В волшебных водах Авалона (джен)

Путь до Тисовой улицы прошел в подавленном молчании: дядя Вернон переваривал новость о только что обретенном сыне, Нил пытался свыкнуться с мыслью, что все-таки нашел своего родного отца. О чем во время поездки думала миссис Кейси, Гарри не знал, но догадывался, что ее мысли были не сильно далеки от мыслей и дяди Вернона, и Нила. Сам же Гарри думал о том, как же все-таки это странно — снова оказаться на Тисовой улице после Авалона, после Волшебной Страны… До сих пор не верилось.

— Ты как? — шепотом спросил Гарри, когда машина остановилась на подъездной дорожке возле дома, и дядя Вернон, кряхтя, выбрался из автомобиля. Нил проводил его задумчивым взглядом.

— Сам еще не разобрался.

Гарри его понимал: он даже представить не мог, что бы чувствовал, окажись дядя Вернон его собственным отцом. Подумав об этом, Гарри зябко поежился — ну уж нет!

Шона вышла из машины следом за Верноном, и мальчишки сквозь тщательно вымытые стекла наблюдали за тем, как двое взрослых и, наверное, когда-то любивших друг друга людей, о чем-то разговаривают вполголоса. Дядя Вернон выглядел… Ну, как обычный дядя Вернон, только отчего-то казалось, что он все никак не может найти себе место, и поэтому то неловко засовывал руки в широкие карманы брюк, то поправлял усы, то проводил рукой по аккуратно зачесанным волосам, то оглаживал брюки, на которых и без того не осталось ни одной лишней складочки. Миссис Кейси, казалось, было тоже очень неловко и не комфортно поддерживать этот разговор, она то улыбалась как-то напряженно, то тоже поправляла волосы, то теребила серебряную цепочку на шее.

— Как думаешь, о чем они говорят? — Нил отвернулся от окна и посмотрел на Гарри.

— О тебе, наверное, — Гарри пожал плечами.

— Наверно, — согласился Нил.

Дядя Вернон махнул рукой, и Гарри с Нилом понуро вышли из машины. Гарри шел по аккуратной дорожке, ведущей к дому, и с каждым шагом вспоминал, как, например, учился здесь тайком кататься на велосипеде, или как по просьбе тети Петунии красил белой краской небольшой заборчик вокруг дома, или как вместе с Дадли помогал дяде Вернону перекладывать плитку на дорожке, или… В конце концов, здесь прошло его детство, и каждый шаг, что приближал его к дому, отдавался глухой памятью об ушедших днях. И идти по этой дорожке было все-таки действительно странно — после Волшебной Страны, после Авалона, после целого мира фейри, с которым Гарри еще только предстояло познакомиться… После всего того, что пережил, узнал и повидал, Гарри было как-то даже немного нелепо снова возвращаться на Тисовую улицу.

Гарри и Нил замерли у порога, когда дядя Вернон толкнул входную дверь и посторонился, пропуская мальчиков внутрь. В коридоре их встретила тетя Петуния с широкой, гостеприимной и — как знал Гарри — не всегда искренней улыбкой. Она так улыбалась, когда в их дом приходили гости, и неважно было, были ли это коллеги дяди Вернона или школьные друзья Дадли. Тетя Петуния в такие моменты всегда улыбалась и велела Гарри идти в свою комнату и не путаться под ногами. И все это было настолько до противного привычно, что Гарри чуть было уже исключительно по старой памяти не отправился снова в свою комнату под лестницей, хотя уже давно там не жил.

Но не отправился. Вместо этого он остановился рядом с Нилом и увидел, как натянутая улыбка, словно краска, стекает с лица тети Петунии при виде миссис Кейси.

— Дорогой? — нежным и приторно сладким голосом окликнула она мужа, когда он тоже зашел в дом и закрыл после себя дверь.

— Дорогая, — с наигранной бодростью отозвался дядя Вернон и зачем-то опять похлопал себя по карманам, будто ища что-то. Не нашел и только разве руки в стороны. — Появилось одно… хм… обстоятельство. Давай обсудим это в другой комнате, дорогая?

«Обстоятельство» проводило чету Дурслей непонятным взглядом и обернулось к матери.

— Значит, отец? — шепотом спросил Нил, будто ища опровержение своим словам, но миссис Кейси только кивнула:

— Отец.

— Мой? — на всякий случай уточнил Нил в почти отчаянной попытке все-таки найти другой ответ.

— Твой, Нил.

— Блин, — вздохнув, протянул Нил. — А я надеялся, что ты пошутила…

— Ты же сам хотел встретиться с биологическим отцом, — ровным тоном напомнила Шона, и Нил вздохнул с еще большей грустью.

— Ну да, хотел, но… Это же дядя Гарри!

Гарри посмотрел на Нила, на миссис Кейси и снова на Нила и вспомнил, сколько всего плохого успел рассказать Нилу о своей семье за их недолгую дружбу. Наверняка у Нила сложилось не самое лучшее впечатление о Дурслях, однако…

— Знаешь, дядя Вернон хороший человек, — помолчав сказал Гарри.

— Думаешь? — с сомнением в голосе спросил Нил.

— Ага.

И это была правда: Вернон Дурсль был не самым лучшим, не самым добрым, не самым заботливым дядей на свете, но человеком он был в меру порядочным и по-своему даже хорошим, в этом Гарри был уверен.

Вскоре дядя Вернон и тетя Петуния вернулись из кухни, и тетя Петуния была бледная и больше не улыбалась. Но все равно нашла в себе силы пожать руку Шону и сказать:

— Очень рада с вами познакомиться, миссис Кейси, вы прекрасно выглядите! — тоже очень заученная и привычная фраза, но Гарри видел, как тяжело тете Петунии было повторить ее, наверное, уже в тысячный или десятитысячный раз.

Шона улыбнулась в ответ:

— Я тоже рада нашему знакомству, миссис Дурсль.

— Останетесь у нас на ужин? — спросила тетя Петуния.

Нил с мольбой посмотрел на маму: мол, оставайся, не оставляй меня здесь одного, у меня ведь еще столько вопросов! Миссис Кейси поймала взгляд сына, нежно улыбнулась ему и покачала головой:

— Боюсь, что не смогу. Поэтому, к сожалению, вынуждена отказаться.

Миссис Кейси поцеловала Нила в макушку, напоследок взлохматив волосы, еще раз пожала руку тете Петунии, сдержанно кивнула дяде Вернону и вышла за порог дома. Со стороны сада Гарри послышался тихий хлопок, и он был уверен, что Шона была уже очень далеко от Тисовой улицы — все же перемещения, и правда, были любимым способом путешествия для большинства фейри.

— Вы голодны, мальчики? — тетя Петуния посмотрела на ребят. — Идите к столу, скоро будем ужинать. И, Гарри, — окликнула она племянника, — позови Дадли, он в своей комнате.

— Я с тобой, — быстро сказал Нил, заметив, как дядя Вернон открыл рот, собираясь что-то сказать.

Дадли сидел в своей комнате, как и сказала тетя Петуния, и играл в приставку, будто бы не замечая вообще ничего вокруг. Будто бы — потому что Гарри точно знал, что Дадли только делал вид, а на самом деле чутко прислушивался ко всему, что происходило на первом этаже.

— Привет, — сказал Гарри, и Дадли кивнул, все-таки отложив джойстик в сторону.

— Привет, — с некоторым напряжением поздоровался Дадли. Разумеется, и ему самому, и Гарри было сложно вот так вот ни с того, ни с сего вдруг начать нормально общаться. В письмах это было намного проще сделать, а вот к реальной встрече оба оказались не слишком-то готовы.

Гарри обвел комнату кузена взглядом, ища, за что бы можно было зацепиться взглядом и с чего начать разговор. Вот, как Дадли и писал, у него появилась новая приставка. И пара плакатов на стене, которых раньше не было.

Половица под ногами вошедшего следом Нила тихонько скрипнула, и Гарри воспрянул духом:

— Дадли, а это мой друг Нил, я тебе про него писал, — представил Гарри друга и с трудом удержался от облегченного вздоха: наконец-то он нашел подходящую тему!

— Здаров, — махнул рукой Нил, тоже с интересом оглядывая комнату. Для него здесь было в новинку все, и приставка, и плакаты на стенах, и совершенно обычная лампа на потолке. В Волшебной Стране было что-то похожее, вроде тех же ламп или поющего камня, но работали они совершенно иначе, а здесь не было ни следа магии, и это тоже казалось очень необычным и удивительным.

— Здаров, — ответил Дадли.

— Там, кстати, тетя Петуния зовет ужинать, — напомнил Гарри. Чувство неловкости понемногу отступало и сменялось более ощутимым чувством голода. Живот согласно заурчал, и Нил недоуменно покосился на Гарри, припомнив все то количество еды, которое они съели в поезде.

— Ага, идем, — согласился Дадли и грузно поднялся с кровати.

Все втроем мальчики спустились к накрытому столу, тетя Петуния принесла с кухни свой фирменный картофельный пирог, а дядя Вернон помог дотащить противень с запеченной уткой.

В целом, ужин прошел на удивление спокойно и гладко, почти по-семейному. Дядя Вернон даже обменялся с Нилом парой ничего не значащих вежливых фраз, но дальше этого разговор у них не зашел.

А потом тетя Петуния отложила в сторону вилку и нож, промокнула губы кремовой салфеткой и сказала:

— Мальчики, я хочу вам сказать кое-что очень важное.

И на этом спокойный ужин закончился, а Гарри и Дадли переглянусь с редкостным для них единодушием. Дядя Вернон ободряюще сжал ладонь тети Петунии в своей руке, и тетя Петуния благодарно улыбнулась ему.

— Да, мам, — отозвался Дадли. — Что ты хотела нам с Гарри рассказать?

— В общем, — начала тетя Петуния и замолчала, то ли подыскивая слова, то ли собираясь с духом, — давным-давно, когда мне еще не было и двадцати лет… Нет, не так. С самого детства я жила бок о бок с твоей мамой, Гарри, самой талантливой и доброй волшебницей из всех, кого я когда-либо знала. Когда Лили исполнилось одиннадцать лет, она уехала учиться в Хогвартс, но каждый год возвращалась домой на рождественские праздники и летние каникулы. Мы с ней тогда… не были особо близки, я ей даже немного завидовала в детстве. Но мы подружились, когда повзрослели. Помню однажды, уже после окончания Хогвартса, Лили приехала с друзьями в дом наших родителей, — Петуния улыбнулась со светлой грустью и продолжила свою историю. — Твой отец, Джеймс, тогда тоже приехал, а вместе с ним и… — голос Петунии сорвался, и она замолчала. Собралась с духом и наконец назвала имя, будто бы все это время незримо присутствовавшее где-то рядом с ней: — Его звали Сириус Блэк.

Тетя Петуния глубоко вздохнула, перевела дыхание, успокаиваясь, и рассказала мальчикам о том, что когда-то давным-давно она была влюблена в одного волшебника и вышла за него замуж. Рассказала, без утайки и недомоловок, про то, что Сириус Блэк был отцом Дадли, и про то, что он уже много-много лет провел в тюрьме для волшебников.

Гарри старался не смотреть на Дадли, хотя и понимал, каким потрясением для него могла обернуться новость, что дядя Вернон не его родной отец. Гарри вообще старался об этом пока что не думать, потому что у него просто до сих пор в голове не укладывалось, что…

— Вы знали о… про магию? — спросил Гарри, пораженный внезапным открытием. Ведь все те странные случае с ним в детстве: исчезнувшее стекло в зоопарке, отросшие за одну ночь волосы… Гарри тогда только догадывался, что это все немного странно и не совсем нормально, но про существование магии и подумать не мог! А получалось, что тетя всегда знала, почему это случается, знала, что Гарри волшебник. И ничего не сказала!

— Значит, я тоже волшебник? — вдруг глухо спросил Дадли. — Мой отец был волшебником, я умел колдовать в детстве… Тогда почему письмо из Хогвартса получил только Гарри?

— В детстве у тебя были стихийные выбросы магии, милый, — ответила тетя Петуния, обращаясь к Дадли, — но ты перестал колдовать, когда тебе было… кажется, четыре года, если не ошибаюсь.

— Но почему? — продолжал допытываться Дадли, и тетя Петуния только развела руками в стороны.

— Я не знаю, милый. Я хотела рассказать вам с Гарри правду… когда-нибудь, когда вы уже станете взрослыми, — тетя Петуния беспомощно смотрела на детей, открывала и закрывала рот, словно собираясь что-то сказать, но каждый раз передумывая. — Но пару недель назад в наш дом приходили волшебники из Министерства магии.

— Что?! — одновременно вскинулись Гарри и Дадли, хотя оба знать не знали ни про какое министерство.

— Они спрашивали, не видела ли я Сириуса Блэка, потому что… Он сбежал из Азкабана, — на одном дыхании объявила тетя Петуния.

— Эм… Откуда? — переспросил Дадли, по-прежнему не особо улавливающий смысл происходящего и, кажется, мыслями пребывающий где-то совсем в другом месте.

— Азкабана — это тюрьма для волшебников, — вместо тети Петунии ответил Нил и пожал плечами, увидев недоумевающее выражение лица Гарри. — Чего? Мне папа об этом рассказывал.

— А за что Сириус Блэк попал в Азкабан? — спросил Гарри.

— За убийство того, кто был причастен к смерти твоих родителей, Гарри, — сказала тетя Петуния очень тихим и очень печальным голосом, и Гарри как-то резко расхотелось спрашивать что-либо. Он еще обязательно задаст все свои вопросы и получит на них ответы. Обязательно получит в будущем, но сейчас это было не нужно.

Единственное, что сейчас было действительно нужно, так это встать из-за стола и обнять тетю Петунию. И в этом они с Дадли снова проявили непривычную для них солидарность, почти одновременно с двух сторон обняв тетю Петунию. Дрожащими руками она приобняла в ответ мальчиков, и Гарри почувствовал, что он наконец-то дома, по-настоящему дома.