Неправильно... или - 7? Мир, дружба, мутанты. (джен)

Зал командного центра освещался только мерцанием мониторов. Несмотря на то, что реактор получилось запустить, сталкеры разумно избегали перерасхода энергии. Да и пришлось отключить практически все освещение, чтобы хватило на управление ракетами. Поэтому рассказ Владимира слушали в мрачной, но такой привычной полутьме. Мельнику это не мешало, да и остальные хоть и не видели все вокруг так же четко, как паранормалы, но привыкли существовать в условиях слабой освещенности подземных туннелей.

— Ты присаживайся. В ногах правды нет, сам знаешь, — с Владимиром он обращался сейчас максимально вежливо и тот, судя по всему, понимал, что это значит. Хотя самому Мельнику было пока что непонятно, почему Рин вдруг решила спасти жизнь этому человеку, а не убить его вместе с остальными браминами. И почему сейчас надо было слушать то, что он говорит вместо того, чтобы дать тому же Хантеру спокойно считать нужную информацию из его памяти и не возиться зря.

Владимир… И кто бы мог подумать, что человек, работающий с ними долгие годы, вдруг окажется замешанным в таком дерьме… И будет знать все и молчать, падла! Если бы они знали про бункер сразу, то все было бы проще. Не надо было бы тащиться в чертову Библиотеку, поход в которую мог обернуться потерей большей части отряда, если бы Рин не обратила внимание на странность поведения библиотекарей. Не было бы многих опасностей, которые пришлось преодолеть на пути сюда. Было бы проще убивать янхаров. Словам Рин и Хантера о том, что Владимир — предатель, не хотелось верить до последнего. Но худшие подозрения друзей подтвердились...

— Я тогда только аспирантуру закончил. Все, как родные хотели: научная династия, интеллектуальный труд, важная и нужная тема работы… вот только сам помнишь, кто тогда ценился. Торгаши, юристы всякие… Что армия, что наука были в таком дерьме…

— Все тогда плохо жили. Но почему-то только тебе подобным пришла в голову идея о том, чтобы работать на уродов из другого мира, при этом наплевав на то, что они могут уничтожить ваш собственный.

— Мельник, да про какой другой мир… — начал было Борис. Он не был свидетелем той сцены, что разыгралась на платформе, а значит — не знал всего того, о чем уже сейчас догадался Степан.

— Не перебивай, — отмахнулся от друга глава Спарты. В конце концов, у них будет уйма времени для того, чтобы обменяться всей нужной информацией. Сейчас важней было допросить Владимира.

В дверном проеме замер Хантер, скрестив руки на груди и глядя поверх голов присутствующих прямо на Владимира. Тот поежился под взглядом дознавателя, после чего продолжил.

— Мне предложили работу. С хорошей оплатой. В фармацевтической компании, которая работала на какой-то засекреченный военно-промышленный комплекс. Так, по крайней мере, мне сказали.

— И ты, конечно, согласился, — Мельник почувствовал, как по губам скользнула неприятная усмешка.

Владимир понуро кивнул.

— Мне были нужны деньги. Семья большая… была. Да и ничего противозаконного с точки зрения морали мы не делали. Таскали нам на эксперименты разных зверей. Потом с этих зверей другие звери получались — пострашней и помощней. Я работал в лаборатории, занимающейся биохимическим анализом. В основном приходилось иметь дело с изучениями различных мутаций, получившихся в результате экспериментов над животными. Люди… Люди появились потом. Иногда это были добровольцы, умирающие от различных форм онкологии, иногда…

— Что именно вы пытались найти? Лекарство от смерти? Совершенное оружие? Чем в итоге интересовалось твое руководство? — перебил Владимира Мельник. Ответ на этот вопрос мог прояснить многое.

— Сначала нам не говорили. Только потом, когда люди стали жертвами экспериментов… Они хотели найти совершенное оружие. Идеального солдата. Не просто человека, который бы обладал высокими физическими характеристиками и устойчивостью к вредному воздействию, а существ, которые бы подчинялись приказам без осечки. Те люди… Они делали невероятные вещи. Все то, что вы видели у Рин, демонстрировал каждый из них. Скорость, реакция, устойчивость к воздействию ядов и вирусов, способность быстро регенерировать поврежденные ткани и отращивать отрезанные конечности, отсутствие болевого шока даже при препарировании наживую…

— И вы все это с ними делали? — раздался со стороны входа голос Ульмана. Повернув голову влево, Мельник заметил, что боец стоит позади Рин, положив той руку на плечо, а во второй руке подкидывая довольно большой нож с ярко-зеленой рукояткой.

— У нас уже не было выбора. Когда только стало ясно, чем придется заниматься, многие попытались уйти. Тогда начали угрожать нашим семьям, вдобавок — нас самих заразили каким-то веществом. Оно вызывало в организме необратимые изменения вплоть до смерти. Единственным способом бороться с ним, как мы считали, была сдерживающая терапия. И давали это лечение только руководители нашей организации. Одновременно с людьми были те твари, которых называли янхарами. Их держали в состоянии анабиоза и лишь заимствовали ткани для экспериментов. Их устройство сознания принципиально отличалось от нашего, а то, что они могли делать с людьми… Армия из таких существ, полностью подконтрольных своим хозяевам, могла стать непобедимой. Вот только вставал вопрос командования: как отдавать приказы, если соприкосновение разумов янхара и человека смертельно для последнего? Было найдено два пути. Первый — создание гибридов. Мутантов, которые воплощали бы в себе все лучшие черты янхаров, при этом были бы безопасны для людей. Второй — использование блуждающих душ для управления янхарами.

— ЧТОБЛЯТЬ?! — Рин непонятно как оказалась с Владимиром рядом и схватила того за шиворот прежде, чем Мельник успел вмешаться. Такой девушку он еще не видел. Это была все еще Айрин, вот только сейчас она как-то слишком уж напоминала Арэйн. — Повтори еще раз, идиот. По слогам. Твое руководство оказалось настолько тупым, что использовало блуждающие души?! Я все правильно поняла?! Я нигде, блять, не ослышалась?!

— Пиздец. Вот теперь точно. Нам всем, — отозвался со стороны двери Хантер, прислоняя ладонь к лицу и сползая на пол вдоль косяка. Бормотание сменилось истеричным смехом, который был совсем несвойственен охотнику. Таким же истеричным смешком отозвалась Рин, выпуская Владимира.

— Добивай, сука. Что вы еще натворили? — девушка села прямо на пол, схватившись руками за голову и раскачиваясь взад вперед. Налобная повязка слетела с головы на шею, истеричный смех Хантера не придавал атмосфере никакой привлекательности, поэтому Мельник поспешил прикрикнуть на товарищей.

— Так, а ну успокоились и заткнулись. Рассказывай дальше.

— Блуждающие души также были словно в анабиозе, но как только… Я не был там во время проведения эксперимента, но когда пробудили одну из них, остальные отреагировали. Потом по всему комплексу на короткий срок отключилось энергоснабжение, а когда все вернулось в норму… — Владимир глубоко вздохнул и продолжил. — Руководство эвакуировалось, оставив нам дальнейшие указания. Через два дня упали бомбы и произошло что-то с миром. Согласно инструкциям, мы должны были изучать появившихся мутантов, систематизировать уже имеющиеся сведения и ждать дальнейших распоряжений. А потом… Многие начали умирать из-за того, что нам ввели. Кто-то — получил способность читать мысли других и воздействовать на них. Я… Меня, можно сказать, выгнали. Но с условием.

— Внедриться в мою группу, обо всем докладывать? — криво усмехнулся сталкер. Где, ну где были его глаза? Какого черта он вообще взял в отряд этого чертова ученого?

— Сразу докладывать, если появятся люди наподобие тех, что были в группе наших подопытных. Все боялись, что руководство решит убрать нас и пришлет для этого кого-нибудь… Такого же ненормального, как они сами. Еще боялись… Знаю, вы мне не поверите, но есть организация, которая контролирует то, что происходит в других мирах. Они могли бы уничтожить нас за то, что сделали с нашей помощью.

«Поверим-поверим», — мысленно хмыкнул Мельник по телепатическому каналу. Следующий смешок со стороны Рин и Хантера был менее истеричным.

— Потом, когда узнали, что мы идем к бункеру… Мне было приказано сделать так, чтобы никто ни о чем не догадался. А после уничтожения янхаров приложить все силы для того, чтобы… Чтобы о бункере никто не узнал. Я… Я этого сделать не смог, — голос Владимира задрожал.

— На том свете у тебя будет возможность об этом пожалеть, — со вздохом Мельник перезарядил ВСВ — не хотелось тратить довоенные патроны на всякую блять.

Ему было не впервой разбираться с предателями. Правда, ни разу еще не доходило до такого, чтобы подобная мразь продержалась в Ордене дольше двух-трех недель: вычислять шпионов Красной Линии и Рейха Мельник научился в самом начале существования Спарты.

Владимир поднял голову и, посмотрев в глаза ему, лишь кивнул, принимая приговор. Ульман, Хантер, Борис и Степан смотрели с ненавистью — на Владимира и с одобрением — на Мельника.

— Стойте! — в момент, когда он поднял оружие, готовясь выстрелить, между ним и Владимиром вскочила помеха, до этого сидящая на полу рядышком и заходящаяся в истеричном смехе. — Не стреляйте. Не надо.

Он узнал этот взгляд. Словно пробивающий людей насквозь. Раскинутые в стороны руки и мрачная решительность не сходить со своего места во что бы то ни стало.

— Не надо, — повторяет Рин. Спокойно и уверенно, будто не на нее сейчас направлен ствол. Чертыхнувшись мысленно, полковник от греха подальше опустил дуло автомата вниз. Стрелять в своих — последнее дело.

— Малая, да чего не надо-то? Ты сначала сама обижаешься на то, что такие, как он, тебя монстром считают, потом, когда справедливость торжествует, казалось бы, вместо того, чтобы радоваться, что одним ненавистником меньше станет, ты вдруг его кидаешься защищать. Не понял юмора что-то, — отозвался Ульман, который, подобно остальным, смотрел на разыгрывающееся действие в некотором замешательстве.

В не меньшем замешательстве был и сам Мельник. С одной стороны — Рин сейчас своим оспариванием его решений будто бы делала попытку подорвать авторитет главы Ордена. С другой — Мельник никогда не стремился быть эдаким «авторитетом», слово которого закон, решение единственно верное и неоспоримое. И ссориться с Рин он не хотел. Особенно из-за такого. Тем более, что он понял, почему она просила его не стрелять. Понял и глубоко вздохнул, стараясь погасить собственное негодование, сочетающееся с обидой, презрением и ненавистью. Владимир боялся девушку, считая ее нечеловеком. Забавно… В итоге в ней оказалось больше человечного, чем в тысячах людей, работающих в этом бункере и так гордящихся своей принадлежностью к «венцу творения».

— То, что меня считают монстром не значит, что я должна монстром в действительности. И я им не буду, — Рин чуть повернула голову, уставившись на Ульмана глаза в глаза. Потом снова перевела взгляд на Мельника. — И вам не позволю. Убийство с целью защиты себя и своих близких, убийство с целью обеспечения собственной безопасности, но не из-за ненависти, потому что это ни к чему хорошему не приведет, да и армию призраков сейчас увеличивать вообще последнее дело. Он не представляет опасности. Более того — он хочет помочь все исправить и может пригодиться Мише с его отрядом. Его смерть ничего не изменит, не отменит того дерьма, что произошло в прошлом и… И не поможет нам изменить будущее, в отличие от оставления его в живых. И да — может быть, он и предатель и не самый хороший человек, но он несколько раз спасал ваши же жизни. Нельзя забывать и этого и… нельзя убивать после такого. Неправильно это, вот. И тем более, что вас он все-таки не смог тронуть, значит — не настолько мразь пропащая.

Сталкер снова вздохнул, поднял ствол вверх и, помедлив, забросил ВСВ себе за спину.

— Я хочу, чтобы он не попадался мне на глаза. Никогда, — глухо произнес он.

— Идем, — Рин повернулась к Владимиру и кивнула головой, приглашая последовать за собой.

Тот не задавал вопросов на тему «куда» и «зачем» — возникло ощущение, что ему теперь было все равно, что делать и куда идти. Словно тот факт, что за него вступился после того, что произошло, один из потенциальных подопытных объектов, что-то окончательно сломал в этом человеке. Человеке… Можно ли его вообще называть после такого этим словом?

— И все же… — длительное молчание прервал Борис. — Что произошло на поверхности?

С силой саданув кулаком по поверхности одного из столов и зашипев от боли в содранных костяшках, сталкер развернулся лицом к товарищам и принялся рассказывать. С самого начала, обстоятельно и подробно о том, что успел запомнить, а также о том, что рассказали ему Рин и Хантер. Впрочем, он умолчал о некоторых вещах. Например, о том, что Рин и его «облагодетельствовала», пусть и случайно, избавив от необходимости носить противогаз на поверхности. И о том, что ее кровь может дать такую возможность, а не просто содержит в себе кучу антивирусов, передающихся другим людям. А еще не сказал он о том, что Анна тоже паранормал. Хантер сам себя выдал во время событий на платформе, Артем тоже отличился за время пути к бункеру. Рин — та только что маркером себе на лбу не нарисовала надпись «я сверхчеловек». Смысла рассказывать правду об Анне сталкер не видел. Пусть об этом они не знают.

— Товарищ полковник, а где вы такую дурь нашли забористую? Вы бы поделились парой щепоток, а то такая жизнь скучная, да… — кисло пошутил Ульман, когда Мельник завершил рассказ. Оглянулся по сторонам, вздохнул, после чего тихо произнес: — Ладно, если это не дурь и не какой-то глюк и если мы все нормальные, то есть своими глазами видели то, что видели и слышали сейчас все правильно и то, что вы рассказывали и то, что… Мда…

— Кхм… — в дверях показалась Рин. Рядом с ней стояли Михаил, Ас и Хомяк. Когда именно их успел нагнать ученый-искин и тинэйджер-вампир, было непонятно. Как было и непонятно, каким образом эти двое попали в хорошо защищенный и укрепленный, как считал Мельник, бункер.

«Мы просто пришли за теми недоумками, которые пытались попробовать кровушки Рин. Идиоты, что с них взять», — к телепатическому каналу, который постепенно превращался в проходной двор, легко подключился Михаил и, судя по всему, Ас.

«Кстати, ученый нам пригодится и как младший ассистент, и как знаток вашей местной биохимии, и как подопытный образец. Надо же мне ознакомиться с особенностями местных форм разумной жизни. Правда, я не уверен, что подобных вам можно таковой считать».

Мельник стиснул зубы и мысленно закатил глаза. Он понял, кто бесит его больше, чем Арэйн. Вот этот мелкий паршивец, который умудрился непонятно где раздобыть очки и сейчас то и дело поправлял их, стремясь придать себе, судя по всему, долю внушительного вида.

«В общем, мы что пришли-то… Раз уж вы собираетесь тут обосноваться, то мы пока что проверим окрестности на предмет всякой несанкционки и выпилим ее, как факт, от греха подальше. А то вам тут какой-нибудь навороченной чумы не хватало ко всему прочему дерьму. Возражений не будет?» — в разговор вклинился Ас.

«Не будет», — Мельник чуть кивнул мальчикам, после чего перевел взгляд на Рин, которая бочком-бочком пробиралась опять к выходу из комнаты с мониторами.

— Далеко собралась? — тихо уточнил он.

— Э… Ну я это… Пойду пока на шухере постою, а вы тут сами объясня…

Договорить ей не дал Хантер, который одной рукой поднял девушку за шиворот куртки и довольно бесцеремонно, как нашкодившего котенка, протащил по воздуху, поставив в центр комнаты.

— Вот теперь давай подробно все то же самое, что и мне, но для тех, кто не в теме, — сообщил ей Мельник, едва заметно усмехаясь в усы. Девушка посмотрела ему в глаза, видимо, стремясь найти там признаки наличия совести, но, не обнаружив таковых, вздохнула и начала свой рассказ:

— Меня зовут Рин. И я…

— Алкоголик, — мрачно вздохнул Ульман. Мельник шикнул на этого чертова юмориста, а Рин, казалось, даже не заметила попытки разрядить обстановку, поскольку не обращая внимания на «переглядки» Ульмана и Мельника, продолжила.

— Я сотрудник Базы Контроля Временно-Пространственных Потоков. Мы называем себя альтернаторами и занимаемся…

Изредка она прерывалась для того, чтобы вдохнуть воздуха и по новой начать говорить. Судя по всему, она произносила подобную речь даже не в десятый раз. Ни разу не запнулась, ни разу, вопреки своей привычке, не сошла на постороннюю тему. Просто и подробно, как на военной планерке, рассказала и про свою организацию, и про то, как оказалась в этом мире (здесь рассказ немного разбавил Хантер, который был еще более немногословен, чем обычно — лишь назвал род своей деятельности, упомянул в очередной раз о своих собственных способностях и рассказал о том, что именно он призвал в этот мир Рин в момент стычки с янхарами, но не сказал, как именно это сделал). Потом снова начала рассказывать Рин. Про янхаров, про сетку для ловли душ, призраков и аномалии. Про Ризенхельца и его провалившийся план сбежать из этого мира. И про разрыв, через который совершенно случайно затянуло целую научную группу, собирающуюся на досуге заняться «ландшафтным дизайном».

— В общем, вот так вот, — завершила рассказ она. — Все, как есть, я вам рассказала. А дальше сами решайте: либо вы поможете нам и вместе хоть что-то, да изменим к лучшему и с проблемами разберемся, либо рано или поздно местное человечество окончательно вымрет. Не от мутантов и радиации, так от собственных междоусобиц или призраков. Знаю, вы можете сейчас сказать что-то в стиле «а почему именно мы должны отдуваться за все человечество»…

— А если не мы, то кто? — тихо отозвался Борис.

— Что ты сейчас сказал? — глаза Рин на долю мгновения изумленно расширились. И причиной этого изумления явно были сказанные бойцом слова.

— Он сказал «если не мы, то кто». Похоже, товарищ аномалия, что ты, когда разрыв закрывала, слух себе повредила, — отозвался Ульман.

— Да нет, дело не в этом. Просто… У нас обычно так многие говорят, вот я и удивилась.

— Короче, Аномалия, альтернатор, Рин или как тебя там… Делать что надо, чтобы со всем этим дерьмом разобраться? — отозвался Борис, поморщившись от неосторожного движения раненой ногой.

— Ну, что делать конкретно тебе, ты вон, со своего начальства спрашивай. Мои пока бункер осматривают, может — найдут чего интересное, в смысле — не только дрянь всякую, а что-то полезное в плане информации или для деятельности. Я собираюсь проверить несколько мест, где всякая дрянь водится: Чертановскую, Кремль, потом еще три тоннеля где, как Хан говорил, люди пропадают. Может, там что найду. Еще надо будет всякие паранормальные делишки отследить и понять, какой пиздец ждать после того, как разрыв появился и мне его закрывать пришлось, ну да это изучим и я сразу вон, Мельнику результаты сообщу. Ну, опять же, попробую завалы поподнимать, под которыми всякая полезная хрень валяется. Еще могу, вон, карты рисовать, где безопасно, а где вас зажарит живьем какая-нибудь хрень, чтобы не экспериментальным путем вы это выясняли. Или…

— Рин.

— Что? — девушка снова широко улыбнулась.

«Она… Боится?» — тихо спросил Мельник у Хантера.

«Это Айрин. Она не может тебя бояться. Но может учитывать негативный опыт Кэтрин. Кроме того, ее саму часто пытались использовать в своих целях, с той лишь разницей, что ситуация никогда не доходила до критической точки», — Хантер сразу же развернул перед ним подробную картинку связей и ассоциативных цепочек, часть из которых были, мягко говоря, неблагоприятными.

Мельник мысленно подсчитал все шансы на успех. Если он ее отпустит, то лишится возможности быстро решить часть проблем. Все-таки, боец с такими возможностями непосредственно в Ордене — это куда лучше, чем такой же боец, но «где-то примерно там», приходящий на помощь лишь от случая к случаю. Если он начнет настаивать, то подорвет только-только возникшее доверие к нему и тогда паранормал исчезнет. А много у него будет в итоге боеспособных паранормалов в подчинении?

«Попробуй сказать»… — посоветовал было Охотник.

«Сам разберусь», — не дал ему договорить сталкер. После чего сложил руки на груди и произнес:

— А теперь послушай меня. Внимательно. Я отлично знаю, что эта твоя паранормальщина после разрыва и того, что было перед ВДНХ, может дать сбой. Если помнишь, попытка выставить щит ни к чему не привела, когда взорвался баллон.

«Мельник, стой! Ты сейчас ее напугаешь и, не дай боже, Арэйн управление перехватит».

От реплики Хантера сталкер мысленно лишь отмахнулся. Несмотря на то, что тот видел изнанку человеческого разума, устройство этого самого разума он так и не понял.

— И еще я знаю со слов Михаила, что только у тебя есть… Источник энергии какой-то для этих твоих глобальных изменений. Не надо делать круглые глаза и так смотреть на Хантера — он мне ни о чем не рассказывал. Просто надо либо прогуливать школьный курс физики, либо быть полным идиотом, чтобы не понять: для обвала останкинской телебашни нужна энергия, как у ядерного реактора. С ней, если помнишь, даже бомбы не справились, пока ты не появилась. Еще я знаю, что именно за счет этой твоей… уж не знаю, какой именно, хрени, Михаил планирует создать что-то типа импульса, чтобы все то дерьмо снаружи начало исправляться. И снова не делай круглый глаза: я пообщался с Ксифенг на досуге и она мне рассказал много интересного о принципах вашей деятельности. Теперь ответь мне на вопрос: у меня, по-твоему, совсем нет мозгов, чтобы я позволил тебе шароебиться непонятно где без прикрытия и помощи, учитывая твою уникальную способность находить приключения на свою жопу через три шага после выхода из палатки?

— Но… — Рин хватанула ртом воздух. Кажется, у нее произошел небольшой разрыв шаблона. Мельник мысленно ухмыльнулся. Снял со спины ВСВ, протянул оружие Рин прикладом вперед.

— На, дарю. В качестве подарка на зачисление в Орден Спарты. Экзамен на вступление ты сдала в Останкино. Поступаешь в распоряжение Ульмана. Как действовать — сами между собой скоординируетесь в процессе: я в дела отрядов не лезу, работает — и ладно. Ульман — за девчонку отвечаешь головой, но помни при этом, что во всякой паранормальной херне она поумней тебя в сто раз, так что прислушивайся почаще. Ну и естественно, мужики, остальным про всю эту хреновую муть не распространяйтесь: нам только психами оказаться не хватало, я уже молчу, что сейчас слухи про Д-6 поползут и шпионы со всех концов родины необъятной повалят.

— Но…

— Не перебивай старших, балда, — легкий подзатыльник все-таки смог скоординировать действия девчонки и она послушно отошла в сторону указанной стенки и встала рядом с Ульманом, абсолютно потерянным взглядом таращась перед собой и как-то слишком сильно сжимая в руках ВСВ. Мельник почувствовал нечто сродни свершившейся мести: в кои-то веки не он в таком состоянии от происходящего вокруг, а тот, кто чаще всего причиной такого состояния у других становится.

— Сами вы это слово, — обиженно просопела девчонка. В следующий момент она вздохнула и забросила винтовку себе за спину. После чего уставилась на полковника взглядом присмиревшего звереныша.

«Лихо ты, — Хантер смотрел на него, как на камикадзе. — Вот только я не понял, в чем фишка. Не пойми меня неправильно, но ты только что отвесил подзатыльник одному из самых скандальных младшаков Базы и тебе ничего за это не было. День надо занести в анналы истории».

«Ты тоже балда. Она хочет, чтобы к ней относились, как к человеку, понимаешь? Как к обычному, нормальному человеку, а не экзотическому чудищу. Вот, огребла желаемое, теперь стоит, ахуевает в уголочке. И, заметь, молчит — а уж это счастье-то какое».

«А я…»

«И ты помолчи», — свернул разговор Мельник, после чего начал инструктаж. Верней, как инструктаж. Скорей это было репетицией: что, как и кому говорить, поскольку было понятно, что весь орден посвящать в паранормальщину будет как минимум глупо.

Вполне закономерно, что разговор затянулся практически до самого сна. Все это время на пульт периодически поступали сигналы от Михаила, Хомяка, Аса и Ксифенг, которая незаметно успела выбраться из ножен на рукаве Ульмана, превратиться во что-то другое и мелкими перебежками покинуть командный центр, присоединившись к поискам «всякой хрени». Хрени, надо сказать, выгребли порядочно и планировали выгребать всю ночь. Но в помощи, что закономерно, не нуждались. Да и не было идиотов лезть ко всяким опасным соединениям в тот момент, когда можно было их уничтожение поручить компетентным и, что самое важное — неубиваемым личностям.

К моменту, когда выработали крепкую и четкую легенду, Рин малость оклемалась и даже начала участвовать в разговоре. После этого все принялись укладываться спать, оставив в роли часового Степана на всякий случай. Уже лежа в спальном мешке и слушая тихое дыхание лежащего в метре Хантера, а также то и дело ощущая на себе пристальный взгляд Рин, которая валялась в Степином спальнике и, кажется, до сих пор обнимала подаренную ВСВ, сталкер решился задать интересующий вопрос:

«Ребят, а я одного не понимаю: вы почему так перепугались, когда про блуждающие души заговорили?»

«Обязательно на ночь об этом блядстве?» — выругался Хантер.

«Необязательно, но желательно», — Мельник фыркнул, приготовившись слушать какую-нибудь страшную альтернаторскую сказочку.

«Сказочку?! Тебе, блять, про сказочки рассказать? Расскажу я тебе про сказочку: такую тварь в последний раз ловили еще когда меня на свете не было. Ушло семь десятков альтернаторов, которым Рин не чета, а вернулись из них только пять. Пять, блять, единиц. И то повезло, что удалось загнать в Темных Мирах на какую-то дохера аномальную планетку, иначе бы хрена с два они ее одолели».

«Ого. А поподробней».

«Иди нахер», — Хантер демонстративно повернулся к нему спиной и рывком натянул на голову капюшон спальника.

«Ну что, Айрин, тогда тебе придется просвещать излишне любопытного аборигена».

«Пожалуй, что это лучше сделаю я, Святослав Константинович».

«Твою мать!», — вырвалось у Мельника, когда глаза лежащей справа девушки сверкнули голубоватым огнем.

Вот к этому он еще привыкнуть не мог: вид Арэйн, в частности, ее глаза, был близок и в то же время — далек от человеческого. Напрягало отсутствие зрачка и неестественный оттенок радужной оболочки: однотонный, без каких-либо переходов. И сами глаза не выражали, соответственно, никаких эмоций.

«Святослав Константинович, моя мама была одним из лучших альтернаторов и, кстати, именно благодаря ей вы со мной разговариваете. Может, не надо ее поминать в своих ругательствах? Кстати, я бы предпочла, чтобы в общении со мной вы воздержались от использования ненормативной лексики».

«Как скажешь, принцесса», — непонятно почему, но чуждость манеры речи Арэйн сейчас его насмешила.

«Мой народ давно отказался от традиционной королевской иерархии. Членов правящей династии принято называть «даэр», впрочем — ко мне, как к изгнаннику, неприменим этот титул. Поэтому достаточно обращения по имени».

«Так что там с блуждающей душой?»

«Как принято говорить у вас, людей, проще пареной репы. Существует определенная классификация душ. Углубляться не буду, выделю лишь основные виды. Первая — новые души. Это такие, как я, Дознаватель и некоторые другие люди. Нас создают и отправляют в физическое тело, как правило, для того, чтобы мы в дальнейшем стали рейнкарнатами. То есть людьми с памятью прошлых жизней. Каждый живой человек когда-то был новой душой. Но существует побочный эффект перевоплощения: рано или поздно начинаются конфликты между прошлой и настоящей личностью. Даже в идеальных условиях воплощения, при которых каждая новая жизнь похожа на предыдущие рано или поздно можно получить психическое расстройство. Именно по этой причине связь с памятью прошлых жизней рано или поздно пропадает либо частично, либо полностью. И тогда уже можно вести речь о стандартной душе. Стандартная душа — это все люди вокруг вас и вы сами в том числе. На самом деле вы живете не первый раз. На самом деле, вы в одной жизни были каким-нибудь дикарем с копьем, в другой — жителем эпохи ренессанса, в третьей — вообще эльфом и так далее. Это я для примера. Обычная душа может снова войти в число рейнкарнатов, но лишь до тех пор, пока не возникнет конфликт и защитные механизмы души не сотрут по новой ее память. Как вы можете понять с моих слов, смерть для любого человека в итоге — лишь переход к другой жизни. И вот тут начинается более интересная классификация».

«Я с интересом слушаю», — заверил он, с трудом подавляя зевок. Лучше бы объяснять взялась Айрин. У той хоть и маты через слово, но как-то получается так говорить, что в итоге не скучаешь. А тут будто на уроке сидишь. Причем, по какой-то занудной дисциплине, которая нахер не сдалась.

«А я с интересом продолжаю рассказывать, — отбила подачу Арэйн. Кажется, у нее все-таки есть чувство юмора, верней — его зачатки. — Так вот, раньше, до глобальной межмировой катастрофы, которую принято называть Первым Противостоянием, было очень много рейнкарнатов и очень мало обычных душ. Соответственно, пришлось задуматься о создании оружия, способного уничтожать души. Некая материализованная часть души, например — меч. Или пистолет. Если применить такое оружие с намерением уничтожить душу, то это и произойдет. Выделенная в результате уничтожения души энергия может быть использована для создания новых душ, или же в других целях. Например — аккумулироваться в специальные носители и источники энергии. Оружие Творца — единственный способ уничтожить душу, вот только из любого правила есть исключения».

«Дай угадаю — блуждающие души…»

«Да, они не уничтожаются оружием Творцов. Они не могут подвергнуться и воздействию, которое превращает душу в Безымянного».

«А Безымянные — это еще кто?»

«Помните Стражей Разрыва? Это бывшие люди. Реинкарнаты. Когда-то они творили много плохих вещей. Бывают еще другие случаи, но большинство Безымянных — из этой категории. Так вот — когда нет возможности подвергнуть реинкарната воздействию Творца, или же по каким-то причинам принимается решение не уничтожать душу, а сохранить ее, память о прошлых жизнях полностью стирают, разрывают все связи и цепочки, после чего душу проводят через некое подобие ритуала очищения: отправляют на службу. За разрывами следят безымянные, кое-где на Базе тоже служат именно они. Когда приходит пора, душу возвращают в привычный цикл перерождений и, как показывала практика — это безобидный по сравнению с уничтожением души и в то же время — действенный способ борьбы с реинкарнатами. Но есть среди них реинкарнатов исключения. Аномалии, если можно так выразиться. Они не подвержены воздействию оружия Творцов. Они не могут быть разорваны призраками, или перезаписаны, как Безымянные. У них нет физических тел, но они достаточно легко могут захватить для своих нужд чужие, но ослабленные. Например, тела людей в коме. Энергия блуждающих душ разрушительна по своей сути, вдобавок они используют неизвестный нам источник энергии. Сетку на мире установили именно блуждающие души, слившиеся в одно целое. Импульс, породивший некоторых представителей тоннельной нечисти, тоже создали они. Чем больше смертей — тем больше у них энергии. А призраки — это хороший источник пресловутой энергии. Верные вассалы, или что-то вроде того».

«Не все призраки ведь подчиняются им».

«Не все. Но многие».

«И как с этими блуждающими душами бороться?»

«Никак. По крайней мере, это уж точно не с нашими возможностями. Главное — снять сетку, тогда мы сможем выкурить эту тварь в Темные Миры, а там уже пусть группа зачистки Базы занимается такими вещами».

На этом разговор был завершен. Арэйн снова улеглась спать, а Мельник принялся, что называется «втыкать». Заснуть по непонятной причине не получилось, так что с утра он чувствовал себя еще более вымотанным и уставшим, чем накануне. Но зато в голове возник достаточно четкий план действий, которому сталкер и решил следовать до поры до времени.