Эсмеральда (гет)

Эсмеральда продолжала жить в соборе, и ей там даже нравилось. Квазимодо действительно был интересным собеседником, нежным и заботливым другом. Впрочем, за это недолгое время он стал для девушки чем-то большим, чем просто друг. Кажется, с самой смерти родителей у неё не было настолько близкого человека.

Каждый вечер, когда заканчивалась служба и Квазимодо до утра был свободен от своих обязанностей, они гуляли по собору, любуясь вечерними видами. Клод видел их из окна своей кельи, и от такого зрелища ему становилось не по себе. Как ни убеждал он себя в том, что красивой девушке просто не может быть интересен уродливый горбун, ревность не утихала.

Фролло исправно давал уроки Жеану, но даже они не помогали унять бушующее пламя. Наконец наступил день, когда он, чувствуя, что не в силах совладать с собой, не пошёл к брату, а остался у себя. Однако обеспокоенный Жеан явился к нему сам:

— Открой, братец Клод, это я!

— Я занят, занимаюсь исследованиями, — буркнул священник. — Приходи завтра, и я проверю всё, что тебе задал.

Жеан ушёл и действительно весь день провёл за книгами, надеясь на вознаграждение. К тому же в последнее время учёба начинала ему нравиться, и он даже ощущал тот азарт исследователя, о котором говорил брат. Хотя ему, так долго гордившемуся своей репутацией повесы, признать это было трудно.

* * *

В этот вечер Фролло, измученный бесконечными мыслями о Эсмеральде, решил лечь пораньше. Но стоило ему закрыть глаза, перед его мысленным взором снова встала она: смущённая и раскрасневшаяся в объятиях капитана, танцующая босиком, бледная и печальная, но несгибаемая на суде, наконец, в белом одеянии и с холодной полуулыбкой, какой он встретил её уже здесь, в соборе.

Клод чувствовал, что сходит с ума. Он должен был поговорить с ней, убедить помочь ему, иначе он окончательно утратит самообладание…

Он встал с постели, надел подрясник и принялся искать у себя в келье запасной ключ от Красных Врат, так как монастырь на ночь уже закрыли. После долгих поисков ключ наконец обнаружился в столе, среди хозяйственных счетов и алхимических трактатов, и Фролло поспешил в монастырь.

Он тихо прокрался по коридору и осторожно, чтобы не привлечь Квазимодо, попытался отпереть Красные Врата. Но старый замок предательски заскрежетал, и архидьякон уже приготовился отступать… Однако именно в эту ночь звонарь, введённый в заблуждение затворничеством приёмного отца, решился отлучиться, чтобы починить один из своих колоколов, и Клод беспрепятственно проник в келью Эсмеральды.

Девушка спала. В небольшое оконце падал лунный свет, и священник какое-то время молча любовался ею. Рядом с тюфяком аккуратно стояли туфли, слишком грубые и неудобные для таких маленьких ножек. Клод попытался подойти поближе, но от звука его шагов цыганка вздрогнула и проснулась:

— Кто здесь?

— Это я, девушка. Прошу, не гони меня, я должен поговорить с тобой!

Эсмеральда, узнав его, отодвинулась подальше, вжавшись в стену. Внезапное появление архидьякона напугало её, особенно когда она заметила, что Квазимодо рядом нет. Но мужчина, стоявший перед ней, выглядел таким несчастным и смотрел на неё с такой мольбой, что доброе сердце плясуньи дрогнуло, и она решила дать ему выговориться.

— Я слушаю вас, — сказала она как можно мягче.

— Моя просьба остаётся неизменной, — заговорил Фролло, и его взгляд снова стал наливаться знакомым девушке безумием. — Я не могу думать ни о чём другом, не могу спать, не могу работать. Будь со мной, люби меня! Только тогда я вернусь к жизни.

Эсмеральда встала. Теперь священник, хоть и оставался выше неё, уже не подавлял своим ростом, и ей легче было ему возражать.

— Я же уже всё вам объяснила. Вы не любите меня.

— Сжалься надо мной, умоляю!

Клод упал перед ней на колени, схватил её руку и прижался к ней губами. Эсмеральда смотрела на него с возрастающим ужасом и пыталась отнять свою руку, но не могла — он был сильнее.

— Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю! — говорил Клод, продолжая покрывать руку девушки поцелуями. — Я готов целовать твои руки, твои стопы и даже землю, по которой ты ходишь. Я готов уехать с тобой хоть на край света!

— Но я не хочу уезжать с вами! — воскликнула цыганка, наконец вырвав свою ладонь из его цепких рук. — Я не люблю вас, поймите наконец!

— Но почему ты добра ко всем и так жестока ко мне?

— Это вы ко мне жестоки! Я раз за разом объясняю вам, почему не могу быть с вами, но вы словно не слышите меня! Чем я заслужила такую пытку?

— Но я же тебя люблю! Как, как ты можешь быть равнодушна к такой неистовой любви?!

— Это не любовь!

— Делай со мной всё что хочешь, хоть бей! Но люби меня!

Клод снова протянул к девушке руки и попытался её обнять. Но он забыл, что его любовь выросла в таборе и волей-неволей должна была научиться защищать себя, а занятия танцами послужили неплохой физической подготовкой. Один взмах изящной босой ножкой — и священник упал навзничь, задыхаясь от боли в ушибленной руке. Но её прикосновение, пусть даже такое неласковое, подарило ему целый букет непередаваемых эмоций. Он чувствовал, что готов расплакаться от счастья.

— О, это просто божественно! — прошептал он, как только снова смог нормально дышать. — Даже удар твоей ножки — бальзам на сердце.

Клод осторожно встал, придерживая пострадавшую руку. Эсмеральда, забившись в угол, смотрела оттуда растерянно и даже испуганно — она не хотела бить так сильно. Она даже не подумала убегать, когда священник приблизился к ней, и опомнилась лишь тогда, когда он наклонился и попытался поцеловать её в щеку.

— На помощь! — закричала Эсмеральда, отталкивая его.

— Не кричи, а то хуже будет! — прошипел опьянённый Фролло и прижал её к себе, зарывшись лицом в распущенные волосы.

Но на крик девушки уже прибежал Квазимодо. Он одним ударом повалил архидьякона на пол и аккуратно зафиксировал его, стараясь не причинять боли, но и не давая вырваться.

— Не трогай её! — потребовал горбун. — Она слабее тебя.

— Но я её люблю! — возразил Клод.

Звонарь выволок Фролло из кельи и только там отпустил. Убедившись, что проход к Эсмеральде надёжно загораживает массивная фигура воспитанника, священник ушёл, бормоча ругательства.

Квазимодо смотрел ему вслед, внутренне разрываясь между детской привязанностью и новой любовью. В сегодняшнем случае правда была не на стороне Фролло, поэтому он твёрдо знал, что сделал всё правильно, но сердце всё равно тоскливо ныло.

От нерадостных размышлений его отвлекло ласковое прикосновение девичьей руки. Он обернулся.

— Спасибо тебе за помощь, — сказала Эсмеральда, тепло улыбаясь ему.

— Не за что. Я обещал защищать тебя, и я это делаю.

— Ты мой герой! — воскликнула девушка и снова коснулась губами его щеки. И на этот раз Квазимодо даже позволил себе обнять её в ответ.

* * *

Архидьякон снова провёл ночь без сна, размышляя о разговоре с цыганкой. Осознание, что девушка не так слаба и может дать сдачи, несколько отрезвило его, и теперь он мог рассуждать более разумно.

Итогом этих размышлений стало то, что следующим вечером, когда Эсмеральда, как обычно, прогуливалась перед сном, Клод снова заглянул к ней. Увидев, как она испуганно сжалась, он поспешил её успокоить:

— Нет, не бойся, я больше не причиню тебе вреда. Напротив, я хотел попросить у тебя прощения. Я сделал это в порыве чувств и обещаю, что больше такого не повторится. Но я не хочу лгать — я никуда не могу деться от своей любви.

Девушка вздохнула свободнее и даже улыбнулась ему:

— Хорошо, что вы осознали это. Я вас прощаю, мне не за что вас ненавидеть.

— Но по моей вине погиб твой капитан.

— Феб жив. Я видела его на площади.

— Жив? — У Фролло, которого до сих пор мучили кошмары об аресте, камень с души свалился. — Раз так, то я действительно рад за него, хотя он и прескверный человек. Ещё раз прошу — прости меня.

Он упал к её ногам, но больше ничего не делал, только протягивал руки в немой мольбе. Его губы дрожали, а выделявшиеся на исхудавшем лице тёмные глаза блестели от слёз.

— Пожалуйста, не надо, — попросила цыганка, помогая ему подняться. — Я не сержусь на вас и искренне желаю вам исцелиться. А теперь, прошу вас, возвращайтесь к себе.

Фролло не смог ничего ответить и ушёл как можно быстрее, опасаясь, что может снова причинить ей боль. Когда её тонкие пальчики сквозь сутану коснулись его руки, по всему его телу снова разлился нестерпимый жар, лишая рассудка. Он окончательно убедился, что одержим, и пока эта девушка так близко, в соборе, он не сможет избавиться от этой одержимости. Значит, надо искать какой-то выход из этого положения.

Это была действительно сложная задачка, и аналитический ум Фролло снова заработал в полную силу. Одновременно с этим Клод попытался вернуть прежний распорядок жизни, с трудом припоминая, каким он был до появления Эсмеральды: стал читать больше церковных книг, участвовать в службах, посещать приходы с проверками. И снова каждое утро навещал Жеана, давая ему уроки и восстанавливая чуть было не порванную родственную связь.

Теперь его дни были так насыщены, что вечером он засыпал, едва добравшись до кровати. Но, несмотря на занятость, Клод всё равно чувствовал в груди неприятный холодок одиночества.