Ataashi (гет)

Будто невесомый шёлк, коснулся кожи перламутр элувиана, и уже на следующий миг глаза ослепило невыносимо ярким после темноты катакомб светом неба Перекрёстка. Здесь не было солнца или луны — их заменяло рассеянное сияние откуда-то из-под островов и тропинок, прячущееся в облаках и тумане от водяной дымки стекающих в пустоту водопадов и ручьёв. Воздух пах ничем и всем одновременно: свежесть и чистота смешивались с дурманящим ароматом цветов, трав и земли. Казалось, что само солнце грело в миг взмокшее в зимней одежде тело — настолько здесь было светло и тепло.

Тёплый ветер мягким касанием колыхнул ветви ближайшего дерева, от чего пламенно-охровые лепестки эхом от осени осыпались в медленном танце, повинуясь мелким завихрениям. Волны колышущейся лаймовой травы покрывали этот островок почти полностью, смешиваясь уже с другим цветом растений немного в отдалении от элувиана, поддерживая оформление каждого «видящего стекла» в своём стиле. Где-то вдали виднелись на острове статуи гномов, и такие зеркала, померкшие, но целые, наверняка вели на Глубинные Тропы или в забытые тейги. Неподалёку за разрушенными подвесными дорожками золотились статуи львов Орлея и причудливые арки с лепниной из Антивы. Каждый остров пестрел красками, цветущей флорой и приятными потоками магии, вот только малая часть земли посерела и растрескалась, распадаясь на частички. Медленно, незаметно, по крупицам, будто песок через крохотное отверстие — тысячелетия шли, и Паутина Троп угасала из-за создания Завесы.

Именно здесь, среди парящих переплетений дорог и зданий, полей и рек, водопадов и гор, где над головой причудливо отразилась из-за искажений повреждённой структуры измерения площадь с фонтаном, — здесь Митал дала мне обещание в полной мере прочувствовать суть духа, которым мне не посчастливилось стать.

Казалось бы, удача. Вот только с эванурисом расслабиться — это роковая ошибка.

Безобидные экскурсии по мирам и рассказы об утерянном прошлом, когда что дух, что живой были одним и тем же, очень быстро закончились. Богиня-мать воспитывала кнутом и пряником, поэтому я успела около сотни с лишним раз пожалеть о том, что согласилась на уроки от лже-бога, не понимая и доли того, что требовалось от меня. Несомненно-бесценные лекции о Бездне, Скверне и Архидемонах проходили под длительными, изнурительными даже для потомка косситов тренировками с магией и оружием в условиях недружелюбных миров, полностью захваченных либо демонами, либо неведомыми доселе тварями.

Монстры одного мира вовсе походили отдалённо на привычных мне животных, имея лишние конечности, головы, клыки или крылья, что сомнений не оставалось — твари являлись созданиями Гилан’найн. Огромные змеи с жалом скорпиона, не менее гигантские пауки с панцирем из кожи, волки с двумя головами и хвостами крокодилов и копытами лошади — всё это веками плодилось в ограниченном мире, пожирая друг друга и лишь увеличивая свою численность. Мне-то и пришлось сокращать популяцию, потихоньку осознавая, что смертному телу против созданий лже-бога не выстоять.

Митал прекрасно понимала, что она делала.

А мне ничего не оставалось, кроме как начать действовать как дух, откинув человеческие потребности и лимиты.

Я даже не считала время, которое мне понадобилось на то, чтобы освоить хотя бы малую часть того, что обязано уметь создание из Тени, самой своей сутью способное считывать окружение и эмоции живых существ, меняться самому и преодолевать грань Завесы. Информационная и физическая перегрузка — это лишь малая жертва на пути познания скрытых доселе возможностей, раскрыть которые помогал эванурис.

Судя по тому, как направляла меня богиня, довольно щуря золотые, хищные глаза, она точно знала, какой по итогу будет результат. Это наводило меня на мысль, что, возможно, до Завесы вовсе не было никакой разницы между живыми и мёртвыми. Митал трудно убить, это доказано, ведь минимум дважды она уже возрождалась. Так что мешало и другим духам быть не просто древними существами, а теми самыми эльфами из времён Арлатана?

С каждым поверженным порождением Гилан’найн, с каждой новой способностью я всё больше узнавала как о себе, так и об устройстве мира до и после Завесы, всё глубже погружаясь в загадочную для жителей сторону Тедаса, которую никто и никогда не знал. Всё меньше для меня имело значение времени. Всё меньше тело вспоминало, что такое голод и холод.

Духу всё это ненужно.

Ведь дух вечен.

Трудно сказать, сколько недель я находилась в мирах Перекрёстка, и столь же тяжело удавалось вспоминать пролетевшие дни в бесконечном переплетении троп Паутины. Центральное измерение имело прямой выход в Тень через несколько элувианов, расположенных друг от друга равноудалённо по всей площади подпространства, поэтому я старалась как можно чаще пересекать Завесу, возвращаясь к привычному мне Тедасу. Но каждый раз, когда я посещала сны людей и эльфов, Ферелден ещё не покрывала Скверна, а Кошмар не шастал по земле, перенасытившийся страхом Мора.

Однако меня взволновало, что всё чаще во снах начали мелькать упоминания о королевской армии под Денеримом. Сны солдат наполнились беспокойством и тоской по покинутым сёлам и городам, а кошмары детей привлекали демонов, которые обещали им вновь увидеть отца или мать «хотя бы на часик».

Разом обретя тяжесть оболочки сэрабаза, я наконец-то вспомнила, что такое время.

Вспомнила, что такое цикл сезонов. Вспомнила раннюю осень, когда я тёплым мрачным вечером тащила на себе Стэна. Вспомнила дождливую Ночь Мертвецов Редклиффа, сугробы Бресилианского леса и первые снегопады, покрывшие Внутренние Земли вплоть до самого Денерима.

В этот же миг, когда разум вернул память о том, что он, пускай и дух, но всё ещё живой, имеющий свои планы и намерения, я вынырнула из дымки перемещения и увидела элувиан перед собой. Дерево с пламенными листьями, как и прежде, стояло на своём месте, всё так же роняя лепестки на волны лаймовой травы.

— Последнее испытание пройдено, Свобода, — тихие шаги Митал за спиной не заставили меня обернуться, лишь привлекли внимание, призывая слушать. — Вспомнить, не потерять себя — это и есть суть бессмертного духа, — не-богиня обошла меня и положила руку на плечо, мягко, не удерживая, а золотые глаза пристально всматривались в мои.

— Сколько времени прошло? — голос словно охрип, позабыв, что такое связки и разговоры вне Тени.

— Много, но ничтожно мало, — хмыкнула Митал весело. — Десятки лет? Да!

От её слов внутри что-то оборвалось, но когда мой испуг уже готов был перерасти в панику, она вновь рассмеялась.

— Всего-то пара месяцев — тоже да! — богиня отступила от элувиана и оперлась спиной о золотую раму, наблюдая за переменой эмоцией на лице её нерадивой ученицы. — Есть миры вне времени, где смертный бы не выжил. Дух — другое дело. Цепляясь за определённый промежуток времени, ты вернулась ровно тогда, когда было нужно, — Митал усмехнулась. — Помнишь?

— Герои всегда появляются вовремя, — повторила я её слова, будто только сегодня утром вошла на Перекрёсток в первый раз, и тут же нахмурилась и сжала кулаки. — Я видела во снах армию под Денеримом, но не видела Архидемона.

— Тень и Скверна между собой не очень ладят, — мрачно хмыкнула эванурис, и напоминание о Чёрном Городе само всплыло неприятным уроком истории, — но Пятый Мор уже у стен города, отсюда и беспокойные видения. Готова ли ты вернуться к своим друзьям, как и хотела?

— Можно я отвечу «нет»? — устало вздохнула я, наверное, впервые за много десятков пролетевших лет, осознав всю прелесть смертных недостатков.

Еды, естественно, у меня не осталось, да и не нужна она мне теперь, однако побаловать себя готовкой и порадовать вкусовые рецепторы оболочки это всегда не лишнее. Дух я или нет, но в первую очередь я — Шайра. Большая девочка, которая ровно столько же много ест, ни в чём себе не отказывая. Да и тело теперь позволяло — я всё ещё оставалась мной, но баланс мышц и жира теперь сохранён ровно настолько, чтобы и физической силы хватало, и округлости в нужных местах появились.

Хорошо быть духом, как бы я тут ни бухтела, что едва себя не забыла.

Это просто нюансы.

— Говоришь ты «нет», но рвёшься помочь, уже планируя что-то. По лицу твоему светлому вижу, — хохотнула Митал.

Эванурис стукнула костяшкой пальца по золотой раме элувиана, и его поверхность ожила, ослепительно-ярко вспыхнув. За разводами перламутра виднелись знакомая темнота катакомб Бресилианских руин и могучие корни древних деревьев, пробивших ветхий камень здания.

— Знаешь ты, как друзей своих найти, — богиня улыбалась спокойно и уверенно, и её отношение вновь напомнило мне о тепле матери к дитя, которое не исчезало всё то бесчисленное время, что Митал сопровождала меня в мирах. — Не бойся Скверны, — вопреки её словам где-то внутри всё ещё отзывалась страхом одна лишь мысль случайно заразиться, впрочем, не верить ей причины не было, — не бойся смерти, — физическая оболочка и правда не являлась преградой, — и выполни мою последнюю просьбу.

Никаких тебе «пожалуйста» и выбора, — уловила я подтекст. Помощь эвануриса с обучением действительно стоила больше, чем пара фраз для Морриган, поэтому я кивнула, не имея даже шанса отказаться. Чего бы не захотела Митал, я уже примерно понимала, что же ей нужно.

Точнее, кто.

— Понимаешь, вижу, — хмыкнула не-богиня, не хуже меня будучи проницательной настолько, что читать души для неё это столь же естественно, как колдовать, — однако текст сделки необходимо произнести миру, а потому — слушай же. В час, когда Архидемон будет повержен, ты должна нанести ему смертельный удар, — прозвучали громом среди ясного неба условия Митал, и она, коснувшись моих ключиц острым когтем перчатки, продолжила говорить. — Наша связь поможет тебе поймать его, — под её пальцем сверкнуло какое-то заклинание, осев внутри самой моей сущности тёплым комочком чего-то, тщательно сдерживаемого, — потому не позволь ему умереть, — закончила она, слишком серьёзно глядя в мои глаза, будто от этого зависела как-минимум чья-то жизнь. — Найди ближайший элувиан и до тех пор, пока магия сильна, позови меня по имени.

Сначала я задумалась, каким же таким мистическим образом мне придётся объяснить компании, зачем я полезла прямо под дракона, но…

Я ведь и не обязана объясняться, правильно?

Ну, подумаешь, сначала пропала прямо из-под носа у Морриган и Дюрана. С кем не бывает? Просто странный сэрабаз пошёл изучать Тедас, и это даже не ложь, потому как Перекрёсток и его миры — это тоже Тедас. Остальные же странности пускай и остаются тайнами, а кто будет не согласен — что ж, с ними мой путь разойдётся, таковы уж реалии. Если мне не доверяют, что-то доказывать будет бесполезно, потому как, когда человек что-то для себя уже решил, то и нет смысла тратить свои силы на оправдания.

Да, будет обидно.

Но переживу, как и всегда.

Последний раз обернувшись на Перекрёсток, я убедилась, что одежда не выглядит слишком потрёпанной после неопределённого времени бытия ещё в смертной оболочке, и ступила в элувиан. Катакомбы никак не изменились, встретив меня пустым залом, заросшим лозами, более не сдерживаемых магией стражей-духов. Та же статуя Андруил напротив открытой двери с узором эльфов поверх Тевинтера, тот же стрёкот пауков за стенами и где-то в коридоре. Разве что снег, когда-то валивший из прорехи в потолке в другом конце помещения, сменился лучами солнца. Пения птиц не слышно, однако я уверена, что не иди по миру Скверна, пташки щебетали бы без конца, радуясь теплу после зимы.

Весна вступила в свои права, а армия Пятого Мора уже находилась у стен Денерима.

Но, зар-раза же! — преодолевая коридор за коридором и перемещаясь подальше от попадающихся на пути пауков, я соображала столь активно, что не заметила, как вынырнула на тусклый свет солнца.

Из Бресилиана до Денерима полмесяца пути пешком. Половина чёртового месяца, это пятнадцать дней! После зимы на дорогах теперь грязь и слякоть, и лапы формы волка увязнут не хуже, чем копыта лошади. Как преодолеть такое длинное расстояние? Перемещение духа бесполезно, оно работает только в пределах поля зрения. Двигаться рывками я буду не менее долго, чем пешком. Не по воздуху же мне лететь!

И тут я услышала отчётливый щелчок включившейся над головой лампочки. Разумеется, это был метафорический приход идеи в судорожно соображающий мозг, однако суть это нисколько не меняло.

По воздуху-то я как раз и могла добраться, не завися ни от дорог, ни от погоды. Не только магии и владению оружием я научилась за бесчисленные десятки лет в одном из миров вне времени. С какой-то стороны это даже казалось немного нечестным, однако пребывание в подобного рода мире едва не стёрло всю мою память, превратив в какого-нибудь виспа. Не будь у меня с самого начала навязчивой идеи вернуться и не позволить Героям кануть в небытие под яростью Мора, то на этом моя жизнь бы и закончилась. Поэтому все заработанные знания и умения стоили жертвы.

Вот только для превращения мне стоило найти открытое пространство, потому как узкие расщелины погребённых под землю руин в роли взлётной площадки совсем не годились. Пришлось расчищать выход из комплекса, заросший пуще прежнего феландарисом, да только обнаружилась странность только тогда, когда я вышла на пересечение троп между холмами. Меч, которым я и рубила шипастое растение, путешествия через миры и время должен был не пережить и заржаветь. Простенькое железо не спасло бы оружие от влияния на него времени, ведь одежда тоже пострадала. Вот только как неотъемлемая часть оболочки, костюм и меха восстановились, в то время как меч по какой-то причине в равной степени оставался таким же острым, как и прежде.

Я помнила, что колдовала с мечом, потому как среди древних магов рыцари-чародеи это не редкость, а закономерность, чему и обучалась, поэтому неудивительно, что меч в итоге стал такой же неотъемлемой частью образа.

Чем дальше я отходила от руин, выискивая полянку приличного размера, тем больше в памяти освежались события прошедших лет. Подумать только — несколько десятилетий, проведённых в одном мире за непримечательным элувианом с тевинтерскими обелисками! Голова ещё слабо соображала, пытаясь переварить сам факт того, что я пробыла в небытие духом столько времени, однако потихоньку мозги вставали на место, проветрившиеся влажным воздухом оттаявших сугробов. За раз усвоить всё не получалось, поэтому к моменту, когда у небольшого озера полянка таки нашлась, я была загружена настолько, что едва вспомнила, зачем сюда вообще пришла.

Что ж, к этому всё и вело.

От души потянув руки вверх и в стороны, я размяла лопатки и шею. Форма волка была лишь формой. Где-то в смутных ячейках памяти мелькало полноценное превращение, когда мне приходилось продираться через дикие леса неизвестного мира, однако сейчас я собираюсь обернуться далеко не волком.

Пора бы уже заняться собой и претворить парочку мечт в жизнь.

Магия заструилась приятной свежестью по жилам, наполнила лёгкие. Вихрь энергии объял всё тело, как в тот раз, когда Морриган помогла мне обернуться, а затем мир вместо того, чтобы сузиться до одной точки, вдруг стал несоразмерно лёгким. А тело — очень и очень тяжёлым, как никогда ранее. Громоздкие крылья — лишние суставы и кости — придавили сверху, будто ватное одеяло, и мешались, а я даже не понимала, куда их деть и какие мышцы за это движение вообще отвечали. Хвост, кажется, вовсе снёс целый ряд самых тощих деревьев, судя по грохоту и треску за спиной. Некоторое время я, притихнув в некотором шоке, просто лежала животом на земле, глядя вглубь чащи и не понимая, что делать в первую очередь.

Платиновая чешуя успела собрать на себя всю озёрную муть, а на пузе и когтях остались мох и грязь.

Около пяти часов ушло на то, чтобы просто совладать с новым телом, и только ночью этого же дня в полной темноте, ни капли не мешающей зорким хищным глазам дракона, я наконец взлетела в небо, каким-то только чудом поймав перепонками крыльев восходящие потоки воздуха.

О том, как приземляться, я не думала со всем старанием и упорством перед неизбежностью.