Отцовское воспитание. (джен)

Каждый вечер Гарри и Рон навещали Гермиону в больничном крыле и предлагали ей домашнее задание на следующий день. Они обсуждали с ней тайну «Наследника Слизерина», над которой бились уже долгое время.

Однажды Гарри заметил открытку Локонса «Выздоравливай скорее», которую Гермиона положила под подушку. Гарри не знал, как реагировать на это: то ли смеяться, то ли раздражаться.

Они возвращались от Гермионы, когда заметили, что из ванной Плаксы Миртл течёт вода. После расследования они узнали, что это Плакса Миртл вызвала потоп, потому что кто-то бросил в неё книгой. Гарри, несмотря на возражения Рона, который считал, что это может быть опасно, поднял книгу. Оказалось, что это старый дневник, которому было пятьдесят лет, и принадлежал он Т.М. Риддлу. Рон вспомнил, что видел это имя на награде за особые заслуги, которую ему пришлось скрыть во время обыска.

Дневник был полностью пустым, но Гарри подозревал, что он принадлежал магглорожденному, поскольку был напечатан агентом на Воксхолл-роуд, Лондон. Рон подумал, что от этого мало толку, но Гарри обнаружил, что он испытывает определенное увлечение, и решил прикарманить его.

* * *

Как только Гермиона вышла из больничного крыла, ей сразу же показали дневник. Он ей тоже очень понравился, как и Гарри. Она тоже думала, что в нём может быть какая-то особая сила.

Рон же по-прежнему не понимал, зачем его хранить. Гарри было интересно, почему кто-то хочет от него избавиться и за что Риддл получил награду за особые достижения.

Гермиона заметила то же, что и Гарри: дневник датирован тем годом, когда в последний раз открывалась Тайная комната. Она предположила, что Риддл получал Особые услуги за поимку Наследника Слизерина и что он всё записал об этом в своём дневнике. Однако даже её невидимые чернила не смогли ничего разобрать. На тот момент они оказались в тупике.

В письмах, которые Гарри отправил отцу и дядям, он спрашивал, кто такой Т. М. Риддл, но они не смогли ему ответить. Сириус и Ремус разделяли мнение Рона о том, что это просто старый дневник, не представляющий ценности. Однако Джеймс, как и Гарри и Гермиона, подозревал, что это нечто большее.

Но вместо того чтобы проявлять нетерпение или энтузиазм, Джеймс опасался, что Гарри хранит что-то опасное. Его отец мог бы безрассудно броситься навстречу опасности, если бы она угрожала ему самому, но он был особенно осторожен, когда дело касалось потенциальной опасности для Гарри.

* * *

На следующий день Гарри, Гермиона и Рон без особого энтузиазма отправились в Комнату трофеев, чтобы посмотреть на награду Риддла. Однако эта награда не могла ни опровергнуть, ни подтвердить теорию Гермионы, поскольку на ней не было указано, за что она присуждается. Тем не менее, они обнаружили имя Риддла на старой медали за магические заслуги, а также в списке Старших старост.

— Не все старосты ханжи. Мой папа был старостой и по характеру гораздо ближе к близнецам, чем Перси, — сказал Гарри, когда Рон нелестно сравнил Риддла с Перси.

— Я не могу представить Фреда или Джорджа в роли старосты. Если твой отец был таким же, как они, интересно, как его выбрали старостой, — сказала Гермиона, — Не то чтобы твой отец не был квалифицированным. Мне просто любопытно, основываясь на том, что мы знаем о его школьных днях, — быстро добавила она, заметив взгляд Гарри.

— Дядя Сириус говорит, что на шестом курсе мой папа повзрослел, укусил и смягчился, — пожал плечами Гарри.

* * *

Когда зима закончилась, Манадрагоры были практически готовы оживить окаменевших людей. Атаки, казалось, прекратились, но Эрни Макмиллан всё ещё верил, что Гарри — наследник Слизерина. Локхарт же приписывал себе заслугу прекращения нападений.

Гарри надеялся, что у Наследника Слизерина сдали нервы, и монстр впал в спячку. Тогда он сможет быть в хорошем настроении в День святого Валентина.

«Дорогой папа!

Надеюсь, у тебя всё хорошо. Поздравляю с Днём святого Валентина и благодарю за дополнительный пакет специальной помощи.

День святого Валентина начался хорошо, если не считать излишних украшений в школе. Меня это даже немного раздражало.

Я получил от Джинни валентинку с песней, но не знаю, как на неё реагировать. Мне было неловко не потому, что она прислала мне валентинку, а потому что её пели мне на публике.

Хуже всего то, что Драко был частью толпы и не упустил возможности усугубить ситуацию. Он взял одну из моих книг и отказался вернуть её, даже когда Перси попытался заступиться за меня. Я вышел из себя и взял свои слова обратно, но Перси сказал, что у него не было выбора, кроме как сообщить о моём использовании магии в коридорах. Так что, вероятно, я на шаг ближе к тому, чтобы посоревноваться с близнецами Уизли за наибольшее количество наказаний.

Но вернёмся к Джинни. Что мне делать с ней? Мне никогда раньше не присылали валентинки. Стоит ли мне поговорить с ней об этом? Я даже не уверен, что чувствую к ней.

С большой любовью,

Гарри.»

«Дорогой Гарри!

У меня всё хорошо. Не удивлюсь, если Локхарт где-нибудь перейдёт границы дозволенного.

Я всегда считал, что из правила «Никакой магии в коридорах» должны быть исключения. Наказывать самозащиту таким образом несправедливо. Я горжусь тем, как ты справился с этой ситуацией. В твоём возрасте я, вероятно, не отнёсся бы к этому так же достойно.

Ты забавный парень, сынок, но близнецам Уизли ни за что не удалось бы сместить с трона меня и твоего дядю Сириуса. Особенно на четвёртом курсе. Верно?

Что касается Джинни, я понимаю твоё смущение. Но я также сочувствую Джинни. Что ты чувствуешь к ней? Обычно я бы посоветовал пригласить её на свидание, если она тебе нравится, и мягко отказать, если нет. Однако поскольку вам обоим всего одиннадцать и двенадцать лет, я думаю, вы оба слишком молоды для свиданий. Поэтому я думаю, тебе стоит проигнорировать это и продолжать общаться с ней, как обычно. Она, наверное, смущена, поэтому разговор об этом только ухудшит ситуацию для вас обоих. Но если она действительно тебе нравится и ты хочешь, чтобы она стала твоей девушкой, я не против, если ты пригласишь её на свидание, так что пока не форсируй события. В противном случае, когда ты станешь немного старше, ты можешь вспомнить, что чувствовал в этой ситуации.

С большой любовью,

Папа.»