Летний рассвет (джен)

Хлюпая сырыми кедами, Семен поскользнулся на мокром крыльце и едва не протаранил головой дубовую дверь библиотеки, но каким-то чудом умудрился повиснуть на ручке. Так он и заехал внутрь. Женя, сидевшая в потертом кресле, положила книгу на подлокотник. Если ее и удивило эпатажное появление очередного пионера, вида она не подала. Смущенно отряхивая поцарапанные коленки, Семен взглянул на нее и подумал, что Женя выглядит так, будто посетители регулярно вламываются к ней подобным образом, и будто это весьма ее задолбало.

— Ну? — сказала библиотекарша.

— Я… Это… За книжкой!

— Неужели.

Семен немного опешил, и Женя, закатив глаза, добавила:

— Название? Автор? За какой книжкой пришел-то?

— А! «Остов сокровищь»!

— Серьезно? Ты ее дома не прочитал? Да «Остров» все мальчишки от мала до велика читали. Ее даже не берет почти никто уже несколько смен.

Семен пожал плечами.

— Виноват!

Женя посмотрела на него поверх очков, спросила фамилию, вздохнула и направилась к столу. Там она стала перебирать бумажные квитки, нашла нужный и только после этого сказала, на какой полке искать книгу.

Не прошло минуты, как Семен отыскал ее и пошел записываться.

Библиотекарша заполнила данные и, облокотившись о столешницу, спросила:

— Все?

— Да, все! — крикнул Семен, стремглав выбегая на улицу.

Он уселся на ближайшую лавочку, не обращая внимания на то, что доски были влажными и пачкали одежду. На коленях Семена лежала книга. Немого поколебавшись, открывать ее сейчас или дождаться вечера, когда соберутся все соседи, он, наконец, перевернул обложку. Ничего. Пролог, первая глава, вторая…

Семен был готов заплакать. Почему-то ему казалось, что секретное послание будет на первых страницах. А, может, он опять ошибся?

Пролистав все страницы, Семен совсем упал духом, но тут увидел текст. Прямо на заднем форзаце таинственный незнакомец написал послание простым карандашом. Четкие строки с характерными завитушками у буквы «а».

«Ну вот», — подумал Семен. Зачем-то оттягивая момент, он осмотрел кусты, аллею перед собой и редкие компании пионеров, бредущих куда-то среди луж. Потом задрал голову, полюбовался сквозь колючие кроны сосен на светлеющее небо, вздохнул и, наконец, стал читать.

«Похоже, он не простит меня. Забирает разум, забирает память. Пишу эти послания сам себе, но не думаю, что это поможет. Черт, уверен, что не поможет. А ЧТО ЕЩЕ ОСТАЕТСЯ. Меня зовут Анатолий Белиман. Я не в кармане, хотя какая радость с этого, когда пускаешь слюни и не одупляешь, что творится вокруг. Здесь мне лет двенадцать, но я замечаю, как он, из мести, похоже, издевается и делает меня все больше похожим на того, кем я был. Лысею, толстею. Мысли путаются. Скоро будет еще хуже. Каждую ночь я, словно монах, молю его о прощении. Но сам бы я за такое не простил. И он не простит. Толик, надеюсь, ты читаешь эти строки, если еще можешь читать. Ты наверняка не помнишь, о чем я, но продолжай умолять о прощении каждую ночь. Вспомни! Икарус это врата!

ПРОСТИ МЕНЯ ПОЖАЛУЙСТА, ПРОСТИ МЕНЯ ПОЖАЛУЙСТА, ПРОСТИ, ПРОСТИ!»

Семен перечитал текст еще дважды. Лысеющий толстенький Толик. Тот самый. Кажется, чаще всего он видел его рядом с «бочками» у музкружка. Блин, и что теперь делать? Почти все пионеры сидят по домикам, не ломиться же туда в его поисках. Да и сможет ли он что-нибудь объяснить? Судя по всему, разума бедняга лишился давно, и живет, кажется, вместе с опекающей его вожатой.

— Вот черт! — воскликнул Семен и запустил пальцы в волосы.

Он немного посидел, а потом схватил книжку и побежал к себе. Лучше, наверное, сперва дождаться соседей и рассказать им все, а потому уже вместе решать, как бы так поговорить с Толиком наедине.

У входной двери он встретил Серегу и Алису. Посмотрев на Семена, словно на муху, та шепнула что-то его соседу, дождалась кивка и с довольным видом зашагала прочь.

— Серег, слушай!.. — сразу решил брать быка за рога Семен, но его перебила Алиса, шлепнув себя по лбу. Она вернулась и сказала:

— И еще кое-что насчет знамени! Блин, чуть самое важное не забыла! Есть у вас бумага чтоб план нарисовать?

Ребята растеряно переглянулись. Алиса добавила:

— Пофиг, я Ульянке чертила, пошли и тебе еще кое-что объясню. Пошли-пошли, чего стоишь, там делов на пять минут!

— Сейчас, я догоню!

— Вы чего тут секретничаете? — спросил его Семен.

— Двачевской птичка на хвосте принесла, что соревнование между отрядами все-таки будет! И главная цель — знамя у соперника упереть, тогда считается, что победа! Ух, грядет!..

— Идешь? — уже с раздраженными нотками в голосе прикрикнула Алиса издали.

— Иду! — отозвался Серега, но Семен успел поймать его за рукав и быстро прошептал:

— Толика, лысенького этого, помнишь? Знаешь, в каком домике живет?

— Ну, в седьмом вроде, но я не уверен. А тебе он зачем?

— Потом расскажу! — ответил Семен уже на бегу.

Покрепче сжав «Остров сокровищ» в ладони, он несся прямо по лужам на противоположный конец лагеря. Отыскав нужную «бочку», Семен постучал. Никто не откликнулся. Тогда он аккуратно повернул дверную ручку и, поняв, что здесь открыто, заглянул внутрь.

Толик сидел за столом и что-то рисовал, высунув от усердия кончик языка.

— Привет, — сказал Семен, заходя в домик.

— Привет!

Толян приветливо смотрел на Семена, ожидая, что тот скажет дальше. А Семен тем временем думал, стоит ли сразу показать ему записку и начать расспросы, или, может, плавно подвести к этому разговор.

— Помнишь про Икарус? — наконец, спросил он.

Толик переменился в лице, потом вдруг заплакал и стал кричать:

— Позови его! Позови его! Пусть простит, попроси! Позови его!

— Да кого?

— Скажи «серпантин», скажи!

— Ну серпантин, только прекрати истерику!

— Ыаыаыаыаыаы!

Семен не на шутку перепугался и вновь стал успокаивать Толяна, но тот проскочил мимо него на улицу и бросился к воротам. Испытывая сильное желание убраться подальше, Семен все же побежал за ним. Некоторые пионеры удивленно оглядывались на странную парочку, но Семену было все равно. Он вдруг подумал, что если Толик в истерике добежит до леса и заблудится там, от них вожатые сразу узнают, кто его довел.

— Вот… Блин… — запыхавшись от спринта, процедил Семен.

Он догонял Толяна, однако, едва поравнявшись с одним из зданий общих кружков, увидел, как тот скрывается за воротами лагеря. Пришлось поднажать, но, оказавшись за территорией, Семен резко затормозил и попятился.

Там, среди сверкающих на выглянувшем солнце луж, ждал Икарус с приветливо открытой дверью. Толик, застывший с открытым ртом, вдруг ломанулся к нему, упал у самого входа в автобус и суетливо вскарабкался внутрь на четвереньках.

— Прости меня! — крикнул он.

Семен представил, что с ним будет, если сейчас Икарус увезет Толяна в другое измерение. Наверняка решат, будто он пришиб беднягу, прикопал его в лесу, ну или что-нибудь наподобие этого. Нужно было вытащить его из автобуса, но Семен боялся даже находиться рядом с Икарусом, не говоря о том, чтобы зайти в салон. Вдруг Толик забился в судорогах, стал кататься по полу и жутко кричать. Стало ясно, что медлить больше нельзя и надо бежать в лагерь за помощью. Семен развернулся к воротам, но вдруг услышал за спиной:

— Стой!

На ступеньках, ведущих в салон автобуса, стоял Толик и смотрел в его сторону. Только взгляд теперь был осмысленный. Он вытер ладонью струйку крови под носом и махнул головой, жестом подзывая к себе Семена.

— Я туда не пойду, — с опаской проговорил тот.

— Не бойся, никуда он тебя не отвезет, если сам этого не пожелаешь. Впрочем, не хочешь — как хочешь, тогда бывай, а я поехал.

Поколебавшись, Семен все же подошел к автобусу, то и дело оглядываясь на ворота лагеря, а затем сжал губы и забрался внутрь. Он встал напротив Толика, который к тому времени вольготно развалился в одном из передних кресел.

— Ты как, в порядке? А то так заорал истошно.

— В порядке — не то слово. А насчет крика… Знаешь, больновато, когда возвращается память за сорок три года в один момент.

— Ого. Так ты… — Семен обвел рукой лагерь за окном, — ты знаешь, что это за перемещения?

— Конечно знаю. Наше НИИ как-то, пытаясь изучить одну пространственную аномалию — кстати, здесь рядом есть похожая в старом лагере, только послабее — так вот, наше НИИ совершенно случайно открыло способ приманивать некоторые объекты, обладающие удивительными свойствами. Хрен его знает, откуда они взялись, скорее всего либо из будущего, учитывая, что они могут вытворять со временем и пространством, либо их какие-нибудь инопланетяне сварганили. А в нашем измерении или нет, тут вообще непонятно.

— Постой, ты сейчас про… Автобусы?

— Да не автобусы это никакие, просто маскируются под транспорт. В средние века была бы какая-нибудь карета или оседланный конь.

— Уфф… — помассировал виски Семен и уселся рядом с Толиком, — а у кого ты прощения просил?

— У него и просил. У Икаруса, — сказал тот. — Видишь ли, они обладают если не разумом, то уж точно его аналогом. Мы, кстати, другие интересные объекты с их помощью умудрились выцепить, например, генератор какой-то серой дряни. Скорее всего, пища для длительных перелетов, судя по составу, не помню уже, ей не мой отдел занимался. Классы им понаприсваивали. Автобусы стали называть «Врата». И я научился перемещаться на нем в разные измерения, в основном необитаемые. Но иногда и в такие, как эти. Только вот перемещал он меня по настроению. И тогда я придумал способ, как поработить его. Сделать так, чтобы постоянно слушался.

— И за это он тебя наказал?

— Ну да. Запер в лагере и я тут куковал из смены в смену, а потом стал лысеть и терять разум. Сначала вообще боялся, что в «кармане», но слава богу это нормальная вселенная.

— В каком еще кармане?

— Блин, долго объяснять. Если вкратце, то врата бывают разные. По характеру. Некоторые напрочь долбанутые, из мест вроде этого могут сделать маленькую микровселенную, ограниченную, ну например лагерем и лесом, накопировать людей, заселить ими ее и мучить какого-нибудь бедолагу, раз за разом заставляя пережить неделю или месяц, скажем, в этом карманном чистилище. Кармане.

— В смысле накопировать? А я… Я тоже копия, и настоящий Семен продолжает бомжевать дома?

— А ты бомжевал? Ого! — удивленно посмотрел Толян на собеседника. — Не волнуйся, это одни из самых лучших врат, что могут быть. Он делает так, что даже твое тело состоит из тех же клеток и молекул, что и раньше, просто лишние выкинуты. Тебе, кстати, сколько на самом деле лет?

— Двадцать восемь.

— В принципе, ясно, почему ты переместился с омоложением. Раз бомжевал, то наверняка захотелось вернуться в детство, и тут тебе несказанно повезло, потому что автобус уловил твои мысли. А вообще омоложение редко происходит. Короче, собрал я несколько приборчиков, чтобы выяснить, в кармане или нет и оказалось, что, слава богу, не в нем. Ну и дальше стал собирать из хлама, который отыскал в старом лагере, маяк, чтобы другие врата приманить, раз эти так обозлились. Тогда и тупеть начал стремительно. Похоже, чтобы неповадно было. И главное, почти закончил, кое-какие расчеты еще оставались, и все!

— Так вот что за приборы под сценой!

— Они самые, — кивнул Толик. — И через несколько смен ты объявился. Я к тому времени был уже никакой, ничего не помнил. Так бы и куковал тут, пока Икарус не простил меня или не забыл обо мне, хорошо, что ты напомнил про него, где-то на краю сознания что-то шевельнулось, пароль на вызов вспомнился. Лично, как видишь, все же удалось его уговорить.

— И где ты был между сменами?

— Да черт его знает, в стазисе каком-нибудь. Но не бойся, тебе это не грозит. Раз хотел в детство, так и будешь дальше жить, если сам обратно не попросишься. Говорю же, замечательный образец!

— А…А родители? Они погибли в реальном мире…

— Ну если бы ты оказался тут сиротой, то уже знал бы об этом. Есть у тебя в этом мире родители, но, ты уж не расстраивайся, в этом амплуа другие люди совсем. Скорее всего, бездетная пара, которая страстно мечтала о ребенке. Икарус подправит им воспоминания, и вуаля. А раз тебе их исправлять не стал, то и не парься. Он всегда делает, как лучше. Образец что надо!

— Ты ему специально льстишь? — спросил Семен.

Толик рассмеялся:

— Поверь, уж на что, а на лесть ему плевать.

Несколько минут они сидели молча. Семен обдумывал информацию про родителей, а Толик тактично перестал болтать, видя его состояние.

— Значит, теперь ты отправишься домой? Тебя тут не хватятся?

— Забудут все, кроме тебя, — махнул Толян пухлой рукой.

Семен протянул ладонь. Тот потряс ее и поспешно сказал, когда Семен выпрыгнул на асфальт:

— Только ты это, послушай совет. Не смотри в кабину, когда автобус тронется. Во-первых, все равно не получится, он взгляд отведет, всегда отводит, когда подъехал или уезжает. А во-вторых, наказать он тебя не накажет, но по носу щелкнет. Все, бывай!

— Пока! — сказал Семен и, даже не обернувшись на звук отъезжающего Икаруса, вошел в лагерь.

Он направился в домик, не замечая ничего вокруг, погруженный в свои мысли. На вопрос Сереги, чего он такой пришибленный, Семен начал рассказывать про Толика и автобус, и ничуть не удивился, когда тот смешно заморгал, не понимая, о чем речь. Расшифровка Толяновской записки на ватмане тоже исчезла, как и его тетрадки.

Семен лег на кровать, закинув руки за голову, и спросил у товарища:

— Так что там с погоней за знаменем?