Мародёры: Три Тишины (гет)

13 ноября 1976 года

Джеймс проснулся мгновенно — будто кто-то щёлкнул выключателем. Ноябрьский ветер шуршал в щелях окон, и в голове сразу выстроилось: разминка — десять минут; «Клин» — на втором круге; «Веер» — если упрётся в их центр; «Ковш» — только под Фабиана. Перчатки — проверить швы. Метла — крепёж.

Питер сидел на краю кровати, возился со шнурком и старательно избегал взгляда. Лицо — серое от недосыпа. Джеймс уже набрал воздух, чтобы спросить — и передумал: после матча. Сегодня — только поле.

Сириус молча затягивал манжеты. У ног кровати лежал плоский свёрток в мягкой ткани, перевязанный бечёвкой. Он нащупал узел — как делал уже всю неделю, — повертел в пальцах и отпустил. Свёрток он убрал обратно в сумку. Джеймс отметил: не открывал. И тут же отодвинул это в ту же папку — «после матча».

— Встаём, — сказал он ровно. — Боунс опозданий не прощает.

— Рассвет сегодня зелёный, — хрипло усмехнулся Сириус. — Самое то.

Питер коротко кивнул. Джеймс вскинул метлу на плечо и вышел.

У двери их перехватил Римус — шарф накинут, блокнот подмышкой.

— Удачи, — сказал тихо. — И без геройства.

Он на секунду задержал взгляд на Сириусе. Тот едва кивнул. Джеймс поднял большой палец: понял.

В общей гостиной гудело. Кто-то спорил о стартовом составе Слизерина, кто-то ставил, сколько фолов дадут Эйвери за первые пять минут. Марлин крутила в ладонях биту, проверяя хват и баланс.

— Сбор через семь минут у портрета, — сухо бросил Боунс, выходя с кружкой. — Разминка — два круга, растяжка, потом сигналы. Слизерин давит с воздуха, значит: меньше кручёных, больше диагонали. Лонгботтом — держи ближние кольца. На низовых бросках не смещайся раньше времени и на выкрики не ведись. Блэк — без геройства. Маккиннон — страхуй фланг бладжером. Пруэтт — будь готов к «Ковшу».

— Есть, — ответил Джеймс. Внутри стало чисто и тихо.

Он проверил перчатки, подтянул шнуровку, ладонью провёл по основанию метлы. В отражении окна — привычно взъерошенные волосы и взгляд, в котором сегодня не было бравады и ничего лишнего.

К лестнице у портрета тянуло холодом. Каменные стены гудели, будто замок тоже собирался на игру. Джеймс поравнялся с Сириусом на площадке.

— Слизерин — звери, — сказал он негромко.

— Тем интереснее, — бросил Сириус и чуть кивнул.

— «Клин» — на втором круге. «Ковш» — только под Фабиана, не раньше.

— Понял.

У портрета уже стояли Фабиан, Марлин, Лонгботтом и Гидеон. Боунс коротким кивком собрал их в коридоре. Пахло холодом, полировкой и лёгким электричеством — как перед грозой.

— Пошли, — сказал Джеймс.

И день перешёл в боевой режим.

Коридоры к стадиону были холодные и пустые, как трубы органа. Камень глушил шаги; пар изо рта шёл густой и резкий. У выхода на двор их догнали зелёные шарфы.

Слизерин шёл плотной стаей — Амикус впереди, рядом Эйвери, позади — Регулус, Лестрейндж, Кристал, Розье. На секунду их пути пересеклись.

Амикус скользнул взглядом по Джеймсу и остановился на Сириусе. Прошёл так близко, что пришлось чуть разойтись плечами, и шепнул почти ласково, прямо в ухо:

— Ты ещё узнаешь цену предательства.

Остальным — уже вслух:

— Семья не любит, когда их невесту путают с грязью. Передай своей Фортескью.

У Сириуса дёрнулась скула. Джеймс уже положил ладонь ему на предплечье — не удерживая, а разворачивая в сторону двери раздевалки.

— Туда, — коротко сказал он.

Амикус усмехнулся краем рта, постучал пальцами по рукояти биты Эйвери и увел свою стаю. Регулус даже не повернул головы — прошёл, как по линейке, взгляд мимо, куда-то дальше, в серое небо над башнями.

— На поле, — повторил Джеймс. — Всё — на поле.

Сириус выдохнул через нос, не отвечая. Они вошли в раздевалку.

Внутри было тепло. Пахло воском и мокрой древесиной. На стене мелом — круг поля и узкие коридоры к кольцам; на лавках — мантии с нашивками, под стеной — футляры с метлами. Гул трибун сюда доходил глухим басом.

— Смотрел их разминку, — сказал Боунс спокойно. — Пойдут грубо и сверху. Первый розыгрыш — коридор под Рабастана: Регулус подбирает, Себастьян страхует. Эван на бросках вдоль стойки смещается на полшага вправо. Это его привычка — пользуйтесь.

Он провёл пальцем по схеме.

— Маккиннон, срезай линию передачи на Рабастана бладжером и бей в свободное пространство, не по людям. Блэк — держи бладжер короткой дугой, ломай им ритм по траекториям. Лонгботтом — стой в позиции. Пруэтт — не клюй на разворот Рабастана; в «Ковше» — первая стенка твоя. Поттер — первым броском заставь Эвана задуматься: покажи силу — заберёшь своё в паузе.

Он перевёл взгляд на ловца:

— Гидеон, Трикс в первые пять минут даст фальшивый нырок вниз. Тоже не ведись. Играй от ветра, а не от трибун.

Короткая пауза.

— Сегодня на трибунах полно советчиков. Пусть говорят. Мы делаем по-своему. Если кого-то начинает заносить — сразу говорите. Подстрахуем и соберём.

Тишина стала плотнее. Джеймс застегнул манжеты, провёл большим пальцем по швам перчаток — крепко. Рядом Сириус дважды хлопнул кулаком по ладони и выдохнул, опуская плечи. Марлин проверила хват — бита легла как продолжение руки. Фабиан коротко усмехнулся, а Фрэнк, прислонившись к шкафчику, на секунду закрыл глаза.

— Дышим, — сказал Джеймс. — Говорим коротко. Слушаем друг друга.

Снаружи скрипнула дверь, гул трибун поднялся на полтона. Боунс коротко кивнул:

— По местам. Гриффиндор — на вылет.

Тоннель встретил их холодом и ярким светом. Ветер дёрнул края мантий; имена прокатились над полем, Джеймс шагнул на траву и взлетел.

Мир сжался до линий, скоростей и ровного шума в ушах перед первым свистком.

Стадион ревел. Красно-золотые и зелёные полосы колыхались, как трава под шквалом. Над сектором Когтеврана комментатор сказал негромко, отчётливо:

— Сегодня редкая дуэль фамилий: Блэк против Блэка — брат против брата.

Джеймс встал в линию охотников рядом с Боунсом и Фабианом. Напротив — Регулус с Рабастаном и Кристалом. Амикус с Эйвери держали бладжеры короткими дугами. Эван у колец дышал ровно, размеренно.

Свисток.

Слизерин рванул сверху и сразу грубо. Эйвери «случайно» задел Фабиана бладжером по плечу — на грани, без фола. Рабастан продавил фланг, вынудил Фрэнка сместиться. Марлин встретила Эйвери — биты стукнулись, звон резанул воздух. Сириус перехватил бладжер на второй дуге и отправил его обратно в центр, сбивая ритм.

— Держим, — коротко бросил Боунс.

Они разыграли атаку без слов: Боунс поднял квоффл, Фабиан корпусом закрыл Рабастана, открыв Джеймсу узкий пролёт. Диагональ — и мяч у Джеймса. Эван, как и предупреждал Боунс, сделал полшага вправо под бросок вдоль стойки. Джеймс замахнулся так, будто бьёт туда, а в последний миг ушёл влево и бросил в левое кольцо.

— Гол! — взвился комментатор. — Десять — ноль, Гриффиндор!

Трибуна взорвалась. «Нимбус» под Джеймсом послушно лёг на вираж — подарок отца сегодня работал на всю катушку. Он уже разворачивался в оборону, но Слизерин ответил сразу: Амикус бладжером закрыл проход, Кристал выскочил за спину Фабиану и вывел Рабастана на бросок у колец. Тот влетел, как таран — 10:10.

Следующий розыгрыш провели ещё быстрее. Регулус коротко отдал Себастьяну и тут же вернул обратно, уходя от Марлин. Квоффл — будто на нитке — и низом в правое кольцо. Фрэнк не успел перекрыть — 10:20.

— Спокойно, — сказал Боунс. — Играем.

Ветер подхватил крики, стадион шумел в разнобой. На следующей волне Регулус снова увёл мяч вдоль борта. Сириус встретил его бладжером по линии полёта — удар по траектории, не по человеку. Комментатор отметил:

— Тонко: удар в линию, не в игрока.

Регулус не моргнул: подобрал отскок и отдал дальше Кристалу; тот перевёл в центр — Рабастан полез силой. Марлин выбила бладжер в пустую зону, и Рабастан на миг отпустил мяч — Джеймс успел. Перехват. Взмах — длинная диагональ Боунсу, чтобы вытянуть Эвана из позиции. Тот снова сместился вправо.

Над правой трибуной сверкнуло — снитч почти нырнул к траве. Беллатрикс вошла в низкий вираж и коснулась его пальцами, но тот дёрнул вверх и ушёл свечой. Трибуны раскатились криком; Гидеон не дрогнул — держал высоту.

Слизерин давил сверху, фолил «на грани», пытался сбить дыхание. Но ритм возвращался — короткие слова, чистые линии, поле снова читалось. Джеймс поймал взгляд Сириуса: тот был собран и зол — ровно настолько, чтобы держать удар.

Воздух уплотнился, как перед дождём. Выше мелькнула чёрная тень — Розье сменила высоту, сорвалась вниз и тут же взяла обратный набор: ровно тот ложный нырок, о котором предупреждал Боунс. Гидеон не клюнул. Джеймс перевёл взгляд к центру: если ловцы отвлекут трибуны, Слизерин пойдёт силой через Рабастана.

Рабастан действительно пошёл в лоб. Кристал подал ему коротко, Регулус прикрыл корпусом — чисто, но жёстко. Фрэнк вытянулся, снял один бросок кулаком, второй стёр с дуги — мяч отскочил, Слизерин взвыл.

— Держим низ! — крикнул Джеймс.

Марлин успела перебить передачу бладжером, Сириус добил отскок — и возможность упущена. Квоффл рухнул на траву, Джеймс нырнул вниз, первым подхватил и ушёл влево, увлекая за собой Эвана. Тот снова сместился — вправо, как всегда.

Сверху чёрной стрелой пронеслась Беллатрикс и исчезла — трибуны сорвались в крик, но Гидеон держал высоту. Хорошо.

Слизерин ответил грубее. Амикус ушёл на другой фланг, развернул бладжер и низом швырнул его в щель между Джеймсом и Фабианом. Эйвери в ту же секунду перекрыл траекторию корпусом. Фабиан дёрнулся прикрыть — и опоздал на долю удара.

Удар пришёлся в плечо. Хруст был короткий и очень близкий.

Фабиана повело, мётла качнулась. Он стиснул зубы, удержался, но квоффл выкатился из ладони. Рабастан влетел и забил — 10:30. Зелёные трибуны взревели.

— Тайм! — рявкнул Боунс.

Они опустились к кромке. Фабиан сидел, прижимая плечо — губы побелели. Помфри уже склонилась рядом; заклинание шипело холодом, окутывая руку паром.

Сириус не отводил взгляда от Амикуса. Тот усмехался и вертел биту в руках, как игрушку. Джеймс шагнул вперёд и встал между ними.

— Сюда, — коротко. — Собрались.

Круг. Дыхание рваное. Ветер рвёт края мантии.

Боунс глянул на Джеймса и шагнул назад — негласный знак: веди.

— План меняем, — сказал Джеймс быстро. — Играем без охотника. Марлин, перекрывай передачи на Рабастана и поджимай центр. Сириус, держи бладжер коротко, не по людям — ломай ритм. Фрэнк — не ведись на шум. Боунс, забираешь вторую волну. Я тяну Эвана вправо — и бью через паузу. Мы не сильнее. Мы умнее.

— Принято, — кивнул Боунс.

Помфри подняла взгляд:

— Он не играет.

Фабиан кивнул сам, скрипнув зубами.

— За него отработаем, — сказал Гидеон. Тихо, но как клятву.

Свисток. Они взлетели.

Схема сжалась, стала чёткой. Марлин первым касанием выбила бладжер в пустую зону, Сириус увёл Эйвери короткими дугами. Джеймс потянул Эвана к правой стойке, замахнулся — и, обманув, перевёл мяч на Боунса. Эдгар забил с линии — 20:30.

Слизерин ответил силой. Рабастан ещё раз продавил, но Фрэнк выдержал: отбил кулаком — мяч подхватил на лету и увёл вбок. Марлин сбила бладжер, Сириус оказался первым — вернул его с таким углом, что Амикус сорвался с ритма.

— Ещё, — бросил Джеймс.

Он снова повёл Эвана вправо, дождался микродвижения и бросил в дальнюю — по паузе. 30:30.

Сверху мелькнули тени. Регулус отрезал Джеймса от коридора, Сириус встретил его корпусом — жёстко, но чисто. Комментатор отметил:

— Две орбиты — не пересекаются, борются за одно и то же пространство.

— Держи голову, Бродяга, — шепнул Джеймс на пролёте. Сириус кивнул, не оглядываясь.

Счёт снова качнулся. Беллатрикс изменила высоту, но Гидеон не купился. Внизу Себастьян вытащил передачу из-под Боунса, Регулус разрезал центр — 30:40. Тут же Марлин перебила подачу бладжером, Джеймс подхватил и уложил с ходу — 40:40.

Игра стала жестче. Слизерин пошёл плечами, локтями. Судья отводил глаза от поздних блоков. Фрэнк стоял, как влитой. Один мяч он вытянул кончиками пальцев, и красная трибуна взорвалась так, что ветер стих.

— Виток! — крикнул Боунс.

Они разошлись веером: Джеймс повёл мяч, стянул Рабастана, отдал назад Боунсу — и резко ушёл влево. Эдгар вытянул Эвана, вернул коротко — Джеймс бросил. 50:40.

Ответ — мгновенный: Амикус сбил Марлин бладжером, Эйвери перекрыл Сириуса, Регулус протолкнул диагональ через центр — 50:50.

Джеймс почувствовал, как тяжелеют плечи. «Работаем». Он глянул на Сириуса — тот был, как проволока: злой, точный, натянутый, но держался ровно.

Сверху снова мелькнула Трикс — на этот раз нырок был настоящий. Гидеон сорвался за ней, и на пару секунд весь стадион зажил в другой игре. Внизу открылась щель. Джеймс рванул — но Регулус успел. Корпус в корпус, чисто. И ушёл дальше, не оглядываясь.

— Спокойно! — крикнул Боунс.

Они снова собрались в рисунок. Марлин пустила бладжер между Рабастаном и мячом, Сириус перехватил второй и отвёл Эйвери. Длинная диагональ. Джеймс — плечо, пауза, бросок. 60:50.

И почти сразу — грубость. Эйвери поздно влетел в траекторию и зацепил Сириуса по кистям. Судья свистнул, но штрафной не назначил; зелёная трибуна взвыла. Сириус встряхнул руку и улыбнулся Эйвери — открыто, но без тепла. Тот фыркнул.

— Не ведись, — тихо сказал Джеймс, пролетая рядом.

К середине тайма счёт снова сравнялся — 70:70, затем 70:80. Поле дышало тяжёлым, горячим воздухом, крики слились в ровный гул. Эван всё так же смещался вправо — и каждый раз это давало Джеймсу крошечную паузу, из которой можно было выжать бросок. Но Слизерин держался мёртвой хваткой, и любой их мяч получал ответ.

На дальнем краю неба Гидеон и Беллатрикс кружили порознь, как две чёрные птицы. Джеймс поймал себя на мысли, что ждёт не их, а ошибки Эвана. Ошибки не было.

— Дальше — с холодной головой, — сказал Боунс, выравниваясь рядом. — Дожмём по позициям.

Джеймс кивнул. Небо темнело, ветер резал щёки, и по движениям Слизерина было видно: они вот-вот перейдут к откровенно грязной игре. Он коротко оглянулся — Сириус видел то же самое. И был готов.

Они вернулись в высоту.

Амикус словно щёлкнул рубильником: пошли поздние блоки, «случайные» заезды корпусом, бладжер в спину после паса. Судья тянул со свистком — и это работало на зелёных.

Рабастан продавил раз, другой — 70:90, 70:100. Джеймс выжал паузу и бросил в дальнее — 80:100. Но дальше хлынуло: Кристал вытянул Боунса из зоны, Регулус подал снизу — 80:110. Тут же штрафной у их колец за «подрезку» Марлин — Рабастан пробил точно. 80:120.

— Держим форму, — глухо сказал Боунс.

Форма держалась, но Слизерин давил тяжело, без передышек. Сириус отбил бладжер, поймал второй — и всё равно Амикус перекрыл траекторию, сорвав выход из обороны. Ещё два быстрых — 80:140. Красно-золотая трибуна кричала судье, но тот смотрел мимо.

Джеймс вырвал мяч у Себастьяна и бросил в паузу — 90:140. Стадион вздохнул. Но Беллатрикс вверху сделала ещё один резкий скачок; Гидеон на миг повёлся и ушёл за ней — и под этот шум зелёные протащили сразу два. 90:150, 90:160.

— Спокойно! — крикнул Боунс, его голос охрип.

Сириус играл как натянутая струна: резал траектории, перехватывал, уводил Эйвери, не глядя на трибуны. Но Амикус лип к нему, как тень — и при каждом касании шептал про «цену». Джеймс видел, как у Бродяги на долю секунды дрогнула кисть — и тут же вернулась в ритм. Держится.

Ещё волна. Рабастан — таранит центр. Фрэнк отбил кулаком, но отскок лёг на Регулуса — 90:170. Следом — длинная диагональ Себастьяна, и снова Рабастан влетает в створ — 90:180.

— Давай, Поттер, — сказал себе Джеймс. «Нимбус» отозвался, мягко потянул влево. Он выждал паузу у Эвана и отправил мяч в дальнее — 100:180.

Воздуха не хватало. Ветер бил в лицо, как песок. Слизерин не сбавлял: два грубых фола подряд. Амикус метнул бладжер через руку Марлин, Эйвери перекрыл линию — и ещё два мяча ушли в кольца. 100:190, 100:200.

Комментатор уже сипел:

— Слизерин давит силой… Гриффиндор держится, но минус охотник — это заметно.

Ещё один — после толчка в спину Боунсу. Свисток прозвучал, но бросок засчитали. 100:210. На красно-золотой трибуне словно выключили звук. Джеймс на секунду встретился взглядом с отцом — тот сидел неподвижно, как статуя. Ни жеста, ни крика. Только внимание.

— Дышим, — прошептал Джеймс. — По рисунку.

Не помогло: Кристал перехватил передачу — 100:220. Потом — проход Рабастана локтями. 100:230. Ещё один — после рикошета. 100:240. И в довершение — низкий бросок под стойку. 100:250.

Трибуна Слизерина гремела, как котёл. Красно-золотая — молчала.

Боунс подлетел рядом, короткий взгляд: «жив?» Джеймс кивнул. Он видел то же, что и в начале: Эван снова и снова уходил вправо. Привычка. Раньше — мелкий плюс. Теперь — окно.

— Поехали, — сказал он. — Сейчас.

Они разошлись широко. Сириус подал знак Марлин и рванул навстречу Регулусу, уводя его с линии. Не удар — манёвр. Комментатор вскинулся:

— Сириус вытаскивает Регулуса — Поттеру открывают окно!

Джеймс поймал квоффл у центральной линии и пошёл в правую стойку, как делал раз за разом. Эван привычно дрогнул вправо — на полшага. Джеймс замахнулся туда, дал вратарю увидеть силу — и в тот же миг резко перевёл кисть, бросив в дальнее левое. Мяч ушёл по чистой дуге и влетел в кольцо без звука.

110:250.

Ровно столько, чтобы поимка снитча стала решающей.

Секунды слиплись. Зелёная трибуна загудела иначе — с ноткой тревоги. Беллатрикс резко сменила высоту, рванула вниз уже всерьёз. Гидеон пошёл на встречный курс — и в этот раз не отвёл глаза. Марлин заранее поставила бладжер в возможный коридор, Сириус подхватил второй и отбросил Эйвери.

Ветер завыл. Две тени в небе пересеклись и разошлись. В траве блеснуло — как искра.

Гидеон ладонью прижал снитч к пальцам — и взвыл так, что звук пробил шум стадиона:

— Это — за Фабиана!

— Снитч у Гидеона Пруэтта! — сорвался комментатор. — За Фабиана — и победа Гриффиндора!

Табло вспыхнуло: 260:250.

Мир на секунду провалился в белый шум. Джеймс понял, что улыбается — не широко, а просто потому что жив. «Нимбус» держал его, как родного. Он оглянулся — Сириус поднял кулак. Марлин смеялась сквозь слёзы. Фрэнк прикрыл глаза, будто наконец смог вдохнуть до конца.

Свисток утонул в реве, и шум начал спадать — не сразу, а волнами. Они пошли на посадку.

Земля встретила жёстко. Колени дрожали, пальцы гудели. Кто-то хлопнул Джеймса по плечу, кто-то дернул за рукав. Радость была тихой и упрямой, как тепло под курткой.

Слизерин сыпался на траву тяжёлыми шагами. Зелёные кричали судье, спорили, не глядя друг на друга. Трикс пронеслась к своему капитану, сказала что-то холодное — и исчезла в туннеле. Регулус прошёл мимо Сириуса, не притормозив ни на полшага.

С трибун донеслось сухое, отчётливое хлопанье. Джеймс поднял голову — и увидел отца. Флимонт стоял, не улыбаясь, и аплодировал. Коротко. В такт. Первый раз — вот так, в полный рост.

— В лазарет, — сказал Боунс сипло. — Пруэтт — первым делом.

Они двинулись к тоннелю плотной связкой. На входе из тени вышел Амикус. Улыбка — натянутая, зубов слишком много.

— Наигрались, — протянул он. — Скоро не до игр будет, Поттер. Блэк, передай своим — цена у предательства одна.

Сириус шагнул, но Джеймс уже стоял между ними.

— Проход закрыт, — сказал он ровно. — Тебе — туда.

Амикус склонил голову на бок, щёлкнул языком и отступил. Эйвери повёл плечом, как бы случайно задел Джеймса — Сириус в ту же секунду подвинулся так, что случайности не вышло. Зелёные ушли в темноту.

— Пошли, — сказал Боунс. — Без разговоров.

У порога их встретил Римус, придержал дверь:

— Пруэтт — внутрь первым. Остальные — по очереди.

Он пропустил носилки и отошёл к стене.

Больничное крыло пахло мятой и чистыми простынями. Помфри уже возилась у кушетки, где сидел Фабиан. Гидеон стоял рядом, держал брата за запястье — крепко, как якорь.

— Лёд, — сказала кто-то за спиной.

Джеймс обернулся — Лили. Рукава закатаны, волосы собраны, взгляд собранный. Она подала Помфри охлаждённый бинт, другой рукой придержала Фабиану локоть.

— Потерпи, — тихо. — Сейчас отпустит.

Сириус сел на край соседней кушетки, закатив рукав до локтя, по руке быстро поднималась синяя полоса. Марлин сунула ему банку мази.

— Жжётся, — предупредила она.

— Отлично, — отозвался он и усмехнулся. Неровно, но по-настоящему.

Римус молча поставил на стол лоток со льдом и чистыми бинтами.

— Принёс, — сказал коротко Помфри. И кивнул Джеймсу на руку:

— Палец потом покажи.

— Потом, — отозвался Джеймс.

Лили перевела взгляд на него — быстро оценила: рассечённая скула, сбитый палец, дыхание рваное, но держится. Она коротко кивнула ему.

— Вот это я понимаю — результат, — сказала она.

— Командный, — ответил Джеймс и едва улыбнулся, без обычной бравады.

Лили вернулась к бинтам. Помфри проворчала:

— Безобразие на поле… судья ослеп, — взмахнула палочкой, и повязка на плече Фабиана затянулась ровно. Он выдохнул — потолок перестал плыть.

— За тебя доиграли, — сказал Гидеон, не отпуская его запястья.

— Слышал, — хрипло усмехнулся Фабиан. — Мощно.

Сириус намазал мазь, затянул повязку, вдохнул. Лили не смотрела на него — просто протянула бинт:

— Через час ещё раз.

Голос ровный, без тепла. Сириус кивнул. Джеймс отметил: ни укора, ни участия — чистая работа.

— Все целы? — спросил Боунс.

— На сегодня — да, — буркнула Помфри. — Пруэтт — В постель. Остальным — мазь, лёд и вон из моего крыла.

— Слышали, — сказал Боунс. — Расходимся.

Команда поднялась. Джеймс окинул своих взглядом: у Марлин — содранные костяшки, у Сириуса — тугая повязка, Фрэнк у двери уже в плаще, будто на дежурстве. Злость в них стучала, слов было мало. Но держались.

У выхода Лили ещё раз остановила Джеймса взглядом:

— Палец перемотай, — кивнула на его руку. — И до утра не трогай.

— Сделаю. Спасибо, — ответил он.

— Пожалуйста, — сказала она и вернулась к Фабиану, поправляя ему одеяло.

Ночь легла на замок тяжёлым полотном. В спальне — тишина, только ветер царапал рамы.

Сириус растянулся на кровати. У его сумки снова торчал тот же плоский свёрток в ткани — узел цел, как утром. Он даже не притронулся.

У Питера светилась щёлка под занавеской; он лежал лицом к стене, неподвижный.

Дверь тихо щёлкнула — заглянул Римус. Постучал костяшками по косяку:

— Хорошо сыграли, — сказал негромко.

Джеймс кивнул.

В умывальной вода обожгла кожу холодом. Он смыл кровь со скулы, перемотал палец — «до утра не трогать», — как велела Лили. Поднял глаза на зеркало.

Лицо было уставшим и чужим — в хорошем смысле. Без хвастовства. Взгляд спокойный, прямой. Сегодня получилось так, как надо: не красиво — правильно.

Он попробовал улыбнуться и не стал. Просто кивнул себе.

— С холодной головой, — сказал он вполголоса. — И дальше так же.

Свет погас. В комнате было темно и тихо, и эта тишина впервые за долгое время казалась заслуженной.