Тысяча признаний (гет)

Кровь. Кровь повсюду. Темная, густая. И она в ней вся: руки, рубашка, джинсы, а в попытке стереть застилавшие глаза слезы, она даже размазала немного по лицу. Ремень выскальзывает из запачканных трясущихся рук, и ей не удается нормально затянуть его на холодно плече. Она не знает, кричала ли когда-то так надрывно и громко, но когда кто-то наконец услышал ее, она уже могла только хрипеть.

Лили поджала колени, уткнувшись в них лбом и покачиваясь вперед-назад, повторяя шепотом, что это всего лишь сон. Гиперболизированный воспаленным от недосыпа и перенапряжения разумом ужасный сон. На самом деле, крови столько не было… или было? Она не могла сказать точно: кошмар уже смешался с реальностью, исковеркав ее воспоминания, хотя все произошло лишь два дня назад. От того Эванс и не спала, ведь стоило только прикрыть глаза, как жуткие сцены вновь всплывали в сознании. Отвлечься она никак не могла, и чтобы вникнуть в суть на уроках, приходилось ужасно напрягаться, от чего становилось еще хуже.

Лили без конца выпадала из реальности, почти ничего не ела, ни с кем не общалась. Подруги обиделись на нее из-за того, что кто бы из них не пытался выяснить, в чем дело, Эванс рявкала на них, что ничего не произошло и им не следует лишний раз просто так до нее докапываться. Будь ее воля, она бы никуда не выходила из комнаты, чтобы никого не видеть и не слышать, особенно Джеймса Поттера в его упорных попытках сделать вид, что ничего не произошло. Наверное, для него действительно ничего не произошло… удивительно, что этот болван еще всей школе не растрепал с гордостью о том, до чего довел Снейпа. Может быть, хоть капля совести в нем еще была, потому что он, похоже, всерьез испугался.

О, если Лили что-то и помнила хорошо, так это странное выражение лица Поттера, когда они с Лонгбботомом прибежали на ее крики в ванную. Сначала она даже не распознала в этой эмоции страх — настолько непривычно было видеть Джеймса, который боялся. Ей повезло, что в отличии от однокурсника, Фрэнк не впал в ступор, а быстро сообразил, что надо делать.

— Эй, Ли, там тебя староста зовет, — небрежно бросила Джейн, зашедшая в комнату, всем своим видом демонстрируя, как ей все равно на Эванс. — Опять чего-то Мародеры натворили… — Пирс посмотрела на рыжую и напускное равнодушие сразу же исчезло с ее лица. — Наверное…

Мерлин, неужели она так плохо выглядит сейчас, что они даже позлиться на нее нормально не могут?

— Ага. Натворили. Я потом как-нибудь расскажу, что, — пробормотала невнятно рыжая так, что соседка едва разобрала половину из сказанного. — Прости. Мне просто немного нехорошо в последнее время. Я в порядке, правда. Я вам все расскажу. Но позже.

Лили вышла из комнаты. Лонгбботом ждал ее, опираясь спиной на стену и пристально глядя в учебник по чарам.

— Ну что?

— Он не разговаривает, — Фрэнк захлопнул книгу и посмотрел на Лили. — Он никогда не был особо болтливым, но с того момента, как в себя пришел, он вообще ни слова не проронил. Даже с преподавателями отказывается разговаривать. Слизнорт пробовал в привычной манере на него наехать, наверное, рассчитывал, что Снейп разозлится, но тому побоку. И МакГонагалл со всей своей мягкостью тоже не прошла. Про Дамблдора вообще нечего говорить… Он даже не послал никого в пешее эротическое.

— Я другого и не ожидала. Это же Сев…

Да, это же Сев. Замкнутый, холодный, саркастичный и мрачный Сев, которого могло больше не быть, если бы она решила помыть голову минут на десять позже.

— Ты бы сходила к нему. С тобой он будет разговаривать, — Лонгбботом скрестил руки на груди, глядя на нее несколько холодно и неодобрительно.

Очевидно, Фрэнк, как и сама Лили, понимал, что частично мотивами для произошедшего стали довольно трудные отношения, которые возникли между ней и Снейпом с начала шестого курса. Вернее, отношений как таковых не было, только бесконечно извиняющийся Северус и она, отвергающая все его извинения. Лонгбботом на правах хорошего друга знал о ситуации, и считал, что Лили должна была помириться со слизеринцем, ведь тот искренне раскаивался, но предпочитал со своим ценным мнением в чужие дела не влезать, лишь единожды рассказав ей об этом.

— Не смотри на меня так. Я тебя ни в чем не обвиняю. Мало ли, из-за чего ему это в голову вообще пришло. Ты — лишь капля в океане снейповских проблем и как никто другой это знаешь. Мародеров хлебом не корми, дай его довести до белого каления. А последняя их выходка… так любого сломать можно, — размышлял парень. — Короче, сходи к нему. В конце концов, если б не ты, он бы не выжил.

— А хотел ли он выжить? — истерически хохотнула Эванс. Какая нелепость. Самоубийца, который выжил, разве станет радоваться этому факту?

— Ну, вот ты и спроси у него, — Фрэнк пожал плечами. — Отбой скоро, так что если собираешься — то давай сейчас.

Лили тяжело вздохнула и отправилась вниз, в гостиную.

У нее не было ни сил, ни желания идти в больничное крыло. Она не знала, что сказать Северусу. Весь мир перевернулся с ног на голову, когда Лили поняла, что могла потерять его. Жить со знанием того, что где-то там он, все тот же Сев, в своих подземельях, варит очередное зелье для своих треклятых дружков-слизеринцев, зарывается в книги в библиотеке, бродит на отработке по Запретному лесу, совсем не тоже самое, что и знать о том, что он мертв. Эванс заткнула даже свою гордость, что все это время кричала гораздо громче других чувств, которые она так не хотела слышать.

Какая тут «грязнокровка», если она сама чуть не умерла в тот момент?

Лили еще несколько минут стояла перед дверью, тупо глядя на дверную ручку. Где вся та храбрость, с какой она всякий раз посылала его, когда он пытался извиниться перед ней? А может, шляпа ошиблась при распределении, и ни черта в ней нет ни хваленой гриффиндорской храбрости, ни силы?

Но раз уж она уже начала спасать его жизнь и уже все равно признала и приняла свои чувства…

Тишина. Медленно проходя между рядами пустых коек, Эванс почувствовала, что ее бьет легкая дрожь.

Снейп спал. Лили присела на край кровати. Бледный, практически белый. Она бросила мельком взгляд на запястья с тугими повязками. Ей вдруг стало страшно больно, и девушка наклонилась, прильнув к груди парня и трепетно прижимая к себе его руки. Рыжая даже не попыталась контролировать свои слезы, просто тихонько заплакала. В ней вдруг проснулась ненависть к самой себе, хотя она и продолжала про себя повторять слова Лонгбботома о том, что ни в чем не виновата.

— Зачем? Почему нельзя было просто позволить мне со всем этим покончить?

— Что? — Лили чуть крепче сжала его запястья в своих пальцах, не поднимая головы. — Что нельзя? Северус, ты себя слышишь? Ты правда думаешь, что я бы позволила этому случиться?..

— Ты не могла бы ослабить хватку? Мне больно, — попросил Снейп. — Почему ты решила, что это тот самый раз, когда тебе не нужно остаться в стороне и просто наблюдать, как будто все как надо?

— Сев, ты понимаешь, что речь о твоей жизни? — прохрипела Эванс. — Это ведь… не глупая шутка недалеких однокурсников. Это твоя жизнь. Которую я не позволю прервать даже тебе самому.

— Звучит очень лицемерно, — со злорадным смешком отметил парень. — В честь чего это ты решила, что имеешь право распоряжаться моей жизнью? Мы ведь с тобой никто теперь друг другу. Я и раньше мог твое мнение не учитывать, а теперь меня вообще ничто заставить не может.

— Прекрати… пожалуйста, хватит… — она заскулила, поднимаясь и вытирая рукавами слезы. — Пожалуйста, Сев…

— Знаешь, в последнее время все разом стало так хуево. Мама заболела, отец не просыхает, у Мародеров весеннее обострение… и ты все грубее с каждым разом. Все холоднее, все дальше. А мне так хотелось, чтобы ты просто не обижалась на меня больше. И ничего не получается. Ничего не выходит. Черт, я настолько неудачник, что я даже с собой покончить не смог. Нужно было немного подождать, пока алкалистон зацветет и сделать яд, было бы куда надежнее.

Лили слышала его как через толщу воды. Как он мог все это говорить? Как вообще можно говорить о том, чтобы убить себя так просто и легко, так спокойно?! Эванс крепко обняла его.

— Пожалуйста, прекрати. Прекрати. Не смей, Северус. Даже думать больше не смей! — шептала девушка, уткнувшись носом в его плечо. — Все наладится, слышишь меня, Северус? Я обещаю, все наладится! Я люблю тебя… люблю тебя, слышишь? Я не позволю тебе оставить меня, я не позволю! Слышишь ты меня, черт возьми, или нет?! Ответь! — она в голос разрыдалась. — Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь…

— Знаешь, а ты ведь… а ты ведь действительно имеешь право распоряжаться моей жизнью, — он обнял ее и тихо всхлипнул. — Какая отвратительная мерзкая хрень. Я не принадлежу сам себе, Эванс, ты же… ты же можешь делать со мной все, что захочешь… Я же твой ручной мальчик для битья. Я всегда им был, и я не могу с собой ничего сделать, я н е х о ч у ничего с этим делать.

— Сев, это неправда, — Лили бы хотела сейчас обнять его еще крепче, прижать к себе так сильно, чтобы просто их тела стали чем-то одним, ей так этого не хватало. — Ты мой друг, Сев. Ты больше, чем друг. Просто мы… запутались. Что же с нами стало, Северус?.. — она вновь спрятала лицо на его плече.

— Хороший вопрос, — он сглотнул слезы.

Лили сбросила обувь и забралась на кровать, укладываясь рядом с парнем, позволяя ему тоже еще крепче стиснуть ее в объятиях. Она все еще тихо всхлипывала. Ей стало легче, но она по-прежнему хотела плакать, и не хотела возвращаться в общежитие, хотя до отбоя оставались считанные минуты. Все, чего сейчас хотела Эванс — обнимать Северуса, слушать его дыхание и думать о том, что вместе они обязательно со всем справятся. Ее сил и его ума хватит на двоих, и они обязательно разберутся в этом океане проблем.

— Знаешь, когда я очнулся и увидел над собой Слизнорта, Дамблдора и Помфри, я на минуту подумал, что попал в ад, и эти трое меня сейчас вилами тыкать будут…

— Мерлин, Сев, какой же ты… какой же ты Сев, — Лили прильнула к его губам своими.