Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь... Черт! или Сумерки. Сага. Новое приключение (гет)

Та странная беседа с блондинкой из клана Калленов, которая оказалась не такой уж и стервой, и впрямь немного помогла Белле.

Помогла вспомнить о ее некогда желаниях, особенно та часть насчет родить детей, и о том, что она девочка-которая-и-не-такую-херню переживала, черт возьми! А еще заставила понять, что Рене и впрямь не хотела бы для нее такого. Ее мать всегда была полна жизни и проживала каждый свой день, как последний. Радовалась мелочам и не зацикливалась на будущем. Хотела просто ощущать радость и беззаботность в каждом ее миге.

И если раньше Беллу раздражало это, то сейчас она вдруг в некоторой мере поняла Рене.

Она тоже захотела… поймать момент, так сказать. А не утонуть в беспросветном горе, которое, как она сама не сразу осознала, тянулось за ней длинным шлейфом еще из прошлой жизни.

— …отпусти бремя, которое тебя тянет назад, как бы это ни было тяжело сделать, и открой сердце новой жизни, хмм… — пробормотала Белла, стоящая около окна кухни дома Свонов, грея руки о кружку с чаем. Она внезапно вспомнила слова Смерти и осознала, что, как бы это ни звучало паршиво, та имела виду отнюдь не бремя избранности из той жизни. То она скинула, когда осознала весь фарс, на котором строилась ее юность. А вот бремя ответственности… За волшебный мир, за чье-то спасение, за чью-то смерть, за память ее первых родителей, за мать уже здесь… Вот оно ее тяготило.

Насильственно взваленное на нее бремя ответа за кого-то. Но пришло время от него избавиться или хотя бы попытаться, и научиться отвечать лишь за себя и за тех, кого хочет она, а не тащить навязанное ей бремя. Вольно или невольно, но навязанное.

— Прости меня… — искренне прошептала девушка, взглянув на пасмурное небо за окном. — Мне жаль, что я не смогла тебе помочь. Жаль, что не усмотрела… Но это была твоя жизнь. Твой выбор, чем заниматься. И прости, я люблю тебя, мама, но я не могу нести вину за то, что ты погибла. Я ведь сделала все, что смогла. Ты хотела жить на полную катушку и жила… — тут Белла прикрыла глаза и, сделав глубокий вздох, твердо закончила: — Теперь мой черед.

«Это эгоистично, но мне и впрямь полегчало»,— ошеломленно подумала Белла, но углубиться в это открытие она не успела, услышав, как открылась дверь, и раздались тяжелые шаги в коридоре.

Чарли вернулся.

Девушка тут же поставила кружку на стол и быстрым шагом пересекла кухню, и остановилась возле проема двери, ведущей в небольшой коридорчик, смотря на отца.

Уставшего и замученного.

— Папа, — тихо позвала она мужчину, который от звука ее голоса так и замер с курткой в руках, которую собирался повесить на крючок.

Он медленно повернулся и робко взглянул на дочь, вероятно, думая, что у него галлюцинации, и голос Беллы ему лишь померещился, и ожидая лишь увидеть все те же пустые глаза.

Но это было не так.

Глаза Беллы были печальны, но впервые за долгое время не пугающе бездонны.

— Белла… — тихо выдохнул Чарли и крепко обнял вдруг шагнувшую в его сторону девушку. — Моя малышка…

— Прости меня, пап… — глухо всхлипнув, сказала она, стиснув его форменную рубашку в кулаке. — Мне жаль, что я была такая… сломанная. Пугала тебя своими криками по ночам и молчанием днем. Я…

— Тшш, — успокаивающе прошептал он и погладил дочь по макушке. С души Чарли буквально свалился огромный булыжник, как только он понял, что стены дочери, наконец, стали рушиться, и та очнулась от этого зомбического транса, в который впала после того, как узнала о несчастном случае с Рене.

Они несколько минут простояли, обнявшись, а потом Белла тихо спросила:

— Пап? Ты же не думаешь, что мама будет обижена тем, что я готова ее отпустить и хочу продолжить жить дальше?

Чарли отодвинулся от дочери, пораженный, что та вообще могла подумать о таком, и твердо сказал:

— Изабелла Мари. Что за глупости ты несешь? У нас с твоей матерью было много и плохого, и хорошего между нами, но одно нас всегда роднило. Это ты и любовь к тебе. И мы никогда бы не хотели, чтобы ты проливала реки слез о нас, когда мы уйдем. Я уверен, что Рене хотела бы, чтобы ты радовалась жизни, бегала по мальчикам и тусовалась с друзьями, а не хандрила тут по ней целыми днями, — и на секунду замолчав, чтобы перевести дыхание от столь долгой речи, которых он давненько не произносил, дразняще добавил: — К тому же… Рене и обида? Твоя мать просто была не способна долго задерживаться на этом чувстве.

Белла слезливо хихикнула.

— О да, это точно, — прошептала она с едва заметной улыбкой на губах. А потом ей в голову вдруг пришла идея.

— Знаешь… — медленно протянула Белла, утерев остатки слез с щек. — Я сделала пирог с вишней. А у тебя сегодня игра, если я не ошибаюсь…

— Верно, — непонимающе сказал Чарли. — Но…

— Поехали в Ла Пуш, — прямо сказала Белла, буквально загоревшись этой идеей. — Ты уже столько не видел Билли, по которому, я уверена, ты жутко соскучился, а я давно Джейка не видела… Поехали, а?

И Чарли сдался даже без сопротивления, хотя и был уставшим после долгого рабочего дня. Ведь он и впрямь соскучился по старому пройдохе, которым был вождь квилетского племени.

Но самая главная причина, из-за которой он согласился, все же была во взгляде дочери. Тот не был таким ярким и живым с января.

И он был готов на все, чтобы он больше не погас. Даже ползти до резервации, если нужно.

* * *

По мере подъезда к Ла Пуш энтузиазм и желание увидеть некоего солнечного мальчика все больше росли в душе Беллы.

Когда они с отцом подъехали к дому Блэков, их встретил изумленный, но радостный Билли, явно довольный тем, что его друг наконец появился после столько времени у него на пороге (тут Белла себя не могла мысленно не пнуть, осознав, что она не только тащила отца за собой в пучину депрессии, но еще и отдалила его от друзей), и который выразил искренние соболезнования Белле, мягко сжав ее руку.

Если честно, девушку это очень тронуло, так как Билли был первым, кто и впрямь имел в виду то, что говорил. Но рыдать больше Белла не хотела, как и горевать. Поэтому, поблагодарив Билли, она тут же спросила, где Джейк, а узнав, что тот в гараже, оставила отца и его друга наверстывать упущенное.

Вот только подойдя к тому, что гордо именовалось гаражом, хотя это было лишь несколько железных листов, связанных между собой, она замерла, как вкопанная.

Ведь… Девять месяцев. Прошло почти девять месяцев с того дня на пляже, когда она в последний раз видела, слышала и касалась Джейкоба Блэка.

С того момента могло многое измениться.

Она вот безвозвратно поменялась, а он… Он уже давно мог двинуться дальше и забыть про нее. Мог уже стать оборотнем. И даже запечатлеться.

И кто знает? Может, в отличие от Сэма, он, как и Джаред, доволен своей родственной душой. И ему не нужна сломанная, покореженная подружка, чьи руки были запачканы кровью…

«Дура! Зачем приперлась?! Если бы он хотел, то позвонил бы или приехал, ведь ты уже давно вернулась в Форкс, бестолочь!» — отругала себя Белла и чувствуя себя так, будто ее сейчас накроет приступ паники, хотя за ней такого раньше не водилось, развернулась, чтобы уйти.

Но и шаг сделать не успела, как за ее спиной изумленно выдохнул такой знакомый голос:

— Беллз?..

Может ли краткий звук, больше похожий на шепот, заставить разбитое сердце вдруг воспрять духом и в то же время заставить замереть от непонятного страха?..

Может заставить обратиться в жуткую панику и в то же время в бешеную радость?..

Может ли внушить желание бежать без оглядки, лишь сохранить в памяти как последний разделенный на двоих миг, ту прогулку на пляже?.. И в то же время мучительную потребность обернуться и кинуться в объятие?..

Белла не знала, никогда с таким еще не сталкивалась, но в этот момент, такой краткий, но в то же время отвратительно длинный, она ощутила все это.

И это было так страшно.

И непривычно.

Ее усталая душа, которая была куда старше ее тела, уже отвыкла от столь ярких эмоций, и в какой-то момент желание бежать даже победило, но тут Белла ощутила, как к ее спине прижалось твердое тело, жар которого она почувствовала даже сквозь одежду, а пара сильных рук обняла ее за талию, еще крепче притянув к себе, не давая и шанса на побег.

Вдруг ее ухо опалило горячее дыхание, и хриплый голос с нотками благоговейной радости вновь прошептал:

— Ты вернулась.

И именно в этот момент Белла поняла, что — да, она вернулась домой. Вернулась и теперь уж точно ни за какие коврижки никуда не поедет.