Не дневник меняет Джинни, Джинни меняет дневник (джен)

Хеллоуин. Но в этом году в Великобритании не было детей, бегающих по улицам в костюмах привидений. Не было тыкв-светильников на подоконниках магглов. Не было смеха.

Тишина была абсолютной.

Она висела над Лондоном, над Манчестером, над всеми городами и деревнями, превратившимися в города-призраки. Заброшенные машины ржавели на улицах, двери домов раскачивались на ветру, а по телевизорам, в тех редких домах, где ещё было электричество, транслировалась лишь тестовая таблица.

Маггловский мир умер. Не с грохотом взрывов, не в огне войны, а в тихом, методичном угасании. «Стерилис» обеспечил, что некому было рождаться. «Агрессия» и «Безликость» довершили дело, превратив последние годы в ад взаимной ненависти и безразличия. «Упадок» отнял волю к борьбе. А финальный, массовый «Пробудитель» стал последним толчком для тех немногих, в ком ещё тлела искра магии, вырывая их из умирающей реальности и принося к ступеням Хогвартса.

Остались лишь те, кто был в браке с волшебниками или волшебницами. Их было мало. Очень мало. И годы жизни бок о бок с магией, подспудное воздействие «Покорности», а теперь и остаточные эффекты «Пробудителя» медленно, но верно превратили их в нечто среднее. Они не были сквибами. Они могли держать палочку, произносить простейшие заклинания. Но их магия была слабой, бледной, как выцветшая фотография. Они цеплялись за своих магических супругов с тихой, иррациональной преданностью, окончательно потеряв связь с миром, которого больше не существовало.

Хогвартс в этом году отмечал Хеллоуин с невиданным размахом. Пир в Великом зале был роскошным. Студенты смеялись и веселились, но в их веселье была новая, странная нота — не радость, а триумф. Триумф победителей, пирующих на руинах.

Джинни сидела за столом Слизерина. Рядом с ней новые студенты — «пробуждённые» и те, чьи взгляды уже были обработаны «Перевёртышем», — обсуждали будущее. Они говорили о новых землях, о расширении магических заповедников, о том, как теперь, когда «помеха» устранена, магия сможет расцвести в полную силу.

Она смотрела на преподавательский стол. Дамблдор сидел в своём кресле, но он не улыбался. Его знаменитые полусонные глаза были широко открыты и полены бездонной, немой скорби. Он смотрел на своих студентов, на это новое, жестокое поколение, и видел в них не будущее, а памятник величайшему своему поражению. Он проиграл войну, даже не поняв, что она идёт.

Снегг сидел с каменным лицом, но его чёрные глаза встречались с взглядом Джинни на долю секунды. В них не было ни одобрения, ни осуждения. Был лишь холодный расчёт. Констатация факта. План выполнен.

Позже, в гостиной Слизерина, Кевин Энфилд подошёл к Джинни с бокалом тыквенного сока.

«За новый мир, — сказал он, и его глаза горели. — Мир без шума и грязи. Мир чистоты и силы».

Джинни чокнулась с ним своим бокалом. «За порядок».

В её кармане дневник был тёплым и молчаливым, но его присутствие было весомее, чем когда либо. Половина души, забранная у того, албанского уродца, сделала его почти осязаемым.

Той ночью она не стала его открывать. Не было нужды. Всё было сказано без слов. Маггловский мир, который когда-то был фоном её жизни, угрозой её существованию и полигоном для её экспериментов, исчез. Осталась лишь пустота, которую предстояло заполнить им. Их волей. Их магией.

Она подошла к окну и смотрела на тёмные просторы, раскинувшиеся вокруг Хогвартса. Где-то там лежали мёртвые города и безмолвные поля. Скоро они зарастут лесами, наполнятся магическими существами, станут частью нового, вечного королевства магии.

И она, Джинни Уизли, стояла у истоков этого королевства. Девочка, которую все считали тихой и мечтательной. Девочка, которая нашла в старом учебнике дневник. Девочка, которая не сломалась, а нашла в его холодных страницах родственную душу и вместе с ней перекроила реальность.

Хеллоуин был безмолвен. Но для неё это молчание было самой сладкой музыкой. Музыкой завершённой работы и безграничных возможностей, открывающихся в новом, чистом мире.