Неправильно... или? - 6. Здравствуй, реальная жизнь... (джен)

Кажется, я закричал. Позвал кого-то, или просто не выдержал ощущения одиночества… В любом случае, практически сразу мне напомнили, что об одиночестве можно только мечтать.

— Все в порядке… Все будет хорошо. Это просто страшный сон, — тихо шептала девушка, склонившись надо мной. Светлые волосы щекотали лицо, заставляя принюхиваться в слабой надежде уловить знакомый запах мяты, а маленькая, словно детская, ладонь крепко стискивала мою руку. Если открыть глаза — можно увидеть обычные серые глаза, глядящие в упор с неприкрытой тревогой и беспокойством.

— Не просто, — тихо прошептал я, пытаясь приподняться. Пара несложных движений спровоцировала сильную дрожь. Это хорошо — значит, скоро жар немного спадет. Рин, заметив мои телодвижения, помогла сесть и, убрав с головы ненужный теперь компресс, укутала меня хоть и тонким, но все же достаточно теплым одеялом.

— Чайку? — уточнила она у меня.

Я по жизни был заядлым «кофейником», но вот проблема — кофе мне теперь нельзя. Чай нормальный мне тоже нельзя, но на Столичной Пустоши его уже лет двести не водилось, да и в Убежище тоже что был, тот давно превратился в труху, утратившую все свои вкусовые качества. Поэтому чаем тут называли довольно душистый травяной отвар, который и жажду утолял, и согревал при необходимости.

— Да, давай. И раскопай что-нибудь сладкого.

Последующие пятнадцать минут я провел в одиночестве, плотней завернувшись в одеяло и нахохлившись. Отчетливо вспомнился сон. Верней сказать — вспомнились некоторые обстоятельства развития личности Рин, которые этот сон отражал.

Арэйн и Айрин все-таки были разными личностями. Во многом похожими (поэтому и уживались без конфликта), но разными. Схема действия у них была такова: сначала любой участник конфликта или простого разговора имел дело с одной из личин Айрин (чаще всего — эдакой маленькой глупенькой девочкой, у нее неплохо получалось казаться слабей и тупей, чем она была на самом деле). Потом в дело подключались, в зависимости от обстоятельств, Сочувствующая-и-Любящая-всех, Несгибаемый-Солдат-Без-Юбки, Мисс-Сейчас-Урою-Всех-Кто-Обидел-Моих-Друзей. Ну и на закуску в совсем уж патовых ситуациях на сцене появлялась Арэйн. Так называемая Убью-Всех-Виновных-Без-Жалости-И-Сострадания. Те, кто один раз наблюдал безжалостность Арэйн, шарахались потом от Айрин неделями, хотя… не сказать, чтобы она была особо кровожадной. Скорей уж пугал контраст с Рин-Айрин, которая готова была предоставить шанс все исправить, если видела, что человек искренне раскаивается в содеянном и готов любыми силами исправить сделанные ошибки, которая всегда была добра по отношению к близким и…

Я понял смысл сна. Понял всю суть намеков Дэвида. Понял, почему я чаще вижу то Арэйн, то Айрин. Черт подери! Как я вообще мог об этом забыть! Сам же ее еще в детстве учил…

«Мы видим мир таким, каким хотим видеть. Мы живем в мире, в котором хотим жить. Мы меняем его и меняемся сами, как угодно нам, ибо есть мы и имя нам — Творцы».

Вот теперь все вставало на свои места. Игнорируя волны головной боли, я принялся прокручивать обстоятельства и ситуации, в которых мы с девчонкой оказывались один на один и в которых я раз за разом делал неправильные шаги. Я это просто не замечал…

«Девчонка бежит мне навстречу, вприпрыжку. Радостно машет рукой и, открыв рот, уже собирается поздороваться в своей привычной манере, но я… «Ты опоздала». Вспышка и на месте Кэтрин появляется Арэйн. В следующий раз, когда я хочу спросить, в порядке ли она, уже Арэйн безразличным и холодным тоном произносит: «опоздала, я знаю».

«Она пытается наладить со мной отношения, но раз за разом я ее отталкиваю. И мы находим пса. Уже Арэйн обиженно произносит: «Знаешь, а ведь собака меня не предаст, в отличие от человека».

Я теперь понял. Она говорила не о мнимом предательстве, а о настоящем. Взяв ее под опеку, я словно негласно пообещал ей дать то, что ей так недостает. Дружбу, чувство семьи, возможно даже — заботу, но когда пришло время выполнения обещаний, то она неожиданно обнаружила, что по-прежнему абсолютно одна. Тот же самый ребенок из Убежища, не нужный даже собственному отцу, одинокий и заброшенный. Она же ко мне… А я…

Всплыли события последних нескольких дней. Вот она что-то расспрашивает у меня и невольно съезжает на вопросы о моем прошлом. Я ее отшиваю. Говорю ей, что наше совместное путешествие не делает нас друзьями и всего лишь несколько часов спустя чувствую, что даже обнимая меня, она — уже Арэйн. Одинокий человек, отвергнутый собственным отцом, который до самой смерти так и не поверил в окружающих ее людей. Даже ее друзья из «Сопротивления» рассматривались только как союзники, а не как члены семьи.

И чем больше я ее отталкиваю, тем больше всплывает того, страшного… Того, что с ней сделали. Того, в чем я виноват больше всех… Того, что я не хочу для нее и того, чего она сама для себя не хочет. Черти, демоны, Дэвид, какой же я идиот… Сколько же я уже ошибок наделал!

— Мэт, — легких шагов я не услышал, поэтому тихий голос над ухом произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Впрочем, впечатление это тут же испортилось, когда девчонка обняла меня, прекращая непроизвольное раскачивание взад-вперед. — Сильно болит, да? Пей. Осторожней, горячее.

В руки вложили кружку, до половины заполненную привычным «чаем». Разумно — руки-то у меня до сих пор трясутся и было бы налито больше — сто процентов расплескалось бы. Сделав глоток, я прикрыл глаза и откинулся на подушки. Как и предположила Рин минуту назад — голова действительно болела сильно. Так сильно, что сводило шею, а перед глазами то и дело вспыхивали разноцветные круги. Ну хоть тело ломить перестало, да и дрожь потихоньку сходила на нет.

Но от боли надо было отвлечься. Хоть как-то. Причем, выбрать такое дело, чтобы не надо было думать, двигаться, открывать лишний раз глаза, дышать можно было бы через раз, а еще — обязательно можно было бы совсем выключить свет, который был неприятен даже сквозь закрытые веки. Впрочем, насчет света можно попросить…

— Лампочку отключи, — тихо прошептал я, делая очередной глоток из кружки. — И верни эту холодную дрянь на лоб.

Дважды просить не потребовалось. Пара простых манипуляций — и Рин направляется к выходу из комнаты.

— Останься, — стараюсь говорить обычным, беспристрастным голосом. Настолько, насколько это возможно. Но, кажется, все-таки срываюсь. — Не давай мне спать, — с трудом пробормотал я, стараясь расслабить снова стискиваемые ломотой мышцы. — Спать не давай, слышишь? Дрянь всякая снится, от нее плохо и… где ты…

Уже на грани потери сознания я почувствовал, как поверх моей руки, судорожно стиснувшей одеяло, легла теплая ладонь девчонки.

— Все будет хорошо, Мэт. Все будет хорошо…

Повторяет это, как молитву какую-то. Будто сама хочет поверить в то, что я приду в норму. Я ей все еще нужен. Это хорошо. Потому что я сам только сейчас понял, как мне нужна она. Единственный шанс исправить собственную ошибку. Второй. Третьего уже не будет.

Иногда меня легонько тормошат за плечо. Говорят, чтобы не спал. Как раз в тот самый момент, когда в сознании начинает всплывать какая-то дрянь. Но я вовремя прихожу в себя, вспоминаю, где нахожусь и, снова уткнувшись лбом в плечо лежащей рядом Рин, ненадолго отключаюсь. Нет, не сплю. Скорей уж — теряю сознание. Типовая защита организма, чтобы не сдохнуть от болевого шока.

Боль исчезает внезапно, словно ее и не было. В итоге мы оба валимся спать. Мелькнула мысль выпереть девчонку восвояси, но посмотрев на то, как она доверчиво прижалась к моему плечу, обхватив меня руками, сделать этого я просто не смог. Так и заснули. Надолго — почти на целый день. А чего еще было ожидать учитывая, сколько пришлось пережить этой ночью?

* * *

Проснулась я от урчания собственного желудка. После чего посмотрела на экран своего Пип-боя, определяя текущее время и дату, мысленно матернулась, еще раз матернулась, не обнаружив рядом Мэта. Все, конечно, объяснимо — ему сильно досталось прошлой ночью, вот и вырубился, ну а я какого хрена заснула? Да еще и в обнимку с ним и… Черт! Вот что теперь он подумает обо мне и, главное, в течение какого срока будет припоминать мне это событие по поводу и без оного, издеваясь и подшучивая в стиле «обняла меня, как отца родного и сопит в две дырки, будто дома у себя». Он ведь прекрасно будет понимать, как болезненно я на это отреагирую, но ни разу не сделает попыток придержать свой ядовитый язык.

Болезненно, потому что я сама как никто другой знаю — обнять «как отца родного» я просто не могу, поскольку с отцом мы последний раз обнимались, когда мне было… Да, десять лет. Именно в тот день рождения, когда я познакомилась со своей компанией. А потом как-то желания не возникало его обнимать ни на долю секунды, уж так все получилось. Жалела ли я об этом? Может, и жалела, вот только какая теперь разница…

— Ринка, если бы ты жила во время конца света, то сто процентов его бы проспала.

— Мэт!

— А что Мэт? Прикинь, открываешь ты глаза, а тебе… На работу — не надо. К врачу — не надо. Жратвы — полно и платить за нее не надо… Ну прямо как сейчас.

— Ага. Жратва тебя убить пытается — тоже прямо как сейчас. Бывшие соседи по дачному участку превратились в жутких зомби и носятся за тобой с воплями «мозгииии!!!»…

Мы с Мэтом рассмеялись, после чего он предложил мне валить на кухню завтракать. Поскольку жрать хотелось, возражений с моей стороны не последовало. Решив перед тем, как идти есть, умыться, я прошествовала в ванную и, протерев запотевшее зеркало, в изумлении уставилась на себя. Верней, на то, что со мной произошло за одну ночь.

Начать с того, что обычно прямые волосы завились. Не до «мелкого беса», конечно, но появившаяся волна и объем у корней дали возможность скрыть широкую челюсть и придать широкой в целом физиономии более-менее приличный вид. Намного приличней, чем когда я ходила с прямыми волосами.

Во-вторых, мочки ушей были проколоты. Дырки не болели, но в них появились какие-то мудреные украшения, явно сделанные Мэтом из старых микросхем. В-третьих, привычная куртка была не до конца застегнута, на шею был добавлен шарф… Цветные резинки с волос Мэт тоже снял, заменив их прозрачными, найденными здесь же, в Убежище (ну а где еще он их взял? Не с собой же таскал все это время). Оказавшиеся неожиданно густыми и длинными ресницы сменили свой цвет с белесого на угольно черный, а брови приобрели форму и светло-коричневый цвет.

— Мда, блять… — я покрутилась так и эдак перед зеркалом, после чего принялась вспоминать, где именно я видела точно такое же лицо. Вот буквально… Буквально несколько дней назад… Или недель? Месяцев? Лет?

— Нравится? — довольно ухмыльнулся напарник, когда я присоединилась к нему за столом.

— Мгм, — неопределенно произнесла я, наворачивая бекон с хлебцами.

— А я тебе говорил, что можешь на человека походить, а не на малолетку, из Убежища сбежавшую.

— Сейчас я похожу на слишком чистую и ухоженную малолетку, — фыркнула я. Все равно «красотища» на мне ненадолго — первые два часа на солнце вернут бровям и ресницам их привычный цвет, ну а все остальное сделает ветер, грязь и прочие привычные явления, которые господствуют на Столичной Пустоши.

— Ну так хоть иногда будешь ходить чистой и ухоженной, цени, — вяло огрызнулся напарник. Было видно, что ему моя реакция на преобразования моей внешности не понравилась. Ну а как я должна отреагировать? Наорать могла бы, но не факт, что у него перестала болеть голова… — Догрызай быстрей и пойдем изучать место обитания. Пара часов у нас есть, потом надо будет двигать в Мегатонну — если помнишь, мы обещали Мойре зайти насчет испытания этого ее… репеллента от кротокрысов.

Машинально кивнув, я последовала инструкциям и уже полчаса спустя сидела у одного из главных контрольных терминалов, сверяя данные с расчетами Мэта и вовсю гоняя по воздуховоду остатки гребаного газа. Если верить напарнику, то уже через неделю от него не останется и следа. Но для надежности мы решили подождать с этим делом месячишко. А тем временем… Список деталей, которые Мэт счел необходимыми, занял без малого сто тридцать страниц. А значит — нам нужно шариться по развалинам в поисках всего необходимого. В идеале — надо найти другие Убежища, вот только где нам взять такую информацию, пока что неясно. А раз неясно — то будем делать то, что у нас получается лучше всего: работать, получать за это зарплату, складировать в моем доме нужные материалы и инструменты и потихоньку переправлять их на нашу Базу. Почему-то мне хотелось называть Убежище не домом, а Базой, как будто это слово автоматически ассоциировалось в моей памяти с каким-то другим понятием, которое было мне родней и ближе, чем традиционное «дом».

Переноса я, как обычно, практически не почувствовала. Мы приземлились за школой Спрингвейла и прошли пешком оставшийся путь до Мегатонны.

— Мэт, можно ты к Мойре один, а я забегу, узнаю, как у моих дела? — уточнила я.

— И пса захвати, он нам пригодится, — посоветовал мне Коннор. Да уж, что ни говори, а бойцовая собака, которая может запросто сломать челюстями руку в кожаной броне — крайне полезная тварь. Особенно если приходится иметь дело с гребаными кротокрысами, которые, как известно, к животному миру относятся.

Дома меня не ждало ничего нового. Верней, ждал Фредди, очередная порция вкусной еды, немного крышек с того барахла, что он успел перебрать и продать и, конечно же, несколько рассказов об охоте и поисках ценностей в ближайших руинах. Я в свою очередь рассказала парню про Арефу, умолчав о всяких «паранормальных» деталях и, естественно, о нашей будущей Базе. Фредди все равно в Убежище не полезет, так что знать ему о нем необязательно.

— Я так понимаю, ты опять куда-то валишь по поручению этой сумасшедшей тетки, — тихо произнес молодой человек, когда ужин был завершен.

— Ну да, — я зубами открыла бутылку с ядер-колой и в три глотка высушила ее содержимое.

— Мы тут с ребятами пообщались… В общем, ничего плохого ведь не будет, если ты нам расскажешь, где успела побывать, чтобы мы могли туда наведаться после, пока новые обитатели не обосновались, верно?

Возражений с моей стороны не последовало. Нас с Мэтом интересовали, прежде всего, оружие, боеприпасы, химия и лекарства — все, что можно было сразу же использовать или же продать без особой мороки. А вот у Фреда и его компании интересы были совсем другие — они могли вцепиться в те предметы, мимо которых мы спокойно проходили. Вытащить начинку из старого вентилятора, отломать кусок трубы и упереть на своем хребте… Теперь, конечно, и нам детали понадобятся, но это будут конкретные предметы и оборудование, а не «отдираем все, что приколочено и утаскиваем себе в норку». Так что Фреду я дала координаты памятной стоянки рейдеров, сообщив перед этим, естественно, чтобы был острожней. Мало ли! Мы там, конечно, погуляли славно, но…

В общем, на этом наш разговор завершился. Несмотря на возражения, парень запихнул мне в рюкзак пару контейнеров с жареным мясом, чтобы и сама поела, и напарника накормила, и про собаку не забыла. Псина за время моего отсутствия явно раздался в боках, а под своей кроватью я успела заметить довольно большой мосол. Судя по всему, Фред кормил песика от всей души. Тем не менее, хозяином собака упорно признавала меня и по первому зову пошла за мной, как привязанная.

Мэт ждал меня у «Латунного фонаря» и пока шли из города, успел рассказать мне и про так называемый «репеллент», который на самом деле вызывал у кротокрысов что-то вроде взрыва конечностей и головы, и про место, куда нам предстояло отправиться. Вроде бы всего часов пять ходу, ну ладно, ладно, шесть! Но по меркам Столичной Пустоши это было очень далеко, считались Теплые Коллекторы местом необитаемым, а значит — обитать там мог кто угодно. Кроме тех же кротокрысов запросто могли прятаться рейдеры или еще какая-нибудь шваль.

Решив сэкономить время на дорогу, Мэт активировал мой пип-бой и переместил нас к Супермарту. Мы планировали двинуться оттуда вдоль реки вниз к коллекторам, но судьбе в лице маленького мальчишки было суждено вмешаться в наши планы.

Ребенок вылетел из-за угла разрушенного здания и врезался в меня со всей дури. Пока я вскочила на ноги, пока Мэт прикрикнул на Псину, который начал рычать на пацана, как на источник опасности для его хозяина, ребенок сам поднялся на ноги и только сейчас заметил, что напротив него находятся двое вооруженных до зубов взрослых, а с ними — зубами вооруженная собака. Однако, вместо того, чтобы ожидаемо кинуться от нас прочь, малыш лишь пролепетал.

— М-м-монстры… Они же меня съедят…

После чего шустро нырнул мне за спину, успев указать пальцем куда-то вперед.

— Опа, закуска! Малая, а я как раз тут пивка взял…

— Цыц! Чему ты ребенка учишь? — привычно вступила в перепалку я, глядя на трех приближающихся гигантских муравьев.

Ну что я могу про них сказать? Монстры они и есть монстры. Представьте муравья размером в половину человека. Впечатляет, правда? С учетом того, что матки таких муравьев размеров превышают человека раз в пять-шесть, а те же «воины» с меня ростом будут — зрелище не для слабонервных. Я понимаю, почему пацан испугался. Я бы тоже испугалась, если бы не было нормального оружия в руках, а на меня три таких твари.

Мы не стреляли. Зачем? Пусть поближе подойдут, тогда уж наверняка. Я просто в силу особенностей конструкции дробовика не нанесу хитиновым тварям достаточно урона с расстояния, а Мэт… Мэту, скорей всего, просто нравится убивать с близкого расстояния.

Но прежде, чем твари приблизились на достаточное расстояние, одна из них вдруг фуганула на нас струей пламени метров пятнадцать. Ох да нихуя же ж себе!

— Мэт, нет! — предупреждающе крикнула я, заметив, как сконцентрировался напарник. Мой крик его отвлек, а дальше огонь просто замер передо мной. Я почувствовала, как неожиданно стали ватными ноги, но контроль удержала. В этот раз даже не потребовалось использовать руки — огонь словно натолкнулся на невидимую стену в полуметре от меня и расползся по ней уродливым непропорциональным пятном.

— Ух ты! Прямо как супергерой… — раздался за моей спиной восхищенный возглаз малявки, который тут же заглушили выстрелы напарника.

— Сядь, — резко и зло произнес он мне, когда все было кончено. Не знаю почему, но я выполнила приказ, потому что… Да потому что реально хотелось присесть после такого.

— Пожалуйста, поищи моего папу! — тем временем залопотал ребенок рядом со мной. — Ты сильная, тебе эти монстры нипочем, а он в Грейдиче и…

Мы с Мэтью глянули друг на друга. В глазах напарника зажегся какой-то странный исследовательский огонек. Он дважды качнул головой влево, после чего кивнул. Я поняла его без слов. Все просто. Где бы ни был Грейдич, в котором остался отец ребенка, но если он до сих пор не появился, то с вероятностью девять из десяти — мертв. А пацан теперь совсем один. Кроме того — где-то поблизости куча муравьев, которые по непонятной причине начали плеваться огнем. Прости, Мойра, но тебе придется подождать…

— Держи, пацан, — я достала из кармана бутылку сладкой воды и протянула ее ребенку. После чего присовокупила к «Ядер-Коле» контейнер с еще теплым мясом. — Жуй и рассказывай подробней, что произошло.

На еду он накинулся, как будто не жрамши три дня. Учитывая, в какие обноски одет и каким тощим выглядит — явно денег в семье даже на еду не всегда было. Грейдич, Грейдич…

«Недавно поселок Грейдич совсем затих. Жители не выходят торговать с караванами, а попытки выйти на контакт заканчиваются тишиной», — вспомнилась мне очередная передача Тридогнайта. Похоже, мы нашли причину, по которой Грейдич перестал подавать признаки жизни. И судя по всему, этот поселок где-то недалеко — вдалеке виднелись развалины домов, среди которых можно было десять поселков спрятать…

Под эти размышления пацан стрескал половину стейков из контейнера и, выхлебав бутылку «ядерки» в три глотка, принялся рассказывать более обстоятельно и подробно. Ну а нам лишь оставалось изредка задавать уточняющие вопросы, поскольку без предварительного уточнения в логово муравьев ростом с человека и с явной склонностью к пирокинезу желающих лезть не было.

Примечание к части

Ну все, теперь меня переключило сюда... Это надолго. Наверное.