Принимая вуаль (гет)

Никто из ныне живущих не изведал Тёмную сторону лучше, чем Карл. А значит, никто не постиг той истины, что наивысший предел силы упирается исключительно в пределы личности.

Любого дурака, владеющего Силой, можно научить поднимать камни и размахивать мечом, однако подлинное мастерство Тёмной магии требовало тесной связи с загадочной энергией, что сопрягала вселенную воедино. От этого никуда не деться. Едва ты выйдешь за рамки базовых знаний, право Силы решать, допустить ли тебя за завесу тайн. Вот почему в колдовстве не обойтись без несметных часов медитации. Силу надобно задобрить, буквально умаслить её исполнить твою просьбу.

Признаться, мало у кого из Лордов хватало терпения отточить медитацию до совершенства. Ситхи, как правило, презирали кропотливое ожидание, всегда предпочитая действие. Только не Карл, которого, впрочем, трудно было назвать правильным ситхом. Но факт оставался фактом: важно то, кто ты есть. Такова причина, по которой Силы отбирала себе фаворитов. И даже этим немногим Избранным приходилось бороться за свою репутацию, дабы остаться у благодетельницы на хорошем счету.

Карл с практичностью относился к возложенным ожиданиям. Он давным-давно осознал, что, хотя Сила и прислушивается к его повелениям, она одна властвует над всем, что ему доступно. Нет, из сего не следовало, что у него нет свободы воли. Это всего лишь подразумевало, что его отношения с Силой зиждутся на взаимных уступках. Как улица с двусторонним движением. Посему, когда Карл взывал к своему божеству со столь великой просьбой, как воскрешение, он знал, что обязан будет отдать что-то взамен. Склониться пред желаниями Силы и приноровиться к её целям.

Его единственной разменной монетой был мальчишка. И Карл вступил в упорный торг. Вымаливая мать ребёнка обратно, он клялся сохранить потомку жизнь, лишь бы возлюбленная вернулась к нему. Зачем? Он и поныне не смог бы дать ясный ответ, но был готов принять всё, чего пожелает Сила в своей непостижимой мудрости.

К несчастью, это не сработало.

Сразу после отвратительной конфронтации в тронном зале Карл призвал на подмогу всю доступную ему Тёмную мощь. Пришедшие в движение силы создали над его храмом гигантский водоворот, который не мог рассеяться и много часов спустя. В результате такого усилия Карл почти ослеп и чуть не потерял сознание от перенапряжения. В ту ночь он убийственно близко приблизился к полной аннигиляции Тьмой. Он раз за разом доказывал, что его не дано убить ни одному смертному мужу, но это не значило, что он не мог сделать это сам, пропустив сквозь себя слишком много Силы.

Опустошённый и подавленный, Карл остался в храме до рассвета, неся бдение у тела Тоски, торжественно лежащего на алтаре.

Первая попытка вышла удручающей, но Карл не собирался сдаваться. Он вызвал гробовщика, который дал совет поместить тело в бакта-камеру для сохранности. И посему каждую ночь Карл тайком вынимал Тоску из ёмкости и укладывал её, обнажённую, завёрнутую в одну простыню, на алтарь, дабы повторить попытку.

Но ни одна не приносила результата. Ничто не могло ему помочь.

Вскоре попытки переросли в одержимость. Карл не мог остановиться — он отказывался сдаться. Ибо, пока он не опускал руки, казалось, что Тоска пока не исчезла. Поэтому горевать и искать виноватого было преждевременно. Приключившееся было ошибкой, большой ошибкой, но он собирался её исправить. Причин для паники нет, напоминал он себе снова и снова.

Ребёнка, послужившего причиной выпавшему ему испытания, Карл игнорировал, переложив заботы о нём на послушниц. Они знали, что Гай — сын Тоски, как знали и то, что сама она мертва, а Карл искал способ её оживить. И они, как все прочие, верили, будто Лорд Стракт убил свою жену, так как выведал о её романе с Лордом Тенебре и о том, что Гай не был его сыном.

Такая затейливая сопливая версия событий вписывалась в девичьи головки, поэтому в их глазах верховный жрец превратился в несчастного влюблённого, не желающего примириться с разлукой и мечтающего поднять избранницу из могилы. Отчасти, в этом была доля правды. Карл не делал ничего, чтобы развеять людские заблуждения. Они играли ему на руку, помогая оправдать тотальное пренебрежение к собственному сыну, поскольку все считали, что Лорд Тенебре охвачен горем. Кто-то, возможно, думал, что он не желает признавать ребёнка, рождённого хоть и в чужом, но браке, чтобы не пошатнуть законность его происхождения. Вне зависимости от этих фантазий, Карл в результате превратился в объект всеобщей жалости.

Он и был жалок. Накал ночных ритуалов требовал полнейшей сосредоточенности, а она истощала. От недостатка сна и затяжного единения с Силой Карл стал походить на больного, потерявшего всякий человеческий облик в поисках новой дозы дурмана. Его жёлтые глаза ввалились, в радужках проступили кровавые прожилки, являвшиеся верным свидетельством перенасыщения Тёмной стороной. Без должной осторожности Тьма могла опустошить тело и разложить разум. Это представляло проблему даже для бессмертного вроде Карла, но он отказывался сдаться. Он понимал, что ведёт непрерывную гонку со временем. Бакта не всесильна — она сможет поддерживать тело Тоски до тех пор, пока это возможно.

Посему он вновь запирал двери святилища, чтобы припасть к телу на алтаре, становившемуся с каждым днём всё более серым и сморщенным. В эту ночь, как и во все предыдущие ночи последних восьми недель, он собирался попробовать снова.

Карл коснулся лба, сердца и плеч, призывая древние чары, помогающие защититься от Света и благословить себя Тьмой. А следом приступил к ритуалу.

— Veni sanctus spiritus ex tenebris.

Явись, о священная благодать из Тьмы.

Не бывало любви, подобной ситхской, не бывало страсти, подобной страсти Тёмного Повелителя Силы. Эта любовь доводила до крайностей — от ликующих вершин экстаза до бездонных глубин печали.

Карл принял все эти эмоции и перенаправил их в пылающую мощь. Тяжело дыша от натуги, он балансировал на грани Тёмного забвения, как на острие ножа, стремясь выманить жизнь из непроглядной бездны Теневой Силы. Он был так близок и всё-таки не мог вытерпеть накала энергии, слишком интенсивного, как и в предыдущие попытки. Казалось, чтобы дотянуться надо совсем чуть-чуть… но Карл пошатнулся, чуть не упав лицом на алтарь.

Он потерпел неудачу… в последний раз.

Карл поднял голову и безучастно уставился на хладное тело.

— In perpetuum, Tosca amata, ave atque vale… — прохрипел он.

Здравствуй и прощай, возлюбленная Тоска.

Традиционное прощание, которое произносили близкие почившего на похоронах.

— Ignosce me. Te amo in aeternum.

Прости меня. Я буду любить тебя вечно.

Карл знал — нет смысла говорить это её безмолвному телу, раз Сила не сочла нужным возвратить её душу. Очевидно, он оказался недостоин такого дара, не заслуживал сей особой милости.

И осознание этого сломило его. Карл впервые позволил себе сполна ощутить боль от потери. Он разрыдался, захлёбываясь слезами, пока душа рвалась на куски от тщетных сожалений.

— Я подвёл тебя… Мне жаль… Я чувствовал угрозу от мальчика и чувствовал твоё предательство… Поэтому я был так жесток. Ты страдала, а теперь страдаю и я, — излил он горечь своей вины. — Ты была права, не доверив мне жизнь нашего сына. Вышло так, что мне было нельзя доверять даже твою, — выдохнул он. — Прости, что не был тем, кто тебе нужен… Я ненавижу себя за твою смерть…

Саморазрушение, лежащее в корне всего, набило оскомину. Карл чувствовал, что собственными руками уничтожил единственный шанс на долгожданное счастье.

— Я позволю Стракту жить, — пообещал он пустоте храма. — Он присмотрит за старшими мальчиками. Я тоже буду присматривать за ними, как и обещал… и позабочусь о том, чтобы Гай выжил. Я буду защищать его, даже если для этого придётся защищать его от меня самого…

О Сила Великая, как же это больно!

Карл понимал, что в этом тоже крылся урок. Раны, которые мы наносим сами себе, самые болезненные из всех.

— Сила даровала мне вас обоих, — прошептал он. — А я бездарно растерял её дар… Но я не потеряю его…

Бездна, как ему хотелось убить мальчишку! Выплеснуть злобу на младенца, вставшего между ними! Но Карл осознавал, что тем самым лишь усугубит тяжесть своего проступка. Ради этого ребёнка Тоска затеяла опасную игру в жизнь и смерть и заплатила страшную цену. Он будет чтить её память, даже если во всех отношениях не был согласен с её выбором.

— О, Тоска, как мне тебя не хватает… без тебя ничто уже не будет прежним… Я так хочу вернуть тебя, чтобы у нас был ещё один шанс…

Любовь и горе в его признании мешалось с непритворными клятвами о милосердии и исправлении. И поскольку Карл по-прежнему пребывал в глубоком единении с Силой, она пробудила ранее незнакомую мощь…

Свет.

В замешательстве Карл удивлённо вскинул голову. Затем с необъяснимым смущением огляделся по сторонам.

Ему довелось познать Свет издалека — когда он ощущал его в других. В некотором смысле он любовался им, даже если не почитал, ибо Свет несёт слабость…

Сила джедаев преимущественно стремилась к гармонии — к согласию, поэтому ей не хватало твёрдости. Ей было свойственно умиротворять, а не побуждать к мести. Прощать, даже забывать обиды. Она являла собой абсолютную противоположность несгибаемым, мужественным достоинствам Тьмы.

О Сила, во что он превратился? Он ненароком призвал Свет в самом сердце храма Тьмы.

Это был полный крах. Карл ещё никогда не знал такого позора…

И тут он что-то почувствовал. Но не мог разобрать, что именно.

Поэтому встал и сквозь огоньки свечей вгляделся в затемнённые ниши святилища.

Кто-то притаился здесь? Тот, кто стал свидетелем его слабости?

Карл мог поклясться, что кто-то наблюдает за ним, пусть и незримый. Стерев слезы с глаз, вспыхнувший от негодования Карл спустился по ступеням, ведущим к алтарю, с ревностным намерением убить незваного гостя.

Никому не дозволено видеть Тёмного Лорда в таком состоянии и выжить, чтобы рассказать об этом!

Карл огляделся. Он не видел ни души… но мгновением позже вздрогнул от душераздирающего крика.

И резко обернулся.

Тоска!

Она была жива!

Ошеломлённый, он лишился дара речи. А в следующий миг с отвисшей челюстью рухнул на колени в слепом благоговении перед ниспосланным чудом Силы.

Её тело сотрясалось от безумного крика, но для ушей Карла он звучал сладостной музыкой. Он с восторгом смотрел на её конвульсии, подбрасывающие — шевелящиеся! — конечности во все стороны… Она была жива! Жива!.. Сочилась жизнь, как кровью!.. Его молитвы были услышаны.

Разум Карла лихорадочно анализировал то, что сейчас произошло. Важнейший секрет к воскрешению — недостающий шаг во всех его предыдущих попытках — это Свет. Ключ к созданию жизни — это Свет. А в основе своей — надежда. Это интуитивное понимание всё объясняло. Почему он не подумал об этом раньше?

В самом деле — почему?

Да потому что закостенелость учений, за рамки которых мы боимся выйти, и ценностей, за которые мы цепляемся, могут сделать нас удивительно близорукими. Игры ограниченного разума выстраивают чертог иллюзорных представлений. Чтобы выбраться из него, нужен пытливый ум — даже циничный ум, ведомый серьёзной встряской — отчаянием, способным вытолкнуть тебя за границы привычного восприятия. Иногда бывает крайне трудно увидеть то, что прячется прямо под носом.

Много ли ситхов сунулись бы к Силе беспечным экспромтом? Только один — Тёмный Лорд Вишиэйт, Император-самоучка, гордившийся своими бунтарскими воззрениями. И, должно признать, именно по этой причине он стал главным фаворитом Теневой стороны.

Сие свершение служило тому подтверждением.

Карл ещё не осознавал этого — и не осознает в ближайшие годы, но опыт возрождения Тоски станет самым поучительным моментом в его жизни. Наивысшее могущество во вселенной — сила создания жизни и её перерождения — происходила из подражания самой природе Силы — в использовании обеих её сторон. Сначала Тьмы, а после — Света. Ибо, как выяснил Карл, и как доказало состоявшееся воскрешение, Тьма не являлась превосходящей силой.

Чтобы полностью раскрыть свой потенциал, Тьме нужен Свет.

Это прозрение засеет зерно идеи, которое однажды даст всходы и расцветёт. Ибо живое любопытство вкупе с неисчерпаемым стремлением Карла к власти приведёт его, в конце концов, к исследованию запретного плода джедайских знаний. И эти знания подстегнут его решение познать и их, что, конечно же, неправильно называть спонтанным порывом к искуплению. Он сделает это ради самосовершенствования. И постепенно к нему придёт понимание, что самым искусным мастером Силы будет тот, кто овладеет как Светом, как и Тьмой — тот, кто сможет переключаться между сторонами, если того требуют обстоятельства. Но даже тогда он не назовёт это тем, что оно есть на самом деле — уравновешиванием Силы, поскольку сия концепция ещё не скоро придёт в его не знающую покоя голову.

А пока Карл, точно заворожённый, не сводил глаз с корчащейся на алтаре Тоски. Он никак не мог поверить в то, чему стал свидетелем.

Он не потерпел крах. Он преуспел.

Нет смерти, есть Великая Сила. И сегодня ему явлено доказательство.

От нахлынувшего урагана эмоций, вызванного этим сакральным знанием, Карл застыл как одурманенный. Он боялся пошевелиться и просто смотрел, пока наконец её крики не стихли. И тогда, влекомый любопытством, он приблизился к алтарю.

— Т-Тоска? — прошептал он и, точно слепец, протянул к ней руку.

Она повернула голову на звук. Выражение её лица отразило однозначное — она его узнавала.

— К-Карл?

От звучания её голоса — голоса, вымолвившего его имя, Карл сбросил оковы оцепенения. И схватил её за руку, оторопев от того, какой тёплой и румяной казалась теперь её кожа.

— Ты жива! — по-мальчишески засмеялся он в самой искренней радости. — Ты жива! Хвала Силе, ты жива!

— К-Карл? — переспросила совершенно растерявшаяся Тоска.

— Да! Наконец-то! Спасибо, Сила! — Он ринулся к ней. — О, любовь моя, ты сделала меня счастливейшим человеком в галактике!

От покорившегося ему достижения кружилась голова, сердце полнилось облегчением. Теперь всё вновь станет нормальным — как раньше.

— О, Тоска, ты не представляешь, как сильно я молился об этом моменте…

Его переполняли счастье и гордость. Он получил всё, о чём любой мужчина мог только мечтать.

Но в то время, как внутри него буйствовала эйфория, Тоска никак не могла ухватить смысла происходящего.

— Г-где я?.. — потрясённо спросила она, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, не отрывая её от мегалита алтаря.

— В моем храме.

— В храме?

— Да.

— Что я здесь делаю? — отрывисто вопросил её сиплый голос. Возможно, виной тому затяжной истошный крик или то, что её органы слишком долго обходились без применения…

— Я вернул тебя обратно, — торжествующе уведомил Карл. — Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно. Всё болит. Зал кружится… — пожаловалась она, не в силах проморгаться.

Что-то в её повадках выдавало страх.

— Ты можешь сесть?

— Думаю, нет… Я пыталась только что, но не смогла… Карл, что со мной не так? Что случилось?

— Э-э-э… — внезапно ему пришло в голову, что она была мертва много недель. А это значило, что с ней, скорее всего, действительно не всё в порядке.

Вряд ли тот, кого вы воскресили, просто сядет и обнимет вас. Все его грёзы о том, как Тоска, словно спящая красавица, проснётся от его поцелуя, мгновенно разбились о реальность. Ибо хоть она и ожила, на здоровое её состояние претендовать не могло.

Восторг вмиг улетучился, сменившись паникой.

— Тебе нужен врач! — в смятении выдохнул Карл. — Я приведу тебе врача!

— Мне холодно. И я липкая. Почему я липкая?..

— Это бакта. Просто лежи и дыши. Просто дыши. И живи! Хвали Силу, что живёшь! — отозвался он, оголтело бросившись к дверям.

— Подожди… не оставляй меня! — запричитала она. — Карл, не оставляй меня!

— Всего на мгновение! — поклялся он. — Только не умирай! Обещай, что не умрёшь, пока меня не будет! Потому что я не знаю, смогу ли повторить это ещё раз!

Он сорвался с места, совершив стремительный рывок, подкреплённый Силой, дабы спустя пять минут вернуться в храм в сопровождении бригады парамедиков. Они тут же взялись осматривать Тоску, на ходу опрашивая озабоченного Карла.

А он изрядно нервничал.

— С ней всё в порядке? Она не пострадала?..

Карл не для того выторговал её у Силы, чтобы она мучилась от боли и немощи. Это обернулось бы в сущий кошмар наяву!

Медперсонал учили сохранять спокойствие в подобных ситуациях, поэтому главный из них сдержанно обратился к нему в ответ:

— Что здесь произошло, мой Лорд?

— Это был ритуал.

— Мы простые люди, сэр. Не могли бы вы выразиться точнее. Что вы сделали с ней, применив Силу?

— Я возродил её из мёртвых, — честно сознался Карл.

— Мёртвых… — отупело повторила Тоска, пребывая в прежнем недоумении. — Погоди… я была мертва?!

— Возродили из мёртвых… Вы имеете в виду воскрешение? — понизив голос, спросил старший парамедик. На его лице читался скептицизм.

— Именно, — подтвердил Карл.

— То есть… для ясности… эта женщина была мертва? — уточнил озадаченный врач. — Совсем не подавала жизненных признаков?

— Да.

— Вы в этом уверены?..

— Да, я уверен! — скрипнул зубами Карл.

— Так вы оживили её с помощью сердечно-лёгочной реанимации?

— Нет. Силой. Я жрец этого храма.

— Верно, — кивнул врач. — Верно, полагаю, это всё объясняет. Что ж, сейчас её физиологические показатели стабилизировались. — Он повернулся к коллегам, раздав инструкции обследовать пациентку на предмет сердечного приступа и инсульта. — Как долго она пролежала без сознания? Прошло больше двух минут?

— Восемь недель, — смущённо признался Карл.

— Восемь недель?.. — охнула Тоска.

— Восемь недель?! — потрясённо вторил ей парамедик. Он перевёл взгляд на Карла. — Как такое возможно?

— Я держал её в бакта-камере.

— Что? — моргнул тот.

— Что?! — взвизгнула Тоска. — Карл, ты что со мной сделал?

— Так посоветовал мне старик из похоронного зала. Мне нужно было законсервировать её тело, пока я не сумею его оживить.

— Что ж, полагаю, это сработало… — с сомнением проговорил парамедик. — Как её зовут?

— Тоска. Леди Тоска.

— Леди Тоска, вы меня слышите?

— Конечно, я вас слышу! — огрызнулась она. — Я прекрасно могу слышать всё! Карл, что ты натворил?!

— Ну…

Пожалуй, сейчас было не время и не место для такого рода разговора. У Карла попросту не нашлось подходящего ответа, когда глаза присутствующих вопросительно устремились на него.

— Моя леди, — продолжил старший парамедик, обратившись к Тоске, — что последнее вы помните?

Она пронзила Карла враждебным взглядом.

— Он приказал моему мужу казнить меня.

— Кто «он», госпожа?

— Император! — прошипела она, глядя на Карла в упор. — Маркус зажёг меч. Полагаю, он убил меня.

— Ответ отрицательный, сэр, — вклинился один из врачей. — На женщине нет ни следа, типичного для этого вида повреждений.

— Как вы пострадали? — спросил у неё старший врач. — Вы можете чётче локализовать боль?

— У меня всё болит… — простонала она.

Ничего не понимая, врачи вновь повернулись к Карлу.

— Где у неё болит?

— Кто здесь врач?! — негодующе взорвался он. — Почему об этом спрашивают у меня? Выполняйте свою работу!

— Мы стараемся, мой Лорд. Как она… умерла?

— Видимых травм нет, — решился вставить кто-то. — Может, имела место асфиксия с применением Силы?

Эти простые смертные, само собой, не могли знать предыстории и связанные с ней подтексты… в отличие от Тоски. Карл видел, как её горло дрогнуло.

— Значит, меня убил не Маркус… Маркус сделал бы это мечом, — медленно произнесла она и сдавленным голосом озвучила напрашивающийся вывод: — Значит, меня убил он.

— Кто, моя госпожа? — озадаченно переспросил старший парамедик, не потерявший надежды хоть как-то свести факты воедино.

— Лорд Вишиэйт, — ответила она, пристально глядя на Карла.

Врачи все как один отшатнулись.

— Лорд Вишиэйт… вы хотите сказать — тот самый Лорд Вишиэйт?! — остолбенел осматривающий её врач. — Это он убил вас?

Тут уж Карл решил, что пора ему вмешаться.

— Забудьте о нём. Просто помогите ей. Заберите её в больницу и возьмите анализы — столько анализов, сколько потребуется. Разве вам не это положено делать?

— Но, мой Лорд, со всем уважением… если Император желает её смерти…

— Он не желает её смерти! — рявкнул Карл. — Лорд Вишиэйт хочет, чтобы она жила!

И очень сильно.

— Почему он убил вас, моя леди? — с опаской допытывался парамедик. Потом оглядел коллег и осторожно предположил: — Скорее всего, нам следует получить разрешение на оказание ей медицинской помощи?

— У вас есть разрешение! — взревел Карл. — Отвезите её в больницу! Сейчас же!

— Отвечайте на вопрос, госпожа. Почему вас… э-э…

— Казнили? — подсказала Тоска и пронзила Карла ещё одним испепеляющим взглядом. — Меня обвинили в измене.

— О боги! — старший парамедик буквально отпрыгнул от неё и, снимая с себя ответственность, поднял руки. — Я в это лезть не собираюсь. Мне… мне нужно позвонить начальству, — нервозно сообщил он Карлу. — Простите, мой Лорд, но таков протокол! Мы не помогаем и не содействуем преступникам.

Карл больше не мог выносить этот бред и, призвав Силу, махнул рукой на троицу спасателей.

— Вы немедля доставите эту женщину в больницу. Как пациентка, она получит наивысший приоритет. Вы сделаете всё возможное, чтобы обеспечить ей выздоровление и безопасность. Вы забудете всё, что слышали здесь сегодня о Лорде Вишиэйте.

И следом повернулся к Тоске.

— А ты, — грозно скомандовал он, — больше ни при ком не произнесёшь слово «измена».

Подготовка парамедиков подразумевала точное исполнение приказов, поэтому они без промедления восприняли его внушение — не в пример Тоске, никогда не следовавшей его указаниям. Кроме того, даже в своём нынешнем состоянии она отнюдь не ослабела умом, так что сей заурядный трюк никак на неё не подействовал.

— Где мой ребёнок? — зашипела она, по-видимому, стремительно возвращая воспоминания. — Мой Лорд, где твой сын?

Карл скривился от этого термина, но не медлил с ответом:

— Он с твоими девочками. С ним всё хорошо.

— Его ты тоже убил?

— Нет! — Карл бросился на свою защиту. — Он в порядке! В полном порядке! Ты можешь увидеть его, когда поправишься.

— Я хочу видеть своего сына сейчас же! — потребовала Тоска, пока её грузили в парящую каталку, чтобы транспортировать в больницу. — Карл, немедленно принеси его мне! Докажи мне, что он жив!

И он послушался, отправившись в обитель, откуда прилетел к ней в сопровождении послушницы, бережно несущей ребёнка.

После неисчислимых анализов и обследований консилиум врачей выдал ему заключение, что физически Тоска в приемлемой форме, но сильно ослаблена и обезвожена. Состояние смерти в течение восьми недель лишило её выносливости и мышечной силы, не позволяя даже стоять без посторонней помощи. Даже подержать младенца на руках, сидя в постели, оказалось для неё тяжёлой задачей, изнурившей её спустя пару минут.

Ей предписали отдых и ежедневную физиотерапию. Врачи, ни разу не сталкивающиеся с подобным случаем, не давали никаких прогнозов насчёт её выздоровления, но передали Карлу щедрый список предостережений, который он предпочёл игнорировать. Он не сомневался, что раз ему было позволено вернуть свою возлюбленную, то исход будет благоприятный. Всё будет хорошо. Карл верил в Силу.

Осложняющий фактором во всём этом являлось послеродовое состояние Тоски. Ей приходилось восстанавливаться и от родов, и от смерти. Врачи предупредили его, что недавно родившие женщины зачастую страдают от истерик и депрессии, но уверяли, что таковы естественные гормональные изменения. И советовали проявлять терпение.

Карл принял их замечания к сведению. Безусловно, он предоставит Тоске столько времени, сколько ей будет необходимо. И столько помощи, сколько ей понадобится. Послушницы будут помогать ей ухаживать за малышом, так как она находилась не в том состоянии, чтобы заниматься этим лично.

В целом, Карл пребывал в приподнятом настроении от того, как всё обернулось. Тем не менее, он тянул три дня перед тем, как пожаловать к Тоске, исполненный готовности смиренно снести любые крики и упрёки.

Неправильно говорить, что он умышленно откладывал встречу — на нём вообще-то была целая Империя, которой нужно править. За минувшие два месяца Карл слишком часто пренебрегал долгом, но теперь, окрылённый успехом первого в известной истории ситхов воскрешения и уверенный, что будущее с Тоской вновь будет светлым, он с удвоенной энергией взялся за работу.

После первых тревожных дней самочувствие Тоски неуклонно улучшалось. Когда она наловчилась вставать и ходить, опираясь на трость, её согласились выписать из больницы, чтобы она продолжила восстанавливать силы в обители, где за ней будут ухаживать её девочки. Карл по случаю решил взять перерыв и лично проводить её домой — во дворец.

Ему регулярно докладывали о её состоянии, но лишь увидев её воочию, он испытал настоящее облегчение.

Тоска выглядела гораздо лучше. С неё смыли всю застывшую липкую бакту. Её пышные волосы светлыми волнами ниспадали вниз, мягко рассыпаясь по плечам. Она сидела в кровати в больничном халате и прижимала к себе спящего младенца… Идеальная была бы картина материнства… если бы не тот факт, что ребёнок в её руках вообще не должен был появиться на свет. Но обещание Силе есть обещание Силе, напомнил себе Карл. Он искренне надеялся, что не пожалеет о своей сделке.

Если и оставались какие-то сомнения касательно её душевного состояния, они развеялись, едва Карл вошёл в её комнату. Когда Тоска подняла на него глаза, то спешно попыталась прикрыть мальчишку своим телом. Это был инстинктивный жест. Сила мгновенно передала ему её страх.

Карл посмотрел на робко замершую послушницу, присматривавшую сегодня за Тоской. Девушки из её преданной стайки не смыкали глаз, по очереди сменяя друг друга у её постели.

— Оставь нас, — приказал он. — Ребёнка забери с собой.

Их с Тоской грядущий разговор не требовал свидетелей.

Тоска без лишних вопросов вручила ей свой драгоценный свёрток, и девушка выскользнула из комнаты, оставив их наедине. Наедине с прошлым и словами, которые язык не поворачивался произнести.

Ибо каково это — просить у убитого прощения за его убийство?

Карл сделал шаг вперёд.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — последовал настороженный ответ. Она не смотрела ему в глаза, что было плохим знаком. — Лучше с каждым днём. Сегодня я даже сумела немного покормить Гая.

Карл безучастно кивнул сей новости. У него не было ни малейшего представления о детях, но он отозвался с должной покорностью, как если бы хоть что-то понимал:

— Хорошо.

— Я гадала, возьмёт ли он грудь после всего времени, что провёл с бутылочкой, но он смышлёный — сразу ухватился.

Кажется, она считала, что это важно.

— Хорошо, — во второй раз одобрил он, но добавил под давлением изводившего его нетерпения: — Я не хочу говорить о нём. Я хочу поговорить о нас.

Услышав это, Тоска заметно побледнела и ничего не ответила. Она уронила взгляд на свои руки, а потом быстро посмотрела на него.

И, Бездна, разговор обещал быть куда тяжелее, чем хотелось бы. Этого Карл и опасался. У них накопилось слишком много щекотливых тем…

— Не смотри на меня так, — крякнул он.

— К-как?..

— Как будто тебе что-то угрожает.

Она наморщила нос.

— А разве нет?

— Я вернул тебя и отправил в больницу не потому, что хотел твоей смерти, — указал он на, казалось бы, очевидное.

Очевидное, но её не убедившее.

— Ты д-держал Лорда Фулсома живым, ведь так?..

Ох уж этот Фулсом…

Однако Карл был несказанно задет. Неужто она решила, что он вознамерился обойтись с ней, как с Фулсомом? Неужто сидела здесь в тихом ужасе, считая минуты до начала пыток?

— Тоска, — после паузы заговорил он, — ты же знаешь, я бы никогда…

— Нет, не знаю! — прервала она сорвавшимся голосом. — Потому что я видела, на что ты способен! Я знаю, что ты делаешь с теми… с теми, кто, как ты считаешь, предал тебя…

— Не бойся. Я не причиню тебе вреда.

Карл потянулся к её руке, которую она тут же спрятала, но, сделав вид, что ничего не заметил, он всё равно поймал её.

— Я не хочу, чтобы ты боялась меня, — заверил он со всей прямотой, чем, правда, нисколько не умерил её страхи.

— Что же, полагаю, худшее, что могло случиться, уже случилось, — Тоска сверкнула глазами, возмущённо отдёрнув руку. — И на заметку: я тебя не боюсь, — солгала она. — Я просто в бешенстве!

Да, сложно было пропустить расплескавшийся в Силе гнев. В начале он проглядел его, отвлёкшись на её испуг.

— Ты ненавидишь меня, — осознал Карл, упав духом.

Лёд во взгляде, которым она его одарила, резанул откровенной неприязнью.

— Наверное, прозвучит забавно, но, когда ты убиваешь кого-то, этому кому-то, как правило, свойственно не питать к тебе нежных чувств.

Он напрягся и попытался снять с себя обвинения:

— Ты не мертва. Я вернул тебя.

— Всё хорошо, что хорошо кончается?

Да.

— Нет, — дипломатично уклонился он. — Я скорее думал о том, что это могло ознаменовать новое начало.

Её губы сжались в тонкую линию, и она отвернулась. Ещё один невысказанный отказ… Но Карл крепился.

— Давай так: ты предала меня, а я убил тебя. Будем считать, что мы квиты.

И это его слова только что слетели с губ? Его. Вдумывалась ли она, какая огромная уступка со стороны Тёмного Лорда — позволить предателю жить? Независимо от её позиции по этому конкретному вопросу Карл был полон решимости подходить к нему с холодной головой.

— Ты была наказана. Прошлое в прошлом. Нам надо двигаться дальше.

Она не ответила.

— Ты знаешь, — украдкой разоткровенничался Карл, — это было потрясающе. Слов нет. Я перепробовал всё, что знал. Ничего не помогало. Я не мог тебя вернуть. Только когда я уже был готов признать поражение, меня осенило.

Она хотя бы слушала? Карл не был уверен, но не мог остановиться. Ему до смерти хотелось рассказать кому-то об открывшемся ему чуде. Он до смешного гордился новым фокусом. И теперь, когда Тоска снова была с ним, они могли делиться друг с другом своими тайнами — как раньше. Карлу так не хватало кого-то, с кем можно просто поговорить.

— Ты вдохновляешь меня на великие дела, — воодушевлённо признался он, словно заново переживая свой критический момент. — Твоя смерть была катализатором той важнейшей цели, которую я и помыслить не мог совершить. Я полагал бессмертие — вершина моих достижений, но ошибался. Помнишь, я говорил тебе, что хочу научиться создавать жизнь? Что ж, думаю, теперь я в силах это сделать…

— Почему? — снова вмешалась она. — Почему ты это сделал?

— Я разгневался на твою ложь, — просто ответил Карл.

На самом деле, злился он и поныне, хоть и делал всё возможное, чтобы совладать с чувствами.

— Ты скрыла от меня ребёнка, который не должен был рождаться…

— Нет. Вопрос не в том, почему ты меня убил. Я хочу знать, почему ты меня вернул.

На сей раз наступил его черед испытывать неловкость.

— Я почти сразу пожалел о том, что сделал, — оправдался он. — Это была моя ошибка. Я всего лишь пытался исправить её.

Взгляд Тоски стал острее.

— Ты… убил меня, — запнувшись, она с усилием выговорила это слово, будто до сих пор не могла поверить в случившееся. — Ты говорил, что любишь меня, но ты убил меня, Карл…

— Теперь всё станет лучше, — быстро заверил он.

— Возможно, для тебя.

— Тоска, с тобой всё будет нормально. Врачи уверены, что через несколько недель ты восстановишь выносливость и физическую форму. Отчасти заминка связана с беременностью и родами, — объяснил он и добавил в своё оправдание: — Не всё из этого моя вина.

— Точно.

Карл предпочёл пропустить её сарказм мимо ушей.

— Через несколько недель ты будешь как новенькая, — повторил он с наигранным оптимизмом, который никак не вязался с мрачным выражением её лица.

— И что тогда? — спросила она.

— О чём ты?

— Когда я поправлюсь, что произойдёт?

— Ничего.

— Что это значит?

Она и поныне думала, что он оживил её, лишь бы упрятать в пыточную?

Карл нахмурился.

— Ты упомянула, что хотела вернуться ко мне, но этому мешал ребёнок. Ну вот, ты вернулась во дворец. Думай об этом, как о счастливом финале, — радостно предложил он, — бонусом к которому ты вправе оставить ребёнка!

Неизменный позитивный настрой казался единственно верным ответом на её недоверие.

— Ты что, издеваешься надо мной? — чуть не поперхнулась Тоска.

— Нет. — Он говорил на полном серьёзе. — Ты просила меня о помощи, если Стракт выставит тебя за дверь. Что ж, он так и поступил, и к тебе на помощь явился я. Ничего не бойся, моя леди в беде, — широко улыбнулся он, изо всех сил стараясь поднять ей настояние. — Я здесь, и я спасу тебя!

У неё глаза полезли на лоб.

— Так ты не шутишь…

— Нет.

И тогда Карл тоже вознегодовал. Ибо как так получилось, что его пытаются выставить плохим парнем в этой истории? Он был тем, кто избавил её от смерти! И вообще-то это чрезвычайно великодушно с его стороны, учитывая обстоятельства.

— Это — то, чего мы оба хотели — быть вместе! Ныне, когда Стракт рассказывает всем подряд, что он убил тебя, а я — ребёнка, мы можем быть вместе. Нам даже не нужно ждать, пока мальчишка вырастет. Мы как будто разом перешли к обоюдному удовлетворению.

Тоска смотрела на него не моргая.

— Это — то, чего, по твоим собственным словам, ты сама хотела, — напомнил он в очередной раз.

— Так было до того, как ты убил меня…

— Ничего страшного не случилось.

— Я бы так не сказала! — процедила она. — Ты жалеешь хоть о чём-нибудь?

— Ну конечно, жалею. Я потратил два месяца, пытаясь вернуть тебя.

Разве не видно, что его глаза и по сию пору полыхали от пресыщения Тьмой? Да одного взгляда на его лицо хватало, чтобы узреть всю эпопею его мучений! Как жаль, что Тоска, похоже, видела в нём только эхо собственной боли.

— Зачем ты это сделал? Скажи мне правду! Ты сделал это ради себя или ради меня? — не унималась она. — Или ты просто пытался проверить, как далеко простирается твоя власть?

— Я сделал это ради нас обоих. И ради ребёнка, — запоздало добавил Карл, дабы умилостивить её.

А потом начались переговоры.

— Тебе больше некуда идти, — категорично заметил он.

— Леди Марроу примет меня, — парировала она.

— Если только не узнает, что ты убила её мужа.

Карл был готов играть по-жёсткому, если она взаправду решит покинуть его. Однажды он уже отпустил её, и это стало ошибкой. Он вырвал её из небытия не для того, чтобы смотреть, как она уходит. Тоска в долгу перед ним! В огромном долгу! Сие было милосердие, которое он не выказал бы никому другому, кроме неё.

— Значит, ты принуждаешь меня остаться? — с вызовом спросила она.

Карл вскипел. Вообще-то он здесь представлял пострадавшую сторону, но удивительным образом Тоска претендовала на позицию морального превосходства! Это действовало на нервы. Да почему она так однобоко оценивает сложившуюся ситуацию? Это их второй шанс! И за него им обоим надо день и ночь благодарить Силу!

— Если ты желаешь уйти, то ты вольна сделать это, — постановил Карл, демонстрируя своё бескрайнее великодушие к вероломной возлюбленной. Однако дополнил щедрость небольшим исключением: — Но ребёнок останется здесь. Он — собственность государства.

— Что?! — вскрикнула она.

— Он сын Императора. Он не может кануть в безвестность. Он слишком опасен для моей Империи, чтобы пустить его судьбу на самотёк.

Мальчишке повезло, что он до сих пор дышал под небом!

— О Гае будут заботиться во дворце, — сообщил он Тоске.

— Без сына я никуда не уйду, — отрезала она.

На что он и рассчитывал. Карл испытал несказанное облегчение, но внешне с глубокомысленным видом кивнул.

— Разумеется. Ты должна поступать так, как считаешь нужным.

Неожиданно она пустилась в слёзы. Именно об этом его предупреждали в больнице… Чрезмерные эмоции и резкая смена настроения. Вот почему он из кожи вон лез, стараясь быть терпеливым.

— Не плачь. — Он ненавидел женские слёзы. А уж слёзы Тоски… — Не плачь, любовь моя.

— Мне кажется, я тебя ненавижу… — выдавила она сквозь всхлипы.

— Ты просто устала и расстроилась. Всё наладится. Дай срок. Вот увидишь.

— Почему ты не убил его? — прорыдала она. — Почему оставил Гая в живых, если уже расправился со мной?

Карл тяжело вздохнул. Он знал, что обязательно услышит сей вопрос. Вопрос, который не давал ему спать по ночам.

Но ответил ей честно:

— Я позволил мальчику жить, потому что не хотел разгневать Силу. Боюсь, ты могла быть права. Возможно, он и есть причина, по которой Сила послала тебя ко мне. Тоска, — Карл должен был поделиться с кем-то этим секретом, слишком важным секретом, чтобы хранить его исключительно при себе, — ты должна знать, что, когда я возродил тебя в храме, я сделал это с помощью Света.

— Света?! — чуть не взвизгнула она. Чересчур громко для такого секрета.

Он покосился за плечо, дабы убедиться, что дверь плотно закрыта, после чего с видом озорного мальчишки возбуждённо наклонился к ней:

— Да! Это был Свет — я уверен в этом. Это было потрясающе. Я и не предполагал, что способен на такое!

В глазах Тоски читалось неодобрение.

— Это влияние твоего погибшего джедайского друга?

— Не думаю. Мне кажется, это твоё влияние.

Она резко отпрянула, явно оскорбившись.

— Не говори так. Я не джедай.

— Я знаю. Но признаешь ты это или нет, в тебе есть сильная жилка Света. И, вероятно, от тебя передалось немного и мне, — заговорщицки шепнул он и ухмыльнулся. — Но не тревожься. Я никому не скажу. Это будет наш маленький секрет.

— Даже не смей сваливать эту вину на меня!

— Забудь про вину — лучше подумай о перспективах! С тобой Свет, и Сила послала тебя Тёмному Лорду. Затем Тьма и Свет помогли вернуть тебе жизнь. Что, если в этом и кроется весь смысл? Что, если Сила хочет, чтобы Тьма и Свет действовали сообща?

— Что? — растерялась она. — О чём ты говоришь? Джедаи не должны быть нам врагами? Ты рассуждаешь как предатель, Карл. Ты, а не я.

— Я рассуждаю о Силе, а не о политике. Ты — Свет, Тоска, но большего ситха, чем ты, не найти.

— Я не поняла ни слова из того, что ты сказал.

Да, в этом-то и была проблема. Быть ситхом в её понимании значило быть верным последователем Тьмы. Но Карл знал, что Сила гораздо сложнее любой политической конъюнктуры. И пусть эта позиция записывала его в еретики, кому какая разница?

Однако, не желая спорить, он попытался объяснить своё видение другими словами:

— Я имею в виду, что, возможно, нам с тобой предначертано растить этого ребёнка вместе. Что Сила хочет, чтобы мы оба влияли на него. Тьма и Свет воедино, работающие рука об руку ради будущего ситхов. Подумай об этом, Тоска, — призвал он, поделившись своей, по — и гадать не надо — общему признанию, безумной теорией. — Если всё получится, это будет прорыв.

Она озадаченно сдвинула брови.

— Я всё ещё не понимаю, о чём ты.

— Тогда пойми вот что: это причина, по которой мальчишка будет жить, и по которой я снимаю с тебя обвинение в измене. Ибо первый закон Империи — подчинение воле Великой Силы, — провозгласил он. — Божественный закон превосходит закон человеческий.

Конечно, всё это пока не несло для неё глобального смысла, ломающего былые стереотипы — только подначивало. Ибо как всякая добропорядочная подданная Империи Ситхов Тоска была воспитана в страхе и ненависти к Свету. Её коробило сравнение с ним. Сама мысль о том, что она нечаянно могла бросить тень вражеского влияния на возлюбленного сына, ради которого без оглядки пошла на смерть, казалась ей порочащей.

Карл отдавал себе отчёт, что сейчас лишь прощупывает почву, поэтому опустил метафизику и обрисовал смысл в самых простых чертах:

— Суть в том, что я заключил сделку. Я дал обещание Силе, что дитя будет жить. Что я буду защищать его в обмен на то, что получу тебя. Жизнь за жизнь.

Она ахнула, наконец-то догадавшись.

— Это… это…

Это было неслыханное во вселенной событие. Карл согласился пощадить соперника, каковым сие чадушко однажды непременно станет, в обмен на то, что получит обратно любимую.

После услышанного Тоска в кои-то веки утратила дар речи, и это был хороший знак. Значит, она всё поняла. Карл чувствовал, что настал момент усилить натиск. Он по-прежнему стоял напротив её кровати, почти у двери, что вряд ли способствовало романтической обстановке. Но то, что он говорил ей, шло от чистого сердца:

— Теперь ты видишь, насколько дорога мне. Насколько сильно я сожалел о том, что убил тебя. Посему, дабы ты не считала, что это ничего не стоящие извинения из пустых слов, я хочу, чтобы ты осознала, на какой колоссальный риск я иду.

Она медленно кивнула.

— Тебе ведомо, что я люблю власть, — повторил Карл то, что говорил уже много раз, но на сей прибавил кое-что новое: — Но тебя я люблю не меньше.

Должен существовать способ примирить непримиримое, чтобы они оба могли жить в согласии, а Силу устроил бы их компромисс.

— Я понимаю, — сказала Тоска, с неуверенным видом сглотнув.

По правде, он надеялся на более живой отклик, поэтому решил внести полную ясность, если в этом вопросе её сдерживало именно то, о чём он думал:

— Я согласен терпеть Гая, если это значит, что нам суждено быть вместе.

Ей, видимо, не пришёлся по душе его выбор глагола, но чего она ожидала? С учётом всех событий, Карл не сомневался, что поступил очень благородно в сложившейся ситуации. Увы, она не видела нужды воздать ему должное.

— Просто скажи мне, чего ты хочешь. Скажи, что сделает тебя счастливой, — вздохнул он, чувствуя, будто торгуется сам с собой, что всегда было заведомо проигрышным начинанием.

Молчание Тоски продолжалось долго.

— Я не знаю… — заговорила она в конце концов, но сбилась. По виду казалось, что она вот-вот снова расплачется. — Я не знаю, чего я хочу. У тебя было больше времени подумать над этим, чем у меня… Ещё несколько дней назад я была мертва…

Карл раздосадованно выдохнул, но мужественно придерживался выбранной линии:

— Тоска, в один прекрасный день всё снова будет хорошо.

— А когда всё было хорошо? — задалась она вопросом, не скрывая уныния. — Один из нас постоянно лгал другому…

— Было. У нас всё было хорошо, — твёрдо произнёс Карл, истово в это веруя. — Всё непременно наладится.

Иначе и быть не могло.

Он приложит для этого все усилия, как и она, и вместе они преодолеют невзгоды. И тогда жизнь вернётся на круги своя.

С мальчишкой, источником всех бед, они тоже как-нибудь разберутся. Благо, Тоска была опытной, ответственной матерью. Возможно, у него получится просто скинуть все родительские обязанности на неё.

— Сейчас ты сосредоточишься на своём выздоровлении, — напутствовал Карл. — В свой срок всё будет хорошо.

Надо полагать, если повторять это с завидной регулярностью, она рано или поздно ему поверит. И дабы ещё больше успокоить её тревогу, Карл прибавил маленькую невинную ложь:

— Я знаю, потому что я предвидел это.