чтобы я все время ждал подвоха. Она из тех, кто одинаково вреден и на нашей стороне, и на противоположной.

– Да ладно вам! – вмешался Невилл. – Она же больше не директор, и никогда не станет директором, после того, что тут при ней было. Вон, даже и не высовывается.

Затишье нарушилось невзрачным на первый взгляд событием, после которого Невилл изменил свое мнение на диаметрально противоположное.

Известие принесла Пэнси Паркинсон, а точнее, Джордж. Специально для этого он прислал записку и попросил друзей спуститься в вестибюль.

– Амбридж написала характеристики всем ученикам старших классов и направила в Министерство, – сообщил Джордж. – МакГонагол пошла разбираться к Фаджу, но, боюсь, толку не будет.

Гермиона потребовала подробнее сообщить, в чем дело.

– Пэнси была в учительской со Слагхорном, – начал повествование Джордж. – Он ей собирался дать объявление, что Хогсмид опять отменяется, ну, чтобы она в своей гостиной повесила. Там собрались почти все учителя, кто пил чай, кто проверял контрольные, в общем, как обычно. Короче, Амбридж выбрала отличный момент, чтобы своим медовым голоском заявить, что она вот тут забыла спросить своих дорогих коллег, и теперь желает уточнить, правильно ли она сделала. В общем, она написала эти характеристики, и составила еще отдельный список, кого можно брать на работу в Министерство, а кого не рекомендуется.

– Но это не ее дело, – перебил Рон. – Этим всегда занимались завучи колледжей, а насчет списка для Министерства – это вообще непонятно что.

– Да. И учителя пришли в ужас от ее писанины. Там многим досталось, и Гарри в том числе. Якобы он нестабилен…

– Я помню, что про меня два года назад писали в «Пророке», – вежливо улыбнулся Гарри.

– Прости, дружище. В общем, когда ей сказали, что это все клевета, Амбридж захлопала глазками и заявила, что уже отправила письмо. Начала плести, что хотела облегчить учителям работу. Слагхорн раскудахтался, но даже не встал, конечно, уже устроился с чашкой кофе, ему лень таскать свое пузо! А МакГонагол схватила этот ее список и побежала к Фаджу. Другие учителя остолбенели, а эта жаба, – Джордж нахмурился, – подошла прямо при них к Пэнси и кое-что ценное ей присоветовала.

– Ну да, она умеет, – сказала Гермиона. – И что?

– Я так понял, Амбридж думает, что твой так называемый жених бросил Пэнси из-за тебя. Она, наверное, хочет натравить ее на вас, – предположил Джордж. – Вот и сказала, что Пэнси не стоит дружить с Малфоем, якобы у него плохие перспективы.

– И это при Слагхорне, который обещал Уизенгамоту за ним присматривать! – возмутилась Гермиона. – Ну, конечно, все, кроме нее, плохие воспитатели!

– Да, умеет дамочка наживать врагов, – протянул Рон.

– В общем, Пэнси от нее убежала. Когда мы с ней встретились, она так злилась!

– Ты с ней так и встречаешься, – констатировал Рон.

– Не твое дело, – ровно произнес Джордж. – Потом она немного успокоилась и пожалела, что не прикинулась перед Амбридж. С другой стороны, учителя бы ее не поняли. И вообще, она такая патриотка своего «Слизерина», – Джордж поморщился; это в его глазах, как бы то ни было, оставалось недостатком.

В тот же день гриффиндорцы получили возможность пообщаться с самой Паркинсон. Судя по всему, ее усилиями о черном списке были осведомлены все колледжи. Выйдя из Большого зала, группа выпускников поспешила на свежий воздух.

По словам Пэнси, список одобренных кандидатов состоял всего из трех имен: Захариас Смит, Майкл Корнер и Сюзан Боунс. Имелись у Пэнси и соображения насчет избранных лиц.

– Вы двое ничем перед ней не засветились, – сказала она парням, – и конечно, в Министерстве с почтением относятся к памяти тети Сюзан, – добавила она насчет последней. – Ни Грэнжер с ее высокими оценками, никого из слизеринцев!

– Ну, мы это так не оставим! – пророкотал Крэбб и угрожающе потряс кулаком.

– Что ты предлагаешь? – устало спросила Гермиона, взирая на него скептически.

Крэбб ничего не предлагал. Он любовно разглядывал свой кулак.

– А может, посоветуем Министерству, чтобы отправило ее вести переговоры с Волдемортом? – предложил Забини.

– Что? – забеспокоилась Лаванда, от которой не укрылось, что скепсис Гермионы от этого предложения лишь усилился. – Думаешь, она и его достанет?

Это короткое обсуждение на улице не привело одноклассников Гарри ни к какому решению. В общем-то никто, казалось, к этому и не стремился. Гарри встревожило, что все как будто были согласны ждать дальнейшего развития событий. Однако и сам он им пока ничего другого предложить не мог.

Зато «воспитательная работа» ознаменовалась еще одним бесконечно полезным мероприятием: никого заранее не предупреждая, Амбридж вскоре подвергла проверке все палочки учеников.

– Должны же мы знать, какие заклинания они используют, – ворковала она, улыбаясь багровеющим коллегам.

Ученики во время проверки пережили целую гамму разнообразных чувств, особенно Гарри, который, пожалуй, с равной охотой сломал бы свою палочку, чем отдал в руки Амбридж.

– Нам повезло, что за последнее время мы не использовали никаких таких проклятий, – вздохнула, сдерживая злость, Гермиона, и это в самом деле было чистой удачей.

Гарри уловил, что после этого отношение учителей к Амбридж изменилось в худшую сторону, если такое вообще возможно. Они не скрывали своей отчужденности, крайне неохотно отвечали в тех случаях, если она к ним обращалась. Амбридж же как будто заискивала перед ними.

В таких условиях искать спрятанный в школе хоркрукс становилось все опаснее, а спрятанный вне школы – тем более.

Малфой, впрочем, предпринял довольно разумную, но неудачную попытку обойтись без этого. Он передал слова Гарри таинственному Кардиналу, и тот через Хестию Джонс приказал лесничему показать место, куда он сваливал мусор. Хагрид, как ни странно, вроде бы что-то вспомнил; но на том месте ничего похожего на описанную Гарри штуку не нашел.

Гарри узнал об этом от Люпина, и хорошо почувствовал, что оборотень информирует его не потому, что хочет держать в курсе событий, а скорее затем, чтобы убедить парня не делать глупостей.

– Мы попробуем действовать через Министерство, – вздохнул он, – а Хагрид спросит кентавров, вдруг им для чего-то понадобилась эта железка. Понимаешь, в Лесу полно разных тварей, да и ветры этой зимой были сильные, опять же…

Но Гарри думал о Флориане Фортескью и о том, что настоящая жизнь хорошего человека может стоить куска псевдожизни злобного не-человека. И выход ему виделся один: не дожидаться разрешения Министерства.

– Опять шататься по лесу! – в сердцах бросил Драко на гербологии. – Ну, Поттер!..

Накануне Гарри виделся с Хагридом, и тот на прямо заданный вопрос не стал отпираться, а ответил, что кентавры, увы, «не подбирали человеческие отходы», и Хагрид, хотя и восстановил с ними дружеские отношения, едва не заработал хорошую порцию стрел.

Обойтись без посещения леса представлялось парню невозможным. Гарри совершенно точно помнил, что Хагрид со своей тележкой направлялся именно туда. И найти хоркрукс, прочесывая лес, казалось ему единственно возможным решением.

– Мы применим заклинание невидимости, – сказал он. – Само собой, те, кто не желает рисковать, могут в этом не участвовать.

Однако ученики седьмого курса категорически пожелали прогуляться в Лесу.

– Хотя бы проветрюсь, – обосновал свое решение Захариас Смит.

Гойл вознамерился обследовать озеро. И, хотя Гарри был убежден, что Хагрид никогда не станет скидывать туда всякий мусор, он не стал указывать на это слизеринцу. На месте Гойла он, пожалуй, тоже пользовался бы любой возможностью, чтобы превращаться.

Гермиона считала, что лучше всего выбрать для прогулки то время, когда Амбридж будет занята чем-то другим.

– Она часто пьет вечерний чай в учительской, – предположила она. – Может, нам как раз и выйти?

– А ты не подумала, что мы можем не найти эту штуку с первого раза? – возразил ей Рон.

Он придерживался того мнения, что надо делать свое дело, не уделяя Амбридж и ее деятельности больше внимания, чем оно того стоит. В конечном итоге, Гарри с ним согласился.

– В случае чего мы можем сказать, что ходили в гости к Хагриду, – заявил он, понимая, впрочем, что решится впутать сюда лесничего только в исключительных обстоятельствах. – Фадж никогда против этого не возражал.

– Тогда нам еще проще, – сощурился Малфой. – Мы всегда можем сказать, что ходили к нему насчет его кошмарных практических заданий.

В общем, оказавшись в итоге в Запретном лесу, Гарри пребывал в убеждении, что все эти разговоры и приготовления выеденного яйца не стоят. Погода стояла прохладная и ясная, и они с Роном, как своего рода ветераны прогулок по Запретному лесу, решили пройти дальше, добраться до поляны, где некогда жил Грауп.

– Я бы на месте Хагрида увез все это подальше, чтоб не напоминало, – обосновал Рон.

Гарри согласился. Шагая отчасти знакомой, хотя и дикой тропой вместе с невидимым, находящимся где-то тут Роном, он совершенно не чувствовал в своем задании никакой опасности. Со всех сторон их окружали вековые деревья, запахи весеннего леса, сильные, свежие, казались ему лучшим противоядием от мыслей о смерти и тлене. Под ногами скользила молодая трава и остатки прошлогодних листьев.

Отдалившись на приличное расстояние, Рон предложил отказаться от невидимости.

– Я уже трижды наступил тебе на мантию, и потом, мы почти на месте! – сказал он.

Согласившись, Гарри никак не предполагал, что это способно форсировать события. Стоило Рону появиться из воздуха в полный рост, как нечто невидимое, но, несомненно, большое наехало на него.

Если верить глазам, а Гарри им верил, случилось следующее: нечто рычащее весьма ощутимо поддало Рону под зад. Удар был слышен, и потом, Рон едва не упал. Бросившись на помощь к другу, Гарри выхватил палочку и нацелил туда, откуда неизвестный нападающий, несомненно, планировал новую атаку.

– Стой! – завопил вдруг Рон куда громче, чем, по мнению Гарри, это было допустимо. – Это же моя машина! – произнес он благоговейным шепотом.

Пара секунд потребовалась Гарри, чтобы понять, о чем он говорит.

– «Форд-Англия»? – недоверчиво переспросил он.

– Ну да, – счастливо вздохнул Рон, поглаживая невидимый кузов.

Ощупью он нашел дверцу и нажал на ручку. Как только она открылась, с улицы стало видно салон. Рон вопросительно глянул на Гарри.

– Ты хочешь прокатиться? – недоверчиво спросил гриффиндорец, глядя на лучшего друга. В других обстоятельствах он, возможно, хотел бы того же. Но мысль о том, что где-то в этом лесу под видом мусора валяется воплощение самого порочного зла, делала его глухим к перспективе любых развлечений.

– Да, а что? – удивился Рон. – Сверху мы сможем сейчас осмотреть весь лес. И, кто знает, возможно, ты почувствуешь, где эта штука находится. Мы сможем лететь невысоко!

– Пожалуй, в этом есть смысл, – согласился Гарри.

Рон, в свою очередь, быстро плюхнулся на место водителя и включил зажигание.

– Немного барахлит, – любовно произнес он.

Ловя порывы холодного ветра, залетающие в разбитые стекла машины, Гарри боролся с сомнениями, правильно ли они поступают, и с раздражением, направленным на самого себя, до тех пор, пока лес внизу не предстал под ним, как на ладони. Как только они взлетели настолько высоко, он понял, что сделать это стоило хотя бы по одной причине. В Запретном лесу, той его части, что не слишком далеко располагалась от «Хогвартса», он разглядел крохотную фигурку, и лучше всего – украшающий ее затылок фиолетовый бант.

Амбридж рыскала по лесу. Никого из ребят она, к счастью, не видела. Гарри и Рон – тоже.

– Что-нибудь чувствуешь? – спросил между тем Рон, отклоняясь дальше в лес.

Гарри помотал головой. Ничего похожего на то, что испытывал он рядом с исчезнувшей могилой, не беспокоило его.

Рон продолжал колесить небеса над лесом, и через полчаса Гарри окончательно убедился, что ничего такого там нет.

– Рон, как насчет того, чтобы прокатиться над озером? – предложил он в качестве последней версии. И тут они стали свидетелями события поистине фантастического.

Из воды, отфыркиваясь и отряхиваясь, на берег выбрался морж. Он не мог видеть Амбридж, скрытую в лесу, но Амбридж, несомненно, его увидела и прижалась к дереву, скрытая стволом и тенью от ничего не подозревающего Гойла.

– Мерлин! – всполошился Рон. – Она его сейчас поймает!

Гарри выругался; ему даже думать о такой возможности было невыносимо. Было ли это игрой воображения, но его пронзила острая боль в ладони, заработанная благодаря «наказаниям» с профессором Амбридж. Он терпеть ее не мог и не был готов отдать ей на растерзание никого. Даже Гойла.

Решение возникло мгновенно.

– Снижайся! – распорядился он. – Лезь между ними! Заслони от нее моржа кузовом, если успеешь.

Рон понимал его, казалось, с полуслова и рванул так, что их обоих вдавило в сидения.

На равной с ней высоте Амбридж и в самом деле было почти не видно, но из окна машины Гарри разглядел, как расширились в сумраке леса ее глаза, когда непонятным образом возникший из воды морж вдруг столь же непонятно исчез, а на его месте появился ученик. Между тем Рон перегнулся и распахнул заднюю дверцу.

Гойл, который как раз успел превратиться, уставился на сидящих внутри с таким бестолковым изумлением, что Гарри почувствовал себя отмщенным за тот день, когда сам обнаружил, что Гойл – анимаг. Пока он стоял так и хлопал глазами, Гарри изо всех сил призывно замахал ему.

К чести Грегори Гойла, до него дошло быстрее, чем до Амбридж. Она сдвинулась с места и кинулась к машине лишь тогда, когда он уже забрался на заднее сидение. Гарри, впрочем, не очень волновало, что она могла впечататься в невидимый «Форд-Англию», и, когда этого не произошло, был даже разочарован.

Можно было не сомневаться, она точно слышала, как хлопнула дверца и взревел мотор. Но Гарри не трогало и это. Напротив, его душу распирало торжество. «Пусть, пусть попробует рассказать об этом кому-нибудь! – рассуждал он. – Это равносильно признанию, что она таки таскает херес у Трелони».

– А чего это у вас? – обалдело пробасил Гойл.

Гарри мог следить за ним в зеркале заднего вида; слизеринец неотрывно наблюдал, как фигурка заместителя директора по воспитательной работе с запрокинутой кверху жабьей физиономией уменьшается.

– Это – заколдованная маггловская машина! – важно объяснил Рон.

– А, – протянул Гойл, и минуты через три добавил: – А откуда она взялась?

– Подобрали в лесу, – уклончиво ответил Гарри. – Рон, осторожнее! Нас относит к горам, ты куда летишь?

– А вы на этой штуке на втором курсе в школу прилетали? – полюбопытствовал Гойл.

До этих слов Гарри и не замечал, что у Рона возникли проблемы с управлением. Теперь же своенравная машина, по всей видимости, решила обидеться за то, что в тот раз с ней обошлись недостаточно деликатно.

Машина недолго продолжала форсировать небеса. Скоро последовало резкое снижение и рывок; Гарри умоляюще и вопросительно уставился на Рона, который, в свою очередь, беспомощно наблюдал, как «Форд-Англия» останавливается на скалах и распахивает дверцы.

Гойл тотчас послушно выпрыгнул наружу. Гарри и Рон помедлили, но машина рычала, проявляя нетерпение. Как только они вылезли, она тотчас взмыла ввысь.

– Ну вот, покатала, и будьте довольны, – проворчал Рон, глядя вслед удаляющемуся звуку мотора.

Однако Гарри дал себе труд оглядеться, и то, что он увидел, не оставляло времени на тоску по утраченной машине.

– Мы не одни, – пробормотал он.

Поверхность скалы, которая в момент посадки казалась Гарри абсолютно пустой, оживала на глазах. Из-за камней, да и просто с земли поднимались огромные, лысые существа с бледно-серой кожей. Им с Роном уже приходилось сталкиваться с горным троллем – самым огромным и самым злобным подвидом троллей. Теперь эти твари казались Гарри необыкновенно грозными.

«Должно быть, они попрятались, когда услышали мотор», – подумал он, выхватывая палочку. Тролли приближались, хрюкая, они казались жестокими и непредсказуемыми. Гарри и Рон, не сговариваясь, попятились к скале, чтобы защитить себя хотя бы от нападения со спины.

– Ух ты! Вы чего? – возмутился Гойл, когда Рон дернул его за шкирку, подтаскивая поближе к скале. Разумеется, сдвинуть слизеринца оказалось Рону не под силу, а тот, определенно, и не собирался никуда двигаться, поджидая тварей без малейшего напряжения.

Гойл был известен в школе своими одинаково большими силой и тупостью, и Гарри, мысленно выругавшись, решил, что он, должно быть, разглядел родственные души.

Между тем оставалось совсем немного до того, как куча троллей зажмет их в кольцо. С тех пор, как гриффиндорцы одержали над горным троллем свою первую и последнюю победу, они, конечно, выросли, и все же эти особи вокруг были выше ростом любого из них, и даже Гойла. И тут произошло нечто такое, чего Гарри никак не ожидал.

Разумеется, первым делом твари надвинулись на слизеринца, который раньше оказался у них на пути. Как только они оказались в пределах досягаемости, Гойл вдруг подскочил и треснул одного из них, причем прицелился так хорошо, что попал точно по лбу. Та же участь постигла и второго, и третьего тролля.

– Они нас сейчас прибьют, – шепотом поделился с Гарри своими опасениями Рон. – Вот и делай добро людям! Подобрали же мы этого, на свою голову!

А слизеринец обернулся, как ни в чем не бывало. «Надо же быть таким тупицей!» – опешил Гарри, ожидая, что тролли вот-вот очухаются и нападут на него со спины. А вот на лице Гойла светился телячий восторг, и он, явно, не беспокоился ни о чем таком.

– Всю жизнь мечтал так поупражняться, – доверительно сообщил он, не оборачиваясь к троллям, гриффиндорцам. – Жалко, Хагрид никогда не водит нас в горы! О, а вот и крюкороги!

Заметив то, на что указывал Гойл, Гарри постарался собрать в кулак всю свою волю и ничем не выдать перед побелевшим Роном, что и его сердце тоже уходит в пятки. Крупное, пурпурно-серое горбатое существо, с двумя очень длинными острыми рогами, передвигалось вниз по скале на больших четырехпалых лапах, находя при необходимости, за что цепляться. Оседлавший его тролль крепко держался за шею, и то Гарри поставил бы свою «Молнию», что он не раз свалится, прежде чем доберется, куда ему там надо. А само зрелище было столь невероятным, что, удостоверившись в отсутствии у крюкорога интереса к нему и его товарищам, гриффиндорец даже подумал, что не видит это на самом деле, а смотрит, к примеру, фильм.

Для Гойла реальность происходящего казалась чем-то совершенно нормальным, пожалуй даже, здесь он чувствовал себя увереннее, чем в «Хогвартсе». Гриффиндорцы, однако, не собирались тут задерживаться.

– Послушай, Гойл, – обратился к нему Гарри, стараясь говорить как можно мягче. – Все это, конечно, очень мило, и даже интересно, но нам надо придумать, как отсюда выбраться. Скоро Амбридж вернется в школу и, не исключено, начнет искать в первую очередь тебя. И лучше бы нам поторопиться.

– Мы на них и спустимся отсюда, – не усомнился Гойл.

Гарри и Рон с сомнением переглянулись. Нетрудно было понять, благодаря многочисленным шрамам, покрывающим троллей, что четырехпалая тварь обладает крайне агрессивным характером.

Гойл с негодованием отверг подобное предположение.

– Не! Это горные тролли ездят на крюкорогах, а так они плохо поддаются приручению, можно и рогом получить, и когтем, на всю жизнь хватит. Мы поедем на троллях, – заявил слизеринец.

«Еще лучше», – подумалось Гарри. Однако то, что их до сих пор не размазали дубинками, все же позволяло Гарри надеяться, что Гойл и в самом деле владеет ситуацией.

Казалось, тролли почувствовали в отношении него некое подобие почтения. Стоя на прежних местах и потирая ушибленные лбы, они выглядели так, словно терпеливо ждут. Гриффиндорцы решились подойти поближе, и то, что за этим не последовало угрожающего рычания, весьма утешило обоих.

– Залазь ему на спину, – сказал Гойл, похлопывая по плечу ближайшего тролля.

– Я? Да? – робко переспросил Рон.

– Нет, дедушка твой! – Гойл сам расхохотался собственной шутке. Ему самому не составило труда залезть на тролля. Инструктировать знаменитого Гарри Поттера он не стал, полагая, должно быть, что герой в этом не нуждается. Слизеринец ограничился тем, что, пользуясь высотой своего теперешнего положения, стукнул гарриного тролля еще раз.

Гарри неуверенно, но все же вскарабкался, чувствуя при этом, что больше всего ему хочется попросить позволения идти пешком. В последний раз он сидел на шее у тролля при не самых спокойных обстоятельствах, и то, что тот тролль мечтал съездить ему дубинкой по шее, не так-то легко было изгнать из памяти.

– Вы их не бойтесь, а то они это почувствуют, – кстати, обрадовал Гойл. – А тогда и сожрать могут.

«А еще считается, что сильная сторона «Слизерина» – дипломатия», – кисло подумал Гарри.

Передвигаться на такой высоте, сидя на горе мускулов, которая действует совершенно без оглядки на тебя, давало море впечатлений. Гарри переживал нечто похожее, когда садился впервые на гиппогрифа, но тогда рядом был Хагрид, а не Гойл, да и гиппогриф напоминает лошадь, а на лошадях люди катаются, это нормально. Каждым шагом тролль перемахивал огромное расстояние, а когда перепрыгивал через камни и трещины, Гарри трясло так, что он поневоле сомневался, есть ли разница между троллем и крюкорогом. На крохотной голове везущей его твари не было волос, и это, пожалуй, было к лучшему, ведь Гарри не сумел бы преодолеть искушение ухватиться за них, а это кончилось бы весьма плачевно.

– Надо же, а я крюкорогов видел только на картинках, – поделился радостью Гойл.

Гарри не смог ответить, поскольку они уже вошли в ту зону, где растут деревья, и все свое внимание он уделял тому, чтобы ветки не хлестали его по лицу слишком сильно. Очкам тоже досталось, но это казалось ему пустяком, он знал, что Гермиона мигом их починит. Теперь, когда опасность погибнуть на скале от дубинок кровожадных тварей ему больше не грозила, он надеялся, что прошло не слишком много времени с того момента, как Амбридж привиделся морж на берегу школьного озера.

Услышать снова голос Рона ему довелось лишь после того, как сравнительно небольшой, куда ниже тролля, паук, почуяв их приближение, бросился подальше в лесную чащу. Гойл, между прочим, тоже завопил.

– Тихо! – шикнул на них Гарри; сам он разглядел лишь косматую лапу и несколько черных блестящих глаз, но не усомнился, кому они принадлежали.

– Пусть тролли нас не высаживают, – попросил Рон. – Они ведь донесут нас прямо до школы, да?

– Нет, они так далеко не пойдут, – уверенно пробасил Гойл. – Чувствуешь, они уже медленнее двигаются?

Да, не оставалось сомнения, что скоро и с этим транспортом придется расстаться. Гарри не испытывал особенного сожаления по этому поводу.

– Нам надо наложить заклинание невидимости, – сказал он. – Хорошо, хорошо, спускаюсь! – это уже относилось к троллю.

Будучи оставлены в лесу, семикурсники совершенно не растерялись. Гойл, к примеру, очень живо интересовался тем, что за тварь они видели в зарослях, и это неимоверно раздражало Рона. Пожалуй, он охотнее наложил бы на слизеринца не заклинание невидимости, а какое-нибудь другое, например, умеряющее любопытство.

Они едва успели расположиться в хижине Хагрида и поздороваться с Клыком, как лесничий ввалился, явно раздраженный.

– А вы че здесь делаете? – удивился он. – Вас всюду ищут, прячетесь, что ли?

– Мы не прячемся, – оскорбился Рон. – Мы просто в гости к тебе пришли, а этот, – он кивнул на Гойла, – что-то хочет спросить про домашнее задание, да, Гойл?

Хагрид с подозрением прищурился; но, похоже, в его планы не входило выяснять правду, во всяком случае, сейчас.

Немного сложнее было убедить в этой истории растерянного директора, но, в конце концов, искреннее недоумение учеников в том, что не так, переломило его недоверие. Однако, поверив им, Фадж не преминул попенять Хагриду за то, что тот принимает учеников у себя дома.

– А в чем дело? Зачем мы Вам понадобились, сэр? – поспешил отвлечь внимание директора Рон.

Все это время Амбридж с нарочито виноватым видом находилась тут же, восседая за одним из столов в учительской и делая вид, что что-то пишет. Фадж то и дело бросал в ее сторону успокаивающие, и в то же время обвиняющие взгляды, словно говоря: «Ну, вот видите, недоразумение разъяснилось. Но Вы-то хороши, моя милая!». Вопрос Рона поставил его в тупик.

– А это мисс Амбридж почудилось, что вы плаваете в озере и всякое такое, – с огромной охотой наивно выложил Хагрид.

Бывший министр смущенно закашлялся, а парни, все трое, как по команде, покосились на Амбридж. Она тоже, не упустив момента, отвлеклась от своей писанины и пристально вгляделась в них. Как ни странно, Гарри почувствовал облегчение: да, ей бы хотелось знать, о чем они думают; вот только она была не настолько хорошей ведьмой. Гриффиндорец отчетливо понял, что из всех врагов, с которыми ему предстояло иметь дело, Долорес Амбридж могла испортить ему максимально длительный промежуток жизни, но Гарри и его сторонники превосходили ее и в интеллектуальном плане, и в умении прикидываться и обманывать. Единственное, что беспокоило Гарри: как бы Рон не начал краснеть.

Скоро директор отпустил парней, а сам остался в учительской, несомненно, намереваясь успокаивать Амбридж. Гарри, Рон и Гойл, выйдя в коридор, сразу же разошлись, причем Гарри не рискнул даже попрощаться со слизеринцем, опасаясь, что это будет выглядеть подозрительно.

– Жалко, теперь мы даже обсудить между собой ничего не можем, – проворчал Рон, когда они миновали два этажа.

Гарри мучили те же волнения. Ему жизненно необходимо было узнать, нашелся ли тот предмет, что выбросил Хагрид, он беспокоился о друзьях, хотя и предполагал, благодаря встрече с Фаджем и Амбридж, что никого не поймали. И более всего его бесило то, что именно теперь, когда им надо как можно чаще собираться, возникли препоны, причем в самом отвратном для него виде.

Его сердце на мгновение замерло, когда Гарри обнаружил, что из всех друзей в гриффиндорской гостиной находится только Лаванда. И, вне всякого сомнения, она ждала их.

– Наконец-то! Профессор Стебль вызвала нас для дополнительной обрезки бобов, – объявила она, улыбаясь слишком невинно. – Давайте поторопимся, а то все уже, наверное, собрались в теплицах.