Дорога длиною в жизнь (джен)

Для Зандера наступили тяжелые трудовые будни. Он стал для его величества не просто шутом, а фактически советником, сидящим у его ног. В короткий срок ему пришлось изучить не только родословные всех благородных домов королевства, но и окружающих его соседей. Каждое письмо, отправленное его величеством, было дополнено либо едким комментарием его шута, либо наоборот корректно сглажено. Быстро пришлось вникать, кто друг, а кто враг его величества, и не только короли-соседи, но и подданные его величества. Среди других родословных Зандер прочитал в дворцовых книгах, что Ориан Сент-Ранж был наследником этого благородного дома, но на этом записи обрывались. Удалось узнать от дворцовых сплетников, что его родители погибли от рук разбойников, на них напали по пути во дворец, когда Ориану было всего пятнадцать лет. Поговаривали, что это было не простое ограбление, давно никто не умирал в королевстве от ножей бандитов. И юный красавец-граф, на плечи которого непосильной ношей легла забота о семье и роде, был рано представлен ко двору. Больше ничего узнать не удалось. А привлекать к себе внимание излишними расспросами Зандер побоялся. Придворные категорически не хотели ничего говорить о фаворите короля.

Да и к чему, когда всем во дворце, от самого низшего слуги до высших сановников, и без фаворита, хватало тем для сплетен? Все говорили о внезапно появившемся, никому не известном доселе виконте Зандере О’Конноре, шуте его величества, который в короткий срок стал правой рукой короля, и в прямом, и переносном смыслах. В каждом коридоре обсуждалось, как еще долго ему удастся быть подле короля, а не в его постели, и при этом оставаться в живых. Все его предшественники не смогли продержаться и полугода. Король игнорировал все сплетни, которые достигали его ушей, шут тоже старался не обращать на них внимания, но каждый вечер его друг виконт Инесент докладывал подробно, что о юноше говорили благородные господа, и просил быть осторожным. Конечно, неудобно ходить по коридорам дворца, аллеям парка и по улицам столицы, постоянно прислушиваясь и озираясь по сторонам, но он был доволен судьбой, грех жаловаться, а уж о собственной безопасности он как-нибудь позаботится.

Распорядок дня шута стал строго регламентированным — в шесть подъем в своем доме, с приходящим наставником час тренировочного боя на мечах или парных кинжалах в Фиолетовой зале, которую он фактически превратил в комнату для фехтования, затем Зандер целовал спящего Лемми и уходил. В его покоях во дворце всегда уже в это время ждал Кертис, он помогал юноше принять ванну и переодеться. Немного поболтав с виконтом Инесентом в Адъютантской, в восемь юноша уже входил на завтрак в Малую столовую. Здесь вдвоем с королем они обсуждали мероприятия на день. Около девяти, наконец, король перебирался в Кабинет, где юноша занимал место советника у его ног на скамеечке. За обедом обычно король с шутом обсуждали политику, приезд послов, организацию увеселительных мероприятий или праздников. Фаворит, как правило, тоже присутствовал за столом. Ориан обычно ел молча и поднимал глаза на краткий миг от тарелки только затем, чтобы бросить взгляд, полный ненависти, на шута, который тот непонятным образом всегда чувствовал. И тогда красивые губы графа кривила презрительная ухмылка, а Зандер в этот момент чувствовал себя особенно гадко. За то время, что он провел во дворце, фаворит короля не удостоил его ни ласковым взглядом, ни добрым словом. Возвращался домой Зандер сразу же, как только его отпускал король, стараясь не задерживаться. Правда, это случалось с каждым разом все позже и позже. Но все же, несмотря на страшную усталость, он находил время, чтобы пообщаться с Лемми, который не ложился спать, пока не приходил юноша. При таком плотном графике времени на чтение почти не оставалось, но он взял за привычку, каждый вечер перед сном, уже лежа в постели, хотя бы немного почитать, пусть то была увеселительная книга или дневник его отца…

* * *

— Виконт Зандер, — обратился как-то к шуту король, как только они сели за стол во время обеда. Король редко обращался к нему просто по имени или, как в самом начале, презрительно шут, хотя на юноше по-прежнему был надет пестрый наряд и шутовской колпак, который король запрещал снимать даже во время приемов пищи.

Зандер поднял голову, оторвав взгляд от тарелки, бубенчики весело звякнули, и вопросительно посмотрел на его величество.

— К нам сегодня прибывает посол с делегацией из Урунама, и завтра сразу после завтрака планируется верховая прогулка на озеро с последующим пикником.

Зандер вспомнил, что Урунам — совсем маленькое государство, где-то на побережье, и значит, король хочет сразить посла красотами горных заповедных озер. Видимо, и ему придется присутствовать на этом мероприятии, ведь до этого король всегда брал его с собой в тронные залы во время официальных приемов, и он сидел у него в ногах, как и положено шуту. Но как быть с верховой прогулкой, если, во-первых, у него нет соответствующего костюма, а, во-вторых, он совершенно не умеет ездить верхом. Хоть виконт Инесент и делал несколько раз себе пометки, чтобы Зандеру дали несколько уроков верховой езды, по каким-либо причинам, они всегда срывались. И в итоге, юноша даже не знал с какой стороны к лошади подходить.

Зандер вздохнул и робко произнес, совершенно не свойственным ему тоном:

— Ваше величество… Вы… Я…

Он придумывал на ходу, как корректнее отказаться от прогулки.

— Виконт Зандер, — перебил его король, — ваши отговорки, типа отсутствие соответствующего костюма, не принимаются. Вы шут и поедете в своем шутовском наряде. Это моему фавориту недопустимо быть абы в чем, он должен поражать всех своей красотой и великолепием, вы же должны поражать всех своим остроумием.

Фаворит хмыкнул и презрительно скривил губы:

— Хорошо же мы будем смотреться рядом — красавец и чудовище.

Король, бросив в его сторону гневный взгляд, продолжил, повернувшись к Зандеру и одарив его самой своей обворожительной улыбкой:

— Глупец! Рядом с моим шутом ты не будешь находиться. Ты будешь в свите посла, рядом с ним. А мое чудовище будет в моей свите, дорогой Ориан.

Зандер вздрогнул на словах «мое чудовище» и, как всегда, поймал презрительный взгляд и кривую усмешку королевского фаворита.

— Ваше величество, и все же я, наверное, не смогу принять участие в увеселительной прогулке на озеро, — юноша вздохнул, понимая, что сейчас, признавшись, поймает еще один презрительный взгляд. — Я совершенно не умею держаться в седле.

Король почему-то заразительно рассмеялся над этими словами юноши, как будто он сказал что-то исключительно смешное.

— Виконт Зандер, я думал, что вы умеете и можете абсолютно все. А оказывается, у вас есть слабые места. Может у вас еще есть и тайные страхи?

— Ориан, — обратился он, продолжая смеяться, к своему фавориту, — я бы на твоем месте не упустил такой возможности, наконец, как-то действительно стояще подколоть шута. А то я смотрю, ты последнее время совсем потерял дар речи, сидишь и молчишь, видимо, растерял, все свое хваленое остроумие в словесных баталиях с виконтом Зандером.

— Я учту ваше пожелание, ваше величество, — пробурчал фаворит и снова бросил презрительный взгляд на Зандера.

— На сегодня все свободны. Меня ждут адъютанты и тайная беседа с послом. А завтра без опозданий, это особенно вас касается, дорогой Ориан, я жду вас в пиршественной зале на завтрак, а потом сразу отправился к озерам, — и король махнул рукой, давая понять, что на сегодня ни один, ни второй ему больше не нужен.

Зандер страшно обрадовался, что у него полдня свободного времени. Он давно обещал погулять с Лемми, но все как-то не складывалось. Сейчас он вернется домой, отменит все занятия с мальчиком, и они пойдут бродить по городу пешком, заходя в лучшие кондитерские и самые дорогие лавки.

От приятных мыслей его отвлек виконт Инесент в Адъютантской, куда юноша заскочил перед уходом.

— Виконт Зандер, не хотите, взять хотя бы урок верховой езды, я договорился с конюхом на конюшне. Кертис вас проводит и поможет подобрать лошадку к завтрашней поездке, самую смирную.

«И откуда он узнает так быстро, что происходит во дворце?» — расстроенный Зандер в немом вопросе поднял бровь.

— Я вам уже говорил, что здесь у стен есть уши. Не переживайте, я пошутил. О том, что вы не наездник, я знаю давно. О том, что планируется верховая прогулка, его величество предупредил меня рано утром. Так что нет никакого секрета, — успокоил его друг. — Идите в конюшню, вам там, по крайней мере, покажут, как в седло садиться. По-моему, посол тоже не наездник, поэтому прогулка будет, действительно, прогулкой, а не скачками или соревнованиями по выездке. Хотя… — и он многозначительно замолчал.

Зандер вздохнул и поплелся на конюшни, где его ждал Кертис. Ему совершенно не хотелось думать о том, что прогулка с Лемми опять не состоится…

Утром, сидя в седле и мерно покачиваясь в такт шагам локарийской лошадки, Зандер думал о том, что никогда не стать ему таким великолепным наездником, как фаворит его величества. Он просто любовался его статной фигурой, затянутой в зеленый бархатный костюм для верховой езды, расшитый изумрудами. Ориан, сдернув с головы шляпу, позволял ветру ласкать и развевать его кудри во время бешеной скачки, которую он иногда устраивал, посылая своего кладрубера в карьер, уходя далеко вперед, а потом возвращаясь обратно. Девушки-фрейлины, которые находились и в свите посла, и в свите короля, просто визжали от восторга, когда фаворит пролетал между ними на своем скакуне, поднимая создаваемым им вихрем их широкие юбки и пытаясь сорвать с их прелестных головок маленькие шляпки. Посол цокал языком от восторга, любуясь статью и красотой графа и окружающей природой одновременно.

Процессия неспешно двигалась по небольшим рощицам, поросшим буйной зеленью, к каскаду озер в заповеднике короля. Зандер всегда поражался, как умело устраивал его величество пикники и прогулки, когда невидимая для обычного глаза стража обеспечивала порядок и безопасность, а на полянках расторопные слуги уже, видимо, расстелили покрывала и расставили низкие столики с изысканными винами, закусками и фруктами.

Сидя на искусно затканном умелыми руками мастериц покрывале, король лениво потягивал вино из высокого бокала, у его колен, как всегда возлежал шут в своем пестром шутовском наряде и колпаке с бубенчиками. Фрейлины, словно стайка разноцветных экзотических птичек, поражающая своей изысканной красотой, сгрудились на соседних покрывалах. А фаворит его величества и посол вели неспешную беседу, расположившись в самом дальнем конце полянки. Король сорвал полевой цветочек, росший прямо у его покрывала, и теперь задумчиво крутил его в руке. Он скинул свой камзол (день на удивление выдался солнечным и теплым) и, оставшись в одной рубашке и узких брюках для верховой езды, был небрежно прост и беспечен, как обычный нобиль, не обремененный никакими заботами.

Зандер ощущал себя неловко, когда ловил злые взгляды, которыми с избытком одаривал его Ориан тайком от короля. Он делал это так искусно, что юноше хотелось просто исчезнуть или растворится, но только не видеть его ненависти.

Король привлек к себе шута ближе и уложил головой на свои колени. Откинув в сторону его шутовской колпак, он запустил руку ему в волосы, перебирая непокорные вихры юноши. Иногда он сжимал их на затылке чуть сильнее, заставляя шута откидывать голову назад, а сам наклонялся к нему, прикасаясь к его губам в легком поцелуе. В этот момент Зандер мог даже ощущать изысканный букет вина, которое только что пригубил король. А сердце хотело не этих небрежных поцелуев, а совсем иного.

— Ваше величество, вы желали, чтобы я усладил слух посла своим пением? — раздался недовольный голос графа возле их покрывала.

Король ни на миг не прервал своего занятия и даже не поднял глаз. И только закончив поцелуй, небрежно произнес:

— Ориан, не мне вас учить, как доставлять удовольствие. Хотите пением, а хотите, как-то иначе. Все в ваших руках.

Молодому мужчине расторопные почти невидимые слуги тотчас принесли лютню. Он не вернулся на свое покрывало, а расположился здесь же на уголке, начав тотчас наигрывать какую-то веселую мелодию. Его изящные пальцы порхали по инструменту, извлекая все разнообразие звуков. Потом он запел грустную и нежную песню о любви, в унисон с ним издавала трели какая-то пичуга, добавляя в изысканное терпкое вино грусти нотку радости. Смех и разговоры мгновенно прекратились на полянке, каждый открывал свое сердце самым ярким чувствам и тайнам. После того, как прекратилось пение, над полянкой долго еще висела звенящая тишина, нарушаемая только треском кузнечиков. Никому не хотелось разрушать это состояние эйфории.

Первый с криками «браво» подбежал к графу посол, увлекая его снова на свое покрывало.

— Дорогой граф, спойте еще, — посыпалось со всех сторон.

Граф улыбнулся и, пробежав пальцами по струнам, как бы настраивая их на другое, запел пошловатые частушки, прерываемые громким смехом, про то, как уродливый горбатый шут стал любовником слепого короля. Король не видел убожества своего избранника и осыпал его богатыми подарками, пока они не оказались в одной постели. Что было дальше никто, так и не узнал.

— Прекрати, — потребовал король. — Твои рифмы, любезный Ориан, слишком просты и прямолинейны. Этими стишками ты оскорбляешь мой слух, привыкший к изысканности. Если ты хочешь написать веселую песенку, сделай ее достойной тебя.

На полянке снова воцарилось молчание, на сей раз все чувствовали себя неуютно от вспышки гнева короля. Веселье было безнадежно испорчено. И поэтому, побродив немного возле круглого, как блюдце озеро с прозрачной водой, как горный хрусталь, посол захотел вернуться во дворец.

Возвращались другим путем, по королевскому лугу, огороженному невысокой каменной стеной, пустив лошадей чуть быстрее. Лошадка Зандера никак не хотела переходить на легкий галоп и продолжала бежать неспешной рысью. Постепенно юноша начал отставать. Король и посол со своими свитами уехали от шута уже довольно далеко, а он все пытался заставить лошадку бежать быстрее. Юноша увидел, как одинокий всадник, отделившись от всех, стал приближаться к нему. Узнать королевского фаворита можно было даже издалека.

— Никак не можете справиться со строптивой лошадкой, любезный виконт? — ядовито поинтересовался граф, приблизившись.

— Да, вот что-то не выходит. Не хочет она меня слушаться, — согласился Зандер.

— Смотрите, зато меня и моего коня она будет слушаться просто великолепно, — рассмеялся Ориан.

И он, сделав вокруг них круг, поскакал совсем в другую сторону, не туда, куда ехали все остальные. Лошадка, резко ускорившись, устремилась за конем фаворита. Все остановились и стали смотреть, что затеял граф. Зандер судорожно вцепился в поводья, пытаясь изо всех сил удержаться в седле. Такая скачка не для него! Он даже не пытался смотреть, куда несется его лошадь, он смотрел под ее копыта, а зря. От мелькания и тряски у него закружилась голова, и он начал постепенно сползать из седла. Когда он, наконец, поднял глаза, то увидел, что конь графа, шедший несколько впереди, несется на полуразрушенную стену ограды, чтобы в красивом прыжке перелететь через нее.

«Почему моя лошадь не отворачивает в сторону? Не слушается меня? — билась судорожная мысль в мозгу юноши. Он пытался остановить животное, натягивая поводья, но безуспешно. — Чтобы не упасть и не свернуть себе шею, я должен немедленно обратиться драконом, и взмыть вверх с этой глупой лошадью. Эх, прощай карьера придворного шута!»

Девушки-фрейлины завизжали от страха, осознав, что сейчас должно произойти на их глазах. Зандер зажмурился, надеясь, что лошадь вот-вот все-таки отвернет и не прыгнет вслед за конем графа — остановить ее у него все равно не получалось. Она не понесла своего седока — она просто его не слушалась, она скакала за конем графа, не разбирая дороги. Зандер не видел, как от всех отделился еще один всадник и помчался им наперерез.

«Раз, два…» — считал про себя Зандер, собираясь на счет «три» обернуться драконом и сразу взмыть в небо.

И вдруг сильные руки выдернули его из седла и перекинули поперек, как мешок. Он открыл глаза и увидел, что висит вниз лицом на спине жеребца его величества.

Король спешился, стащил на землю Зандера и крепко прижал к себе, целуя в висок.

— Глупец, какой глупец, — шептал он, нежно прижимая юношу к своей мускулистой груди. — Зачем? Ты же мог разбиться.

— Со мной ничего бы не случилось, — попытался возмутиться тот, хотя был безмерно благодарен королю.

— Ты хоть сам-то веришь в то, что говоришь?

И король подвел его к стене, через которую только что прыгнула его лошадь. Она лежала в ручье, который протекал прямо за стеной, образовав там небольшой ров. Передние ноги лошадки были сломаны, и прозрачные слезы скатывались из ее глаз. Невесть откуда взявшиеся конюхи суетились вокруг несчастного животного, понимая, что ей ничем нельзя помочь. Зандер отвернулся, не желая смотреть, что будет с его лошадкой, и уткнулся лицом в камзол короля. И только судорожный всхлип вырвался из его груди:

— За что?

Король снова вскочил в седло и, легко подтянув вверх Зандера, усадил перед собой, прижимая к своей груди. Только сейчас, в ласковых руках своего короля, юноша осознал весь ужас случившегося. Ведь он мог не успеть взмыть вверх, обратившись драконом. Он глупый, самонадеянный юнец! Его начала колотить сильная дрожь. Король, замедлив бег коня, стянул с себя камзол и ласково завернул в него своего неразумного шута, пытаясь согреть.

— Не переживай, мой дорогой, лошадка была уже старая. Она всегда бегала в паре с конем Ориана, когда тот был еще жеребенком, поэтому побежала за ним и сейчас. Я подарю тебе красивого иберийца, и ты научишься заправски скакать на нем.

А граф Ориан, ехавший чуть впереди, гневно покусывал свои красивые губы и бросал уничижительные взгляды на шута его величества.