Под несчастливой звездой (гет)

Престарелый Дарт Азамин волочился по дворцовым палатам в темпе дитяти, едва окрепшего, чтобы научиться ходить, но даже такое неспешное продвижение то и дело — если точнее, каждую пару шагов — прерывалось докучливыми Лордами, так и норовившими засвидетельствовать своё почтение пожилому советнику. Видимо, именно так выглядело обладание настоящей властью и влиянием, заметил для себя молчаливо наблюдающий Гай. А ещё всеобщее почитание. Жизнь, значимая не только для тебя, но и для других. Будь то уважение, честное восхищение или политическая вертлявость, многие и многие мечтали снискать внимания Дарта Азамина.

С Гаем никто, естественно, не собирался проявлять той же обходительности. Взгляды встречных деланно скользили по его коренастой фигуре, фиксируя молодого ситха в сопровождении великого Лорда, и только. Тип вроде него считался ниже внимания породистых господ. И хотя некоторые откровенно глазели на него как на диковинку, большинство проходили мимо с показным равнодушием. Это было не то чтобы грубо, просто обычно так смотрели на пустое место.

Худо-бедно ушло двадцать минут, чтобы преодолеть путь от Звёздного чертога до выбранного Дартом Азамином пункта назначения… уединённого уголка, раскинувшегося поодаль от дворцовых комнат и тронного зала.

Когда Гай наклонил голову, ныряя под неприметную притолоку к яркому солнечному свету, то сразу понял, где находится. Сад… Тот самый огромный памятный сад, куда он забрёл после злосчастного посвящения.

Тогда это место окружило столь желанным одиночеством… Впрочем, как и сейчас. Оглядевшись, Гай заметил одного лишь знакомого парнишку-садовника. И к лучшему. Неотвратимая скорая кара останется без свидетелей.

Спасибо Силе хотя бы за это.

Дарт Азамин, не тратя времени, перешёл к существу дела. Пригвоздив суровым взглядом и взмахнув костлявым запястьем, старикашка шандарахнул его ветвистым разрядом молний, наотмашь припечатывая к земле.

Внезапный удар выбил у Гая дыхание, заставив зазвенеть каждую косточку. Твою дивизию, как же больно! Впрочем, ему хватало мозгов не рыпаться и смирно принять наказание, уповая на то, что разнос не затянется. Дряхлый пень не собирался его убивать. Ещё бы, что старик будет делать без него на Слуис-Ване? Увы, данный факт не обещал сделать следующие несколько минут менее мучительными…

— Объяснись!

— А смысл? — буркнул Гай, лёжа на земле. — Это ничего не изменит.

За свой язык он получил новый голубой всполох. И не выдержал — неуютно поморщился. Дедок не стеснял себя в средствах.

— Объяснись! Семья Метелл — причина взбалмошного представления перед Советом? Тебя поймали, как я и предполагал! Я предупреждал тебя! Но ты же слишком упрям и высокомерен, чтобы слушать! И теперь расплачиваться за это придётся Порции!

Дарт Азамин высек его новым обжигающим снопом. И… Да хрен джедайский, больно-то как! На мгновение кровь в венах превратилась в лаву, сжигая все внутренности.

— Ай!

Но суть до Гая дошла. Старикану требовался выход для негодования и требовалось наладить контроль. Собственно, так крутились винтики механизма власти в иерархическом обществе ситхов. Младшие Лорды пели под дудку старших и не качали права — другого от них не ждали… Но Гай сейчас пребывал не в настроении для игр в субординацию. Имперские правила уже сидели костью в горле.

— Вам не надоело? — процедил он, без труда отразив очередную атаку, и, крякнув, поднялся на ноги. — Я не хочу навредить вам, но сделаю это, если вы не угомонитесь.

Теперь и садовник не выдержал, подобрался ближе, чтобы развлечься зрелищем. Паренёк завис в стороне, опершись на вбитую в землю лопату. Гай кратко скосил на него взгляд. Ну супер, мелькнула мысль. Снова зрители.

Азамин благоразумно завязал с молниями.

— Во времена моей юности, — начал отчитывать его старик, — подобная вульгарная сцена завершилась бы убийством чести или, по крайней мере, заключением Порции в храм! Вот какому риску ты подверг её! А тебя… тебя бы вздёрнули на ближайшем дереве, как колониста, осмелившегося посягнуть на красную госпожу!

Да-да-да, Гай всё прекрасно знал. Но ему было всё равно. Эти бесконечные одёргивания, напоминания помнить своё место никогда не производили на него должного впечатления. Точнее, уже давно набили оскомину. Гай глянул вниз на человека, высшее должностное лицо флота — того, кто стоял над тем, кто командовал Ангралом, и тем, кто, в свою очередь, командовал этим командиром, и далее по восходящей лестнице иерархии.

— Я не знаю своего места и никогда не узнаю, — растягивая слова ответил Гай. Он хотел сказать это с иронией, но вышло больше похоже на признание горькой правды. — Если я такой презренный белокожий простолюдин, зачем я вам на Слуис-Ване? Почему вы просто не прихватите своих породистых чистокровных дружков и не разберётесь с этим дельцем без меня?

Азамин предпочёл промолчать в ответ на справедливый вопрос, зато воздух огласил визг молодого садовника:

— Задайте ему трёпку, милорд! Покажите ему! Преподайте урок! Никто не смеет разевать рот на великого Дарта Азамина!

Согбенный советник махнул рукой.

— Оставь нас.

— Никак не могу, милорд. Работёнки навалом.

— Тогда приступай к ней, — сдвинул брови старик. — А не то и ты ощутишь жар моих молний.

— Знамо дело, милорд, не серчайте, — молодой садовник подобострастно согнул шею и взялся за лопату. — Я тихонечко, милорд, поухаживаю за цветочками и кустиками нашего Императора.

— Вот и займись этим! — резко повелел Азамин, прежде чем вернуться к Гаю. — Ну? Объяснись! Я должен знать, что произошло, чтобы иметь возможность исправить всё, тобой учинённое.

Гай помрачнел.

— Мне не нужна ваша помощь.

— Нужна, ещё как нужна! Более того, Като и Порция тоже нуждаются в моей помощи! Заметь, я предлагаю помощь не ради тебя, а ради них! Нет ничего, что доставило бы мне большее удовольствие, чем лицезреть, как ты страдаешь от плодов собственной глупости. Но я не позволю втянуть семью Метелл в хаос твоего безрассудства. — Тяжёлый взгляд Дарта Азамина раскроил его. — Приступай к рассказу, Лорд Малгус, иначе я буду вынужден вырвать правду из твоей головы.

Эту угрозу Дарт Азамин, похоже, был готов довести до конца.

— Ладно, — Гай согласился, в основном для того, чтобы закрыть вопрос публичной стычки. Он со вздохом отвёл глаза, глядя куда угодно, лишь бы не на сморщенное, как чернослив, лицо, на котором отражалось всё осуждение умудрённого сотнями лет старца.

Следовало придерживаться фактов и только их.

— Порция хотела свадьбу. Поэтому прошлой ночью мы пробрались в её приходской храм, чтобы дать клятвы…

— Несанкционированный брак?

— Э-э… да.

Во взгляде старика мелькнул ужас.

— О, мой мальчик, — вырвалось у него, — ты не представляешь, что наделал…

— Ничего мы не сделали! Нам помешали. Жрец заявился не вовремя. Мы не успели завершить церемонию.

— Что за жрец?

— Верховный.

— Тенебре… — Глубоко посаженные глаза Дарта Азамина едва не вылезли из орбит. — О Сила!.. Сила…

На миг померещилось, будто от услышанного у деда перехватило дыхание.

— Ну да, некрасиво вышло…

— Что случилось?

— Мы подрались.

— ТЫ ДРАЛСЯ С НИМ?!

— Я проиграл.

— Естественно, ты проиграл! Это же, сохрани Сила, Тенебре. С ним никому не сравниться. Но, как я вижу, ты жив.

— Он отпустил меня. Сказал, что я пока нужен Империи.

— Он так и сказал? — в голосе старика прорезалась странная почти-надежда, удивительно похожая на облегчение.

— Да, сказал, что хочет, чтобы я явился на сегодняшнее совещание. Потому что Анграл не шарит в планировании сражений так, как я.

Азамин кивнул.

— Расскажи, что было дальше.

Вспыхнувший от смущения Гай продолжил свою унизительную исповедь:

— Тенебре отвёз Порцию домой… и, очевидно, всё рассказал её семье.

Последующий прямой вопрос Азамина едва не вогнал его в краску:

— Ты… ты… обесчестил её?

— Нет! — мгновенно отреагировал Гай и жарко парировал: — За кого вы меня принимаете?

— Я не знаю. Я до сих пор пытаюсь постичь, — резко ответил старик. — Боюсь, такой недисциплинированный ренегат, как ты, способен на всё…

Гай ощетинился, недовольный тем, что ему указали, будто он похож на дикаря, но всё же не мог не заметить, насколько Азамин старел на глазах после каждого полученного ответа. Тяжесть, с которой пожилой Лорд опирался на трость, выдавала охвативший его упадок сил.

Словно прочитав чужие мысли, старик пробормотал:

— Я… Мне нужно присесть.

— Лорд Азамин! Вы в порядке? — Гай ринулся на выручку к недавнему дознавателю. Наверное, единственное, что могло пробить дно катастрофического положения, куда он загнал сам себя, это то, что всеми обожаемый старикан отойдёт в Силу, не выдержав расстройства от его поступков. Инфаркт Владыки станет концом нисходящей спирали сегодняшнего переполоха.

— Да, да, со мной всё в порядке! — зашатавшийся старик воспротивился протянутым руками помощи. — Я всего лишь справил пять сотен лет, и время от времени мне необходимо посидеть. — Дарт Азамин в раздражении доковылял до ближайшей садовой скамейки и бесцеремонно упал на неё, не скрывая облегчения. — Сюда, — он похлопал по пустому месту рядом и велел: — Ты тоже присядь. У меня сводит шею, когда приходится запрокидывать голову, чтобы смотреть на тебя.

— Да, Лорд, — безропотно подчинился молодой ситх.

— Ты слишком высокий.

— Да, Лорд. Я очень большой. — Гай решил, что новая стратегия состоит в том, чтобы ненароком не зашибить старичка, слишком разозлив его или, чего уж тут, вынудив чрезмерно долго смотреть вверх.

И вот они очутились бок о бок на садовой скамейке, мрачные из-за сложившейся ситуации. Однако накал гнева Дарта Азамина как будто бы улетучился вместе с молниями. Возможно, сказалась долгая прогулка по саду. Или, возможно, маленький Лорд попросту слишком утомился для дальнейших споров. Какой бы ни была причина, изнеможённый старик отказался от идеи телесных наказаний в пользу разговора о случившемся.

— Ты пробудил многие неприятности.

— Я знаю.

Проблемы вечно бежали по его следу, куда бы он ни направился. Такой уж ему выпал жребий от вселенной.

— Это ещё не конец. Адраас хочет мщения.

Гай отмахнулся.

— Адраас не проблема. С ним я справлюсь.

Даже полностью здоровый, Адраас не представлял особой опасности.

— Ему не сравниться с тобой ни Силой, ни искусством меча, но Като Метелл будет угрозой, — зловеще предостерёг Дарт Азамин. — Ему необязательно убивать или ранить тебя, чтобы нанести тебе ущерб.

Гай знал, что старик прав. Ударить исподтишка — это в стиле празднолюбивого Като Метелла. Следует быть начеку, чтобы не допустить ножа в спину. Легко догадаться, что Адраас предпримет именно такую трусливую атаку.

— Будь осторожен, Лорд Малгус, — настойчиво твердил Азамин. — Своими безрассудными действиями ты нажил себе могущественных врагов.

— Я справлюсь с Адраасом.

— Твой истинный риск — это Тенебре, — указал старик.

И вновь был прав. Дарт Тенебре — грозный, высокопоставленный противник, которого Гаю не одолеть… пока.

— Я сделаю всё, мне доступное, чтобы купировать скандал, который ты учинил. Большинство свидетелей — бывалые, рассудительные мужи, полностью осознающие всю серьёзность сложившегося положения. Однако молва так или иначе просочится… Тайное всегда становится явным. И слухи могут нанести непоправимый ущерб репутации леди.

Гай промолчал. Не он был зачинщиком публичной разборки — это вина Като Метелла, но именно он подогрел конфликт, продолжая его после того, как Азамин потребовал прекратить. Так что, да, некая часть вины числилась и за ним.

— Однозначное решение — выдать Порцию замуж в как можно более скорый срок. Или, на худой конец, объявить о помолвке. Поскольку речь идёт об уважаемой семье, в их интересах пресечь любые слухи. Общество быстро переключится на новые сплетни.

Гаю опять не нашёлся что сказать, но поморщился, как от недавних молний. Мысль, что Порция станет чужой женой, претила ему.

— Твои действия толкнули её в руки другого, — напомнил Азамин, промолвив жестокую правду, которую понимал и сам Гай. — Благосостояние рода Метелл и их покровительство станет лакомой приманкой. Даже если пойдут сплетни, для неё найдутся женихи. Я лично позабочусь об этом.

— Пусть это будет Лорд, достойный её, — выпалил поникший Гай.

— Такова моя цель. Её счастье не менее важно, чем её честь.

— Не дайте Адраасу совершить что-нибудь необдуманное…

— Этого не случится. Он слишком любит сестру, чтобы выместить гнев на ней. Он прибережёт его для тебя.

Уж в чём Гай не сомневался. Ни к чему накручивать себя, что Адраас отречётся от Порции, сбагрив её в храм или учинив дедовское убийство чести.

— Я сделаю всё возможно, чтобы отговорить Като от развязывания кровной распри. Подобное лишь затянет урегулирование вопроса и усилит риск публичного скандала. Но я не могу ничего обещать. Като по ясным причинам полон гнева. Расплата неминуема, Лорд Малгус. Семье Метелл придётся найти способ отплатить тебе за твои действия, испытывая страх, что случившееся когда-либо всплывёт.

Да понятное дело. Честь требовала, чтобы в отместку ему пришлось чем-то пожертвовать. Но Гай не желал намеренно подыгрывать и уступать Като Метеллу на поединке.

Азамин, повидавший многое на своих веках, добавил:

— В таких делах разумней придерживаться пропорциональных мер, не провоцирующих дальнейшие акты возмездия. Акт призван быть разовым, в перспективе способным положить конец всему.

— Что это значит? Он спалит мой дом, что ли?

— Возможно. Это решать Като Метеллу. Не мне. — Согбенный Лорд наградил его взглядом, полным испепеляющего презрения. — Лорд Малгус, сегодня ты заставил меня пожалеть о том, что я отправил тебя на обучение. Надо полагать, тебе всё-таки самое место в тюрьме.

— И тем не менее вы повторяете, что я нужен Империи на Слуис-Ване, — Гай обнажил зубы, чувствуя себя вправе на справедливое негодование из-за надоевшей предвзятости.

— Боюсь, ты способен принести Империи больше вреда, чем пользы, — спокойно возразил пожилой Владыка. — О выбранном тобой пути говорят твои дела. Никакие врождённые таланты не перевесят здравый смысл.

Гай промолчал, чувствуя, как снова вспыхнули щёки.

— Быть таким, как ты, нелегко. Я прекрасно это понимаю. Но ты оказываешь себе сарлачью услугу, затевая драки и наживая врагов. Всем юным Лордам присущи вспышки агрессии и безрассудства. Они идут рука об руку с растущей Тьмой. Но ты, Лорд Малгус, поднял этот этап взросления на беспрецедентный уровень. Не желаешь ли объясниться?

— Нет, — честно ответил Гай. — Я тот, кто я есть.

Он был решительным и дерзким, нетерпеливым и амбициозным. Возможно, даже с избытком из-за простого, незавидного происхождения. Поэтому, нет. Он не искал себе оправданий… но решился спросить о проблеме, которая беспокоила его почти так же мучительно, как утрата Порции. Слегка съёжив плечи от необходимости говорить о ней вслух, Гай задал вопрос:

— Я действительно бастард какой-то храмовой послушницы?

Азамин резко поднял голову и замер. После испустил долгий, усталый вздох. Старику не нужно было ничего отвечать. Измождённый взор на морщинистом лице говорил сам за себя. На мгновения великий государственный деятель Империи выглядел на все свои пятьсот с лишним лет. Ясно было одно: эту тему Дарту Азамину совершенно не хочется поднимать.

— Лорд, я должен знать, — попросил Гай.

— От кого ты услышал эту историю?

— От Тенебре.

— Он сказал тебе, да? — Азамин хмыкнул. — Что ж, прискорбно.

— Прискорбно, что я знаю правду?

Старик покачал головой, не пряча глубокого неодобрения, впрочем, адресованного не ему, а жрецу.

— Тенебре не следовало взваливать на тебя чужие грехи, которые ты не в силах исправить. Но, — добавил советник в мгновение откровенности, — в последнее время это весьма свойственно Лорду Тенебре. Он стал таким… таким… — Азамин не закончил мысль. — Итак, что именно он тебе открыл? Говори уже.

— Сказал, что я бастард, а не случайный. Не Сила наградила меня, а моя семья меня бросила. Сказал, что моей матерью была леди, приговорённая к дворцовому храму за измену мужу. И вместо того, чтобы убить меня, меня отослали прочь. С глаз долой, из сердца вон. Стратегия, видимо, заключалась в том, чтобы схоронить меня в безвестности… чтобы меня усыновили колонисты, среди которых я бы не выделялся. — Стиснутый непривычной уязвимостью, Гай спросил: — Это правда?

— Да, правда.

Следя за реакцией старика, ситх всё осознал.

— Так вы знали с самого начала…

Ничто из услышанной грязной предыстории не являлось новостью для древнего Владыки, сидящего рядом.

— Когда тебя обнаружили ребёнком, — начал излагать Азамин, — предполагалось, что ты, как и прочие случайные, будешь отдан в семинарию. Истинные случайные — совершенно особое явление. Но слишком часто они страдают тенденцией влечения к Свету. Сила, должно быть, горазда пошутить над нашей Империей Тьмы, наделяя своим даром и склонностью к Свету случайных колонистов, — сказал старик и сухо добавил: — Такова причина, по которой Лорд Вишиэйт предпочитает, чтобы случайных наставляли Тёмной алхимии.

— Он их подозревает, — подхватил мысль Гай.

— Верно. Он желает иметь уверенность в том, что эти дети не собьются с пути. И не желает, чтобы им открылись государственные секреты или военные сведения, к которым они могли бы получить доступ в других сферах деятельности. В любом случае, мой мальчик, как предполагаемый случайный, изначально ты тоже был определён для обучения жречеству. Но Тенебре, прослышав о тебе, отказал. Он не хотел, чтобы ты пошёл в жрецы. Его устраивало то, что ты провёл бы следующие десять лет в колонии для несовершеннолетних, а затем во взрослой тюрьме.

— Значит, он понял, кто я.

— Да.

Рассказ объяснял причину коробящей реакции Тенебре в храме на вопрос об ученичестве. Тенебре не только не хотел видеть его своим учеником, но и в принципе выступал против его подготовки.

— Сила велика в твоей семье, и Дарту Тенебре это известно. — Их взгляды с Азамином пересеклись. — Вот когда в дело вмешался я. Верховный жрец занимает свой пост более тысячи лет. Он крайне педантичен в своих привычках.

— Более тысячи? Значит, ему реально так много, как он говорит…

— О да. Он категорически стоек в своём мнении о том, кого можно, а кого нельзя обучать на жреца.

Гай сузил глаза.

— То есть, он готов принять на обучение случайного, но не бастарда?

— Истинно верно… в твоём случае. Когда Тенебре отказал в твоём обучении, я вмешался, негласно. Если бы тебя раскрыли при иных обстоятельствах… если бы тебе не грозило лишение свободы в столь юном возрасте… я, вероятно, оставил бы тебя там, где ты был, с тем смотрителем зоопарка. Но у тебя столь многое отняли… Мне показалось неправильным принуждать тебя мучиться и дальше из-за могущества, которое ты унаследовал, но с которым совершенно не умел управляться.

— Потому что Сила благоволит моей семье… — Гай повторил его слова. И внезапно вопрос: к какой же семье принадлежала его мать, захватил его мысли.

— Лорд Малгус, я взял на себя большой риск, пойдя наперекор Тенебре, когда отправил тебя в академию флота. Я сделал это не только ради тебя, но и ради Империи. Я хотел, чтобы ты обрёл шанс развить свои таланты. Я подумал, что однажды ты сможешь стать ценным инструментом для Императора. И я знал, что не надо беспокоиться, что однажды тебя одолеет тяга к Свету.

— Потому что вы знали: я бастард леди-ситх от интрижки с каким-то колонистом, а не случайный из сказки, — с горечью бросил Гай.

— У меня было предчувствие, что тебе придётся бороться с Тьмой, а не Светом, — Азамин переиначил его вывод.

— Кто мои родители?

— На некоторые вопросы лучше не искать ответов.

— Они живы?

— Я же просил тебя забыть об этом.

— Тенебре знает… А вы? Вы знаете, — упорствовал Гай. — Скажите мне.

Азамин отмахнулся.

— Мне известно не более того, что известно тебе. Твоя мать была леди, сосланная в храм за прелюбодеяние. Я так и не узнал детали. Ты родился, когда она уже была там.

— Была. Вы всё время говорите «была». Она мертва?

— Да. Она умерла вскоре после твоего рождения.

— Как? Тенебре убил её?

Азамин не ответил.

Глаза Гая расширились.

— Он убил её, да?

Если это действительно так, то Гай получил вторую причину ненавидеть жреца и ещё больший стимул убить его.

Но Дарт Азамин отрицательно покачал головой и открыл неприглядную правду:

— В конце она покончила с собой.

— Самоубийство…

Ничего себе. Это был грех против Силы. Страшный, непростительный грех. Каждый последователь Тёмной стороны знал с колыбели: то, что тебя не убивает, делает тебя сильнее. Боль — это сила. Ситхи учились переносить тяготы со стоической решимостью и сносить неудобства — физические или эмоциональные — во имя Силы.

Когда Дарт Азамин заговорил вновь, то тщательно подбирал слова. Гай никак не мог понять, это потому, что старик решил не изворачиваться, или потому, что старался запудрить ему мозги.

Возможно, и то и другое.

— Мне говорили, что она так и не сумела смириться с затруднительным положением, в каком оказалась… И была глубоко подавлена, потеряв тебя и других своих детей.

Других детей.

— У меня есть братья и сёстры?

— Не задавай мне таких вопросов.

— Так вот откуда Тенебре знает — ведь при своей должности он должен быть в курсе событий. А мой отец… Кто был моим отцом?

Азамин уклонился от ответа.

— Как мне рассказывали, обманутый муж твоей матери хотел, чтобы тебя убили во младенчестве. Я полагаю, ему хотелось избавиться от любых свидетельств, напоминающих об измене его жены. Думается мне, что в то время Тенебре разделял его жажду твоей смерти. Ему нравится контролировать тех, у кого есть Сила, с помощью брачных союзов меж теми, у кого есть власть в нашем обществе. Но Дарт Вишиэйт в своей мудрости отменил его приговор. Вместо казни тебя отдали на усыновление. — Азамин искоса взглянул на него. — Возможно, тебе надлежит помнить об этом в следующий раз, когда окажешься в его присутствии. Редкое милосердие Императора Вишиэйта — единственная причина, почему ты существуешь.

Экскурс в историю был очень занимательным, но Гай всё же хотел услышать ответ на свой вопрос.

— Кто мой отец?

— Какой-то колонист.

Гая посетила страшная догадка.

— Неужели… Я что, родственник Порции? Вот настоящая причина, почему нам нельзя пожениться? Она наполовину Метелл и наполовину Валериан.

Две ведущие семьи Империи. Мог ли он принадлежать к одной из них?

— Ты не Метелл и не Валериан, — загадочно ответил Азамин. И его слова в значительной степени доказывали, что старику точно известна разгадка тайны его происхождения, которой он не желал делиться.

— Значит, и сейчас есть семья, к которой я принадлежу… — Гай не сдавался и пристально взглянул на дедка. — Кого вы покрываете?

Но его напор не действовал на Дарта Азамина.

— Твоя кровная семья никогда тебя не признает. Это напомнило бы миру о позоре их дочери. Мне не нужно объяснять тебе, как крепки понятия чести в нашем обществе. Ни один клан не пожелает, чтобы их грязное бельё двадцатилетней давности вытащили на свет. Наряду с этим, Лорд Малгус, ты не покрыл себя славой, убив Виндикана и попытавшись обменяться клятвами с младшей дочерью Метеллов. Мне жаль, мой мальчик, но я не наблюдаю ни одной семьи, которая возжелала бы принять тебя к себе. Даже если бы ты узнал, кто они, сближение с ними, потенциально подвергнет тебя ещё большей опасности. Очевидным шагом для них было бы объединиться с Адраасом, чтобы придумать план погубить тебя. Это послужило бы отмщением за пятно на чести обеих семей.

— Советуете не будить спящего терентатека?

— Истинно так. Пусть тебя продолжают считать случайным. Это гораздо предпочтительнее правды.

Гай переваривал совет. По общему правилу жертвенность среди ситхов была не в чести, на Тёмной стороне неудачников не жалели, их сторонились. Поражение равнялось позору, даже принадлежи оно собрату. Эти обстоятельства давали мало поводов для энтузиазма после неожиданного поворота, которое подкинуло его прошлое. Его биологические родители тяжко оступились, и от осознания их выбора тянуло опустить руки.

Но Азамин прав — пускай лучше его считают случайным. И всё-таки Гая задевало по-отечески снисходительное отношение к его происхождению. Одно дело — молчать перед посторонними, но совсем другое — скрывать тайну от него самого.

— Вы когда-нибудь собирались сказать мне правду? — процедил Гай.

— Нет. Это не прихоть. И не моя история, чтобы её рассказывать.

Из чего вновь следовал вывод, что Азамину известно гораздо больше, чем он говорил. Он кого-то покрывал. Возможно, семью его матери. Возможно, некое другое лицо. Гай пока не разобрался.

— Тенебре знает.

Как вариант, получится узнать, кто его семья, через жреца.

Оброненная вслух мысль ни с того ни с сего переполошила Дарта Азамина.

— Держись подальше от Тенебре! — чуть ли не рыком потребовал старик. — Твоё спасение, что он всего лишь поигрался с тобой минувшей ночью, а не убил. Не вводи его в искушение передумать.

— Но…

— Лорд Малгус, тебе надобно преодолеть желание воссоединиться с теми, кто отказался от тебя. То, что ты услышишь от них, не принесёт тебе удовлетворения. Скорее всего, тебя ждёт гнев и разочарование. Прошлое твоих родителей не назовёшь благополучным. Его нельзя исправить. И оно не поможет тебе обрести своё место в мире, к чему так стремятся твои помыслы.

В смятении и подгоняемый странным чувством, что его держат в дураках, Гай рявкнул:

— Что вы не договариваете?

Любой мало-мальски имеющий мозги догадался бы, что его пытаются умаслить полуправдой. Полуправдой, ясно указывающей на значимость утаек… необычайную значимость.

— Забудь о прошлом, — мягко посоветовал старец. Очевидно, он хотел сказать больше, но не мог. — Пусть прошлое умрёт. Сосредоточься на настоящем и на своём будущем. Сегодня ты нажил себе врага в лице семьи Метелл. Адраас не будет удовлетворён сложившимся ходом дел.

Но Гая беспокоил не Като Метелл. С Като Метеллом он разберётся. Куда важнее — и несоизмеримо серьёзней — значился враг в лице таинственного и мстительного недруга, который, по-видимому, мечтал видеть его мёртвым ещё во младенчестве, а немногим погодя воспротивился идее обучать выжившего мальчика. По словам Азамина, из-за Силы, что щедро благоволила его неназванной семье.

— Почему Тенебре так меня ненавидит? Просто потому, что Вишиэйт позволил мне жить?

Жрец был настолько одержим контролем, что считал уцелевшего сына послушницы звеном нерешённой проблемы, который не должно было случиться? Или Дарт Тенебре страдал от какого-то извращённого отвращения к себе из-за того, что сам был незаконнорождённым и наполовину колонистом?

— Ты для него угроза, — ответ Азамина был прямолинеен.

— Едва ли. Он легко уложил меня на лопатки.

— Это пока.

— Он… он… — Гай силился подобрать слова, чтобы найти адекватное описание донельзя навязчивому ситху с поехавшей крышей. У чудика явно творилось что-то с башкой. Впрочем, не исключено, это банальное следствие того, что, перевалив за тысячелетие, жрец превратился в дышащий пережиток прошлого, застрявший в своих веках. — Он…

— Он чрезвычайно несчастный человек.

В обмолвке чувствовалось зерно истины.

— Мне показалось странным, что он упёрся рогом по поводу нашего союза с Порцией, — задумчиво произнёс Гай вслух. — Как будто дело не в мидихлорианах и не в дворцовых правилах… Они больше напоминали предлог. Скорее что-то сугубо личное. Порция сразу это заподозрила. Он как будто из кожи вон лез, лишь бы убедиться, что не даст нам обрести счастье. Его будто приводила в восторг возможность топтать наши надежды.

Ничто из услышанного не удивило Азамина.

— Повстречавшийся тебе человек полон горечи. Я не рассчитываю, что сейчас ты это поймёшь, но, когда проживаешь несоизмеримо долгую жизнь, случаются периоды, если угодно, накатывающей бесцельности. Тенебре ныне переживает один из них. Те из нас, в ком Тьма теплит жизнь веками, обязаны искать смысл. Мы должны бороться за цель. Стремиться к пониманию, отчего Сила продлевает уготованный нам срок, и каково наше предназначение. И вот тебе мыслится, что ты нашёл причину и достиг цели, а потом внезапно обнаруживаешь, что поиск не закончен. Тенебре сейчас занят как раз такими поисками.

— Он выглядел… Ну как сказать…

— Плохо. Он выглядел плохо. Ты не встречал его в лучшие годы. — Азамин понурил плечи и отвернулся. — Быть может, однажды тебе ещё доведётся. Дарт Тенебре обладает многими прекрасными качествами.

— Я как-то ни одного не заметил, — буркнул Гай. Будь проклят джедаев жрец.

— Это было провиденье Силы, сведшей вас вместе. Она сведёт вас снова, коли пожелает, чтобы вы встретились.

— Зачем Силе моя встреча с Тенебре?

— Вы двое очень похожи.

Гаю не понравился комментарий, но он слушал Дарта Азамина.

— Со временем, когда ты обретёшь своё истинное могущество, Империя начнёт казаться тебе тесной. Рано или поздно ты осознаешь, что правление Императора осуществляется через горстку Лордов.

— Навроде вас?

— Да. И навроде Тенебре.

Толку-то. Гая не волновала политическая важность жреца — он всё решил:

— Я убью его. Я найду способ.

Он отомстит за прошлую ночь в храме.

— Не вздумай! — строго приказал Азамин. — Не приближайся к Тенебре.

— Я отомщу за Порцию.

— У тебя изначально не было на неё никаких прав. Виновная сторона в этой ситуации — ты.

— Я ни на что не имею права — вот в чём проблема! — рявкнул Гай.

По-видимому, даже права знать, кто его настоящие родители. Ему было отказано во многом из того, что по умолчанию имелось у других — как у простонародья, так и у Лордов. Поэтому да, каким бы благодетелем для него ни выступал влиятельный Дарт Азамин на протяжении многих лет, в душе Гая зрела обида. Он горел, злился из-за повальной несправедливости. И осознавал, что боль и досада из-за потери Порции только начали входить в силу. Медленно, но верно он превращался в кипящий котёл мрака, готового выплеснуться через край.

Взвинченный Гай вскочил со скамейки и принялся нетерпеливо расхаживать туда-обратно, чувствуя, как душу охватывает Тьма.

— Я стану могущественнее! — поклялся он вслух. Власть — решение всех его проблем. Власть — ключ к его будущему. — Я стану могущественнее…

Могущественнее, чтобы убить жреца и сорвать месть Като Метелла. Могущественней, чтобы обычные правила на него не распространялись. Могущественнее, чтобы его не касались чьи-то наказания. Могущественнее, чтобы делать всё, что ему заблагорассудится.

Стиснув зубы и сжав кулаки, Гай прорычал:

— Я стану могущественнее, чем вы можете себе представить… Могущественнее настолько, что смогу брать всё, что захочу…

Мудрый ситх развеял заявленные амбиции.

— Никому из живущих не подвластно такое могущество. Никто не всесилен… Посмотри на Лорда Тенебре. Столько власти, но сколько несчастья.

— Боль — это сила, — парировал Гай, цитируя непреложную истину Тёмной стороны.

— Но в конце концов власть — это боль, — загадочно отозвался старший Лорд. И покачал головой. — В тебе слишком много от твоего отца…

— Вы знали моего отца?

Азамин отмахнулся от вопроса.

— Я же просил тебя оставить это.

— Вы знали моего отца, — упрямо повторил Гай, на этот раз бросая фразу в упрёк.

Но старик, будто ничего не заметив, предпочёл сменить тему.

— Будь осторожен, Лорд Малгус. Но не рассчитывай на мою помощь. Я уже переступил черту в том, что касается тебя. Пути наших судеб идут порознь.

— Но…

— Ты должен сам справляться со своими неурядицами. Я не вправе вмешиваться.

Гай глянул на древнего Лорда, который фактически вмешивался уже не раз, и вспыхнул.

— А теперь ступай и возвращайся к работе с Ангралом. Империя нуждается в тебе, своём защитнике. Грядущая победа не будет лёгкой.

Гай навострил уши.

— Вы предвидели нашу победу?

— Нет. Тенебре предвидел твою победу. Сегодня утром в этом самом саду.

— Тенебре!.. — прошипел Гай, опуская брови.

— Иди! Довольно об этом жреце! Иди и выполни своё предназначение, Лорд Малгус. Докажи Тенебре и другим, что Сила с тобой, — Лорд Азамин скомандовал грубым тоном, но Гай явственно чувствовал, что нравится старику. Дарт Азамин болел за него. И это было уже кое-что.

Видимо, «наказание» подошло к концу. Если так, Гай был рад возможности уйти отсюда. Его ждала прорва дел, а от здешнего сада пробирали мурашки.

Он опять испытал смутное беспокойство, что и в прошлый раз. И заметил бы его сразу, если бы не старикан со своими молниями, отчего чуйка переключилась на оборону. Однако, если поразмыслить, сад напомнил ему об атмосфере в храме до появления Тенебре… Не о ясной угрозе, а о своего рода нехорошем предчувствии. Витавшем образе, будившем боль, изранившей не тело, но душу.

— Что это за место? — внезапно спросил Гай. Как только вопрос слетел с губ, ему вспомнились сплетни разговорчивого садовника, нашептавшего, что это кладбище. И тогда молодой ситх задумчиво посмотрел на парнишку.

Азамин заметил его взгляд.

— Это сад Императора. Ему угодно приобщаться здесь к Силе. Почему ты спрашиваешь?

— В этом месте столько Силы…

Она захлёстывала настолько, что это попросту не укладывалось в голове.

Гай с напряжённым вниманием смотрел на садовника, который сосредоточенно сгребал с травы розовые соцветия, опавшие с большого дерева. Потом присмотрелся. Паренёк ощущался совершенно посредственно в Силе, но… от него исходила неуловимая нескладность, портящая картину обыденности.

— Пойдём же, Лорд Малгус, — поторопил его Азамин, подымаясь на ноги.

Гай пропустил просьбу мимо ушей и направился к поглощённому работой садовнику.

— Лорд Малгус? — снова позвал старик.

Но Гай уже шагал прочь.

— Эй, ты там! — окликнул он слугу.

Парнишка выпрямился и воткнул грабли в траву.

— Хотите погладить ещё одного кролика, милорд? — нахально вопросил он с широкой улыбкой.

Всё верно, припомнил Гай. Он действительно потрепал местную живность в прошлый раз, когда посетил этот меланхоличный закоулок дворца. Однако тот эпизод — не самое уместное напоминание, чтобы подкрепить его репутацию несгибаемого ситхского Лорда. Или садовник тоже смеялся над ним?

— Кто ты? — отрывисто поинтересовался Гай, разглядывая парнишку снова и снова, пытаясь разобрать, что с ним не так. Они были примерно одного возраста, возможно, слуга был чуть младше. Высокий, худощавый, в простой рабочей одежде. Волосы короткие, каштановые, заметно выгоревшие на солнце, загорелое лицо. Ничего особенного, выбивавшегося из черт того, кто не покладая рук трудился на свежем воздухе изо дня в день.

— Я садовник, милорд.

— Это я вижу. Как тебя зовут?

— Мамуля назвала меня Карлом в честь своего любимого дядюшки.

— Карл.

Невыразительное, скучное, чужеземное имя того, кто появился на свет в обычной колониальной семье. Его отца, вероятно, звали каким-нибудь Томом или Джеффом, а мать — Лизой или Барбой. Среди многочисленного слоя бюрократов, приближённых к Силе, детям давали имена, подражая правящей верхушке ситхов.

Такой рядовой колонист с благородным именем чаще всего был грамотным выходцем из среднего класса и — естественно — полнокровным человеком. Только достойных нарекали Гаем, Люциусом, Маркусом или Юнием. Так было и так будет всегда, сама структура Империи практически не предусматривала социальных лифтов, как и личного выбора в этом вопросе. Твой отец — садовник, значит, садовник и ты. Твой отец — Лорд ситхов, значит, ты повторишь его судьбу.

Существовало лишь одно исключение. Он сам. Его отец — безвестный колонист, а он умудрился стать Лордом ситхов. Спасибо за хлопоты — а может, правильней обойтись без благодарностей — непрошеному покровителю в лице Дарта Азамина, который по-прежнему пробовал увести его прочь.

— Лорд Малгус, позволь нам удалиться.

Он рассеянно кивнул, отстранённо глядя на садовника, ухаживающего за этим загадочным местом. Паренёк казался совершенно заурядным, но Гай не мог избавиться от неясного чувства. Под его внимательным взглядом слуга вопросительно заморгал. На миг в его светлых глазах Гаю померещился страх. Померещился ли?..

Здесь что-то не так… но Гай не мог выявить конкретную причину. Интуиция сигналила о подвохе, но разум, подвергая инстинкт объективному анализу, ничего не находил. Казалось, подсказка висит на поверхности, но фактов не хватало. Однако вкупе это заставляло проявлять повышенную бдительность.

— Здесь струится Сила, — медленно повторил он, осматривая окрестности.

Ему не доводилось испытывать подобное могущество прежде. Может, сказывались малоприятные новости, которые он только что услышал, но до него словно бы долетали ментальные отголоски колдовства. В современную эпоху Империи алхимия давно вышла из моды. Архаизмов осталось немного: ритуальный реквизит да аляповатая мистика из серии традиционных суеверий и порчи. Нашёлся бы среди живущих хоть кто-то, волей Силы владеющий умением призывать чудовищ, напускать чары на врага или общаться с мёртвыми?

Возможно, кто-нибудь, настолько же древний, как Дарт Тенебре, и мог располагать соответствующим навыком, но глухой к Силе, нехитрый садовник едва ли дотягивал до нужного уровня.

— Лорд Малгус? — вновь позвал его Азамин. Старик казался нетерпеливым.

Так и не отыскав недостающую часть пазла, Гай с досадой развернулся, но его остановил нежданно раздавшийся голос садовника:

— Её называют кровавой сосной.

— Что? — смутился Гай, слишком отвлечённый Силой.

— Это дерево. — Слуга указал на величественную крону, под которой он работал граблями. — Это кровавая сосна. Она цветёт осенью, прежде чем из её ствола начнёт сочиться смола. Алая и липкая, как кровь.

Сочится, да и Сила с ней.

— Оно родом не из этого мира, но при надлежащем уходе будет расти.

Гай невольно бросил взгляд на дерево. Оно действительно впечатляло.

— Говорят, у джедаев в храмах есть древа Силы, — произнёс он. И сам удивился, с чего вдруг это сказал.

— Подобного этому у них нет, — с гордостью заявил садовник. — Там, где я родился, росли целые леса кровавых сосен. К началу первых заморозков лесная подстилка краснела от их соков. Сок был густым и вязким, милорд, поэтому мелкие животные и насекомые увязали в нём, как в ловушке. Они умирали и разлагались. Но это питало почву, смекаете? А когда весной приходила оттепель, то влага смывала красный сок. Как убийца, омывающий руки, — недобро улыбнулся паренёк, — или грешная душа, получившая отпущение от своих грехов. А потом цикл начинался заново. Листья проклёвывались, а цветы вновь распускались розовым цветом. — Садовник доверительно подался к нему. — Это надежда, понимаете ли. Пока существует жизнь, существует и Сила. А в Силе живёт надежда. Каждое новое начало — есть надежда.

— А я смотрю, ты любитель метафор, — хмыкнул Гай. Будет ещё какой-то неодарённый читать ему лекции о Силе. — Что это за мир? Откуда ты?

— Медриаас. Я родился на Медриаасе.

Название ничего не говорило Гаю. В школе его заставляли вызубривать сотни миров старой Империи Марки Рагноса, но он не помнил среди них Медриааса. Должно быть, это планета экспансии, аннексированная совсем недавно.

Впрочем, разницы не играло. Гай кивнул и вновь собрался на выход.

— Спасибо за экскурс о деревьях, Карл, — повторил он, назвав садовника его скромным именем.

— Верадун, — добавил паренёк. — Меня зовут Карл Верадун.

Гай замер и, полуобернувшись, снова взглянул на слугу, который так внезапно оказался ему тёзкой.

— Верадун?

— Да, милорд. Я Карл Верадун с Медриааса.

Если Гаю и требовались доказательства своего убогого происхождения, то момент прозрения настал. Истинные Владыки ситхов принадлежали к великим кланам — к Метеллам, Клодиям, Фабианам, Сципио, Валерианам и им подобным. А он? Буквально делил фамилию с простым садовником из колониального мирка, о котором даже не слыхивал.

— Я Гай Верадун, — смущённо представился ситх.

— Верадун, милорд? — переспросил парнишка, будто ослышавшись.

— Да. Верадун.

— Вы здешний, милорд? Откуда вы?

Садовник, само собой, подразумевал Дромунд-Каас, Имперскую столицу, а не дворцовый комплекс, где они находились, и где его, Гая, мать, теперь уже бесспорно, служила храмовой шлюхой. Но, думая обо всём, что рассказал Дарт Азамин, молодой ситх с горечью произнёс:

— Из ниоткуда.

— Никто не появляется из ниоткуда, милорд.

— Кроме меня.

Он — случайный, сирота без роду и племени. Такова его история, окончательно решил Гай, её и надо придерживаться.