О прошедшем и грядущем (гет)

Небо было ясным, и солнце обманчиво-приветливо поблёскивало в вышине, отказываясь греть её лицо. На север зима пришла раньше, но Королевская Гавань дарила меньше тепла. Миссандея дрожала, словно от озноба, трепещущим цветком на ветру, который вот-вот грозились сорвать. Ей очень хотелось быть сильной, как никогда — именно в этот миг. Непокорённой пред врагами, несломленной пред друзьями. Но тело не слушалось и заходилось дрожью под стать гулко бьющемуся сердцу, чей стук казался ей громовыми раскатами. Где же взять силы? У кого просить милости? Ей неоткуда получить ответ.

Небо... Оно чистое, как глаза её королевы, в которых Миссандея видела весь мир. Она говорила с будущим, когда смотрела в них. В будущем рядом с её королевой нет крови, нет войны. Миссандея думала, что там нет и смерти, но смерть оказалась хитрее и обернулась будущим для неё. Она стояла близко, прямо за спиной, щекотала затылок ледяным дыханием, облекая всё её тонкое тело своей затхлостью. Вот от чего и дрожь... В воздухе пахло скорбью.

Миссандея чувствовала её, как чувствовала твёрдый камень под ногами и тяжестью повисшие на руках оковы. В них она и умрёт, всей душой надеясь, что эти оковы — единственные, что её королеве не по силам разрушить.

Небо не ответило её мольбам, и Миссандея обратила взор вперёд, на людей, с какими бок о бок прошла столь долгий и важный путь. От дальнего Эссоса, где ей довелось увидеть Дейенерис в самом начале подъёма, чего не узрел никто в этих землях. Никто, ни один человек не смог бы стать ближе к ней, живя своей преданностью, а верой — дыша. Миссандея будет верить до последней минуты, она это знала не меньше, чем то, что сегодня умрёт. Искренняя вера крепче любых цепей, её не сковать, не сдавить, не убить. Один умрёт, но вера многих останется жить.

Миссандея не видела их лиц, но слышала трепетно скорбящую любовь в тишине. Дейенерис любила её как подругу и соратницу, Серый Червь — как женщину, единственную, драгоценную. О ней будет кому плакать, но не уныния хотелось обречённой для своих людей. Любая смерть не должна быть напрасной, и если Миссандее суждено сложить голову в плену, пусть это станет не бесславным концом, а новым рассветом.

И ослепит всех не безмятежное солнце, а всепоглощающее пламя.

Миссандея не умела ненавидеть, но если ненависть поможет Дейенерис не сдаться, она согласна стать её решающим вдохновением.

Рука лжекоролевы касается когтем заждавшейся старухи-смерти, слеза застывает у порога ресниц, сзади грузная поступь палача отсчитывает мгновения, и скоро всё померкнет, затянув её в бесконечно долгую ночь...

...но прежде...

Дракарис.

Это для вас, моя королева.