21,55,01 (джен)

«Выживи любой ценой»,

— второе письмо Надежде Рязановой от Марии Рязановой.

☽☽☽

Меня ненавидели все Скрытые Лягушево. Заигравшись в угрозы и шантаж, я отвернула от себя всех союзников. Из-за долга не могла покинуть город, чтобы попытать удачу в другом. Мое положение не назвать завидным. Но и безвыходным — то же.

Раз я не смогу выплатить долг сама, передам его другому мистику. Любой, кто дружит с головой, откажется от такого «предложения», поэтому я завлеку его хитростью. Отведу в ловушку и заставлю взвалить долг на свои плечи. У него не останется выхода, кроме как выплатить долг.

После смерти Мирослава я забрала его место в мире — «сына Марии Рязановой» — себе. Оно и так принадлежало мне из-за правила: дети — собственность родителя-мистика. Я лишь сохранила его. К несчастью, ничто не существует просто так. Для поддержания этого места, этой роли, пришлось платить годами жизни. В моем запасе оставалось около сорока лет, теперь их количество уменьшилось вдвое.

Осталось найти наивного дурака, который примет на себя эту роль и которому я передам долг. Одна беда: он не будет привязан к семье и запросто пожертвует моими детьми, если появится возможность.

Но, кажется, я нашла прекрасного кандидата.

— Надя, ты часто запираешься в своей комнате.

За окном раскинулась темнота. Я зашла пожелать младшей дочери спокойной ночи и застала ее говорящей сама с собой. Сначала подумала на Скрытого, но никого не увидела.

— Я говорю с Тео, — натянула Надя на голову одеяло. Она лежала в кровати. — Мы часто играем вместе.

— Ты говоришь о домовом, — предположила я.

— Нет! Тео — мой друг! Мой старший брат!

— Старший брат, — медленно повторила я.

— Да! Мама говорила, что у меня был братик, но он умер. Тео — его дух. Он охраняет меня.

Похоже, яркое детское воображение воплотилось в невидимом друге. Надя часто говорила с ним, когда думала, что никто не видит. Играла и проводила почти все свободное время. Она вкладывала в воображаемого друга время и внимание. Подпитывала его.

Вот решение моей беды. Надин друг будет привязан к ней, а значит и ко всей семье. Он ни за что не отвернется от них. Ни за что не продаст. Если я отдам ему место «сына Марии Рязановой», связь усилится.

Надо лишь понять, как это провернуть.

☽☽☽

Глупо ставить на одного Теодора, поэтому я думала над более простым решением. Если у Миши и Кати родятся дети, долг распределится и на них. День расплаты сдвинется.

Я подыскала отличную женушку для Миши. Безвольную наивную даму с ветром в голове. Катя выросла красивой, поэтому найти ей жениха тоже не составило труда. Сначала они отказывались. Бунтовали, как и все подростки. Но затем сдались.

Мне жаль. Какими бы несчастными вы не сделались. Сколько бы меня не любили… Все ради вашего блага.

Я провалилась. Властное воспитание надломило их волю, что сыграло на руку членам Совета. Миша убил всю свою семью, а Катя погубила вместе с собой нерожденного ребенка. Все приготовления полетели коту под хвост!

Тогда-то я и вспомнила про Теодора.

— Думаю, вы говорите о тульпе, — предположил Мечтатель.

Мы сидели на террасе за обеденным столом, который я вынесла. Мужчина в легкой белой рубашке с черным узором располагался напротив меня. На его длинных темных волосах уже проступила седина. Он поднес к губам кружку с черным чаем и сделал глоток.

Я сидела неподвижно. Даже не притронулась к своей кружке. Не хотела показывать слабость.

Годы взяли свое. Из-за сохранения роли «сына Марии Рязановой» я старела вдвое быстрее. Моя кожа сморщилась, волосы потеряли былой русый цвет. Руки тряслись по поводу и без.

Взгляд невольно пересек заброшенные грядки. Они давно поросли травой и сорняками. У меня не осталось сил для любимой отдушины — садоводства.

— Объясни, — потребовала я.

— Тульпы рождаются из людского воображения. Когда нам одиноко, когда мы мечтаем о лучшей версии самих себя, когда представляем какого-то человека. Каждое из этих действий создает тульпу. Слабый и мимолетный образ. Если его поддерживать, он может прожить годы. Я уже довольно давно изучаю их. Могу поделиться за ваше содействие. Хочу проверить одну мысль.

— Огласи цену.

— Волосы чертей. Мои опыты зашли в тупик. Тульпы слишком слабы и недолговечны. Они лопаются, как мыльные пузыри, от случайных взглядов обычных людей.

— И ты желаешь обратить их взгляды себе на пользу. Чтобы они не ломали тульпу, а разрывали «рану». Не давали ей зажить.

— Читаете мои мысли, — сделал он еще глоток. — Мне любопытно ваше мнение.

Я задумалась. Его предложение звучало разумно. В целом Мечтатель мыслил в правильном направлении. Но даже с «раной», нанесенной волосом черта, существовал шанс, что тульпа распадется.

— Расскажи, как они ведут себя. Все зависит от их поведения.

— Они не любят людей. Как и все Скрытые, прячутся от… Я понял, к чему вы ведете. Считаете, что «рана» заживет прежде чем станет «шрамом».

Я лишь кивнула.

Тульпы обязаны купаться во внимании, чтобы разорвать «рану» и оставить «шрам». Но думается, мне даже так, тульпа будет постепенно исчезать из мира. Без постоянной подпитки Вселенная рано или поздно забудет о нем, насколько бы глубоким «шрам» ни был.

— Допустим, у тульпы будет место в мире. Некая роль, — неожиданно заявил Мечтатель.

Я нахмурилась. Неужели он научился читать мысли? Как-то иначе выведал мою задумку?

Вовремя успокоила себя. Скорее всего, Мечтатель сам думал о чем-то подобном. Мы лишь подумали об одном и том же.

— Место заземлит тульпу. Подарит нужную опору, — бесстрастно дополнила я.

— Возможно, это спасет от распада. Подарит лишние месяцы.

Месяцы? Как мало! Мне нужен минимум год, чтобы Теодор успел освоиться и начал выплачивать долг.

— Ты хочешь сделать из тульпы человека, — предположила я. Нужно вытащить из него как можно больше информации.

Брови Мечтателя взметнулись, губы вытянулись в прямую линию. Он не проронил ни слова, но я уже знала ответ. Мечтатель открыл рот. Я опередила его.

— Занятные опыты. С удовольствием помогу тебе, если согласишься проводить их при мне. Также мне нужны все твои знания о тульпах. Взамен я дам столько волос чертей, сколько захочешь. И заберу у тебя возможность рассказывать о моем участии и о том, что ты увидишь дальше.

— Весьма сомнительное предложение.

— Мне нужны гарантии, что ни одна душа не узнает о моих планах. Такие меры предосторожности. Предложение ограничено. Решайся сейчас.

— Согласен, — только и сказал он.

☽☽☽

Из окна за креслом струился мягкий белый свет. Шторы дрожали от несуществующего сквозняка. Я сидела за рабочим столом в кабинете. Вдоль стен плечом к плечу стояли высокие книжные шкафы. Полки заполняли цветные папки с бухгалтерскими отчетами и таблицами.

Взглядом мазнула по проходу в коридор. В нем стояла непроницаемая темнота. Хотя на улице было светло. Обычно солнечный свет попадал в коридор из кабинета и гостиной, но так было в настоящем мире. Все вокруг — сон. Осознанный сон.

Научилась этому трюку у Мечтателя. Все его опыты проходили в Грезах, а попадал он в них через Сны. Когда-то я считала их одним и тем же, но не теперь. В Грезах существовали королевства, веками велись и разыгрывались интриги, умирали и рождались человеческие надежды. И все это менялось из эпохи в эпоху, ведь Грезы зависели от людей. Сны же больше напоминали смутные видения. Слишком изменчивые и неустойчивые, чтобы в них жили Скрытые.

Один из таких сейчас стоял передо мной. Невысокий парень с короткими русыми волосами. Он носил синие шорты и серую майку — в таких по мнению Нади он ходил дома. У Теодора не было лица. Лишь гладкий ломоть бледной кожи.

Тульпы состояли из черт, которые в них вложили. В Теодора Надя поместила любовь к построению планов, осторожность и вдумчивость. Все, что не хватало ей в себе. Она давно выросла и забыла воображаемого друга. Но я сохранила его. Подкармливала вниманием, чтобы он не распался на части.

После опытов Мечтателя выяснилось, что тульпы долго держатся после нанесения «раны». Обман работал около недели. Затем мир раскрывал его, и тульпа умирал.

Если подарить тульпе под «раной» место или роль, она жила около месяца, но затем умирала по той же причине.

По задумке Мечтателя для долгого существования тульпе нужны внимание и связи. Первое можно получить с помощью яркой одежды и вызывающей манеры поведения. Но второе… никак. В теории, если отдать тульпе место или роль, у которой уже есть связи, это сработает, но ни Мечтатель, ни я не решились на подобное. У нас нет роли со связями, кроме своих собственных. К тому же если опыт увенчается успехом, тульпа не проживет долго под личиной человека.

Скрытые жили веками из-за своей природы. Людям для жизни нужны «годы жизни». А у тульпы их не будет. Следовательно, она умрет в тот же миг, как станет человеком.

Мы столкнулись с двумя проблемами: неустойчивость тульпы и короткая продолжительность жизни.

Теодор или распадется со временем, или умрет. Я знала, как решить обе проблемы, но… цена оказалась слишком огромна.

Тульпе требовалось человеческое тело. Настоящее, а не созданное «раной». Даже так нет никакой гарантии, что Теодор не распадется на части со временем.

Я прикусила губу и прошипела сквозь сомкнутые зубы:

— Отдаю тебе часть себя. Свое чутье. Отдаю тебе два года человеческой жизни.

Силы покинули меня. На плечи словно рухнуло две тяжелые гири.

«Прости, — мысленно взмолилась я. — Мне правда жаль. Не думаю, что ты простишь меня. Но у меня не осталось другого выхода. Прости меня, Денис».

Неделю назад он отпраздновал двадцатый день рождения, члены Совета выбрали Мечтателя на роль его палача. Я подговорила его не убивать мальчика. Но оставались другие Скрытые, которые с радостью заберут все лавры себе. Дениса следовало обучить защите ото всех местных тварей. Ото всех, кроме одной.

— Ненавижу. Перед тем как ты уйдешь, я расскажу, насколько же сильно я тебя ненавижу, — выплюнула я. Теодор стоял неподвижно. Тульпе нет дела до человеческих чувств. Ведь она — лишь инструмент, сотканный из фантазий маленькой девочки. А теперь в ней есть частичка меня. — Ты бесполезный кусок мечт. Бесполезное творение. Ты никого не защитил! Миша и Катя умерли в мучениях! Они страдали! Даже не знали, что с ними происходит! Дениса же ожидает кое-что похуже. Он умрет, зная об обратной стороне. Умрет, видя, как все разваливается на его глазах. И виной всему ты!

Голос сорвался, поэтому оставшуюся часть я прохрипела:

— Ты выживальщик. Твоя цель — выжить любой ценой. Принимай любые решения. Совершай любое зло во имя выживания. Убивай. Грабь. Насилуй. Извращай и завоевывай. Иначе Надю не спасти. Умрешь ты, умрет и она. Поэтому делай что хочешь. В конце концов, цель оправдывает средства. Иди! Я разрешаю тебе овладеть Денисом Рязановым. Слейся с ним и… поглоти его.

Совет избрал палачом Мечтателя. Но Денис умрет отнюдь не от его руки. Я сама заберу жизнь среднего сына. Ради спасения Нади. Ради спасения хоть кого-то.

☉☉☉

Фальшивка. Даже не парень, которого похитили и переписали память. Даже не бродяга. Даже не человек.

Ко мне вернулись воспоминания. Эта женщина затолкала их в глубины сознания. Не избавилась, потому как пробелы в памяти вызвали бы ненужные вопросы.

Я помнил, как потрошил душу Дениса. Помнил, как откусывал от него по кусочку. Помнил, как захватывал его тело, управлял им не больше двух секунд в день. Но со временем отрезок свободы увеличивался. Пока в морозный вечер на заброшке, в компании других бездомных, за один час до его дня рождения, я не убил его. Заменил его. Тогда и случился самый сильный приступ на моей памяти. Когда я закричал от боли, от колющих и режущих взглядов. Когда я выпал из окна и оказался в больнице с переломами ног.

Неудивительно, что Надя боялась и сторонилась меня в день «долгожданного воссоединения». Она видела оживший труп старшего брата. Самозванца в его обличье.

Мерзость. Отвратная мерзость.

Я упал на колени в комнате «младшей сестры». Она весело хохотала, играла с заботливым воображаемым другом, а я не знал, что делать. Моя жизнь — ложь. Воспоминания настоящие, но от этого делалось только хуже. Все бессмысленно. И было таковым с самого начала. Мечтатель был прав. Забавно. Ведь он тоже подделка. Копия когда-то жившего человека. А я? Всего лишь фантазия маленькой девочки. Фантазия, оживленная ее злобной матерью ради защиты последнего ребенка.

— Что мне делать? — услышал я дрожащий голос. И понял, что говорил я. — Что мне, черт возьми, теперь делать?

Руки потянулись к груди, чтобы обнять самого себя. Но я замер. Руки не мои. Тело не мое. Кожа зачесалась, тело зазудело, будто по бледной чуждой плоти ползли сотни тысяч муравьев. Волосы встали дыбом, словно от разряда. Пальцы задергались от нетерпения. От удушающего желания разорвать самого себя. Содрать кожу, стянуть мышцы, освободить из мясного плена кости. Лишь бы счистить с себя чужой «след». Я загрязнен им! Но там, под десятками слоев нечистот пряталась частичка меня. Настоящего меня!

Картинка перед глазами поблекла. Розовые обои обесцветились, стали серыми. А на месте девочки и ее воображаемого друга появилось черное пятно. Оно росло, вбирая в себя окружающий мир.

— Не сейчас! — выкрикнул я. — Я должен очистить себя от «Дениса»!

Но клякса мрака проглотила молитвы без остатка. Ее щупальца добрались до моих рук, прежде чем я впился ногтями в свое горло. И весь мир померк.

Зажурчала вода, будто кто-то подставил под тонкую струйку стеклянный стакан. Затикали старые часы. Удары секундной стрелки громыхали, подобно выстрелам пистолета. Послышался усталый вздох. Скромно проскрипели половицы.

Открыв глаза, я понял, что стою в кабинете этой женщины. За окнами темнота. Темно-синее небо вздымалось над черными силуэтами далеких деревьев. Мрак властвовал и в кабинете. Свет был выключен. Лишь пять тусклых огоньков на канделябре выхватывали из тьмы рабочий стол. За ним сидела эта женщина.

На ней было черное платье. Из-за него большая часть ее тела сливалась с мраком, отчего казалось, что голова и руки висели в воздухе. В правой она держала бокал с красной жидкостью. Вином. Рядом на столе я заметил открытую бутылку.

Эта женщина покачивала бокал, не отрывая взгляда от танцующего в нем вина.

Окна задрожали, но она не придала этому никакого значения. Только губы скривились в усмешке то ли над происходящим, то ли над собой.

— Чувствуешь скорый конец, — проговорила эта женщина.

Она повернулась к окнам за спиной, встала с кресла и медленно подошла. Эта женщина смотрела на ночной пейзаж, и я встал рядом с ней. Подался неизвестной тяге.

Кожа продолжала зудеть, а руки тянулись к горлу. Чутье подсказывало: я умру, если поддамся желанию. Поэтому одергивал себя.

В поисках на что бы отвлечься, я зацепился взглядом за высокое дерево. Оно высилось над лесом и напоминало черную башню на фоне темно-синего неба. Чуть ниже ее вершины горели два желтых огня.

— Зверь, — озвучила мои мысли эта женщина.

Она продолжила, не отводя взгляда со Зверя:

— Я умру ровно в полночь. Как в одной из тех сказок, что я читала своим детям. До чего же поэтично, но на мой вкус слишком слащаво. Я повторяю эти слова уже триста двадцать пятый раз в надежде, что леший отправит тебя в Беловодье. В надежде, что мир запомнит хоть одну из этих попыток.

— Что? — нахмурился я.

Эти слова она говорила не самой себе.

— Каждый день я запиралась в кабинете и повторяла одно и то же. Иногда добавляла что-то новое. От скуки. Этот раз не станет исключением. Я отправила сообщение Наде. Она доберется до поместья через час. Когда я уже буду мертва. Она найдет на столе два конверта. Если все пройдет, как я думаю, она покажет тебе только первый. Но раз ты уже здесь, значит, видел неприглядную истину о себе. Не рассчитывай на извинения. Я сделала все ради спасения своих детей.

Она отпила из бокала.

— Беловодье искажает время. Некоторые путешественники пропадали в нем на десятилетия, хотя для них проходили считаные минуты. Когда ты выберешься, Надя, может, уже будет мертва, а ты умрешь из-за окончания твоего срока жизни. Тем не менее я такой исход не рассматриваю.

Эта женщина отвернулась от окна. Подошла к столу и выдвинула верхний ящик. Из-за темноты я не рассмотрел, что там лежало. Она вытащила предмет сама.

Компас. На вид дешевый. Такой можно купить в любом магазине. Красная стрелка, вопреки всем законам, указывала на юг.

— Путешественники заходят в Память мира по двум причинам. Они желают узнать, что случилось в прошлом. И желают что-то из него вытащить. Если ты переведешь стрелку на север, то окажешься в обычном мире. Хотя будь я на твоем месте, позволила бы Беловодью поглотить меня. Я родилась человеком и лишь догадываюсь, какие чувства тебя сейчас обуревают. Ненависть. Злость. Отвращение к самому себе. Что бы ты ни выбрал, я хочу поблагодарить тебя.

Эта женщина… Мария Рязанова улыбнулась. В ее выражении не читалась ни гордость, ни усмешка, ни уничижение. Только теплое умиротворение.

— Спасибо, что играл с Надей в детстве. И спасибо, что хоть на короткий отрезок стал ей настоящим старшим братом. Тем, на кого она могла бы положиться.

Больше она не сказала ни слова. Мария продолжала распивать вино. Когда опустошался бокал, она доливала из бутылки. Мария пила медленно, пока глаза смотрели куда-то в темноту. На едва видимые настенные часы, что отсчитывали последние минуты. Только перед лицом смерти она оказалась от манипуляций и угроз. В темном старом поместье сидела покинутая всеми старушка. Та, кто похоронила старших детей. Та, кто своими руками убила среднего сына. И та, кто ради своих детей отказалась от всего.

Я смотрел в спину Марии Рязановой и понимал: она сдалась. Впервые за долгую жизнь смирилась. Она могла сохранить двадцать лет жизни, которые потратила на поддержание роли «сына Марии Рязановой». Могла отказаться от них и вложить в долг, чтобы продлить жизнь Нади. Она бы не спасла последнего ребенка от мучительного конца. Лишь отсрочила неизбежное. Вместо этого она доверилась мне. Поставила все на «Теодора Рязанова», чтобы подарить Наде полноценную жизнь. Сделала ставку, не зная, сыграет она или нет.

Я взял со стола компас. Да, я не настоящий человек. Перед глазами пронесся последний разговор с Надей. Она доверилась мне. Рассказала про ложь, показала автобиографию Миши. Тогда в кабинете Надя решилась раскрыть мне тайну матери.

Пальцы сомкнулись на стрелке и прокрутили ее.

— Жди меня, — проговорил я. — Я обязательно спасу тебя. Да, я фальшивка, но все еще твой брат. Ты не видела меня, но я выслушивал твои жалобы на учителей и одноклассников. Делал с тобой домашнюю работу. Помогал тебе своим взглядом и безмолвными словами. Видел твои взлеты и падения. Ты не знала, но я всегда был рядом.

Силуэт Марии Рязановой смазался, контуры стола и окон помутились.

— Прошу, только дождись меня.

♀♀♀

За окном на небе собирались черные тучи. Ветер стих. Лягушево замер в преддверии дождя. Ливня, который покроет улицы тонким слоем льда. Ливня, которые замерзнет сосульками на голых ветках. Казалось, небо вот-вот заплачет от моей незавидной участи.

Я стояла в гостиной. Сердце выпрыгивало из груди. Его удары сливались со стуками секундной стрелки на настенных часах — не отличить одно от другого. До двадцать первого дня рождения оставалось четыре минуты двадцать пять секунд. Четыре минуты двадцать четыре секунды.

Теодор так и не появился. Дела мои плохи. Через четыре минуты девятнадцать секунд я подброшу монетку. Не буквально. Если Ничтожный придет со стороны кабинета, я протяну на пару минут дольше. Если со стороны лестницы, мне, скорее всего, конец.

Еще четыре минуты десять секунд мучительного ожидания. Кажется, я умру от сердечного приступа раньше.

☉☉☉

Моргнув, я понял, что нахожусь посреди леса. Из-за тишины он напоминал Беловодье, но нет. Самый настоящий лес.

И я знал это место. Здесь Мечтатель показал мне одно из «сокращений», которые остались после Тирана из Лягушево.

Сквозь голые кроны деревьев виднелись тяжелые черные тучи. Они нависали над лесом. Казалось, вот-вот и рухнут наземь, раздавят город, сметут дома.

Воздух был холодным. При дыхании появлялось облако полупрозрачного пара.

Я не знал, сколько времени прошло с тех пор, как я попал в Беловодье. Но чутье подсказывало: у меня мало времени.

Ноги оторвались от земли. Я побежал не к поместью, а в сторону района, в котором жил.

♀♀♀

Телефон завибрировал в кармане джинсов. Ушей дотронулась веселая мелодия. Я подпрыгнула от неожиданности. Настолько сильно было напряжение. Запустила руку в карман и выключила будильник. Время пришло. Но…

Только сейчас я заметила, что настенные часы не подпевают моему сердцу. Секундная стрелка застыла на месте. Словно время умерло.

А затем со стороны лестницы на второй этаж что-то треснуло. Одна из бутылок в «баррикаде» лопнула, вода расплескалась на полу. Вторая бутылка лопнула следом. Они стояли в одном ряду. Я видела, как одна за другой бутылки взрываются, а капли разлетаются в стороны. Во все, кроме одной.

Над лопнувшими бутылками возвышалась фигура. Черная. Нет, она выглядела, как дыра в форме худого высокого человека. Пространство за ней и вокруг будто искривлялось и падало в нее.

Фигура двинулась в мою сторону. Тонкие пальцы прошли в сантиметре от дверной рамы, и та покрылась трещинами. Краски сползли с нее. То же происходило и с полом, где ступал Ничтожный. Мир рядом с ним увядал и разваливался на части. И меня ожидала похожая участь.

Ничтожный появился со стороны лестницы на второй этаж. Значит, все мои приготовления пошли коту под хвост.

Я попятилась, пока Ничтожный медленно продвигался сквозь «баррикады» под хлопки лопающихся бутылок и треск умирающей древесины.

☉☉☉

До многоэтажек я добрался довольно быстро. Пронесся мимо пятиэтажки, где столкнулся с чертом. На дороге меня чуть не сбила машина. Разгневанный водитель пробибкал мне вслед и проорал что-то, но я не слушал.

Вытащил из кармана ключи, распахнул домофонную дверь и скакнул вверх по ступеням. В эту секунду проклял весь мир за то, что квартира находилась на восьмом этаже!

Подъем занял немыслимо долго времени. Несмотря на прохладу, я промок насквозь от пота. Толстовка неприятно облепляла кожу. В глаза потемнело от напряжения. Я чуть не потерял сознание перед дверью с надписью «ОТКРЫВАЯ ДВЕРЬ, Я НЕ ПРИГЛАШАЮ ВАС ВОЙТИ». Как давно это было? За столько времени успел привыкнуть к ней и даже не замечал.

С большим трудом попал ключом в замочную скважину. Прокрутил пару раз и ввалился внутрь.

— Мара! — прокричал на всю квартиру. — Мара! Ответь!

За спиной раздалось мяуканье. Я обернулся на распахнутую входную дверь. На пороге стоял мейнкун. У него был серый мех.

— Девчонка еще жива. Поторопись, челядь.

— Мара!

— Я здесь.

Повернувшись в сторону коридора, увидел серый дым. Он клубился, собирался в человеческую фигуру. Передо мной вышел парень в синей толстовке и с черными волосами. На месте глаз зияли две красные дыры. По щекам стекали кровавые слезы.

Мара молчала. Ожидала, что я скажу.

— Я просрочил договор, — начал я.

— Отныне твоим договорам нельзя верить, — объявила она.

Я бросил взгляд на накрытую тканью клетку на обеденном столе на кухне.

«В конце концов, к этому все и пришло».

Мне вспомнилось второе письмо Марии. Она писала в нем о побеге из города, о поиске Скрытого, который согласится выкупить долг в обмен на мое рабство. Тогда я отказался от этого исхода, не думаю. Как же много поменялось?

— Эй, мара, — задыхаясь, произнес я. — Пора расплатиться с долгами.

«Прости, Надя, — подумал я. — И прощай. Пора мне спасти тебя в последний раз. Похоже, я наконец-то нашел свое место в мире».

♀♀♀

Бутылки с водой не задержали Ничтожного надолго. Половицы под ним гнили и разлетались в щепки. Картины и фотографии на полках стекали на пол. Дом кричал. Вопил, как зверь, которого съедали живьем.

Я пятилась, не сводя с твари глаз. Боялась, что если потеряю его из виду, он нагонит меня за секунды. Ударит в спину и утащит за собой в Пустоту. Потолок над ним опасно прогнулся. О, черт.

Половина второго этажа рухнула на вниз, поднимая облака пыли. Грохот оглушил и ослепил меня. Все звуки вытянулись в тонкий писк, перед глазами все плыло. Мне повезло. Второй этаж упал не на меня. Но приятного мало. Поместье рушилось. Годы маминой жизни ломались от одного присутствия Ничтожного.

Надеюсь, это его задержит хоть на…

Взор закрывали обломки и сломанная мебель, но эта тварь просвечивалась сквозь них. Дыра в форме человека как бы стояла в них и в тоже время над ними. Голова закружилась от таких чудес.

Я развернулась спиной и побежала со всех ног, пока на меня не упала вторая половина этажа.

Скользнула в мамин кабинет. Подняла пухлую от предметов сумку. Перед приходом чудища набила ее все возможными тяжелыми вещами. Размахнулась и кинула ее в окно.

Стекло треснуло. Полетели осколки. Путь расчищен. За пределом участка меня, скорее всего, растерзают лесные Скрытые. Но это лучше, чем умереть от лап Ничтожного. Любая участь лучше!

Я выпрыгнула наружу, но что-то потянуло меня за лодыжку. И я упала прямо на осколки. Ладони пронзила острая боль. Но ее перебило жжение в ноге. Я завопила. С лодыжки слово заживо сдирали кожу. Посмотрела назад.

Ничтожный держал меня за ногу. Ткань джинсов оплавилась и сползла на землю. Кожа сморщилась, на ней выступили гнойные бугры.

— Блять! Блять!

Оно потащило меня к себе. Сознание меркло. Осколки стекла впивались в кожу сквозь одежду. Вот как умирают должники. В мучениях. Совершенно одни. Меня никто не спасет. Я умру самым худшим образом из возможных.

И все прошло.

Нога до сих пор жглась. Тело ныло от боли и усталости.

Я боязливо посмотрела назад, туда, где был Ничтожный. Он исчез. Рама окна отклеилась от стены и теперь лежала на земле, в стене зияла огромная дыра, но Ничтожного нигде не было.

Я попыталась подняться, но поняла, что не могу.

— Что… что случилось?

Ожидаемо, мне не ответили.

Все закончилось так же быстро, как началось.

Я не знала, что произошло, но понимала: Тео как-то спас меня. Это безумие закончилось. Наконец-то.