Я - Вальбурга Блэк (джен)

Горестная песня Фоукса, опустившегося на моё плечо, словно вырвала меня из оцепенения.

‒ Эстер, слышишь меня? — тихо позвала я подругу.

‒ Слёзы феникса не помогут, он умер, Вальбурга, ‒ надломленный голос подруги был пуст и страшен.

Я ничего не сказала и осторожно прикоснулась к руке Поттера.

Время остановило свой ход. Всё исчезло, кроме густой темноты. Ни мыслей, ни эмоций. Ледяной покой медленно проникал не только в тело, но и в душу. Только прикосновение к чужой руке напоминало, кто я и где нахожусь.

Постепенно тьма сгустилась в фигуру гигантской чёрной собаки. Около неё возникли фигуры поменьше. «Щенки?», ‒ равнодушно подумала я.

Мы смотрели друг на друга, не двигаясь. Они казались скульптурами, созданными из мрака, ‒ я всё глубже погружалось в оцепенение, словно… чего-то ждала.

Неожиданно одна маленькая фигура шевельнулась и приблизилась ко мне. Речи не было, хотя я и так не знала, что говорить. Собака (вблизи она оказалась размером с лошадь) еле ощутимо коснулась моего лица. Её облик стал чётче: светящиеся зелёные глаза, чёрная шерсть, слипшаяся иглами.

Шевеление на периферии зрения привлекло моё внимание: остальные звери исчезли. Потом пропал и тот, что коснулся меня.

Я снова застыла, погружаясь в состояние покоя.

Времени не было. Время тянулось миллионы лет. По капле возвращалось ощущение тела. В голове возник голос.

«Он не сможет вернуться сам, не хватит силы. Ты здесь, чтобы ему помочь?» — спросил он.

Я огляделась. Мрак колыхался, не складываясь ни во что определённое.

«Да», ‒ уверенно сказала я.

«Если он не справился сам, значит его время пришло».

«Нет, раз я здесь».

«Ничего не берётся ниоткуда. Чьи годы жизни станут его? Твои?»

«Тот, кто хотел его смерти, ещё жив».

Тьма неохотно расступилась, являя связанное тело Гриндевальда. Тот молчал, бешено вращая глазами, пытаясь освободиться.

«Эта жизнь будет отдана тому, кого ты хочешь вернуть. Согласна?» ‒ равнодушно спросил голос.

«Да».

В ту же минуту Гриндевальд упал и замер, недвижимый. Около Поттера возникла знакомая собака. Она постояла над его телом, раскрыв пасть, потом возникла за моей спиной. Тело Гриндевальда исчезло, вслед за ним пропал и Поттер. Я осталась на месте.

«Поэтому я оказалась в этом мире? Ради спасения жизни Поттера? И видения его смерти из-за этого преследовали меня?»

«Души проходят через реинкарнацию. Это обычный процесс. Нет нужды вмешиваться в него. Твои побуждения и цели — только твои. Никто не назначал тебе миссии. Только ты сама. Любой исход приемлем».

Перед моим мысленным взором мелькали картинки: столкновения магов и магглов во взаимном уничтожении или исход в магический мир, растворение магии или превращение всех магглов в магов… Десятки вероятностей, слившихся в конце концов в пёструю массу.

«У тебя был выбор, ‒ продолжал голос. — Ты могла вернуться в мир магглов, он более близок тебе из-за прошлой жизни. Могла прожить жизнь обычной светской пустышки. Могла стать фанатичкой. Или последней из рода. Ты приняла магию всей душой и захотела её сохранить. В твоём мире несколько родов, без которых магический мир застынет в стагнации или разрушит сам себя. Сохранить некоторые из них или нет — тоже твой выбор. Ты вернула Слизеринов, очистила Блэков, теперь помогла Певереллам».

«Поттер принял наследие Гриффиндоров!»

«Это ветвь Певереллов, их щит. Теперь у твоего мира есть надежда вернуть и меч».

Я молчала, ошеломлённая.

«Жизни Гриндевальда недостаточно? Я осталась, потому что тоже должна заплатить за возвращение Поттера?»

«Платы достаточно. Ты проходишь инициацию. Когда усвоишь некоторые знания, сможешь вернуться», ‒ в голосе по-прежнему не было эмоций.

«Знания?»

«Условия, на которых ты можешь возвращать к жизни мёртвых. Не всех, не всегда, не везде. И немногих. Не всегда жизнь убийцы даст шанс на возвращение жертвы. Ещё ты должна будешь осознать, чем готова платить».

«Например?»

«За твоей спиной Гримм. Он откликнулся на твой зов и вернул нужную тебе Душу из-за Грани. Без инициации ты не смогла бы её вернуть сама, потом прошло бы необходимое для возвращения время. Гримм преступил закон. Ему нет места в этом мире. Решай его судьбу».

Я обернулась: над съёжившейся собакой повис вихрь мрака. Он медленно вращался, готовясь перемолоть и тело, и суть, и магию Гримма.

«Тогда я заберу его в свой мир».

«Обычной собакой?»

«Я могу ему помочь сохранить магические способности?»

«Да. Гримм может стать твоим фамилиаром, не потеряв доступ к Грани и своим возможностям. Чем ты готова заплатить?»

Я словно наяву увидела весы, на которых качались судьба магического существа, мои силы, моё тело, моё время.

«Плата — год моей жизни».

«Принято».

Вихрь исчез. Моя голова заледенела, потом будто воспламенилась. Знание, чуждое, опасное… нужное, медленно укладывалось внутри. Я почувствовала, как сильное горячее тело Гримма прижимается ко мне, утешая и уменьшая боль. А потом поняла, что мы оба выпадаем, выламываемся из иной реальности.

Ощутив себя в уже привычном мире и мельком оглянувшись, я заметила отца и Эфрусину, родителей Эстер.

Сделав шаг к отцу, я почувствовала, как темнеет в глазах, услышала взволнованный крик — и всё исчезло.

* * *

Время вернуло свой ход… Потом вернулось ощущение тела. И рассеялась темнота.

Кровать под бирюзовым балдахином. Золотистое атласное одеяло. Мои руки в батистовых манжетах сорочки, над правой странно колышется мрак. Светящаяся в темноте птица на высоком насесте у окна. Рядом с кроватью светлоглазая темноволосая дама, изящная, очень красивая… родная.

‒ Очнулась? — спросила, улыбаясь, Эфрусина. — Ты очень напугала всех, малышка.

С хлопком возникла Нэнни и, причитая, напоила меня зельями. Фоукс в волнении распахнул крылья и издал переливчатую трель.

Дверь распахнулась, и появилась вся моя семья.

Взволнованное лицо отца, лихорадочно блестевшие глаза матери, крепкое пожатие Сигнуса, Альфард, схвативший мою руку, словно я вот-вот исчезну.

Родные говорили все разом, выплёскивая свои переживания за меня. Дав им минутку выговориться, отец призвал всех успокоиться.

‒ Как твое самочувствие? ‒ спросил он.

‒ Неплохо.

Эфрусина набросила на меня мерцающую сеть незнакомого заклинания.

‒ Проседания в магии незначительны, здоровье в порядке. Несколько месяцев на восстановление — и ты придёшь в норму, Вальбурга, ‒ сказала бабушка.

‒ Сколько времени прошло? С Эстер и Поттером всё в порядке?

Родители переглянулись было, но Альфард спокойно сказал:

‒ Они в порядке. Прошёл год.

‒ СОВы! — воскликнула я, и моё такое детское волнение об экзаменах неожиданно разрядило обстановку.

Я чувствовала себя абсолютно здоровой, но целый консилиум целителей во главе с семейным колдомедиком Оллертоном несколько часов диагностировали меня и чарами, и артефактами. Как я поняла из их отрывистых реплик, моё состояние было признано следствием сильнейшего магического истощения и, возможно, проклятья, пропущенного в горячке боя с Гриндевальдом. «Разновидность магической комы», ‒ обсуждали они. «Медицинское чудо! Жаль, нельзя опубликовать материалы в «Вестнике Асклепия»…» ‒ переживал Оллертон.

С неохотой признав меня здоровой, целители удалились.

В ванной под радостные причитания Нэнни я привела себя в порядок и осмотрела. Черты лица и фигуры оформились, я вытянулась, и лишь излишняя худощавость напоминала о нездоровье.

‒ Старший хозяин с хозяйкой проводили ритуалы, передавали магию, ‒ сказала Нэнни, причёсывая меня. ‒ Младший хозяин Сигнус и хозяин Альфард приходили каждый день. Хозяюшка Ирма ругалась, мол, нерасчётливо тратят силы, не успевают восстановиться.

‒ Разве моё истощение было таким сильным?

‒ Каждый день магия прибывала, а к вечеру оставалось чуть-чуть. Целители дневали и ночевали: все верили, что вы очнётесь. Вот и чары всякие ставили, зельями поили, артефактами обкладывали.

‒ Это ты видела, что моя магия убывает?

‒ А как же, хозяйка Вальбурга, я от вас не отходила.

‒ Спасибо, Нэнни, значит, ты тоже меня спасала, ‒ искренне сказал я, и домовичка просияла от удовольствия.

Теперь я лучше понимала, как смогла пережить этот год, не потеряв ни силу, ни здоровье, — благодаря моей семье.

Одевшись, я несколько раз прошлась по комнате, привыкая к новому росту и весу, потом вышла из своего крыла. Меня ждал отец.

Его кабинет почти не изменился с принятием лордства — только бумаг на столе прибавилось.

‒ Садись, Вальбурга, ‒ указав на обитое серебристым шёлком кресло, сказал он и активировал мощные чары Помех. — Что сказали целители?

‒ Я здорова.

‒ Ты знаешь, что тебя спас твой дар — способность поглощать магию?

‒ Догадываюсь.

‒ Целители долго не могли определить, как тебя лечить, ‒ пристально глядя на меня, сказал отец. ‒ Иногда я думаю, что в требованиях Мунго раскрыть хотя бы некоторые родовые секреты есть смысл… С другой стороны, возможно, нам нужен семейный целитель из нашей семьи.

‒ Возможно, тётя Кассиопея? У неё есть талант.

‒ Нет, Кассиопея не подходит, потом узнаешь новости…‒ задумчиво сказал отец, погружаясь в размышления. — Может, Араминта? Я подумаю, какой супруг ей подойдёт…

Воцарилось молчание. Потом отец поднялся из-за стола, подошёл ко мне и опустился в соседнее кресло.

‒ Как ты думаешь, почему ты впала в состояние магической комы? — спросил он.

Я помолчала, но решила быть откровенной.

‒ Из-за инициации и связи с фамилиаром.

‒ Верно. Знакомо ли тебе понятие «Универсум»?

‒ Вселенная?

‒ Нет, применительно к магу. Универсумами называют тех, кто стал вместилищем квинтэссенции магии рода.

‒ Это маги, приблизившиеся к основателю рода?

‒ Не они. Это те, кто смог принять все особенности родовой магии, те, кто может подняться на иной уровень в разных областях сразу. Скажи, когда ты читала семейные хроники, не встречались ли тебе упоминания о ритуалах, которые не могут провести современные маги? О чарах и зельях, что не поддаются самому умелому волшебнику?

Я задумалась, перебирая в памяти прочитанное.

‒ Да, например, чары Тёмного Пламени и Ледяного мрака, ритуал Пяти Стихий… Я думала, что это иносказания, как в алхимии, или вымысел.

‒ Нет, это изобретения Астры или Ригеля — такие имена дают Универсумам в нашем роду.

‒ Ими рождаются?

‒ Никто не знает, возможно ли это. В семейных хрониках рассказывается лишь о тех, кто прошёл инициацию или стал ими ритуально. Причины первой неизвестны, путь же ритуалов очень опасен. Твоя тётя Кассиопея страстно мечтала обрести силу рода во всей её полноте. Она прошла через ритуал. Неудачно. От смерти её спасла Дорея, но обе получили проклятия. Твой дедушка Сигнус запретил все упоминания об Универсумах, испугавшись, что кто-то повторит их судьбу.

‒ Ты рассказываешь об этом, потому что стал главой рода?

‒ Не только. Я, как лорд, обязан рассказать тебе то, что никому другому открыть не смогу. До твоего совершеннолетия недолго — пара месяцев. В семнадцать твоя магическая сила вырастет и окрепнет, закончится твоё формирование как Универсума. Если ты хочешь приостановить этот процесс (но не повернуть вспять), сегодняшняя ночь — накануне Йоля — подходит для ограждающего ритуала.

‒ Зачем он нужен?

‒ Став Универсумом, ты навеки останешься Блэк. Замуж ты сможешь выйти только равным браком.

‒ Здесь заключён какой-то подвох?

‒ Ты станешь гораздо сильнее, магов будет тянуть к тебе, но не каждый выдержит ритуал магического брака с тобой: равный значит и по силе. Излишне самоуверенный окажется в браке подчинённым. Не все мужчины пойдут на это. Также многих остановит то, что твой род и его интересы останутся на первом месте, и то, что дети будут по магии Блэками и в другой род их придётся вводить ритуально.

‒ Папа, я не готова думать о браке ни сейчас, ни в ближайшие годы. Мне не нужен ограждающий ритуал.

‒ Ты уверена, Вальбурга? — серьёзно спросил отец. — Кассиопея счастлива, что не стала Универсумом. Ты можешь пожалеть о своём решении, но будет поздно.

‒ Не пожалею, я уверена.

‒ Что ж, тогда у тебя будет другой режим дня. Восстановление и принятие новой силы надо будет сочетать: до твоего семнадцатилетия мало времени… Да, вот ещё что. В библиотеке тебе откроется зачарованная секция. Пройти туда можем лишь я, как лорд, и ты. Там труды других Универсумов. Тебе откроются иные грани силы, ты сама сможешь создавать нечто принципиально новое. И обязана будешь оставить труды для потомков. Постепенно объездишь все поместья Блэков, осмотришь и обновишь все подобные хранилища.

‒ Разве оно не только у нас?

‒ Нет, эти комнаты продублированы в разных домах. Никто не может утверждать, какая линия со временем породит Универсума или вовсе станет основной.

‒ Я смогу вернуться в Хогвартс?

‒ Зависит от того, совладаешь ли ты со своей силой к лету. Пока ты останешься на домашнем обучении. Если за лето сдашь СОВы и экзамены за шестой год, то вернёшься на выпускной курс в Хогвартсе.

* * *

Йольские праздники я провела в кругу семьи. Светские мероприятия не посещала по праву выздоравливающей. Но от визитов закрыться не могла и не хотела. Первыми, ожидаемо, меня навестили Эстер и Генри Поттер.

‒ Спасибо, Вальбурга, ‒ обнимая меня, горячо говорила подруга. — Я совсем потеряла голову и поддалась панике. Лорд Поттер сказал, что существует состояние ложной смерти*, когда человека можно ещё спасти. Даже существуют специальные заклятия. Ты отдала последние силы, но вытащила Генри. Признаю магический долг помощи!

‒ Принимаю, ‒ ответила я и спросила о том, что происходило с Поттером в тот день.

Эстер рассказала, что два десятка волков Гриндевальда устроили Генри засаду. Завязался бой, в котором численное преимущество сыграло свою роль. Смертельно раненного Поттера отнесли в скрытую лабораторию. Что за опыты там проводились и почему его не добили на месте, оставалось неизвестным.

Эстер, больше благодаря фактору неожиданности и химерам, уничтожила оставшихся после схватки с Поттером гриндевальдовцев, но упустила учёных, поднявших тревогу. Остальное я видела сама.

Смерть Гриндевальда объявили нашим с Поттером совместным подвигом. Благодаря моему отсутствию, все почести достались Генри, чему я была рада.

‒ Ты же не думаешь, что останешься без награды? — удивилась подруга. — Министерство ждёт твоего выздоровления, чтобы устроить приём в твою честь. Может, Мерлина не первой степени, но второй точно вручат.

Практически в конце беседы Поттер спросил разрешения невесты и сказал, что хочет принести свою благодарность. Он закрыл нас Мерцающими чарами, и я спросила:

‒ Зачем такая предосторожность?

‒ Эстер не вошла пока в наш род…

‒ Но и я не из вашего!

‒ Не перебивайте, мисс Блэк. Лорд Карлус разрешил кое-что передать вам. У нас в роду есть некая особенность. Мы обретаем силу, пройдя через смерть. Ритуально сделать это очень сложно, поэтому мои родители не стали рисковать, решив, что принятия рода Гриффиндоров достаточно. Вы спасли мне жизнь, потому что сам я не смог бы выйти из состояния ложной смерти, а у Эстер не хватило бы ни знаний, ни сил. Признаю Долг Жизни!

‒ Принимаю, мистер Поттер. Искренне желаю не попадать больше в столь… опасные ситуации.

Генри кивнул, снимая чары.

‒ Стеснительность тебе не к лицу, ‒ лукаво сказала Эстер. — Что же такого секретного в Долге Жизни?

Впрочем, ответа она не ждала, с радостью переключившись на обсуждение будущей свадьбы.

Немного позже отец полунамёками дал мне понять, что после нашей битвы Поттеры вернули потерянный родовой артефакт, который и давал Гриндевальду огромную силу. Впрочем, против членов семьи артефакт не действовал, поэтому Экспеллиармус Поттера справился там, где не мог помочь даже Огненный Шторм.

Помня то, что пережила во время инициации, я подумала, что у будущей четы Поттеров, скорее всего, появятся два наследника. И вряд ли родители будут объявлять о возрождении рода Певереллов, пока будущий лорд не войдёт в силу.

*Ложная смерть — клиническая смерть. Впервые термины "клиническая смерть" и "околосмертные переживания" были использованы американским психологом Раймондом Муди, в 1975 году.