Опекун Блэк (джен)

Сириус уже который час искал в семейной библиотеке информацию о крестражах. Нет! Никаких упоминаний. Даже в старинном темномагическом справочнике. Листать его пришлось в перчатках из драконовой кожи — книга обжигала.

Можно, конечно, при случае расспросить Моргану, но Сириусу не хотелось этого делать. Моргана и так была к нему не ласкова, а если узнает, что он подслушивал — то придет в ярость.

Больше всего хотелось забыть о том, что он услышал. "Если он — крестраж, то в нем Темный лорд". И это они о Гарри. Просто жуть.

Версия Яксли была не менее шокирующей. Волдеморт был с Лили? Как? Совершенно невозможно.

Но Волдеморт действительно бывал в Министерстве. Сириус его помнил. Статный солидный господин зрелых лет, приходил в аврорат давать показания и вносил залоги за своих Пожирателей.

А Лили начинала карьеру в секретариате аврората и по роду деятельности как раз общалась с такими вот заходящими господами.

Но нет! Совершенно невозможно! Между Лили и Джеймсом была большая любовь. Сириус даже завидовал другу.

И вообще: все эти рассуждения Яксли и его мамочки — какой-то бред! Два отца одновременно — невозможно!

Сириус, конечно, задавался вопросом почему Гарри умеет шипеть, как змея — а услышал Сириус это, когда малышу еще не было трех лет. Но Сириус и подумать не мог, что это от Волдеморта. Гарри просто таким родился.

Не может быть от Волдеморта! Бред! У Лили с Волдемортом ничего не было. Скорее у какой-нибудь прабабки рода Поттеров была интрижка с Салазаром Слизерином. А способность говорить со змеями проявилась только у Гарри.

Убийство Поттеров на почве страсти — бред! Джеймс погиб, потому что отказался вступать в Пожиратели. Лили тоже убили, малыша Гарри ранило — небольшая царапина в виде шрама на лбу. А Волдеморта уничтожила подоспевшая на место преступления команда авроров. Или кто-то из ММСБ (Международная магическая служба безопасности — прим. автора). Сириус не знал, кто именно уничтожил Волдеморта, он всегда думал, что мочили его всем миром.

— Сириус… — в дверях стоял растерянный Гарри.

Сириус вопросительно поднял брови.

— Люси упала.

* * *

Сириус неподвижно смотрел в одну точку. Его любимая девочка, его счастье и радость разбилась. Несколько переломов. Сейчас Люси занимались колдомедики, а Сириус и Гарри сидели в приемной больницы Святого Мунго.

Недавно к ним присоединился и Люциус.

Люциус нервно ходил из стороны в сторону и рассуждал:

— У Люсьены были враги. Она собиралась возвращаться в квиддич, кто-то не хочет конкуренции. Ее метлу прокляли. Кто?

— Нужно проверить метлу, — глухо отозвался Сириус.

— Обязательно. И нужно найти — кто. И этот кто-то добился своего. В прессе скандал, сенсация. Чемпионка Люси потеряла форму — упала с метлы! — Люциус яростно встряхнул газетой.

Сириус ничего не ответил.

А Люциус в это время внезапно приблизился к Гарри Поттеру и прошипел:

— А вдруг этот кто-то — ты?

Гарри вжался в спинку дивана, а Сириус разозлился.

— Малфой, отойди от него! Не выдумывай бред!

— Почему же бред? Твой Гарри всегда вел себя так, словно Люсьена ему враг. Сделал что-то с метлой… Он же преступник! Что он сделал на новогоднем банкете?! Тебе следовало его высечь!

— Малфой, я сейчас не в состоянии это обсуждать. И прекрати цепляться к Гарри. Он не враг, а ребенок.

* * *

Колдомедики сказали, что Люси нужно остаться в больнице на несколько дней, Сириус и Гарри вернулись домой. Сириусу хотелось побыть одному, он отдал Джея Нарциссе и отдал бы и Гарри, если бы не был уверен, что тогда Люциус уж точно оторвет крестнику голову.

Сириус оставил Гарри дома, а сам принялся прочёсывать окрестности в поиске метлы. Метла Люси просто взбесилась и, скинув ее, улетела в неизвестном направлении.

Несколько часов бесплодных поисков. Не действует ни акцио, ни более серьезные чары. Вероятно, метла уже где-то в верхних слоях атмосферы или в полете поломалась в хлам.

Занимаясь поисками, Сириус терзал себя размышлениями: а кто же все-таки проклял метлу Люси? У его жены есть враги, он не смог ее защитить. Даже не может найти метлу.

А еще Сириус нет — да возвращался к мысли, что это действительно мог сделать Гарри. Конечно, версия нереальная. Гарри еще ребенок, как он мог проклясть метлу, да еще и без волшебной палочки? А что если это не проклятие, а какое-то средство — вроде звериного порошка? О зверином порошке Сириус никогда раньше не слышал, а вот поди ж ты — Гарри откуда-то его достал. Кажется, пора заканчивать давать ему деньги и отпускать гулять одного по Косому переулку.

Но если это дело рук Гарри — то просто катастрофа. Сириус не хотел об этом думать. Слишком ужасно. Гарри не может быть насколько плохим.

Два отца, один из которых Волдеморт. Черт! Ужас! Бред!

Пребывающий в отвратительном расположении духа, Сириус вернулся домой.

Гарри был непривычно тихим, Сириуса это устраивало, не хотелось сейчас разговаривать.

Сириус молча разогрел ужин, они с Гарри молча поели.

— Ты был у Люси? — осторожно спросил Гарри.

— Искал метлу. К Люси пока нельзя, какие-то мощные восстанавливающие чары, которые нельзя тревожить.

— А она поправится? — еще более робко спросил Гарри.

— Конечно! Будет как новенькая! Не беспокойся.

Сириус помолчал.

— И мы найдем того гада, который проклял ее метлу, — произнеся это, Сириус внимательно следил за выражением лица Гарри.

Гарри неуверенно улыбнулся.

Сириус придвинулся к нему ближе и, напряженно глядя в лицо, спросил:

— Гарри, а ты точно ничего не делал?

— Нет, — это прозвучало уверенно, и Гарри не опустил взгляд.

Сириус вздохнул и заставил себя сказать:

— Прости, я не должен был такое спрашивать.

* * *

Гарри уже второй день было не по себе. Люси в больнице, Сириус — какой-то отчужденный и мрачный. Они почти не общались: Сириус был то на работе, то искал метлу, то сидел в библиотеке.

Когда Сириус был дома, Гарри ходил за ним хвостиком. Сириус на кухню — Гарри на кухню. Сириус в библиотеку — Гарри в библиотеку.

— Сириус, а что ты читаешь?

— Не важно, по работе.

— А что?

— Тебе нечем заняться? Делай уроки.

Гарри, конечно, сильно перепугался, когда Люси упала.

Вообще, он испугался еще тогда, когда Люси предложила полетать.

— Пора открывать летный сезон в новом году! Полетели! Поднимемся высоко, тебе понравится!

Услышав это, Гарри внутренне заметался. Вот оно! Свершилось! Что делать?! Сказать, что метла испорчена? Как сказать? Невозможно сказать!

— Полетели! Тебе же хочется!

— Ммм — нет!

— Нет? Да! Надо! Тебе нужны тренировки! Вперед!

Гарри обреченно оделся, позволил вывести себя на улицу, вздохнул. Хорошо, сейчас упадет. Потом сразу скандал. Сириус дома — подключится. Буду все отрицать. Не я. Не я — и все! Люси разучилась летать!

— По моей команде взлетаем. Сразу вверх, высоко. Я скажу, когда остановиться. Раз. Два. Три. Вверх!

Гарри не взлетел, а остался на земле смотреть, как Люси швыряет в воздухе.

Метаясь во все стороны, метла поднималась вверх. Гарри было видно, что Люси вытащила палочку, но ее отбросило ветром. Метла все поднималась вверх — и Люси разжала руки.

Когда упала — осталась лежать без сознания. Гарри очень перепугался. Он еще никогда не испытывал такого страха.

Люси поправится, вернется домой, все будет хорошо.

Но Гарри терзал уже другой страх — страх, что вскроется, что он виноват.

Сириус начнет считать его врагом, а Люциус просто убьет.

Если не убьет, то все равно — мир навсегда изменится.

А что если Сириус уже понял, кто виноват, и поэтому почти не разговаривает?

Гарри внутренне страдал. Хотелось, чтобы все было по-прежнему: Люси не падала, а Сириус оставался добрым и веселым.

Гарри пребывал в безрадостном напряженном расположении духа и его снова стали тревожить тягостные воспоминания. В начале каникул Сириус творил какой-то беспредел. Отшлепал. Отобрал змей. Кричал. Ничего не хотел слышать.

Сириус потом подобрел и стал нормальным, но он достал нудеть. Гарри, наверное, раз двадцать услышал от него, что “Натравливать змей на людей — плохо”.

А сейчас Сириус почти не разговаривает. Конечно, Люси в больнице. Но время тянулось, Сириус оставался мрачным, а Гарри все чаще задумывался:

Да. Сириус знает. Осуждает. Считает плохим.

Ужасно. Но.

Сириус всегда преувеличивает и все неправильно понимает.

Так и не понял, что Дуриона — ябеда, и что так ей и надо. Сравнивает ее с мамой. Пустячные шалости называет подлостью и натравлением змей на людей. Называет Яксли аморальной личностью. И все это повторяет по двести раз.

Гарри описывал в письме Драко, что Сириус тупит, нудит и достает. Драко ответил, что его отец никогда так не заморачивается. Если за что-то наказал или отругал — больше об этом не вспоминает.

Конечно, Люциус — фашист, и методы воспитания у него варварские. Но Гарри скорее бы согласился на адские порки ремнем, чем на ежедневное припоминание старых грехов. А молчаливое осуждение еще хуже, чем занудное припоминание!

И Сириус ругает и наказывает не наедине. Отшлепал, когда Люси видела. Подзатыльник перед Дурионой. Громовещатель — чтобы вся школа слышала!

Почему-то фашист-Люциус такого не делает. А отец Джерри, зная, что сын виноват, защищал его перед всеми, грозясь закрыть школу. Люциус и мистер Хадман строгие, могут выпороть, но прощают сыновьям все, чтобы те не делали.

А Сириус — ничего подобного. У Гарри даже не было уверенности, что Сириус простил “за натравливание змей”.

Гарри настигла мысль, которая редко его посещала, но была очень горькой. У него нет родителей. Они умерли. Есть Сириус и Люси. Но Сириус — друг, а Люси — подружка друга.

Когда Гарри был совсем маленьким, то думал, что Сириус — его папа, и пытался так его называть. Сириусу это не нравилось.

— Нет, Гарри, не называй меня так. Твой папа — Джеймс. А я — его лучший друг. И твой друг.

Сейчас Гарри думал, что Сириус ни фига не друг. Все чаще распускает лапы и кошмарит попытками воспитывать. Не друг, не папа, не отец. А какой-то недоотец.

И Сириус достал! Лучше бы наорал, чем вот так мрачно молчать.

Раздался стук в дверь, и в комнату просунулось лицо Сириуса.

— Гарри, иди ужинать.

Гарри ответил ему недовольным взглядом.

— Не хочу.

— Хорошо, тогда позже поужинаешь один.

— Один? Нет!

— Тогда сейчас со мной, — Сириус слегка повысил голос.

— Я уже второй день один. Тебя постоянно нет дома. А если ты дома — то не разговариваешь. Как будто ты мне больше не друг.

— Гарри, к чему это все?

— Мы друзья?

— Почему ты это спрашиваешь?

Гарри поджал губы и нахмурился, словно пытаясь сдержать рвущающиеся наружу слова.

Но сдержать их было невозможно.

— Я хотел называть тебя “папа”, но ты всегда говорил, что мы друзья. Но сейчас нет. Ты перестал со мной дружить. Лучше бы ты был отцом, а не другом. Вот у Драко — отец. Да гораздо строже, но зато он — всегда отец и не перестает им быть, как ты перестал со мной дружить. И у Джерри строгий отец, но он ему прощает все, чтобы он ни делал.

Сириус подошел к Гарри практически вплотную.

— Прощает все, что бы он ни делал? Что ты сделал, Гарри?

— Испортил метлу Люси, — слегка недоуменно ответил Гарри и решил уточнить, — Я засунул в нее прутья Гремучей ивы.

Щеку обожгло. Гарри не сразу понял, что это Сириус дал ему пощечину.

Сиириус отошел на несколько шагов назад, смотря на Гарри, и вышел из комнаты.

* * *

Сириус вышел на улицу. Сейчас он превратится в пса, побежит по дороге, далеко. Так далеко, чтобы обо всем забыть.

Сириус одернул себя. Забывать нельзя.

Это сделал Гарри. То, чего он больше всего опасался — подтвердилось.

Гарри хотел, чтобы Люси упала, покалечилась. Возможно, хотел даже убить.

И змеи. Люси же говорила, что Гарри шипел змее на парселтанге, чтобы она ее душила.

В Гарри зло.

И он как-то связан с Волдемортом.

Волдеморт проявляется в его Гарри, крестнике, маленьком Джеймсе. Как? Вот как?!

Неизвестно, как такое возможно. Но факт — проявляется. И Гарри на Слизерине.

Возможно, все не так критично, и Гарри просто не понимает, что творит зло. Просто не думает, просто глупый.

Подложил прутья Гремучей ивы в метлу. Нет, явно с умыслом!

Сириус вспомнил, что у него самого особого умысла не было, когда в детстве он рассказал Снейпу, как пройти в лаз под Гремучей ивой. Рассказал в полнолуние, когда в Визжащей хижине, куда вел лаз, находился оборотень. Сириус помнил, что рассчитывал как раз на то, чтобы Нюниус туда полез. Встретился с Люпином, перепугался бы до жути. Тогда это казалось отличной шуткой. Он не думал, что оборотень мог просто прикончить нежданно нагрянувшую жертву. Хорошо, что Джеймс успел вернуть Снейпа.

А после была комиссия об исключении. Отец его высек.

Вот, что нужно сделать с Гарри!

Сириус обошел дом. У черного хода росло несколько кустарников краснотала [1].

Наломал несколько прутьев, оборвал почки и сучки. Сириусу случалось заготавливать розги самому себе, и он знал, что делать.

Что там говорил Гарри? Лучше бы ты был не другом, а отцом? Вот сейчас отец его высечет!

* * *

Гарри видел в окно, как Сириус ломает прутья. Вот Сириус пропустил прут через кулак и взмахнул им в воздухе. Гарри вздрогнул.

Гарри было известно, что розги — это прутья, и ими секут (Люси расписывала в красках).

Очевидно, Сириус собрался его высечь. Гарри тяжело вздохнул. Предстоящая порка розгами казалась неотвратимой — так же неотвратимо было то, что Люси собиралась взлететь. Гарри этого отчаянно не хотелось, но никак нельзя было это остановить. Так же и с поркой.

В комнату вошел Сириус. Он показал Гарри пучок прутьев.

— Знаешь, что это?

Гарри робко кивнул.

— Розги. Я тебя высеку.

Такой же легкий кивок.

Сириус удивленно приподнял брови.

— Ложись. И оголи попу.

Гарри стал медленно принимать нужную позицию. Сириус тяжело вздохнул. Когда он в шестнадцать ушел из дома (после особо несправедливой порки), то поклялся себе, что в его жизни больше такого не будет. И что же? Нет, происходит. Только теперь он в роли отца.

Но Гарри действительно это заслужил.

И вроде сам это понимает. Без разговоров лег, приспустил штаны, ждет.

Сириусу вспомнилось, что, когда он в прошлый раз собрался выпороть Гарри, то крестник так же покорно принял позу для порки. Дело закончилось поркой дивана.

Может, думает, что и в этот раз его пожалеют? Вот уж нет! Сириуса охватила злость.

— Тридцать раз, — Сириус сказал это скорее не Гарри, а себе.

Он сделал это.

Сириус хлестнул прутом. Гарри вскрикнул и дернулся.

Не жалеть.

Еще удар. Гарри дернулся уже без вскрика. Сириус остановился и смотрел, как на попе ярчают полосы, одна чуть сильнее другой.

Накатили воспоминания, как он сам так же лежал под розгами. Вспышки боли. Страх. Ненависть. Сириус хлестнул сильнее.

Гарри издал какой-то жалобный звук, а красная полоса взбухла буквально на глазах.

А приходилось еще просить о наказании, самому говорить “за что”, благодарить за урок. Сириус хлестнул несколько раз подряд.

Как можно было так безжалостно сечь, когда твой ребенок вопит от боли, а розга ломается?

Сириус сменил прут.

Двенадцать. Нужно считать.

Гарри попытался увильнуть от розги.

— Терпи. Тебе это необходимо. Это тебя исправит.

Сириус едва не добавил: “Ты должен быть благодарен” — в детстве от этой фразы просто трясло.

В школе ты — сорви-голова, а дома боишься родителей и ходишь по струнке.

А Гарри его ни во что не ставит!

Дергается, вопит, на попе уже много полос. Так ему и надо!

Прутья Гремучей ивы в метле Люси! Сириус хлестнул по верхней части ног. Гарри заверещал.

Двадцать. Сириус выбрал прут потоньше. От него острее боль.

А еще иногда нужно было считать удары. Считать, захлебываясь слезами.

Сириус снова хлестнул розгой. Порка близится к концу — нужно хлестать сильнее.

Гарри уворачивается. А счет не такая уж плохая идея.

— Осталось девять. Считай. Девять.

Тяжело дышащий Гарри обернулся, он был заплакан, на лице мелькнули удивление и страх.

Гарри отвернулся и произнес:

— Д-девять.

Сириус хлестнул. Гарри надрывно всхлипнул и попытался уйти от розги.

— Считай.

Секунда, две, три — Гарри снова лег прямо, готовясь к следующему удару.

— Восемь.

— Расслабься, иначе будет больнее, — Сириус слегка похлопал розгой по напряженной попе.

Гарри послушно расслабил ягодицы. Удар. Ягодицы вновь крепко сжались, Гарри жалобно застонал.

Люси могла покалечиться.

— Считай.

— С-семь.

Люси могла погибнуть. Сгинуть, так же как метла.

От этого удара Гарри завопил.

Сириус терпеливо ждал, когда Гарри приготовится к следующему удару.

— Шесть.

Змеи!

Снова вскрик, но терпит, теперь не увиливает. Нет ни жалости, ни злости, никаких чувств.

— Пять.

Он не маленький Джеймс, а маленький Волдеморт.

Плачет. Пауза затянулась.

— Ч-четыре.

К черту Волдеморта. Гарри — маленький я. С таким, как я, надо строго.

— Я не собираюсь тебя жалеть. Твое наказание — тридцать. Еще три.

— Т-три.

— И расслабься!

Сириус сменил розгу на более крепкую. Хлестнул. Гарри дернулся, но не вскрикнул — он прикусил себе руку.

Люси говорила, что он шипел на парселтанге, чтобы змея ее душила.

Сириус не стал дожидаться, когда Гарри скажет “два”. А прижал того за спину и хлестнул прутом. Один раз и второй — почти без паузы. Гарри завопил в голос и задергался всем телом.

Сириус отошел на несколько шагов назад, так же, как недавно отходил, дав пощечину. Бросил прут к оставшемся, лежащим на столе, и вышел из комнаты.

* * *

Оставшись один, Гарри немного поплакал, уткнувшись в подушку. Сильных слез не было, наоборот, пришло какое-то облегчение, исчезло напряжение последних дней. Согревало ощущение, что Сириус знает, уже наказал и простил. Можно забыть обо всем плохом, теперь все будет, как раньше.

Гарри некоторое время лежал, ни о чем не думая, наслаждаясь чувством облегчения.

Постепенно осознание реальности начало возвращаться. Гарри вдруг понял, что лежит с голой попой.

Натянул штаны, попутно ойкнув. Отчетливо давали о себе знать следы от розог. Гарри их осмотрел и ощупал. Частые вспухшие розоватые полосы, а на ощупь попа горячая.

Гарри настигла внезапная горделивая мысль, что он прошел через порку розгами. Теперь не только Драко может хвастаться, что его секут.

Конечно, это не повод для гордости, а Драко не то, чтобы хвастался, но Гарри иногда цепляло неприятное чувство: Драко может терпеть сильные порки, а у него — у Гарри — даже никогда не было возможности испытать, как он может терпеть.

Теперь Гарри казалось, что он терпел недостаточно стойко. Кричал, расплакался, уворачивался от розги.

В следующий раз он вынесет все стойко и молча.

Стоп. Какой следующий раз? Нет. Нет. Нет. Гарри потер попу — попа гудела и отдавала легкой болью.

А в процессе порки боль была настолько острой, что Гарри думал только об одном — чтобы она прекратилась. А Сириус все стегал и стегал, сказал ужасную фразу: “Я не собираюсь тебя жалеть”.

Дал пощечину.

Гарри внезапно снова захотелось плакать. Как мог его Сириус быть таким суровым? Гарри хотелось разозлиться на Сириуса, но не получалось. И Гарри просто плакал, жалея себя.

Гарри плакал довольно долго: все горе и жалость к себе окончательно ушли. Плакать надоело, Гарри неуклюже поднялся с кровати и поплелся в ванную — от плача разболелась голова.

Гарри заперся — встретиться в ванной с Сириусом не хотелось.

В зеркале отразилось его заплаканное грустное отражение. Гарри широко улыбнулся отражению и скорчил пару рож. Настроение чуть улучшилось.

Поддавшись внезапному порыву, Гарри вылил шампунь Сириуса в раковину. Смыл. Засунул зубную щетку Сириуса в сливное отверстие, почистил там, вытащил чуть грязную. Взял бритву Сириуса и довольно долго тупил ее о каменную столешницу.

Закончив эти черные делишки, Гарри поставил вещи на место и широко улыбнулся своему отражению в зеркале. В зеркале на миг отразилась рука в перстнях и погрозила ему пальцем. Гарри не испугался — такое бывало, зеркалу уже несколько веков, и в нем периодически мелькали привидения.

Гарри показал зеркалу голую задницу.

Ну и посмотреть, как она выглядит после порки, что уж там.

Выглядела знатно: красная в полоску. Гарри даже восхитился.

А что? Драко порет отец. Джерри тоже. Теперь и его выпороли. И не какой-нибудь фашист-Люциус, а крестный.

Но видеть сейчас крестного не хотелось. Был какой-то страх. Гарри по-быстрому умылся и вымылся и поспешил убраться из ванной, столкнуться с Сириусом не хотелось.

Гарри решил, что обойдется без ужина. Кухня рядом с кабинетом Сириуса, там же библиотека, Сириус наверняка сейчас там. Нет, нет, не надо ужина, да и есть не хочется.

Не то, чтобы Гарри обижался, но воспоминания, как Сириус его сек, были еще слишком свежи.

Гарри пребывал в хорошем настроении. Все слезы выплакались, от плача отошел, проделки в ванной здорово воодушевили. Порка уже была, Сириус уже знает, наказал. Все — можно не думать. Не думать о том, что сотворил с метлой Люси. А Гарри сильно выматывало то, что он пытался убедить себя, что не делал ничего такого.

Гарри уселся за свой стол с намерением написать Драко. Они обменивались письмами каждый день.

Привстал, положил на стул подушку.

Закончив с письмом, взялся за книжку. А Гарри читал пособие по черной магии.

Стащил вчера у Сириуса. Они вместе находились в библиотеке, Сириус отпер шкаф, который всегда был под замком, вытащил оттуда целую стопку книг, брякнул ее на стол, а когда обернулся закрыть шкаф, Гарри успел вытянуть из стопки "Основы черной магии".

— Ложись спать, — раздался голос Сириуса со стороны дверного проема. Гарри, как можно ниже, наклонился над Основами, молясь, чтобы Сириус не зашел.

Гарри забрался в кровать, запрятал Основы под подушку, погасил свет и принялся ждать: Сириус наверняка явится к нему поговорить.

Говорить не хотелось. Гарри был благодарен Сириусу за то, что тот сразу выпорол, а не мучил вопросами навроде: "Зачем ты это сделал?" Наверняка эти вопросы начнутся сейчас. Эх.

Гарри ждал, ждал, начал уже засыпать — Сириус не пришел. Почему?! Странно. Гарри принялся ворочаться с боку на бок, гадая, почему Сириус не приходит.

Сухое "Ложись спать" — это все? И порка. Больно, стыдно, ужасно. Пощечина еще.

Хорошего настроения, как не бывало, Гарри снова окунулся в переживания. Он отчетливо вспоминал все-все, и главенствующей эмоцией стал стыд. Порка — ладно, больно — стыдно просто кошмар как. Он лежит с голой задницей, а его по ней розгами. Просто кошмар!

Пощечина — тоже стыдно. Забыть. Забыть. Забыть.

И все это из-за того, что испортил метлу Люси. Люси упала. Сейчас с больнице. А он мог ее остановить. И зачем он засунул в метлу эти чертовы прутья? Стыдно просто ужас как.

Гарри ворочался, переживал, потерял счет времени. Когда он понял, что не может уснуть, сел на кровати и посмотрел на часы — перевалило далеко за полночь.

Движимый внезапным порывом, Гарри направился в спальню Сириуса и Люси.

У двери на миг оробел, но нажал на ручку двери и проскользнул в комнату.

Сириус спал, лежа на спине.

Гарри пристроился рядом.

Когда он был младше, то часто засыпал вот так рядом с Сириусом. А иногда Сириус спал в виде собаки, и Гарри зарывался руками и лицом в черных мех. Вот бы сейчас так.

Гарри не оставлял легкий страх: этот человек сегодня его высек. А пес всегда веселый, радостный, такой теплый и хороший.

Гарри закрыл глаза и еле слышно пролепетал:

— Прости…

Гарри остался лежать рядом с Сириусом и умиротворенный начал уже засыпать.

Уже сквозь сон ощутил, что Сириус гладит его по голове.

Примечание к части

Краснотал или ива остроличная — древовидный кустарник. Ветви тонкие, длинные, прутьевидные, гибкие, красно-бурые, реже ярко-красные с налётом или яично-жёлтые без налёта.