Потерянные (джен)

Апрель 2032 года.

Либерти-сити.

Дождь усиливался, пока они преследовали машину Иниго по извилистой дороге к дамбе. Молнии раскалывали небо, освещая массивную бетонную конструкцию впереди. Грейс сжимала кулаки, пока Марчелло выжимал из двигателя всё возможное.

— Он ведёт нас туда специально, — процедил Марчелло сквозь зубы. — Здесь всё закончилось для его матери. Здесь твой отец... — он не закончил фразу, увидев, как машина Иниго с визгом остановилась в центре дамбы.

Дождь лил как из ведра, когда они выбрались из машины, мгновенно вымокнув. Иниго стоял у края дамбы, его зелёные линзы неестественно светились в темноте. Смех разносился истеричными потоками над бушующей внизу водой.

— Идеально! — крикнул он, широко раскинув руки. — Вы чувствуете? Поэзию момента? Здесь всё началось, здесь всё и закончится!

— Отойди от края, — окликнула Грейс, держа его на прицеле.

— А то что? Застрелишь меня, как твой отец застрелил мою мать? — его голос снова сорвался на истерический смех. — Прямо здесь, на этом самом месте! Или там? Или вон там вот? Да хуй с ним, уже не так важно. Вот прям здесь! Убивал её, о да. Пока я был младенцем, спрятанным от всех, никогда не знавшим собственную мать как положено!

Сверкнула молния, Грейс увидела в его лице отражение её собственной боли, искажённое годами ненависти. Оба случайные дети, которых завели люди, не способные к родительству.

— Думаешь, ты одна всё потеряла? — спросил он, меряя шагами мокрый бетон. — Твой драгоценный папочка убил моих родителей! Мигель был единственным, кто любил меня, кто видел во мне больше, чем ублюдка Каталины! И подружки Клода отняли его у меня! Забили до смерти. А Клод убил МОЮ мать!

— Мой отец защищался, — гаркнула Грейс, но в её голосе прозвучала неуверенность. Сколько она на самом деле знала о той ночи?

— Мы с тобой так похожи, — голос Иниго опасно смягчился. — Оба сломаны их выбором, их насилием. Но ты всё ещё гоняешься за папочкиной любовью, а я... — он рассмеялся горько и надломлено. — Я принял ту тьму, что они оставили.

Марчелло осторожно шагнул вперёд:

— Всё не обязательно должно так закончиться, Иниго.

— О нет, должно! Твой отец понял, поэтому и помогал мне выследить её. Дети грешников, расплачивающиеся за преступления родителей... — он с пугающей скоростью выхватил пистолет. — Единственный вопрос: кто из вас умрёт первым?

Гром прокатился над их головами, пока они стояли друг напротив друга — трое сломленных детей жестокого наследия, а внизу бурлила тёмная вода, готовая принять новые жертвы на этом проклятом месте.

— Я ждал этого момента всю жизнь, — продолжал Иниго, его голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. — С тех пор, как узнал правду. Знаете, каково это, расти, слыша шёпот за спиной? «Бедный мальчик, сын этой психопатки Каталины»... А потом я узнал о тебе, Грейс. О том, как Клод завёл новую семью, как у него появилась дочь... — он сделал шаг вперёд, вода стекала по его лицу, размывая подводку вокруг неестественно зелёных глаз. — Я следил за тобой годами. Видел, как ты росла, как менялась. И знаешь, что я понял? Мы оба — всего лишь отражения их грехов. Но ты ещё цепляешься за иллюзию нормальной жизни, а я принял свою судьбу. Нам никогда не быть обычными. Нормальными. Счастливыми.

— Ты связался с моим отцом, — произнёс Марчелло. — Использовал его ненависть ко мне.

— О, Джеки? — Иниго рассмеялся. — Он был так рад помочь. Особенно когда узнал, что его сынок якшается с дочерью Клода. Да, пирожочки. Да, он ведь тоже ненавидит твоего отца, Грейс. За то, что тот убил его... деловых партнёров.

Молния озарила небо, их силуэты застыли как в стоп-кадре: три фигуры на краю бездны, связанные цепью предательств и мести, уходящей корнями в прошлое задолго до их рождения.

Вой полицейских сирен разорвал ночную тишину. Иниго дёрнулся, его движения стали более резкими, неконтролируемыми. В свете фар мелькнула знакомая фигура, Нико спешил к ним, держа оружие наготове.

— О, кто к нам пожаловал! — голос Иниго сорвался на визг, пугающе похожий на тот, что описывали в рассказах о Каталине. — Ещё один защитничек!

Он метнулся с нечеловеческой скоростью, и прежде чем кто-то успел среагировать, уже держал Нико, прижимая пистолет к его виску.

— Теперь поиграем по-другому! — его смех перемежался со всхлипами. — Ну что, Грейс? Готова смотреть, как умирает ещё один близкий человек?

— Отпусти его, — голос Грейс стал жёстким. — Он не имеет к этому никакого отношения.

— Все имеют отношение! — Иниго сильнее вжал пистолет в висок Нико. — Все, кто защищал тебя, любил тебя, пока я рос один! ОДИН! С чужими людьми, которые шептались за спиной о моей сумасшедшей мамочке!

Нико не шевелился, его взгляд был прикован к Грейс. Она видела в его глазах то же, что когда-то давно: готовность защищать её любой ценой.

— Хорошо, — Грейс медленно опустила оружие. — Давай поменяемся. Я за него.

— Грейс, нет! — вскрикнул Марчелло.

— О, как благородно! — Иниго снова рассмеялся, в смехе звучали слёзы. — Прямо как в дешёвом кино! Маленькая Грейс выросла и теперь готова жертвовать собой?

— Я больше не та напуганная девочка, — она сделала шаг вперёд. — И ты это знаешь. Отпусти его, возьми меня. Разве не этого ты хотел? Добраться до меня?

— Не делай этого, — процедил Нико сквозь зубы.

— Заткнись! — Иниго тряхнул его. — Все заткнитесь! Я... должен подумать...

Его глаза лихорадочно метались между Грейс и Нико. В них плескалось безумие; то самое, что когда-то сгубило его мать. Дождь усилился, превращая бетон под ногами в опасно скользкую поверхность.

— Ты же понимаешь, что это единственный выход, — продолжила Грейс, делая ещё один осторожный шаг. — Отпусти его, и мы закончим это. Только ты и я. Как ты всегда хотел.

В этот момент она была как никогда похожа на своего отца: тот же стальной взгляд, та же готовность делать то, что должно.

Ла Вибора с силой оттолкнул Нико, тот упал. Грейс сама подошла к врагу. Иниго держал пистолет у её виска, отступал всё дальше от Нико и Марчелло.

— Не двигаться! — в его голосе не стихали истерические нотки. — Ещё шаг, и я разнесу её хорошенькую головку!

Грейс чувствовала, как дрожит рука Иниго. Она дождалась момента, когда молния расколола небо, ослепив всех на секунду. Резкий удар назад локтем, разворот, пистолет выстрелил, казалось, в воздух. Но нет, Грейс повернула руку Иниго на него же. И пуля пришлась ему в брюшную полость. Иниго взвыл от боли, выронив оружие. Его вторая рука метнулась к её горлу с нечеловеческой скоростью.

— Я мечтал об этом! — прохрипел он, сжимая пальцы на её шее. — Чувствовать, как жизнь покидает тебя... И меня….

Грейс ударила коленом, но он и не почувствовал боли. В его глазах танцевало безумие, стирающее границу между реальностью и кошмаром. Воздуха не хватало. Краем глаза она увидела блеск лезвия, нож появился в его руке как по волшебству. Острая боль пронзила бок. Тёплая кровь потекла между пальцами, Грейс не позволила себе закричать.

Удар. Ещё удар. Она вложила в них всю свою ярость, всю боль прошедших лет. Нож выпал из руки Иниго, звякнув о бетон. Его пальцы разжались.

— Как... — прохрипел он, отступая. — Ты должна была сломаться...

— Я уже сломана, — выдохнула она, поднимая пистолет.

Выстрел прогремел одновременно с раскатом грома. Иниго посмотрел на новое расплывающееся красное пятно на груди. Его губы искривились в улыбке, пугающе похожей на улыбку Каталины с той старой фотографии.

— Значит, вот так... — он пошатнулся, делая шаг назад. — Но я заберу тебя с собой!

Его рука метнулась вперёд, вцепившись в её куртку. Один рывок, и они оба зависли над пропастью. Внизу ревела вода.

— Мама ждёт нас, — прошептал он, его хватка была мёртвой. — Пора домой.

— Держись! — крик Марчелло прорезал шум дождя.

Она почувствовала, как чьи-то руки хватают её за куртку, вытягивая назад. Нико и Марчелло действовали слаженно, будто всю жизнь спасали людей вместе: один держал её, второй отцеплял Иниго.

— Не отпущу, — прошипел Иниго, его пальцы впивались в ткань куртки. — Мы оба заслужили...

Последний рывок, и она почувствовала твёрдый бетон под ногами. Иниго сорвался вниз, его последний крик растворился в рёве воды. Грейс упала на колени, прижимая руку к кровоточащей ране. Марчелло подхватил её, не давая упасть.

— Тише-тише, — его голос дрожал. — Мы здесь. Ты не одна.

Нико вызывал скорую, его голос звучал где-то далеко. Гроза отступала, и небо на востоке начинало светлеть. Грейс подняла взгляд, первые лучи солнца окрасили облака в кроваво-красный цвет.

Какое красивое небо! В моменты, когда её настигала какая-то особенная, мистическая вера, хотелось восхищаться и бояться этого кроваво-красного пылающего неба. И если уж умирать, то только на рассвете, чтобы гармонировать своей лужей крови и этим непостижимым буйством красок. Это небо убьёт и заберёт в свои пылающие врата. Умирать на рассвете, казалось ей, — это красиво.

— Даже не думай, — голос Марчелло был на удивление серьёзным. — Ты не умрёшь. Не сегодня.

Она почувствовала, как его руки дрожат, поддерживая её. Нико опустился рядом с ними, прижимая что-то к её ране, пытаясь остановить кровь. В их глазах она видела тот же страх потери, что когда-то был в глазах отца.

— Я устала, — прошептала она.

Марчелло крепче прижал её к себе.

Вдалеке завыли сирены скорой помощи. Над дамбой поднималось солнце, окрашивая мокрый бетон в красный. Там, где несколько минут назад разыгралась драма, достойная греческой трагедии, теперь остались только они трое — живые, раненые, не сломленные.

Грейс закрыла глаза.