Ледяной дождь (гет)

После полученной информации, Итачи сел за очередное послание. На этот раз адресатом была Хокаге. С учетом сложившейся ситуации, ответить на его вопрос могла только она. Тем более, что Учиха был почти полностью уверен, что Цунаде находится на пути к Амегакуре или, по крайней мере, будет там в ближайшие часы. Вмешиваться в политику нейтрального к Конохе клана без разрешения на то главы своей Деревни Итачи считал недопустимым. Пока командир занимался посланием, отряд вовсю свертывал лагерь. Несмотря на заверения братьев Накамура, что Атли и его команде сейчас точно не до них, коноховцы предпочли не убирать оружие далеко. Даже Куренай переложила пару сюрикенов поближе, чтобы в любую секунду быть готовой задействовать свое оружие.

Когда сборы были закончены, отряд двинулся по направлению к Аме.

— Я не могу решать что-то за Хокаге, Юл-сан, — только и сказал Учиха. — Если бы дело касалось только тебя и меня, я без сомнения, пришел бы тебе на помощь. Но, ты и сам это понимаешь. Если я или мои люди, без ведома главы Деревни, вмешаются во внутренние дела одного из сильных и независимых кланов Страны Земли, отношения с которой у Страны Огня и без того оставляют желать лучшего, будет международный скандал. Я не могу взять на себя такую ответственность. Если Хокаге даст «добро» на эту операцию, я буду первым, кто встанет под твои знамена.

— Я понимаю, Итачи-сан. И не могу просить о большем. Будем ждать ответа Хокаге.

Они шли уже несколько часов к ряду. Молчание, воцарившееся после небольшого диалога Учихи и Накамуры, висело в воздухе. У Куренай было муторно на душе, но она прекрасно понимала, что Итачи был прав в своем решении. Хокаге не отвечала, что было непривычно. Обычно ответ следовал сразу по получении письма и сейчас его отсутствие настораживало. Не прекращавшийся с ночи холодный ветер заставлял неурочных путников ежиться от каждого своего порыва. Хуже всех приходилось Куренай. Одолженная у Атли одежда совсем не грела, зато продувалась прекрасно. Идущий рядом Юл отчетливо мог различить стук ее зубов, но сделать, к своему сожалению, ничего не мог. Ткань его рубахи была даже тоньше, чем та, в которую была облачена женщина. Однако Юл мог обернуться, и теплый мех скрыл бы его от ветра, а у женщины такой возможности не было. Наконец, стук зубов стал насколько отчетливым, что его уловило даже человеческое ухо. Ну, или почти человеческое. Когда гордый сын клана Инузука понял, кто именно и по какой причине издает столь странные звуки, то в тот же момент расстался с теплой курткой, которую носил под плащом. Продрогшая до костей Куренай не стала отказываться, и сдержанно поблагодарив своего ученика, тут же утеплилась. Куртка Кибы оказалась ей велика, но поток тепла, обрушившийся на нее в тот же миг, как мягкая овчина легла на озябшие плечи, укрыла продрогшую спину, перекрыл все. Юл, видя, что любимая женщина согрелась, в тот же миг перекинулся, явив шиноби свою вторую ипостась.

— Ого! — удивленно присвистнул Чоуджи, когда его ноги коснулся пушистый хвост. — А, я, признаться, до конца не верил, что оборотни существуют.

— Как видишь, Чоуджи-кун, — подтвердила Куренай, поглаживая мягкую шерсть напарника.

Юл довольно мурлыкнул и потерся о ее бедро. Его зверю очень нравилась такая ненавязчивая ласка. Да, и женщина, перебирающая его мех, в общем-то, тоже.

— Нии-сан, это потрясающе!

Появившийся из ниоткуда Рен с благоговением взирал на брата. В его глазах отчетливо читался восторг и легкая зависть. Барс подошел к брату и, получив заветное поглаживание, вернулся к Куренай.

Наблюдавший за этим действом Учиха задумчиво хмыкнул, выбросил руку в сторону, чтобы поймать бумажного журавлика, замеченного мгновением раньше. Побежав глазами по тексту, он поднял взгляд на свое воинство. Шиноби, впрочем, как и он сам, затаив дыхание, ожидали решения Конан. Однако помимо бисерного почерка Бумажного Ангела, в письме Итачи увидел и размашистый почерк Хранительницы Воли Огня. Воля Хокаге была изложена предельно просто: «Накамура в качестве должников выгодны Конохе. Делай все, что потребует ситуация».

— Хокаге считает, что мы должны помочь тебе, Юл-сан, — произнес Итачи, глядя барсу прямо в глаза. — И я хотел бы узнать, что от нас требуется.

Под взглядом мастера шарингана серебристый мех оборотня покрылся светом и спустя пару мгновений перед отрядом стоял уже человек.

— Хорошо. Я расскажу, как обстоит ситуация, — Юл потянулся до хруста и с явным удовольствием стал разминать плечи. — За несколько дней до смерти правителя клана, особенно если он тяжело болен, весь клан испытывает его муки. Это символизирует единство клана и правителя. Момент смерти также чувствуют все оборотни одного клана. Тем, кто ближе к правителю по крови, особенно это касается наследников, достается особенно сильно. Именно поэтому я призывал вас не беспокоиться о моем кузене, ведь основные претенденты на власть — это он и я. Правитель клана владеет силой подчинения. Ни один из членов клана не может противиться его приказу. В момент смерти главы клана сила, которой он владеет, вместе с душой покидает тело. И если душа отправляется к колесу перерождений, то сила ищет преемника. Для того, чтобы принять силу существует специальный обряд, который проводится в храме клана.

— Что нужно для этого обряда? — поинтересовался Учиха, мысленно прикидывая, грозящую им опасность. Судя по тому, как подробно Накамура рассказывал предысторию, и не желал переходить к самому важному, несложно было догадаться, что именно обряд является самым проблематичным для их команды.

Юл молча перевел взгляд с Рена на Куренай, затем посмотрел в глаза Итачи. Говорить не хотелось совершенно. Юл прекрасно понимал, что подставляет весь отряд и, прежде всего, ставит под удар Куренай, но выхода у него не оставалось.

— Наследник силы должен приходиться предыдущему главе клана близким родственником, и он должен состоять в браке на момент проведения обряда принятия силы.

— Женатым, значит… — протянул Учиха и тоже посмотрел на единственную в отряде женщину.

Воцарилось молчание. Коноховцы разглядывали Юла, будто впервые видели его. Итачи задумчиво смотрел на Куренай, а Куренай — на Юла.

— Итачи-сан, Куренай-сан, — затянувшаяся пауза была прервана голосом Рена. — Я понимаю, о чем Вы сейчас могли подумать или подумали. И сразу скажу Вам: «Вы ошибаетесь». Мой брат, как только понял что произошло, хотел отказаться от клана и только мои уговоры, и длительные размышления сподвигли его на это нелегкое решение. Если бы я только мог…

— Я так понимаю, это еще не все. — Спокойствие в голосе Учихи пробирало не хуже ледяного ветра. — Что представляет собой этот обряд? Ведь именно из-за него кандидат на власть вынужден вступить в брак?

— Вы правы Итачи-сан. Претендент на власть должен войти в храмовую беседку, где стоит Сила Рода — большой валун, считающийся покровителем клана. По легенде основатель рода после смерти превратился в камень. Именно он решает, кто станет во главе Накамура. С претендентом должна находиться его семья: жена, дети, братья, сестры. Претендент проходит два испытания: болью и состраданием. Первое испытание — боль. Оборотень кладет одну руку на камень, за другую его берет жена, ее берет кто-то из родственников. Чем больше родни, тем лучше. В камень ударяет магическая волна, которая затем прокатывается по всей цепочке и снова замыкается на претенденте. Если оборотень выдержит это, тогда жрецы сами выбирают, кому именно претендент будет сострадать.

Тишина, наступившая после этих слов, была громче крика. Оказание помощи путем жертвования членом отряда, женщиной, учителем — это было слишком. Впервые у Итачи не было слов. Раньше он предпочитал молчать, но сейчас, когда его разрывало изнутри от возмущения, слов почему-то не находилось. Впрочем, так было почти с каждым коноховцем.

— Ты, ты… — первым отошел от шока Киба. — Да, как ты вообще посмел…

— Подожди, Киба-кун, — остановила его Куренай. — Я хотела бы поговорить с Юлом-саном наедине.

— Но…

— Куренай-сан, права, Инузука-кун, — ответил Итачи. — Мы не имеем право вмешиваться в подобный вопрос.

Тем временем женщина отошла на пару десятков шагов в сторону, так, чтобы ветви кустарников скрывали ее от внимательных взглядов сокомандников. Юл, переглянувшись с братом, последовал за ней.

* * *

Куренай решила отойти подальше от отряда. В сложившейся ситуации ей хотелось поговорить с Юлом с глазу на глаз. В душе женщины зарождалась некая обида, природу которой она и сама толком не могла объяснить. Юл, подобно тени, шел за ней, не смея отвлекать куноичи от тягостных раздумий. Ками-сама, если бы он только мог предугадать, что это случится сейчас! Если бы он только мог сделать хоть что-то чтобы не вмешивать ее в эти грязные игры! Если бы у него была возможность хоть что-то поменять, они бы никогда не сделал то, что собирался сделать.

— Надеюсь, мы отошли достаточно далеко, чтобы они нас не услышали, — негромко произнесла Куренай, приметив, как напрягся Накамура.

— Достаточно. Даже Ваш ушлый ученик не сможет услышать, как бы не желал этого.

— Я хотела поговорить с Вами, Юл-сан.

— Я понимаю, Куренай-сан. Мне тоже есть, что сказать Вам. — Мужчина сжал кулаки и выдохнул. Собираться с силами, чтобы сказать самое важное, чтобы открыть сердце и душу было очень непросто, но в сложившейся ситуации — необходимым. — Если бы я мог остановить это — непременно так бы и сделал. Ввязывать Вас в грязные игры клана Накамура — это преступление. Подвергать Вас такой опасности я просто не имею права… Шизука погибла, оказавшись в самом центре интриг моего клана, и я не хочу такой судьбы для Вас. Я люблю Вас, Куренай-сан и совершенно не желаю подвергать опасности.

— Вы любите меня? — только и смогла вымолвить Куренай.

— Больше жизни, — подтвердил Юл. — И не знаю, что теперь делать. Я не хочу видеть Ваше или Мири-чан мертвое тело, не хочу больше хоронить близких. Шизука…

Куренай всматривалась в его сосредоточенное лицо. Мужчина, при виде которого ее сердце замирало, выглядел взволнованным. Смуглые щеки его были бледны, голос — тих. Куноичи подошла к Юлу и, взяв его ладони в свои руки, заглянула ему в глаза. Мужчина вздрогнул от такой близости, но не отстранился.

— Юл-сан, Ваша покойная супруга не была куноичи и при всем желании не смогла бы дать отпор. Как видите, у меня получилось противостоять Вашему кузену и его отряду. Я никогда не смогу быть равной по силе оборотню, но и меня не возьмешь голыми руками, — уверенным тоном произнесла женщина.

— Так и есть, Куренай-сан, так и есть.

Взгляд Юла потеплел. Перехватив руки Куренай, и по очереди поднес их к своим губам и легко поцеловал.

— Мне так хотелось, чтобы эти руки никогда не знали оружия, чтобы эти глаза видели только красивые вещи, а эти ушки слышали только приятные слова. Чтобы грязь, боль, смерть никогда не касались тебя…

— Юл-сан…

— Просто Юл, — попросил мужчина.

— Хорошо, Юл. Если бы все было так, как ты говоришь, то вряд ли я дожила бы до своих лет. Я никогда не смогу жить как простой обыватель. Я — куноичи и другой мне не стать. Для шиноби нет ничего важнее человеческой жизни. Только она является главным мерилом всему. Но не жизнь самого шиноби. Нас этому учат с детства. Спроси любого выпускника Академии ниндзя, и он скажет тебе тоже самое. Поэтому, если спасение людей будет стоить мне жизни — я без сомнения заплачу эту цену.

— Я знаю, что ты непременно именно так и поступишь. Только вот, ты упускаешь из вида одну маленькую, но без сомнения, очень важную деталь.

— Какую же? — вскинулась женщина. Алые глаза ее полыхнули упрямством.

— Дочь.

Всего одно слово. Юл был как-то отстранено спокоен и даже не смотрел на нее. Его взгляд был устремлен куда-то в сторону и, но Куренай думалось, что внимание оборотня с их бесконечной привязанностью к дикой природе, привлекла вовсе не водная гладь. Впрочем, и мысли Накамуры также были очень далеко.

— Видишь ли, — продолжил он после небольшой паузы, — сквозь прожитые годы я понял, что в мире есть только одна вещь, ради которой не жалко и жизни. Это семья. Не богатство, не слава, не воинская доблесть и не долг шиноби, а именно семья.

— Ты лукавишь, Юл-сан. Если ты считаешь, что нет ничего важнее семьи, зачем же тогда ты идешь на территорию клана, чтобы взять власть?

— Потому, что клан — это моя семья, хочу я этого или нет. А Атли, даже не смотря на то, что является моим родственником, всегда считался угрозой. Ты провела в его обществе почти сутки. Как ты считаешь, можно ли такому, кхм… человеку доверить жизни?

— Нет, я бы не доверила. Это все равно, что поставить во главе Конохи Орочимару.

— Вижу, ты поняла мою мысль, — улыбнулся Юл.

— Мари — мой ребенок. И может быть я не самая лучшая мать на свете, но я люблю ее, и любовь моя безгранична. Я живу и дышу ей. Когда погиб Асума, дочка была тем самым якорем, который держал меня на плаву, не давая утонуть в собственном горе. — Пару слезинок сбежало по щеке женщины, и она тут же их смахнула. — И если бы Тен-Тен-чан не увела б Мари и мальчиков, то я, ни на секунду не раздумывая, отказалась бы от твоего предложения. И только мысль о том, что дети уже должны были пересечь черту границы Страны Огня, дает мне возможность сказать тебе: «Да!».

Решимость на лице женщины разрывало сердце Юла на тысячи кусочков. Как бы он хотел спасти ее от участи, которую ей придется разделить с ним! Если бы он только мог спрятать ее и Мари как можно дальше, чтобы ни один перевертыш не смог бы их обнаружить, он бы сделал это, не раздумывая. Но отпустить Куренай в Аме одну или в сопровождении кого-либо из отряда в Амегакуре, под защиту хлипких стен, только на словах отгораживающих жителей деревни от опасностей, Юл никак не мог. Не смотря на то, что кузен Атли спешит к Силе Рода, он не откажет себе в удовольствии схватить унизившую его женщину. Единственное, что немного примиряло оборотня с действительностью — дети, Акира, Акено и малышка Мари, были уже далеко. Возможно даже в Конохе. Юл ни на секунду не пожалел, что охранять детей помимо юркой куноичи, которой Учиха-сан дал весьма лестную оценку, будет еще и его человек. Уж кто-кто, а Дзиро всегда считался очень даже неплохим воином. И хотя монах на протяжении многих лет не имел возможности тренироваться с равным ему по силе противником, Юл был уверен, что в случае опасности друг сможет дать отпор любому противнику. И все же, было кое-что неправильное во всем происходящем. Хотя, по мнению Юла, правильного в этом было еще меньше. Мужчина взглянул на стоящую рядом куноичи. По всему было видно, что женщина чего-то ждет.

— Ксо!..

— Что случилось? — встрепенулась женщина.

— Прости, — тут же повинился перевертыш. — Я забыл самое главное.

Черная бровь Куренай удивленно взметнулась вверх, при виде напарника. Она видела Юла разным: веселым, грустным, собранным, отчужденным, раздражительным, но таким торжественным — никогда. И куда только подевался бывалый вояка? Сейчас перед ней предстал аристократ в ками знает в каком поколении. Даже интонации — и те стали напыщенно-возвышенными.

— Госпожа Куренай из клана Юхи, вассал Хокаге из рода Сенджу, я, Юл из клана Накамура, наследник западного и северного кланов оборотней, прошу Вашей руки. Клянусь защищать, беречь, любить и заботиться о Вас и Вашей дочери Сарутоби Мари.

Взгляд янтарных глаз был обращен к Куренай. Даже стоящий на коленях, Накамура был немногим ниже своей избранницы. Его белоснежная макушка доставала ей до плеча.

— Я, Куренай из клана Юхи, согласна выйти замуж за тебя, Юл из клана Накамура. Клянусь быть верной женой и соратницей, — произнесла Куренай.

Древние, как мир, слова соглашение были произнесены. Где-то вдалеке послышались раскаты грома, а затем на их головы обрушился поток дождя.

— Духи природы приняли наши клятвы, — заключил Юл, становясь рядом с Куренай.

— Клятвы? — переспросила женщина.

— Да, — кивнул оборотень. — Теперь перед лицом природы мы — муж и жена. Ты слышала гром? Наш брак был благословлен Райдзином.

Женщина только покачала головой: слишком сильным было потрясение. Когда она выходила замуж за Асуму, брачную церемонию проводил синтоистский монах, гостивший в клане Нара. Об обрядах, подобных сегодняшнему, она никогда не слышала. В отличие от Куренай, новоиспеченный супруг не выглядел удивленным. Заметив, что куноичи выглядит несколько озадаченной, Юл поспешил объясниться с молодой женой.

— Этот брачный обряд — один из самых древних. Давным-давно, один молодой парень полюбил девушку. Деревня, где они жили, находилась далеко от храмов и монастырей. Кроме монахов, поженить их мог только староста, но влюбленной паре нечем было заплатить ему за услугу. И они решили попросить благословения у богов. Вышли в поле и произнесли брачные обеты. На их клятвы и веру в чудо откликнулась богиня Инари, прислав своего проводника — рыжую лисицу. Я прочитал эту историю в семейных хрониках. Думал — сказки. Ошибался.

— Мне даже не верится, что я снова вышла замуж, — задумчиво произнесла Куренай. — Как-то это все ирреально.

Юл улыбнулся. За то время, что он был знаком с этой куноичи, такой озадаченной он ее не видел. Чтобы отвлечь молодую супругу от дум, мужчина выбрал самый приятный способ. Обняв ее за талию, Юл склонился, дабы запечатлеть на губах супруги поцелуй, однако женщина была готова к такому повороту событий. То, что начиналось как нежный поцелуй, очень быстро превратилось в лавину чувственной страсти. Губы танцевали вечный танец, руки порхали, стараясь объять новоприобретенное. Оторваться друг от друга было невыносимо сложно, но каждый понимал — время работает против них и нужно спешить.