Честный договор, или Меньшее зло (джен)

Как-то всё не так… Эта мысль не оставляла Леонардо все время пути от дома до заданного места — укрытия Кожеголового, обыкновенно отделенного от них водоемом. Сегодня юный лидер решил пойти другим, кружным, путем, минуя старые и новые ловушки. И путь этот оказался неблизким, давая предостаточно времени поразмыслить над происходящим — а также помучиться противоречивыми чувствами.

Нет, Леонардо знал, что судьба не богата на милости, особенно для них, мутантов, — но зато всегда готова подкинуть неприятный сюрприз. Знал и о том, что желания, особенно самые сокровенные и заветные, сбываются обязательно не тогда и не так, чем-то да убавляя радость. Знал — но упорно до наивности надеялся на лучшее. Когда-то же должно случиться все как надо — так почему не теперь? Не в этот момент, с лихвой окупленный всеми злоключениями последних месяцев?

Напрасно, конечно же. Вот и сейчас, пока он перешагивал небольшие, едва заметные лужицы, напряженно вслушиваясь в обманчивую тишину туннеля, Леонардо поминутно то заполняла с макушки до пят волна тепла и облегчения — ведь каждый шаг приближал его к так давно ожидаемой встрече; то заставлял ежиться едкий стыд вперемешку с тревогой. Ведь пока братья и учитель рискуют жизнью, спасая обормота Джонса, он прохлаждается в свое удовольствие, исполняя давнее желание. Да, от него проку в бою немного, ну, а вдруг… вдруг что-то пойдет не так? Ведь мастер Сплинтер признал, что их наверняка ждут, а значит, легко не будет. Вдруг… а он будет так далеко от них, что не поспеет на выручку даже на фургоне? Что тогда?..

Ответа не было, и даже то, что направиться сюда ему приказал учитель, ненадолго добавляло уверенности. И, нащупывая за поясом че-фон, Лео спешил как можно скорее добраться до места. Скорее придет — скорее вернется. Он запрещал себе даже думать о том, что у спешки есть и иная причина. Старался изо всех сил… и все же нет-нет да улыбался краешками губ, задумчиво глядя перед собой. Все будет хорошо… теперь, когда он исполнит волю учителя и они снова окажутся все вместе, одной семьей, иначе быть просто не может!

* * *

Что-то изменилось. Кожеголовый был в этом уверен, пристально наблюдая за неожиданной гостьей. Конечно, и в те несколько дней до встречи с веснушчатым черепашкой Караи иногда замирала в углу убежища или на берегу водоема, завороженно глядя куда-то перед собой. Порой она морщила нос, приоткрывала рот, словно пробуя воздух языком. Шипящие звуки, долетавшие до слуха крокодила, чередовались с иными — и Кожеголовый знал: она пытается вспомнить. Вернуть себя прежнюю, какой была Караи до мутации.

По собственному горькому опыту первого года в канализации он помнил, как это непросто. Инстинкты и порывы звериной натуры прорываются наружу в самый неожиданный момент, и ты не властен над собой, ослабленный страхом или гневом. Лишь много позже, отчасти при помощи друзей, Кожеголовый смог совладать с собой, научившись держать себя в руках — хотя до сих пор не был уверен в этом. Караи же была в самом начале пути, и он пока единственный, кто в силах ей помочь. Про себя Кожеголовый надеялся и на скорое появление черепашек — но кто знает, насколько скорым оно будет? И как быстро примет их Караи? Первая удачная встреча не гарант дальнейшего — это он, к сожалению, тоже хорошо знал.

Радовало одно: с того достопамятного дня вспышек озарения стало побольше. Девушка-змея стала беспокойнее, что-то повторяя себе под нос. И, однажды прислушавшись, Кожеголовый воспрянул духом: это были имена его друзей, пусть несколько искаженные и странно звучащие, но вполне узнаваемые. В том числе и тех братьев, о которых он не говорил Караи.

— Ты снова что-то вспомнила? — обратился он к ней, подходя ближе. Опустил на пол мешок со съестным, тайно припасенным во время обеда с Мутанималами, и пристально вгляделся в глаза Караи. Та ответила ему не менее серьезным сосредоточенным взглядом, затем тяжело выдохнула и расплела скрученный спиралью хвост.

— Не з-с-снаю, — призналась она громким шепотом. Караи прислонилась спиной к стене, с тихим шорохом потерлась об нее, затем плавно соскользнула на пол. Свилась клубком, оставив свободной лишь шею, посмотрела на него снизу вверх. — Я ч-ш-што-то помню, только ч-ш-што?

Крокодил грузно опустился на пол рядом с ней, озадаченно потер чешуйчатый подбородок.

— А давай проверим, правильно ли ты помнишь? — вдруг предложил он. — Я расскажу тебе то, что знаю о твоих друзьях, — про себя же огорченно подумал, что этого не так и много, — а ты скажешь, так или нет.

Караи воодушевленно кивнула.

— Рас-с-скажи, — попросила она, подползая ближе, устраиваясь бок о бок. Удобная уютная лежанка осталась далеко в стороне, но сейчас Караи не было до нее дела. Она вообще не ощущала ни холода, ни прочих неудобств. Сейчас… вот прямо сейчас она узнает, она вспомнит… не может не вспомнить. Все получится!

Разумеется, львиная доля рассказа пришлась на Микеланджело — да и трудно было ожидать иного. Однако нашлось что поведать и о других братьях. Заминка случилась лишь на Сплинтере. Честно говоря, Кожеголовый знал о нем лишь, что тот был учителем черепашек и очень хорошо умел драться. Первую встречу с ним крокодил запомнил надолго. Но этого ведь явно недостаточно, верно?

Кожеголовый покосился на закопченный потолок, пытаясь припомнить что-нибудь еще. Ведь рассказывал же Леонардо ему что-то, связанное как раз с его учителем и куноити. Было же ведь, только что? Оно мелькало рядом, дразняще близко, на границе сознания, не давая ухватить себя за хвост.

Караи настороженно глядела на него, отчего Кожеголовый совсем смешался. Отчего-то ему показалось, что гостья недоброжелательно настроена к Сплинтеру. Может, из-за его крысиной натуры? Змеи ведь охотятся на крыс. Или же снова не обошлось без Шредера? Почему-то крокодил больше склонялся к последнему.

Кожеголовый облегченно выдохнул, когда Караи резко оглянулась куда-то в сторону. Он почти одновременно с ней ощутил кожей чужие шаги, однако был уверен, что это не враг. Пришелец был один и ступал легко и уверенно, не таясь. Крокодил поднялся и на всякий случай подошел к выходу, заслонив собой Караи, однако был почти уверен, кого сейчас увидит…

…хотя и не слишком огорчился, увидев, что ошибся. Кто, как не Леонардо, больше всех знает о Сплинтере? И именно ему должна в первую очередь поверить Караи — лучшему другу, память о котором не стерла даже повторная мутация (именно это, как показалось Кожеголовому, случилось с куноити).

— Здравствуй, Леонардо, — он сделал приглашающий жест лапой, делая шаг в сторону. — Я рад тебя видеть.

Тот вежливо кивнул, но зайти внутрь не спешил, опираясь о стену. Все же путь, проделанный пешим ходом и без костылей, утомил черепашку сильнее, чем он того ожидал. И теперь он неосознанно давал себе отдых, попутно оценивая обстановку.

Караи он разглядел сразу, и сердце больно сжалось в груди. Последние разы, что Леонардо видел ее, куноити в основном находилась в человеческом обличии — ну ладно, пусть с неприятными деталями типа змеиных глаз и клыков. Он никогда не забывал о мутации подруги — и все же, как оказалось, успел отвыкнуть от ее полуживотного облика. Больнее всего резануло, как подалась назад Караи, увидев его. Даже зашипела на мгновение, пусть и замолчала почти сразу же, даже прежде предупреждения крокодила: «Друг, Караи». Он знал обо всем случившемся — но, видимо, все же не хотел в это верить, пока не столкнулся лицом к лицу с нелицеприятной правдой.

Прерывисто выдохнув, Леонардо отогнал эту мысль на задворки сознания. Не время и не место раскисать. Он снова коснулся ладонью передатчика, хотя вибрацию его никак не мог пропустить, и сделал шаг вперед. Плавный, осторожный, как приближаются к диким животным. Караи сейчас ведь и была им, верно? Лео повторял это и — все равно, как ни старался, — искал взглядом в прищуренных зеленых глазах, резких напряженных движениях ту, прежнюю Караи. Что-то же должно было остаться… должно…

— Караи, — неуверенно позвал он, остановившись посередине помещения. Зачем-то коснулся ладонью рукояти катаны и, обтерев руку о пояс нервным движением, протянул к Караи. — Это я, Леонардо. Я пришел помочь тебе.

Тишина… Звенящая, напряженная, как перед решительной схваткой. Хотя даже перед ней Леонардо так отчаянно не боялся… чего? Что Караи не узнает его? Спрячется или бросится? А то и вовсе окажется, что она привиделась ему? Он не знал наверняка, лишь просил мысленно: хоть как-нибудь, только поскорее…

— Лео… — немного гнусаво, в нос, проговорила наконец Караи. В голосе звучал вопрос и не меньшая тревога. Но Леонардо облегченно перевел дух. Улыбнувшись, он сделал еще один шаг, протягивая к ней пустые — в знак мира — руки и, конечно же, напрочь забыв об усталости.

А она, конечно, не замедлила о себе напомнить. Ноги подогнулись так неожиданно, что Леонардо едва успел подставить ладони, падая вперед. С отчаянием он заметил, как шарахнулась от него Караи — но почти тут же остановилась и скользнула к нему. Не глядя на нее, черепашка ощутил прикосновение холодной чешуйчатой кожи к плечу. Он медленно поднял голову, не веря своим глазам.

— Караи…

Других слов не нашлось. Увенчанная страшноватой змеиной головой рука Караи обвилась вокруг его плеч, сама же она встревоженно заглядывала ему в глаза. И Лео уже не видел змеиной пасти и выступающих длинных клыков. Не видел змеи, осторожного и недоверчивого хищника. На него смотрела Караи, его Караи, строптивая и несговорчивая куноити — в точности такая, как в тот день, когда впервые, неуверенно и смущенно, проговорила «Спасибо».

Леонардо осторожно накрыл ладонью тонкое запястье. Караи не отшатнулась, не зашипела — напротив, подалась чуть ближе, склонив голову к его руке, потерлась об нее щекой. Черепашка скрыл дрожь: таким животным, чуждым было это проявление ласки, таким не свойственным Караи, словно ее и правда подменили. Он втайне мечтал о том, как однажды, когда-нибудь, она проявит к нему симпатию… но только не так.

— Я пришел за тобой, Караи, — Лео осторожно освободил руку и погладил Караи по голове и шее. — Пришел забрать тебя домой. У тебя есть дом, Караи, есть семья. Мы позаботимся о тебе. Все будет хорошо…

Не договорив, он осекся и, изменившись в лице, схватил передатчик. Нет, показалось. Ни новых сообщений, ни звонков. Леонардо спрятал прибор обратно, старательно отгоняя тревогу. Он не знает, сколько прошло времени, вот оно и кажется бесконечным. К тому же с ребятами мастер. Он не допустит, чтобы с ними что-то случилось.

— Все в порядке, Леонардо? — заметил его движение Кожеголовый. — Я уже предупреждал твоего брата, что Шредер наверняка будет искать Караи — а заодно и вас.

— Уже, — утомленным жестом махнул рукой тот. — Этот негодяй схватил Кейси, чтобы заманить нас в ловушку.

Караи встревоженно подалась назад.

— Парни сумеют освободить Кейси, — поспешил заверить ее Леонардо. — С ними мастер Сплинтер, а значит, все получится. Обязательно. С ним никакому Шредеру не сладить, тем более остальным.

— Сплинтер… — задумчиво повторила Караи, пропустив мимо ушей последнюю фразу Лео. Змеиная физиономия искривилась в странной гримасе.

— Ты, наверно, не помнишь его? — догадался Леонардо. — Это наш учитель. Шредер пытался настроить тебя против него, но мастер ни в чем не виноват и никогда не желал тебе зла. Он твой отец, Караи.

Последние слова произвели неожиданный эффект: Караи резко отпрянула от него и рассерженно зашипела. Руки-змеи плотно обхватили ее голову.

— Нет! — различил Лео с трудом. — Не хоч-ш-шу! Не надо!

— Что-то не так? — Леонардо подался вперед, обеспокоенный еще больше. Совершенно некстати вспомнилась та, последняя, встреча учителя и Караи. Но боги всемогущие, не могла же она вспомнить именно ее? — Караи, что с тобой?

Вместо ответа та скрутилась на полу и снова зашипела, на этот раз более жалобно.

— Голова, — это слово Лео уже скорее угадал, чем понял. Он вопросительно взглянул на Кожеголового.

— Когда она вспоминает слишком много, у нее начинает сильно болеть голова, — пояснил тот. — Наверное, на сегодня достаточно, Леонардо. У вас еще будет время.

— Конечно, — немного смущенный, тот поднялся на ноги. Подошел к Караи, которая сердито зыркнула на него, но больше никак не проявила враждебности. — Я, наверное, пойду. Прости, что так вышло, — он коснулся напряженного плеча Караи и отошел в сторону.

— Ты не виноват, Леонардо, — Кожеголовый пересек помещение и подал Караи смоченную тряпицу, вернее, приложил ее ко лбу девушки-змеи. Та уцепилась за нее обеими руками, словно пытаясь вдавить в голову. — И она тоже это поймет, пусть и не сразу.

В пику его словам Караи подняла голову и пристально посмотрела на Леонардо.

— Хорош-шо, ч-што ты приш-ш-шел, — проговорила она внятно. — Приходи ещ-ще.

— Обязательно, — слабо улыбнулся тот и попятился к выходу. — Мы не оставим тебя, Караи. Больше никто тебя не обидит. Обещаю.

Та слабо кивнула, провожая его взглядом. Подошедший ближе крокодил погладил ее по голове.

— Он сдержит свое слово, Караи, — негромко проговорил он.

— Я знаю, — так же тихо ответила она.