Мешать соединенью двух сердец... (джен)

Глава 28

Воспоминание растаяло. Гермиона вздрогнула, с трудом возвращаясь в настоящее. Остальные тоже выглядели ошеломлёнными и подавленными. Невилл, не таясь, вытирал слёзы. Августа, казалось, постарела на десять лет. Родольфус ушёл глубоко в себя. Дамблдор выглядел мрачным, и девушка догадывалась, почему.

Она не могла решить, помогут или ещё больше навредят Лестрейнджу эти воспоминания. Судя по недовольному выражению лица Робардса, тот думал примерно так же, и потому сразу пошёл в атаку.

— Ну и что кардинально нового мы узнали? Да, Лестрейндж сам не применял заклятие Круциатуса, но вы же видели, именно он захватил Фрэнка и передал его в руки своей обезумевшей жены. Да, он не позволил ей замучить Невилла. Хвала Мерлину,случается, что есть предел жестокости даже у самых отъявленных мерзавцев, но вы сами видели, на что способен этот… (Робардс сделал эффектную паузу) Пожиратель, вы видели, как легко он швырялся непростительными заклятиями, вы видели, как ему нравится убивать!

«Положим, непростительными заклятиями он швырялся, когда видел, что вот-вот их швырнут в него самого, — подумала Гермиона, — он просто сработал на опережение. Он уже тогда был старше, опытнее и сильнее авроров, участвующих в захвате.»

Однако девушка не могла не признать, что словах Робардса есть доля правды. Шальные глаза Родольфуса, рот, перекошенный в безумной гримасе, ликование во взглядах, которыми он обменивался с Беллатрикс каждый раз, когда их заклятия достигали цели, производили пугающее впечатление. Гермиона понимала, что Лестрейнджу нравилось не убивать, а сражаться, он отдавался бою всем своим существом и растворялся в нём со всей страстью, на которую был способен, но кто будет разбираться в таких тонкостях!

— Ты видел, что Беллатрикс безумна, — обратилась к Лестрейнджу старуха, — ты не мог не понимать, чем всё это кончится, ты не хотел этого, так почему же ты её не остановил?

— Я не мог, — не поднимая головы, ответил тот.

Гермиона ожидала, что старуха разразится бранью, оскорблениями и проклятиями, но она лишь покачала головой. Очевидно, понимала, что остановить Беллу не смог бы никто.

— Августа, я полагаю, вы имеете все основания настаивать на применении к Лестрейнджу поцелуя дементора, — проникновенно обратился к ней Робардс. — После того, что Лестрейндж сделал с вашей семьёй, на что обрёк ваших близких!

— Пусть решает Визенгамот, — ответила старуха.

— Но если вы обратитесь к Визенгамоту с ходатайством, ему будет легче принять решение…

— Сами справятся, — отрезала Августа. — Я сказала — пусть решает Визенгамот. Я узнала то, что хотела, больше мне здесь делать нечего. Не провожай меня, Невилл, — остановила она внука, — тут полно бездельников, они мне помогут.

Лицо Аберфорта немного посветлело. Робардс, напротив, скорчил недовольную гримасу, но связываться со старухой не рискнул и настаивать не стал.

«Что он сказал, когда смотрел на Лестрейнджа там, в лесу?» — почему-то Гермионе казалось, что это очень важно — понять, что произнёс Робардс, окинув взглядом сначала Алису и Фрэнка, потом Лестрейнджей и Крауча. В его глазах определённо было торжество, но это понятно — последние сторонники Волдеморта, наконец, попали в руки его людей, пусть даже и при таких печальных обстоятельствах, но что же он сказал?

— Хотя, — Робардс почувствовал, что идея с поцелуем дементора не находит поддержки и вряд ли схватка почти двадцатилетней давности, где авроры показали себя, прямо скажем, не лучшим образом, так сильно впечатлит Визенгамот, в отличие от истории со спасением Невилла и тем обстоятельством, что непосредственно в пытках Лонгботтомов Родольфус не участвовал, — может, и правда, не стоит беспокоить Визенгамот. Достаточно вернуть Лестрейнджа в Азкабан.

— Откуда он сбегал уже два раза, — ввернул Колдман. Гермиона бросила на него враждебный взгляд. Ей не понравилось, что Робардс так быстро сдался, наверняка у него припасена ещё какая-то гадость.

— Больше не сбежит, глаз не спустим. А если в руки Волдеморта снова попадёт кто-то из наших людей, мы сможет обменять его на Лестрейнджа. Я думаю, Волдеморт охотно согласится на такой обмен.

«Четвёртый вариант! Конечно, Волдеморт согласится, а Родольфусу придётся испытать на себе всё, что перенесли Фрэнк и Алиса. Тогда Волдеморт спешил, но сейчас одной Нагайной дело не кончится. Робардс не может этого не понимать, но, похоже, именно поэтому он так уцепился за эту идею. Как же он ненавидит Родольфуса! Что, что он сказал тогда? Жаль, что Лестрейндж не услышал»

Родольфус снова сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Разделаться со мной чужими руками. Убивать меня будут долго и мучительно, а ты, сволочь, не при чём останешься, — прошептал он.

— Что ты там бормочешь? — тут же вцепился в него Робардс. — Ты что-то сказал?

— Гавейн, — обратился к нему Аберфорт. — Среди сторонников Волдеморта нарастает страх перед его бессмысленной жестокостью и беспощадностью к своим. Немало магов готовы покинуть его. Не все из них стремятся стать под наши знамёна, но уже тот факт, что они хотят уйти от Тёмного Лорда, не может не радовать. Как ты думаешь, если ты отдашь Родольфуса дементорам или вернёшь Волдеморту, сколько из них решатся иметь с нами дело, осмелятся к нам обратиться?

— Может, его вообще отпустить? — ощерился Робардс. — Мы примем магов, отказавшихся служить Тьме, но лишь тех из них, кто не замарал себя кровью невинных жертв! Лестрейндж к таким не относится. Всем известно, Аберфорт, что ты испытываешь тёплые чувства к этому подонку и хотел бы избавить его от наказания, но знай, что в этот раз у тебя ничего не получилось. Лестрейнджу не уйти от ответственности. Колдман, оформляйте выписку, мои люди заберут Лестрейнджа и доставят в Азкабан, а там посмотрим, что решит Визенгамот.

Колдман открыл блокнот, но писать почему-то не спешил.

«Мы ничем не смогли ему помочь, — расстроено думала Гермиона, — Мы проиграли. Он прав, у нас ничего не получилось»

Есть! Вот же оно, вот! Точно! Девушка снова мысленно представила себе сцену из воспоминания Лестрейнджа. Робардс входит, бросает взгляд на обезумевших от боли и ужаса Алису и Фрэнка, потом смотрит на окровавленного Родольфуса, его глаза загораются торжеством и он, не в силах удержаться, очень тихо, себе под нос, чтобы никто не услышал (хотя на него никто и так не обращает внимания — одни авроры заняты тем, что избивают Лестрейнджа, другие пытаются что-то сделать для Лонгботтомов) произносит…

— Мистер Робардс!

— Да, девочка? — Робардс, раздражённо наблюдавший за раздумывающим Колдманом, недовольно повернулся к ней.

— Что вы имели в виду там, в воспоминании мистера Лестрейнджа, когда сказали «получилось»?