Конан и Конкин (джен)

В свете полной луны, когда резкие черные тени искажали истинные пропорции, хаос казался еще более жутким. Шагая за великаном-варваром, пытаясь не запнуться об торчавшие везде острые обломки, и не провалиться невидимые в тенях ямы, Санька в очередной раз подивился приспособленности Конана к существованию в любой обстановке. Сейчас в резком белом свете луны, варвар еще больше напоминал зверя. В голове Конкина опять всплыла утренняя сцена, как, рыча и воя, израненная демоническая собака кидалась на варвара, а тот весь в крови и грязи отвечал ей такими же звуками. Пожалуй, они друг друга стоили, запоздало усмехнулся Санька, я против них, как детсадовец.

Они шли уже минут десять, но ничего необычного не происходило, так что Конан даже убрал меч за спину. Конкин последовал его примеру. Скоро понадобятся обе руки, завалы становились все выше, и надо будет карабкаться через них. К тишине, нарушаемой только их дыханием, и шарканьем ног, Санька почти привык, и уже не казалось, что она так давит на психику. Но все равно, неожиданный звук, порвавший ночь, заставил присесть не только Саньку. Даже Конан на секунду застыл, но быстро понял что это. Он усмехнулся, сплюнул и продолжил путь. Санька же, когда до него дошло, что это за звук, от неожиданности просто впал в ступор — блин, это действительно, колдовство. Какого черта ему надо?! Он, что, так и будет теперь за мной ходить? Ведь отпустили же живого, живи и радуйся! Как говорится — живи, ешь, трахайся….

Сам виновник переполоха, только что оглушительно свистнувший, как ни в чем не бывало, подбежал к его ноге, боднул её носом, как бы докладывая, что все, я здесь, и деловито пополз вверх между обломками. То, что это тот самый, сомнений не было; Конкин хорошо разглядел его пока тот стоял у костра. Санька запомнил почти круглое светлое пятно на загривке. Теперь суслик пробирался между обломками, как раз посвечивая этим пятном.

— Сраный ты хомяк, — очумело прошептал Санька, невольно улыбнулся и кинулся догонять Конана. Теперь, пробираясь через завалы, он иногда видел, как то впереди, то сбоку мелькала спинка зверька. Конкин тут же вспоминал о нем, удивленно улыбался, но сразу же забывал — слишком выматывающей оказалась дорога. Он-то, считал, что самое тяжелое — идти в гору — уже миновало, но сейчас, пробираясь через разрушенные здания, то и дело хватаясь за что-нибудь чтобы устоять, он понял, что и сегодня день будет не легче. Луна хоть и была яркой, словно огромный фонарь, но до солнца ей было очень далеко — это только сначала показалось, что вокруг светло как днем. Предательские тени прятали расселины и торчавшие сколы, так что часто приходилось пробираться даже на четвереньках.

Чертыхаясь и поскальзываясь, Конкин спешил вслед за варваром, боясь потерять его из виду. Тот же, шел в своем репертуаре, лишь иногда оглядываясь и знаком показывая, что надо торопиться. Санька уже перестал думать о чем-либо, кроме того, как догнать варвара и попросить передышку. Слишком быстрый темп, даже для здорового молодого мужика.

Он устал и почти перестал бояться, чего бы то ни было. Ему непереносимо, до слез, вдруг захотелось оказаться сейчас дома, да даже пусть не дома, пусть на ненавистной работе, лишь бы не надо было ползти, срывая ногти, по заколдованным развалинам. И чтобы не надо было опасаться всяческих монстров, которых на самом деле и быть не должно. Сейчас ему казалась сказкой и выдумкой именно та, настоящая жизнь, где он полжизни проводит в офисе и где самое страшное, что может произойти, так это попасть под машину. Но там никто не станет пытать тебя, отрезая по кусочку, и никто не захочет съесть тебя.

Сейчас Саньку злило все. Особенно молчаливая фигура впереди, неутомимо пробиравшаяся сквозь развалины.

Все это вместе взятое и повлияло на то, что Санька пропустил начало событий.

Пронзительный свист раздался почти под ногами, Конкин, словно заяц, прыгнул в сторону и выругался. Лишь этот прыжок спас его от того, чтобы провалиться в возникавший прямо на глазах провал. Предупредительный крик Конана прозвучал уже позже, когда Санька, уже схватился за торчавший из земли обломок дерева. Держась за обломанный ствол, он нашел глазами озабоченно верещащего зверька, и пробормотал:

— Спасибо….

И тут же, про себя добавил:

— Шиза. Последняя стадия. С сусликом разговариваю.

Как бы то ни было, и что тут не думай, а именно свист суслика заставил Саньку испугаться и прыгнуть. И, следовательно, благодарить толстомордого было за что. Тот же сидел на другой стороне ямы, и озабоченно стрекотал, посверкивая бусинками глаз, в резком белом свете луны. Ни дать не взять, озабоченная мамаша, выговаривающая незадачливому сынку. Санька потряс головой, отгоняя шизофреническое видение, и посмотрел под ноги. Провал, постепенно замедляясь, еще некоторое время расширялся, но через полминуты остановился. Лишь иногда со склонов срывались отдельные камни, образуя небольшие песочные ручьи.

— Ты уснул там, что ли? — сердитый окрик Конана заставил Саньку очнуться.

— Иду!

Он прикинул, где лучше пройти по краю провала, заставил себя разжать пальцы и оторвался от расщепленного пня. При этом рефлекторно заглянул вниз, в темноту провала. Он уже начал отворачиваться и качнулся вперед, чтобы на четвереньках подняться на вершину завала, когда краем глаза уловил движение. Как будто темнота на дне ямы стала еще чернее и зашевелилась. И в тот же момент опять отчаянно заверещал суслик. Еще не разглядев, что это там появилось, Санька гигантским прыжком взлетел сразу на половину склона и понесся вслед за варваром. Ничего хорошего в этих жутких развалинах появиться не могло. Это он знал точно.

То же что проснулось под завалами, и чье шевеление и вызвало образование кратера, не ожидало ничего, оно вообще не думало — оно только чувствовало. И чувствовало оно одно — голод! Всепобеждающий, вселенский голод.

Когда-то это должно было быть ящерицей. Самой обычной, такой, каких сотни грелись на крышах, и на городской стене Ларши. Но ей не повезло появиться из яйца в момент гибели великого города, когда Короли-Гиганты принесли в жертву своего Младшего и магия Начала схлестнулась с магией Змея. Один из вихрей схватки ударил в гнездо ящерки, наполнив яйца обрывками магической энергии, и заодно похоронив их под обрушившимся зданием.

Погибла вся кладка, кроме одного яйца, из которого и вывелось то, что сейчас выбиралось из ямы. Несмотря на то, что чудовище, которое могло бы быть милой смешной ящеркой, было в тысячи раз больше, и настолько же страшнее, все её рефлексы и желания остались точно такими же, как и у обычного пресмыкающегося — наесться до отвала, спариться и уснуть на солнцепеке.

Тепловые приемники на носу твари почувствовали, что еда была совсем рядом, но пыталась убежать. Поэтому надо было торопиться. Ящерица, больше похожая на дракона, резко заработала лапами и через секунды вырвалась из-под земли. Раздвоенный язык змеи, такой, каких не бывает, у настоящих ящериц, выстрелил и лишь чуть-чуть не достал до убегающей еды. Тварь недовольно рыкнула, последним движением бронированного тела обрушила мешавшую землю, и прыжком выскочила сразу на гребень завала.